Ему нравился свет из окна. По утрам он часто просыпался от только взошедшего солнца, его радовал тот факт, что он ещё в состоянии его наблюдать. Поднимаясь с кровати, он словно тихая мышь, крался к окну и закрывал его темными шторами. Он любил солнце, любил свет и отдал бы все, чтобы видеть его постоянно. Однако, он все равно закрывал шторы каждое утро.
Больше огромного солнца, он любил лишь золотые локоны Эндрю, что так приятно сияли по утрам. Любил его умиротворённое лицо, теплые руки и глаза, спрятанные под тяжёлыми веками. Он мог бы любоваться часами, но шел на пробежку, где солнце сопровождало его и шептало о возвращении в общежитие.
Он любил утро.
Любил просыпаться в тишине, любил пустоту коридоров и тиканье часов. Он пробегал по пустым тропинкам, смотря на то, как здания начинают просыпаться, кто-то бредёт на работу, не спеша, тихо. Любил смотреть на то, как мир, ещё не проснувшийся, развивался.
По утрам все было иначе. Люди казалось бы вымерли и исчезли, а ты, в одиночку мчишься за лучами солнца. Он любил возвращаться с пробежки. Любил видеть недовольное лицо Кевина, угрюмого Аарона, веселого Ники. Любил здороваться с Мэттом в коридоре и улыбаться Рене.
Ещё больше по утрам он любил запах завтрака. Будь то тосты или яичница, не важно. Он любил, потому что завтрак готовил Эндрю. Наливал свежий кофе, ставил кружку на стол, ждал, когда Нил вернётся. И Нил всегда возвращался. Нил любит это больше, чем сам того ожидал. Ему нравится как Эндрю теребит его волосы, открывает окно на кухне, впуская ещё прохладный ветерок. Ему доставляло удовольствие то, как блондин садился напротив и потягивая свой приторно сладкий кофе, смотрел как Нил ест.
Джостен съедал все, до последнего кусочка. Он словно зачарованный смотрел на Миньярда и запоминал его черты, хотя уже помнил их наизусть. После завтрака он шел в душ, одевался и собирал сумку в Универ. Он был счастлив, ехал в университет и прощался там с монстрами.
Он любит перерывы на обед. Когда он, Рене и Эндрю нарезают круги по внутреннему двору университета, придумывают безумные теории и делятся всем, чем только хотят. Он любил мгновения, когда Эндрю покупал им булочки или рогалики, они шли по кругу у огромного фонтана и пили кофе. Он любит слышать бурчание блондина, его лекции о самопожертвовании, нехватке сна, он любит его мягкий взгляд. И он может поклясться, что в целом мире нет ничего лучше горячих поцелуев, которые ему дарит Эндрю.
Будь Нил писателем, он бы был самым бедным из всех. Ведь сутками на пролет он бы писал об Эндрю, и не разу бы не повторился.
Нил любит свой день, тренировки, команду, друзей, любит бег, солнце и холодный ветер. Он обожает все то, что дали ему лисы. Он не может жить без этого, не может остановится. Он любит тихие улицы, яркие стены, визг Ники. Любит дождь, любит дорогу, дом в Колумбии. Любит "Райские Сумерки" и теплые прикосновения. Нил любит доверие, любит правду.
Нил любит Эндрю Миньярда.
И не то, чтобы это было странно или ново. Он знал это с самого начала. Знал, но осознал лишь под конец второго курса университета. В то время все было сложно, справляться с новичками было труднее, чем Нил думал. С тех пор, как Нил задумался о том, что Дэн выпустится стало сложно. В то же время Нил думал о выпуске Кевина.
Нил всегда в первую очередь думал о других, но мысль о потере Эндрю могла убить его физически. Он осознавал, что за Кевином университет покинет и Эндрю. Миньярд закончит учебу раньше, подпишет контракт и начнет играть в профессиональной лиге. Однако, Нил не думал о будущем так глубоко.
Каждое утро он вставал с кровати, занавешивал шторы и шел на пробежку. Переждать год без Эндрю казалось мукой, на деле было пыткой. Однако, они будут видиться, часто и долго. По выходным, по праздникам, а порой просто потому что скучают. Они не скажут вслух, но они уже спланировали все встречи, спланировали жизнь, которая им обеденна.
За время вместе они поняли маленькую суть:
это может быть временно, но
это будет вечно. Они будут вместе, даже если находятся на расстоянии тысячи километров. Ведь Нил Джостен любит Эндрю Миньярда.
А Эндрю Миньярд, ненавидит Нила Джостена, за то, что тот заставляет его чувствовать.
Для Нила Джостена все всегда было сложно. Он много не понимал и многое понять не пытался. За годы в бегах он привык быть один, привык заботиться не о своих чувствах, а о том, чтобы не сдохнуть в подворотне. Мать всегда учила его выживать и он умел это мастерски. Однако, он совсем не умел жить.
Лисы научили его многому. Например спать, чтобы выспаться или есть, чтобы наесться. Они научили его не просто ценить время, а проводить его в счастье. Нил научился многому у команды, тренера, Эбби и даже Бетси. Он был благодарен. Он с лёгкостью назвал их семьёй и благодарил за каждый день, что провел в счастье.
Когда-то у него была лишь мать и сумка, в которую умещалась его жизнь. Теперь у него были лисы, команда, Экси, универ и Эндрю. Эндрю всегда был. Нил понимал, ничего не вечно, годы пройдут, они выпустятся и лёгкость университетских дней пройдет в одно мгновение. Скоро старый состав лисов покинет Пальметто, разъедется по стране и пропадет из виду. Новые члены команды никогда не станут Нилу семьёй, они никогда не смогут стать "Лисами" в глазах Джостена. Они никогда не спасут ему жизнь, не подарят смысл существования, не будут рядом, когда это нужно. Он не пожертвует ради них жизнью, не подвергнет себя опасности и не взглянет смерти в глаза. Они для него не важны. Они для него никто.
Однако, старые лисы были другими, они были теми, ради кого Нил рискнул бы не раз. Ради них, ему захотелось бы умереть.
Сейчас Нил сидел в их с Эндрю комнате, его нога ритмично постукивал о пол, а рука вырисовывала каракули на листке. Вместо того, чтобы занять себя математикой, он погрузился в мысли, что не давали ему покоя. Комната пуста, впрочем, как и почти все общежитие. Кто-то громко разговаривал в коридоре, явно надеясь на то, что команда ещё на занятиях. Это были новички, Нил знал наизусть все голоса своих лисов, а другие люди его не волновали. Бумага, на которой он чертил каракули пропиталась чернилами насквозь и чутка порвалась. Нил не обратил внимания.
Своими мутно-голубыми глазами он смотрел в пустоту. По позвоночнику пробежала дрожь, дверь в комнату открылась, запуская лёгкий сквозняк и шум разговоров. Эндрю выглядел безразлично, одетый во все чёрное без какого либо намека на другой цвет. Нил сразу же перевел свой взгляд на светлую макушку, на его лице расплылась милая и счастливая улыбка.
– Привет. – Еле слышно говорит он.
– Привет. – Отвечает ему Миньярд.
Эндрю преодолевает расстояние между ними, но продолжает смотреть на Нила. Джостен все ещё сидит за столом, пряча рукой исписанный каракуля и листок. Гляделки не длятся долго, Эндрю чуть наклоняется к Нилу и тихо шепчет: "Да или нет"? Ответ всегда один - Да.
– Ты рано, пару отменили? – Нил мнет исписанный листок и кидает в урну.
– Преподаватель не удостоил группу своим вниманием.
Эндрю стягивает с себя черную кожаную куртку и опускается на кровать. Его бледные руки зарываются в серое покрывало, а взгляд пристально следит за Нилом. Нил не мог отрицать того факта, что Миньярд всегда знал о чем думает рыжий. Он знал, и чувствовал все переживания. Это была некая ментальная связь, то что другим было просто неведомо.
– Чем же опять забита твоя голова? – Голос блондина размеренный и холодный. Нил сам себе усмехается, понимает, его разгадали. Опять.
– Я думал о будущем.
– Бесполезно думать о том, чего ещё нет. – И Эндрю знал, что был неправ. У Нила есть будущее, он сам его себе подарил. Сам заработал. Однако это не то, о чём идёт речь, не то о чем стоит говорить, но Нил все равно делает заметку в своей голове.
– Старшекурсники скоро выпустятся. А потом и вы с ребятами.
– Боишься, что останешься один? – Раньше они не говорили об этом, раньше, они не думали, что доживут до этого.
– Что если боюсь? – Нил спросил осторожно. Так, словно это была совсем запретная тема.
– Наивно предполагаешь, что тебя оставят в покое? – И Нил понимал, что Эндрю имеет в виду.
Кевин звонил бы каждый день, контролировал тренировки и питание Нила. Ники бы забрасывал его сообщениями, Мэтт и Дэн не забыли бы его. Может быть Аарон с радостью отпустит Джостена, но даже тут Нил сомневался. Однако, несмотря на все эти догадки, Нилу было страшно. Он только нашел свою семью, только начал быть счастливым. Ему не хотелось упускать это.
– Лисы выпустятся, новички не станут моими Лисами.
Эндрю одаривает его скептическим взглядом. Сделав пару движений он оставляет пачку сигарет в кармане и подходит ближе к Нилу. Его руки поднимают подбородок Нила вверх, а глаза, словно гвозди, впиваются в чуть расширенные зрачки Джостена.
– Почему мне приходится все говорить в слух? – Тихо бубнит Эндрю, он даже слегка улыбается. – Если я просто оставлю тебя одного, ты одним словом выроешь себе могилу.
– Я думал, ты меня ненавидишь? – С улыбкой произносит Нил.
– На 176% ненавижу. Да или нет?
– С тобой, всегда да. – Пусть наивно, пусть глупо, но Нил надеется, что это навсегда.
***
Мысли о будущем вернулись к Нилу с тренировкой. Он думал о том, как бы оставить все как есть? Как остановит время? Как зашифровать Лисов у себя на сердце? Ответ он нашел не сразу.
Когда Нил впервые вступил на стадион, Ники показал ему фотографии команды. Со временем их стало больше и Нил на этих фото тоже был. Однако, со временем фотографии снимут с доски, сами фото пожелтеют. Это было не вечно, не до конца жизни, не прочно и не надёжно. Нил мог фотографировать лисов часами, но от этого, легче не стало.
Легче вообще не могло быть.
Он просто смотрел в пустоту в тот момент, когда Кевин с абсолютно недовольным лицом возник у него перед глазами. Нил не слушал его бубнеж, он пронзительно сверлил шахматную фигуру на скуле Дэя. Идея, что всплыла в голове юного лиса продолжала мучить его до конца дня. Нил уже не волновался, что-то заставляло его пребывать в спокойствии.
Вечером, когда команда собралась для совместного просмотра фильма, Нил зачем-то прихватил с собой листок и гелевую ручку. Лисы смотрели на него не понимающе, однако Нил ничего не сделал, он просто сидел и смотрел в экран. Сам же Джостен просто уставился в пустоту, в точку, которую никто не видел. В голове он проворачивал варианты своей затеи. Конечно же это понял лишь один человек, Эндрю. Миньярд с интересом рассматривал лицо Джостена, словно пытаясь вскрыть череп и посмотреть о чем думает экси-наркоман. Прежде чем титры кончились, Эндрю покинул комнату, Нилу не нужно было гадать куда он спешит. Однако, он не торопился бежать за ним, на этот раз у него было дело.
– Ребят, у меня есть к вам просьба. – Нил сказал это тихо, однако, услышали все. – Можете нарисовать что-нибудь маленькое на листочке?
Команда переглянулись меж собой. Первым двинулся Мэтт. С самой широкой улыбкой на лицо он взял в руки ручку. После него, на белой бумаге вырисовывался смайлик. Следующей двинулась Дэн, она нарисовала крохотное солнышко, оставив за собой лишь теплоту.
– А зачем тебе это? – Интересовалась Элисон вырисовывай на листке милые сердечки и передавая бумагу Рене.
– Позже узнаете. – Рене оставила на бумаге цветочек.
Счастливое всех улыбался Ники, он нарисовал большую лисью лапку в центре всех рисунков. Это было оригинально и в тему. Кевин с очень серьезным лицом нарисовал клюшку для Экси, от чего у Нила на душе стало так хорошо, что он был готов выиграть чемпионат. Последним, но не по значимости стал Аарон. На скорою руку он вывел три ровных звёздочки. Он конечно же быстро ушел из комнаты вместе с Ники. Нил был счастлив.
По обыкновению он уже шел на крышу, все ещё сжимая листок в руках. Миньярд сидел там же, где обычно, он выкуривал уже не первую сигарету. Ждал.
– Ты не торопился.
– Был занят.
– Чем же? – Карие глаза переместились на листок, который Джостен принес с собой.
– Нарисуй что-нибудь здесь. – Нил протянул бумагу. Миньярд ответил не сразу. Сначала он изучил объект, потом изучил Нила. Они сидели долго, выкуривая сигарету, за сигаретой. Говоря о дне, учебе, тренировке. Рассуждая о звёздах на небе и о возможности будущего.
Нил ненароком вспоминал разговоры о зомби-апокалипсисе. Вспоминал первый год своего обучения и жизнь в бегах. Теперь у него было все. Он любил то, что имел и не требовал большего. Большего не бы и не принял.
Однако, он любил свою жизнь, любил лисов, Экси и Эндрю. Любил так сильно, что ребра сжимали лёгкие до треска. Так сильно, что готов был умереть и воскреснуть. Суть этих чувств была не в желании жертвовать собой. Не в вечных посиделках, не в тренировках. Суть чувств к этим людям была в том, что они не делали больно. Не просили жертвовать и были готовы принять его даже сломанным. Даже мертвым. Они были теми, кто не заставлял, а просил его жить.
Возможно мать сейчас смотрела на Нила с укоризной. Нил уже давно понял, она не была идеальной, не была, даже стараясь его защитить. Любила ли она его? Он не знал. Но знал, что теперь у него есть люди, которые любят. Есть Эбби, обнимающая его с материнской любовью. Есть Ваймак, который верит в него как в собственного сына. Есть лисы, что стали ему не просто семьёй, а самым дорогим сокровищем. Есть Эндрю, который просто заменил кислород. Нил был счастлив.
Сигарета дотлела до фильтра. Нил Джостен не сделал ни одной затяжки. Он не нуждался в никотине. Он все ещё вспоминал мать, но теперь, он знал как без нее жить. На листке виднелся последний рисунок. Надпись "
Foxes". Нил остался доволен.
***
Следующий день выдался сложным. Однако каждого лиса волновал лишь один вопрос: Где Нил? Никто не видел его за весь день, никто не получил ответ на звонок или сообщение. Каждый боялся, что прошлый вечер мог быть прощанием. Единственной причиной не подавать его в розыск был Эндрю. Блондин сидел на подоконнике и монотонно смотрел в окно. Вечером, когда солнце склонялось к горизонту Миньярд направился к выходу из общежитие. Вернулся он с Нилом. Джостен был цел. Ни крови, ни ран, ни синяков.
– Нил, где ты был? – Взвыл Хеммик, подлетая к Джостену.
– Я убью тебя маленький дьявол! – Выкрикнула Элисон вставая с дивана.
– Бро, ты напугал нас. – Воскликнул Мэтт.
Нил улыбнулся, его ждали.
– Помните, я попросил вас нарисовать кое-что вчера? – Лисы смотрели не понимающе. – В общем, вот.
Плавным движением Нил поднял повязку, на руке красовалась ещё покрасневшая татуировка. Заживляющая пленка была чуть смята, на вид это было больно.
–Я думал о том, что у многих скоро конец учебы. Я знаю, что мы будем видеться, но я хотел оставить с собой что-то, что не смог потерять.
Стало ли Нилу легче от слез команды? От обещаний никогда друг друга не бросать? Да, стало. Время сложная штука, оно идёт и не останавливается, как бы не хотел этого. Жить ее более сложна. Эти рисунки, не просто напоминание, это словно клятва. Семейная клятва, которую они не нарушат.
На всю жизнь, Нил высечет себе на рёбрах одну истину.
Лисы – это навсегда.
