Гитарист огненной стихии

Пятнадцатого августа я прибыла на концерт любимой шведской группы Ghost в Чикаго. Открыла для себя их совершенно случайно несколько лет назад — задолго до того, как в соцсетях стали вируситься видео под распиаренную "Mary on a cross". Мой друг Артём слушал одну из песен, вдруг решил поделиться со мной. Начал показывать их интересные маски, объяснять необычный лор самого коллектива, и со временем я погрязла в этом так глубоко, что не могла уже выбраться. Да и, признаться, не хотела. В телефоне сохранились не меньше пятидесяти их песен, в комнате висели плакаты, футболки с портретами занашивались до дыр, пока я не была готова распрощаться с очередной из них. И пускай я любила группу как цельную семью с Папой Эмеритусом в роли отца, по-настоящему фанатела от ведущего гитариста — огненного Содомайзера. В народе "Содо". Он покорил меня с первой же секунды, как я увидела его в одном из клипов. Пластика тела, чувство ритма, харизма, которая плескалась горячами струями — всё это было про него. Моё обожание не переходило границ разумного, и всё же если бы кто-то сказал, что мне предстоит пережить в вечер концерта, я бы покрутила пальцем у виска и послала того человека. В каком смысле любимый музыкант даст мне коснуться его?... Впрочем, до рокового момента времени достаточно. Когда мы с другом, который и познакомил меня с Призраком, вышли из самолёта, то поспешили заселиться в отель. Разложили вещи, отдохнули, а через пару часов начали собираться на долгожданный концерт. Деньги на билет пришлось собирать долго, так как я не горела желанием стоять за километр от сцены с моим-то зрением, но кроме того знала, что каждый заработанный доллар будет стоить усилий, когда я буду в исступлении, в окружении толпы слушая музыку, что вызывает мурашки по всему телу. После долгих уговоров Артём разрешил мне сделать ему неброский готический макияж. Ограничились карандашом для глаз и чёрными губами, иначе он бы не простил меня. Себе я осветлила кожу, сделала смоки и накрасила губы бордовой помадой. Глядя в зеркало на наш дуэт, довольно хлопнула в ладоши и поправила платье. Мы заказали такси, потому что совершенно не ориентировались в местности, и прибыли на концерт за полчаса до начала. На сцене вовсю кипела работа: операторы устанавливали камеры и проверяли исправность техники, звукари проводили махинации с колонками и микрофонами. Суматоха выглядела такой забавной и приятной, что я не могла перестать улыбаться. Покрепче сжимала билет в руках и пыталась восстановить дыхание. Артём заметил мою реакцию, и помог добраться до наших мест. Мы были в правом секторе буквально напротив сцены. Понемногу слушатели начали заполнять площадку под открытым небом. Погода стояла пасмурная, нежаркая, за что я благодарила Вселенную. Вечер обещал пройти как нельзя идеально. Внезапно на сцену вышел Содо. Без гитары, но уже в своём образе. Люди не сдерживались в криках восхищения, однако я наслаждалась одним только видом. Он подошёл к одному из работников, сообщил что-то лично и, получив ответ, показал большой палец. Исчез так же быстро, как появился. Я могла только провожать его взглядом. Через несколько минут начался сам концерт. Люди заняли всё пространство, и я в очередной раз не пожалела о том, что купила хорошие билеты. В нашем секторе не было давки и большого количества людей, как в некоторых. Первый час мы с Артёмом не жалели голосовые связки, подпевали все песни, которые знали, а если не знали — танцевали что-то бессвязное. Я охрипла, старалась меньше говорить. Кровь бурлила во всём теле, капельки пота всё же собирались на затылке и плечах, но меня это совершенно не волновало. Как и всегда, не обошлось без разных подколов со стороны музыкантов и солиста. Мои глаза ещё никогда не видели такое количество откровенного и умелого флирта за небольшой промежуток времени. Каждый выдавал что-то интересное, шутливое, возбуждающее. На последнем можно задержаться. Многие участники коллектива могут похвастаться сексуальными фишками. Взять хотя бы Маунтина и то, что он вытворял с барабанными палочками. А Папа, который разве что не совокуплялся с микрофоном? Всё это было в программе концерта, помимо самой музыки, и вызывало ярчайший отклик со стороны зрителей. Что ж, мой фаворит Содо тоже решил выделиться. Во время проигрыша очередной песни он облизнул левую руку, повёл вниз через шею, грудь, пока не сжал в кулак перед собой. Правая рука тем временем продолжала быстро играть по открытой струне. Неожиданно кулак пришёл в движение, и притом самое красноречивое. Мужчина водил им вперёд и назад, имитируя мастурбацию. Что-то от созерцания такой картины вызвало тёплый отклик внизу живота. Я рисовала в голове неприличные картины, как сама ласкаю музыканта. Поднимает голову от удовольствия, руки сжимают одежду, пока он пытается не выдать удовлетворённый стон. Мои пальцы ходят вверх и вниз по всей длине, вздохи Содо становятся всё громче, глубже. Я облизываю губы, наблюдая, как венки красиво набухают, и цвет органа меняется. Ему нравится, очевидно. Я сама возбуждаюсь во время прелюдии. Кумир буквально находится в моей власти, не в силах противиться желанию. Он и не хочет сопротивляться. Вижу это по взгляду, который он дарит мне, когда приоткрывает глаза и смотрит так, будто нашей встречи вечность. Глаза заволок туман, и в какой-то момент он поднимает руку, обхватывает мою талию. Я делаю рваный вдох, не ожидая подобного. Сильные пальцы массируют бок, поднимаются выше. Совсем скоро ладонь мужчины обнимает мою грудь. Даже через одежду я чувствую, насколько его руки аккуратные, и теперь сама начинаю постанывать. Одежда мешает, но мы не торопимся. Разогреваем себя до победного, чтобы затем слиться в спешном познании тел друг друга. Щёки Содо покрывает румянец. Я радуюсь, как дитя, оттого, что стала причиной его появления. Дыхание становится ещё глубже, ниже. Опускаюсь над его головой, чтобы ловить вдохи напротив. Во рту пересохло, и я облизываю губы в надежде, что поможет. Мужчина замечает действие, принимает его за приглашение и свободную руку кладёт на мой затылок. Мягко, но уверенно давит вниз, и я поддаюсь. Между нашими лицами сантиметров пять, но слух внезапно рассёк громкий аккорд со стороны. Я открыла глаза и заметила, что рука Содо ускорилась. Он был в самом разгаре пошлой игры, как вдруг из пушек вылетели салатовые конфетти. В то же время он закончил в толпу. Странная и вместе с тем невозможно притягательная сцена вышла. В груди разгорелось яркое пламя, мне понадобилась минута, чтобы восстановить дыхание. Всё время, когда моим вниманием не владели другие участники группы, я уделяла музыканту с белой гитарой. Не удержалась от возможности рассмотреть его наряд. Блестящие сапоги обнимали голень до самых коленей, на них мерцали красивые брошки. Чёрные брюки обтягивали и без того худые ноги, что придавало образу некой трогательности. Однако не стоит обманываться: в нужные моменты ноги уверенно и сильно били по сцене, в тандеме со столпами огня выдавая самое настоящее шоу. Дальше шла чёрная рубашка в готическом стиле с цветными элементами, вроде замочков и пряжек. И, наконец, закрытая маска — отдельный вид искусства. Чёрная, как и всё одеяние, она полностью закрывала лицо и часть шеи, образуя маскировку для своего владельца. Мужчина чудесно владел своим телом и внимательностью. Мог запросто прогнуться в спине, как для мостика, продолжая играть свою партию. В такие моменты хотелось коснуться его, точно он был хрупким волшебным созданием. И снова обман: это создание гораздо сильнее, чем кажется. Пусть не обманывает невысокий рост, ведь когда Содо отдавался моменту, остальные могли только глядеть на него заворожённо. Никто не чувствовал музыку так, как огненный гитарист. Когда концерт медленно близился к завершению, а репертуар всё больше уходил в лирику, случилось то, что заставило моё сердце буквально вырываться из груди. Содо под улюлюканье толпы безупречно играл соло из "Respite on the Spitalfields" — песня, которая проникала в самую душу. Пальцы нежно и ловко двигались по грифу инструмента, слушатели пытались стереть слёзы рукавом или, наоборот, не сдерживались. Пока его левая рука выигрывала пассажи и вибратто, на правой выступили вены. Широкие, точно ветви на дереве, и такие же изящные. Готова поспорить, каждая третья воображала себя на месте гитары. И я не могла их винить хотя бы потому, что а) сама была в числе жаждущих и б) эти руки пробуждали мысли о форменном желании оказаться под ними. Я не плакала, хотя внутри меня буквально переполняла растущая истерика. Так сильно музыка действовала на эмоциональное состояние. Артём перехватил мою руку, сжал в своей. Я поняла, что друг переживал схожие чувства, и хотел разделить их с кем-то. Сама молча стояла и глядела на Содо. Его игру, расслабленное тело и то, как от него веяло почти ощутимым трепетом. Боялась, что если издам хоть звук или закрою глаза на секунду, то мираж рассеется. Я проснусь в своей комнате, совершенно одна, без возможности наблюдать за любимым музыкантом. Из смурных мыслей вырвало движение на сцене. Содо отошёл с места, пройдя ближе к нашему сектору. Ко мне... А затем двинулся к краю сцены и протянул руку, дразня близостью. Стройные ноги в чёрных брюках отбивали такт песни. Я не отводила взгляд, наблюдала за чужими действиями. Не была уверена, что это происходит со мной — именно со мной — потому что глаза кумира скрывали чёрные очки. Но вскоре он поиграл пальцами в просьбе коснуться его, и тогда сомнения испарились: он смотрел аккурат на меня. Другие слушатели не рвались трогать исполнителя, что меня очень радовало. Похоже, сегодня мой счастливый день, и надо использовать возможность на полную. С небольшим опозданием протянула руку вперёд. Однако я хорошо знала, что Содо — хитрый плут: стоит коснуться его руки, он тут же её заберёт. Решила сыграть его же картами. Вытянула руку как можно ближе, он сделал то же в ответ. И когда между нашими пальцами остались считанные сантиметры, отпрянула. Касания не было, но приманка осталась на крючке. Музыкант склонил голову набок, явно не ожидая такого. Смотрел по сторонам, казалось, смеялся — музыка играла громко, не разобрать. Вдруг приставил руку ко рту и послал мне воздушный поцелуй. Толпа, что наблюдала за нами, взревела от исступления, а я продолжала смотреть прямо на него. Без тени страха, но с интересом того, что последует дальше. И Содо не торопился заканчивать представление. Он снова протянул руку в мою сторону, подвигал пальцами, призывая к действиям. Снова вытянула руку так сильно, как позволяло расстояние до сцены. Считала секунды, прежде чем он заберёт свою руку, однако произошло то, чего не ожидал никто из присутствующих. Когда мои пальцы всё же опустились на его, мужчина не убрал руку, нет. Он согнул свои пальцы, перетягивая всю мою ладонь. Время замедлилось, прямо как в фильме, и окружающий мир перестал для меня существовать. Он сосредоточился в единственной точке, где наши руки контактировали. Казалось, сейчас мои связки порвутся от натяжения, но мне было плевать. Мои пальцы аккуратно держал в своей ладони человек, с которым я бы провела остаток дней — о большем не смею и мечтать. Впервые на моей памяти он позволил кому-то коснуться его. Если честно, не знаю, почему именно я. Может, так понравился макияж? Или его зацепила уловка, к которой прибегла очередная фанатка? Искренне не понимала выбор кумира, но готова была проститься с жизнью, если наш контакт продлиться ещё хотя бы полминуты. Губы невольно приоткрылись, дышать стало тяжело, будто температура воздуха резко поднялась на градусов пятнадцать. Коленки предательски задрожали, но я не сдалась. Время вернуло привычный бег, и слух уловил восторженные крики тех, кто находился рядом. Кажется, Артём тоже что-то голосил. Видимо, не я одна пребывала в шоке от событий. Содо вновь склонил голову, кивнул мне, и я почувствовала, как сильные пальцы отпускали мои. Когда чужое тепло исчезло совсем, в ладони остался небольшой предмет. Я глянула — белый медиатор. Резко подняла голову, и мужчина снова послал мне воздушный поцелуй. Папа Эмеритус проходил мимо и хлёстко шлёпнул подопечного по ягодицам. Тот гневно глянул на солиста, а после снова обратил внимание на меня. Я послала воздушный поцелуй в ответ, и Содо поймал его рукой, приставил к своей груди. Какое-то время он не разрывал зрительный контакт, пока умело играл мелодию и выстукивал ногой в такт. В глазах выступили слёзы благодарности и неподдельного счастья, но я улыбнулась так широко, как только возможно. На затылке глаз не было, но я чувствовала завистливые взгляды тех, кто стоял рядом. От пережитых нежностей я расчувствовалась, почти утратила контроль над телом. Артём заметил, что я едва не теряю сознание, и подхватил меня за плечи. Остаток концерта прошёл в приятной истоме. После сегодняшнего я поняла, что как бы неудачно и страшно не сложилась жизнь, любимый музыкант держал мою руку целых десять секунд. Это стоило всех несчастий мира. А белый медиатор я буду хранить до самой смерти...