Да и путей назад будто не было.
Мозг и опыт твердят в унисон: это была самозащита. Нео причинил Жирафу боль, не заметил этого, смеялся, как и прежде. Жирафу всё равно, случайность это или нет. На имени Нео и кладези воспоминаний о нём повис замок, не мешающий, однако, временами страдать от ностальгии. Вопреки тому, что Илия почти избавился от желания завести с ним разговор о каких-то глупостях, как раньше, сердечко отчаянно хотело контактировать с бывшим другом чаще. Илия закрывал глаза на существование Нео, как мог. Нашёл свой ритм жизни, в котором мысли о Диме беспокоили меньше. А потом — бах! — весенняя сходка, и он напрочь теряет самообладание. Дело даже не в алкоголе, которого он выпил не так уж много, а в самом Нео. Конечно, Илия понимал, что тот тоже скучает, хочет поговорить и делает движения навстречу. Жирафу иногда приходится подать ему выпивку, подарить нашивку, как и всем остальным ребятам, и он думает: это, в целом, неплохие возможности начать разговор, коих было немало и до встречи вживую. Но каждый раз, когда Илия случайно ощущал тепло Диминых рук, ловил его взгляд, оцепенение и страх перевешивали. По возвращении домой запои уже не кажутся Илие таким плохим способом залатать текущую по Нео крышу. Илия так же, молчком приходя в себя, доживает до следующего сбора в большом красивом доме, думая, что после очередных дней существования почти бок о бок с Димой грузовой поезд с его навязчивыми мыслями снова сойдёт с рельс.Нет, всё стало ещё хуже, чем когда-либо.
Илия смазано помнит, что слышал от Димы в автобусе, потому что просто молчал, даже не глядя на него. Сердце бушевало где-то в горле. В голове — нуль мыслей, нуль планов, что делать. Намерения Нео представляются ближе и чище, чем когда-либо, но Жираф всё равно не может выдавить ни слова, как бы больно и единственно верно в слабых попытках сохранить остатки контроля это ни было. И вот теперь он в своей комнате с открытым на распашку окном. Игнорирует вулканические взрывы, творящиеся в закрытых вкладках социальных сетей. Игнорирует Диму. Невесело даже смеётся: наверное, Нео был уверен, что всё так и выйдет. Ему точно есть куда податься и чем заняться, Жираф не ощущает ответственности за его состояние, но волнительно бьющемуся сердцу уже не помочь. Илия не боится сгореть от ненависти или сожаления комьюнити. В этой холодной войне его может прессануть только сам Нео и, может быть, Модди, который глухо вздыхает и предлагает решения, ведущие к «вам просто нужно поговорить», потому что Модди — хороший друг, а не просто подушка для нытья. Жираф боится своей мягкости, которая точно позволит простить, но раны рискуют не затянуться.Является ли примирение панацеей от этой болезни?
Так он и застревает. Думает в который раз, что лучше бы Нео действительно был высокомерным ублюдком, заинтересованным только в привлечении внимания. Так было бы проще, но знание, какой Дима на самом деле, заставляет чуть ли не плясать на этом ноже острых чувств, чтобы удержаться от краха собственных нервов. Илия должен снова подумать о шансах на разговор, иначе порочный круг из затиший и обострений может никогда не прерваться. Илия давно удалил номер Нео. Это подтверждается, когда он несколько раз проверяет список контактов. В старых переписках чёрт ногу сломит, да и ворошить воспоминания ещё сильнее не хочется. Просить у кого-то, даже у Модди — заведомо отстойный план, ведь тогда от него будут ждать какого-то результата, а он просто присматривается к возможности. Последняя надежда — заметки. Наверняка он сохранил этот чёртов номер, руководствуясь шальной и печальной мыслью: «Вдруг ещё пригодится». Какие-то пароли, имена, места, названия фильмов, небольшие списки дел — стандартное содержимое цифрового «блокнотика», к которому от редко обращался. В голове бьются диаметрально противоположные желания: «пожалуйста, найдись» и «хоть бы не нашлось». Илия, ведомый неясным порывом, поднимается на ноги, когда обнаруживает нужную запись. Пересчитывает цифры, глядит на дату, перекатывает на языке сделанную им же год назад подпись: «Номер, которым ты вряд ли захочешь воспользоваться. Дима Нео». Неторопливо выделяет номер, копирует, боясь сделать опрометчивое движение, вставляет его в строчку для вызова. Жираф нерешительно мнётся с ноги на ногу. В груди и в животе всё ноет от волнения, когда он смотрит на значок с трубкой, и Илия чувствует, что сдаётся желанию пустить всё на самотёк и отступить снова. Он пятился так долго, что преодолел округлую планетку своей обиды вдоль экватора и упёрся спиной в стену, возведённую, чтобы отгородиться от призрака прошлого, в котором Нео был рядом. И сейчас Нео в Калининграде, в зоне досягаемости и местами в зоне видимости. Ему нужен ответ, решение, не получив которое, он перестанет пытаться всё исправить. Жираф не находит и не найдёт в себе силы, чтобы ступить навстречу и, тем более, чтобы догонять отдаляющееся спасение. Илие плевать. Да, может, он странный, закрытый и до смешного обиженный, как ребёнок. Но он никогда не позволит себе быть беспомощным на публике, не предстанет слабым перед Нео, даже если до слёз скучает по разговорам в Дискорде, совместным проектам, по голосу, переливающемуся смехом или ставшему серьёзным, заставившему Жирафа дрожать на полпути в родной город. Он дальше молча будет тосковать по всему Диме. Пускай это чувство за хвост волочет его душу по земле, и увидеть это сможет только Модди в войсе тет-а-тет. Десять шагов небольшим кругом по комнате, двадцать — вдоль тёмного коридора и назад. Вдох и выдох. Противоречие скребётся внутри. Он не может стать в сто крат сильнее, сорваться на честность. Илия непроизвольно представляет, чем всё могло кончиться, если бы он прыгнул выше головы и выше страха. Тревожные гудки, заставляющие внутренности содрогаться. Уверенность, что сердце Димы билось бы в таком же неимоверном темпе, что и его, от первого за целую вечность знака, что ещё не всё потрачено. После пары секунд раздумий, после вибрации телефона, до динамика по ту сторону донёсся шум проезжающих мимо машин, и Илия, сжимая зубы подумал, что опоздал. Пара отрывистых слов, нервные предложения, выдуманные на ходу, и Илия поймёт, что больше всего на свете хочет видеть глаза Нео, его худые руки и растрёпанные волосы, его целиком, а не открытое окно на стене напротив.Утопия.
Экран телефона гаснет. Нет, нет, никакого грандиозного финала. Жирафу проще закрыть на тысячу замков это чувство, чем довериться молящему о разговоре сердцу и обжечься. «Пусть катится к чёрту,» — беззвучно кричит Жираф. — «к чёрту, к чёрту, к чёрту всё». И возможность номер триста двадцать семь исчезает в нервном вздохе.