Паника

Голос Артура Хэрроу, такой вкрадчивый и гипнотизирующий, преследовал повсюду. Куда бы Стивен не пошёл, будь то магазин или библиотека, он слышал его; что бы продавец в музейной лавке не делал, хоть жарил блины на завтрак, низкий тембр главы сектантов шелестел над самым ухом, порой врываясь в квартиру, как стук барабана, набатом бьющего в самом мозгу. Грант часто чувствовал взгляд на спине, пронизывающий насквозь, но когда оборачивался, никого не видел. Он стал параноиком, таким, что теперь каждый шорох сопровождался дёрганьем и быстрой оглядкой. Его мозг воспалился до предела, вызывая тошнотворно-солоноватый привкус во рту. Марк в отражениях настойчиво говорил Стивену успокоиться, прийти в себя или даже просто временно передать ему контроль над ИХ телом, но Стивен не мог, не слышал, не хотел слышать то, что и сам прекрасно знал. Он понимал, что долго так не протянет. Знал, что таблетки скоро закончатся и придётся искать новый способ выживать. И видел пока только один выход. Лечь в психушку и не мучиться. В очередной раз Грант заглатывает таблетки, когда слышится стук во входную дверь. Рука с успокоительным замирает у самого рта, как и сердце Стивена в груди. Молодой, но уже настолько уставший от жизни мужчина боится. Боится поворачиваться, боится подойти ко входу и нажать на ручку. Скрип наверняка раздался бы на весь этаж, а шуметь в такой напряжённой панической тишине Грант никак не хочет. Совсем. И взгляд случайно падает на спортивную сумку из комнаты номер 43. Внезапно он понимает, насколько сильно он устал. Устал от постоянного дёрганья, от боязни случайный раз повернуться, от сочувствия к самому себе, которое уже не бьётся в голове по вечерам, а просто колышется где-то на фоне. Ему плохо от осознания, что он никому не нужен. Даже матери, которой звонит почти каждый день, рассказывая небылицы о своих буднях и о том, как у него всё хорошо. Единственный человек, с которым он разговаривает – это Марк, но даже он не горит желанием общаться и показываться в отражениях, когда это не необходимо. И Стивен понимает простую истину. Он слишком устал. Рукоять пистолета ложится в ладонь, как влитая. Стивен мелко вздрагивает, чувствуя потрясённое родство со смертоносным предметом. Где-то на фоне слышатся возгласы Марка, пытающегося взять контроль над телом, и тихая ругань людей за дверью, но Гранту плевать. Всё, что он видит, это сверкающее оружие, любовно начищенное до самого блеска. Он медленно приставляет ствол к виску, не обращая внимания на крики и ковыряния в замке. Вот и всё. Теперь всё будет кончено. Дверной замок как раз поддаётся умелым действиям неизвестных, когда гремит выстрел. Всё кончено. Герой не справился, в одиночестве он потонул…

* * *

Машина подъезжает к маленькому городку внутри Лондона, и Артур выходит вперёд, опираясь о трость. Несколько часов назад, поедая приготовленный им самим чечевичный суп по рецепту знакомого, он почувствовал резкую боль в голове и сердце, и теперь гадает, что же случилось. Он сразу понял, что что-то не так с его истинным – подобные боли никогда не преследовали его ранее. Значит, со Стивеном что-то произошло. И что именно, ему предстоит выяснить. А ещё предстоит выяснить, отчего в груди будто опустело. О, и рассказать Гранту об их связи. Артур незаметно улыбается. Да, он не может дождаться момента, когда поведает Стивену "страшную" правду. Молодой мужчина знать не знал, что у него есть истинный, а вот Хэрроу почувствовал это сразу. Потому и замешкался там, в музее, сжимая чужую ладонь в своей, дрожащей от страха, и искренне надеясь, что не ошибся. Что живот в музее скрутило не от удивления, а от обнаружения их связи. Связи, которую он искал года. И уже почти отчаялся найти. «И всё-таки умеет судьба преподносить сюрпризы». Из джипа выходят две фигуры. Хэрроу выискивает в салоне третью. И, не находя её, недоумённо вскидывает брови. – Где же наш дорогой мистер Грант? Двое переглядываются, и в этом жесте Артур улавливает что-то странное. Что-то нехорошее. Он хмурится, глазами обозначая вопрос. Внутри сворачивается слабый узел беспокойства. Его товарищи снова смотрят друг на друга, и вперёд выходит Кэндис: – Мистер Артур, ваш истинный… Он… Она говорит страшное слово, и Хэрроу думает, что оглох. Что ослышался. Что с его слухом какие-то проблемы и он переутомился, но девушка повторяет страшную правду, видя реакцию своего своеобразного начальника, и Артур замирает, пустым взглядом смотря мимо переглядывающихся людей. Такой простой ответ в голове просто не укладывается. Он снова тупо повторяет: «Что?» и видит, как с сожалением женщина отводит взгляд. Нет. Это невозможно. Он… не верит… Артур с детства верил, что они со своим истинным будут счастливы. Даже когда его выбрали аватаром Хонсу, он всё ещё думал, был уверен, что увезёт неизвестного близкого в свой дом, желательно подальше от городской суеты, и будет с ним вместе до скончания жизни. Что ж, судьба оказалась не только богата на подарки, но и с весьма скверным чувством юмора. – Это ты во всём виноват! – кричит, срывая ставший будто чужым голос. Отчаяние разрывает в клочья, и без того сломанный разбивается окончательно, теряя то последнее, ради чего жил. Хонсу смотрит в упор, будто с усмешкой на своём выпуклом кривом черепе, и от этого высокомерного снисходительного взгляда хочется сильно ударить его по клюву, чтобы причинить как можно более острую боль. «Клювы у птиц достаточно чувствительные», – думает Хэрроу, и впрямь рассматривая такую возможность. Египетские божество тихо смеётся, с хрипцой, уже вызывающей тошноту. Молчит недолго, а после спрашивает: – Ты правда думал, что тебе светит жить под солнцем вместе с истинным после всего, что ты сделал? Дыхание спирает от дикой, накрывшей с головой, правды: Хонсу знал. С самого начала эта тварь знала, к чему в итоге всё приведёт… Знала, но ничего не сделала. Даже несмотря на то, что Стивен был её аватаром. Божества любят смеяться над смертными. Он лишь обессилено рычит, отчаянно закидывая руки на перила. Знакомая трость стукается о холодный металл. Хонсу незаметно косится на неё. В глазах Артура щиплет, будто в них мыло попало, а во рту, наоборот, скапливается слюна с запахом рвоты. Живот скручивает, и Хэрроу мысленно желает той же боли божеству, сжимая рукоять трости как никогда сильно. На кой чёрт ему это всё, этот идеальный мир, Хонсу, Амат, если теперь нет того, с кем он хотел провести свою жизнь? «А вдруг это план Хонсу?» – мелькает безумная мысль, и Артур жадно ловит её, шире распахивая глаза. Ну конечно. Конечно, он прав. Он безбожно прав. Поднимает взгляд на – как иронично – божество и видит, что оно осознаёт его осведомлённость. Почти незаметно качает вытянутой головой и говорит: – Сломить тебя и заставить меня ненавидеть оказалось не непосильной задачей. Как я погляжу, ты слишком привязался к парню за несколько дней. – Хонсу качает неодобрительно головой, из-за чего вызывает у Артура яркое желание ударить. Бывший аватар будет спать и видеть, с какой жестокостью убивает этого урода, морального и физического, не жалея сил. Потому что сегодня он отобрал у него самое дорогое, что у него было. Смысл. Позже Артур исполняет свою роль. Освобождает Амат из каменного плена, становится её аватаром, с мрачным удовлетворением смотрит на заключение разбушевавшегося Хонсу, вернее, на его дух и бедного парнишку, которого тот выбрал буквально парами часами ранее собственным послом, и после завершения плана своего божества больше не видит смысла в продолжении жизни. Он помогает людям ужиться с новыми правилами, но больше не живёт. Он существует, не чувствуя ни тепла, ни холода. И все понимают, что скоро всё закончится. Что он уйдёт. Смотрят сочувственно, провожают жалостливыми взглядами. И понимают, что лезть не стоит. Сорвётся, выплеснет весь свой гнев и отчаяние, а потом просто быстро выгорит. Умрёт во второй раз. И больше не воскреснет.