****

Ворчливая женщина, одна из жительниц старого дома, неприязненно наморщила длинный нос и скривилась, брезгливо осматривая помещение. Она что-то бубнила про себя, стоя у дверей подвала, но не заходя внутрь него. Тонкая полоса света из-за открытых дверей проникла в это сырое и противно пахнущее место, давая женщине возможность осмотреть его. В грязной небольшой комнате было несколько ободранных дворовых кошек, которые, прижавшись друг к дружке, сидели на куче каких-то грязных тряпок, уже давно не напоминающих одежду. Противная с виду тетка, вновь злобно ругнувшись, всё-таки вошла внутрь и подошла к грязному комку. Замахнувшись веником, она быстро согнала спокойно спящих кошек и пнула непонятную кучу. Раздался жалкий писклявый стон, и тряпье зашевелилось, вмиг наружу появилась голова ребенка. Мальчишка, увидев, кто перед ним, тут же выбрался из-под старой драной куртки, которую когда-то отдал ему местный бомж, и пригладил замаранной ручкой некогда бывшие белыми волосы, торчащие в разные стороны; поправил великую рубаху, что постоянно сползала с него, и исподлобья посмотрел на женщину. Та еще раз замахнулась, теперь уже рукой, и лязгнула мальчугана по щеке. Слезы сразу собрались в уголках глаз, но ни одна из капель так и не покатилась по щекам, лишь сжатые кулачки ребенка говорили о том, как ему было больно и сложно сдерживать слезы. — Дрыхнуть хватит, взял веник и на улицу! Никто за тебя работать не будет, быстро! — напоследок окинув подвал брезгливым взглядом, тетка покинула помещение, громко захлопнув за собой железную дверь. Миша зло смотрел на замкнутую дверь, оставаясь в кромешной темноте. Вытерев кулачками слезы, мальчик взял на руки мяукнувшую кошку и улыбнулся. Почесав за ободранным ухом, он снова отпустил её, напоследок пообещав, что сегодня заработает им на еду. Захватив в руки метлу, валявшуюся на полу, Миша помахал ручкой Машке, Маркизу и Ваньке. Его друзьям по несчастью, единственным, кто на самом деле понимал этого малыша, кто грел его холодными зимами, лежа под боком, кто тащил ему словленных мышей. Мишка лишь улыбался и печально мотал головой, как будто отказывая, — «ешьте вы», на что его лучшие друзья терлись о его ножки и мурлыкали, как будто подбадривая. Мальчишке уже было семь лет, хотя он об этом, скорее всего, и не знал. Миша был совсем неученый: не умел ни читать, ни писать и даже немного картавил. Сбежав в пять лет с проклятого детдома, он долго шастал по улицам, заливаясь громкими рыданиями, запуганный и дрожащий от холода, но никто даже не подходил к мальчишке. На него смотрели с презрением и отвращением, изредка кидая фразы — «оборванец», «ворюга» или «попрошайка», а стоило лишь случайно кого-то задеть, как его тут же грубо толкали в ближайшую лужу. И лишь старый бездомный дед в поношенной куртке, штанах и картузе, неодобрительно покачав головой на обидчиков ребенка, поднял того с лужи. Он даже купил ему булку и, взяв на руки, отвел в подвал, где он жил, работая дворником. Мальчуган быстро сдружился с дедом и его старым котом Маркизом, и даже стал ему помогать подметать дворы и убирать в подъездах. А однажды, они нашли двух маленьких раненых котят, над которыми, скорее всего, поиздевались местные ребята-хулиганы, которые не раз обижали и самого Мишу. Вспомнив папу и маму, размытый образ которых всё еще хранился в памяти ребенка, так же продолжавшего надеяться и верить, что те найдут и заберут его, он назвал кошку именем мамы, а кота именем папы. Но вскоре дед помер, а он остался со своими единственными друзьями. Вспомнив, как сильно он унижался, прося быть дворником вместо деда и работая за жалкие копейки, Миша сильнее стиснул в руках метлу, продолжая заметать. Мимо прошел сын этой противной тетки, что постоянно будила его на работу и частенько била. Он размахивал портфелем и пил пиво из жестяной банки, а потом, смяв её, бросил прямо в Мишу и громко засмеялся. Мальчишка лишь искоса посмотрел на своего врага и тяжело вздохнул, поднимая банку и неся в мусорный бак. Зато сегодня мерзкая тетка заплатит ему, и он наконец-то сможет купить поесть себе и своим друзьям. Когда он закончил работать, на улице уже темнело. Тетка Клава крикнула ему в окно, чтобы он обратно убирался в свой подвал и ждал её. Мальчишка, тут же схватив метлу и совок, помчался в уже давно родной подвал. На лице его промелькнула скромная улыбка, и впервые за весь месяц у него поднялось настроение, даже несмотря на то, что он случайно налетел на сынка этой, и тот больно ударил его в бок. Проскочив в темное помещение, Мишка стал шарить по полу и радостно звать Машку, Ваську и старого Маркиза, обещая купить им целую булку. Сначала он нашарил рукой один мохнатый комочек, а потом, рядом лежащий — другой, вот только никто из них не шевелился, и были они не как обычно теплыми, а холодными. Ручки Миши задрожали, он затащил себе на колени тело кошки, двери подвала открылись, освещая комнату. Клава противно ухмыльнулась и швырнула в мальчика мятыми купюрами и копейками, которые со звоном упали на пол. — И чтоб не водил больше этих, а то опять потравлю! Двери закрылись, и вновь стало темно.