Назови мое имя

Всему приходит конец. В какой-то момент - роковой миг или миг спасения? - затраченные усилия кажутся перешагнувшими барьер возможного. Что толку от попыток, если они бесплодны и предлагают лишь боль? Зачем рушить стену, если за ней новая - выше и неприступней? Конечно, борьба свята. Но только та, что полнится смыслом. Она уехала, забрав с собой скромные пожитки. Всего несколько коробок – девушка любит жить налегке, ибо нигде не останавливается надолго. Ей так проще. Пустить корни – значит связать себя. Местом, чувствами, друзьями. А она не хочет этого, никогда не стремилась к оседлости. Для блондинки это синоним обыкновенной, типичной жизни. Возможно, счастливой, но ее собственная никогда не была такой. Поэтому она бежит без оглядки, не оставляя себе ничего, стараясь поскорей заглушить воспоминания, чтобы притупить желание вернуться. Оно возникает иногда. Но еще ни разу оно не было таким сильным, как сейчас. Оттого Эмма уезжает дальше обычного, желая оставить почти непреодолимое расстояние между новой собой и Сторибруком. Городом, где остался ее сын; городом, где осталась она… Женщина часто говорила неприятные, оскорбительные слова, но последний разговор сильнее обычного проник в сердце, и выжег на нем след. Незаживающая, ноющая рана, которая напоминает о себе при каждом мимолетном взгляде на ее фото. Душевная слабость, еле уловимый проблеск надежды – вот, что значит небольшое стандартное изображение улыбающейся брюнетки. Для девушки это единственная возможность коснуться, и одна из множества – почувствовать боль. Зачем ты постоянно говоришь такие колкие, ядовитые слова? Почему ни разу не остановилась, и не постаралась понять: каково мне их слышать? Ты хотя бы понимаешь, что каждое из них остается со мной навсегда? В моих воспоминаниях. Их я могла сделать счастливыми, пусть даже они были бы выдуманными. Но слова.… Из-за них даже память стала твоим союзником, постоянно возвращая, заставляя вновь ощущать слезы на тонких устах. Нет, я не плачу. Просто губы почему-то стали влажными, а на языке чувствуется солоноватый привкус, когда я неосознанно провожу по ним. Слезы – слабость, как и любовь, и ты никогда не стерла бы их изящным пальцем с моих щек. Ты бы просто смотрела, возможно, наслаждалась. Может быть, и сейчас ты упиваешься своей властью, безграничной силой. Не знаю, как над Сторибруком, но надо мной точно. Ты никогда не действовала тонко. Неизменно ударяя наотмашь, не думая о последствиях. Конечно, Королева не знает пощады, ей не ведомо чувство снисхождения, она выше этих низменных порывов. Мне плевать. На все, что ты говорила и делала, на все твои попытки уничтожить и раздавить, и не важно увенчались они успехом, или их ожидал провал. Свою роль они сыграли отлично: мое сердце кровоточит, и я жалею, что не могу уехать на другой край земли. Меня удерживает Генри. Когда боль немного стихнет, я смогу вернуться, чтобы повидаться с сыном. Лишь с ним. Если у всего есть предел, то мой наступил именно сейчас. Жаль, что нельзя вырвать сердце и продолжать жить без него, пусть это существование и будет иллюзией. Я бы без раздумий согласилась, без единого сомнения. Да и какие сомнения могут быть? Я почти не могу дышать, каждая новая порция воздуха врывается в измученные легкие, словно преодолевая тяжкое препятствие. Я задыхаюсь, смотря на твою улыбку, что светится на фото и спрашиваю себя: почему для меня ты не улыбалась так искренне и открыто, почему нас всегда что-то разделяло, почему между нами была стена, которую мы так и не смогли преодолеть? Слезы, не переставая, льются по щекам. Кажется, я никогда не смогу их остановить. В этот раз она могла остановить нескончаемый бег, который уже давно наскучил, могла бороться дольше, но сердце рвется на части, а раньше такого не было. Блондинка не знает, что делать. Кто она теперь в мире, где ее снова никто не ждет? Одна из многих, таких же одиноких и неприкаянных, не нашедших себя или намеренно отказавшихся. Она отчаянно борется с пустотой, что захватила душу. Генри часто говорил, что никто не может покинуть город, не оставив в нем воспоминания. Девушка многое бы отдала, чтобы и с ней произошло подобное. Образы недавнего прошлого преследуют не только по ночам. Даже яркое солнце не является больше непременным спасителем. Почти в каждом новом городке, который лежит на ее пути, Свон обязательно встречает кого-то похожего, слышит схожий, с легкой хрипотцой, голос. Но чары рассеиваются, стоит только подойти ближе и заглянуть в лицо. Не она, это всегда не она. И девушка едет дальше, с силой сжимая руль и неотрывно смотря на дорогу, пока не начинает чувствовать боль в напряженных долгое время запястьях. Тогда ненадолго становится легче, и она с тихим выдохом откидывается на спинку сидения, чтобы продолжить путь. До нового города, до новой похожей на нее. Она уехала. По-настоящему, не желая больше доказывать свое право на возможность быть рядом, право поддержать и помочь. Она делала это уже достаточное количество раз, преодолевая боль – физическую и душевную, - которой Королева потчевала без сожаления, не выбирая место и время. Она никогда не останавливалась, не давала отдышаться, чтобы вдохнуть больше воздуха в горящие легкие, не раскаивалась в своей жестокости. По крайней мере, никогда не показывала раскаяния, не признавала собственной вины. А теперь девушка просто сказала: «хватит», и не понятно кому предназначались эти слова – Миллс или самой себе. Регина. Что может чувствовать женщина, оттолкнувшая от себя единственного человека, которой за очень долгое время мог стать ближе, чем снующие за окном люди? Когда-то давно ее уже смогли полюбить, и она любила в ответ, но то было время, когда Регина была совсем юной, наивной и раскрытой миру и чувствам. Такую наивность легче впустить в сердце, легко сжать в объятиях, не нужно остерегаться. Теперь же она стала другой. И то, что женщина считала невозможным, произошло. Не так как она хотела, не так как ждала, но теперь дорога не важна. Важен результат: Королева любима. Без магии, без принуждения. И она оттолкнула любовь, растоптала, уничтожила собственными руками. Ей даже не понадобилась помощь. Брюнетка всегда могла положиться только на саму себя. Похоже, это действительно так. Усталость, невыносимая усталость давит на хрупкие плечи, заставляя согнуть царственный стан. Внутри все горит, желая вырваться наружу. Жаль, что она больше не может вырывать сердца. Свое - кровоточащее, гулко бьющееся в груди - она бы, несомненно, вырвала. И еще, наверное, ее. Чтобы и ей не было так больно. Раз нельзя вырвать сердце, то дать волю слезам женщина вправе. Но при сыне этого делать нельзя и, поднявшись в спальню, Регина бросается на кровать, зарываясь лицом в подушки, чтобы хоть как-то заглушить вой, который вырывается изнутри. Ей некого винить в своих бедах. Она сама их виновница. Подобное не может длиться долго и, в конце концов, мэр засыпает, проваливаясь в спасительное царство снов. Блондинка продолжает нескончаемые бег. Она едет уже неделю, и безумно устала. Пейзаж неуловимо изменился, и теперь за окном высятся снежные вершины гор. Похолодало, но девушка не чувствует этого. Нужно бы сбавить скорость, и быть осторожней с резкими поворотами, но ей плевать на безопасность. Быстрая езда помогает забыться, и Свон вовсю пользуется этой возможностью. Но все мы расплачиваемся за свою беспечность. Горные дороги не щадят лихачей, и не дают второго шанса. Машина не успевает вписаться в новый поворот, и даже резкий удар по тормозам не дает желаемого эффекта. В следующую секунду «Жук» пробивает ограждение и летит в пропасть. В те несколько мгновений, что остались до неизбежного, Эмма успевает осознать, что произошло и, что шанса выжить у нее нет. Последним движением девушка хватает дорогую фотографию, и прижимает к груди. К месту, где когда-то билось сердце. На последнем его ударе женщина в ужасе просыпается. Холодный пот покрывает лоб липкой пленкой, дыхание сбилось, а руки дрожат. Ей нужно время, чтобы понять, что это всего лишь сон, и облегченно выдохнуть. Все еще возможно, она может появиться на пороге ее дома. К ней приходит Эмма, ее Эмма. Она побледнела, выглядит болезненно и подавленно, и не решается посмотреть в глаза. Просто стоит на пороге, нервно теребя рукав куртки, не зная, что сказать. Ее долго не было. Долгих полгода девушка не решалась вернуться. Она отчаянно боролась с собой, и проиграла. В первый раз в жизни блондинка проиграла, и не жалела об этом. Не жалела, что больше нет сил до упора вдавливать педаль газа, и гнать машину за горизонт, не жалела, что повернула назад. Понуро опустив голову, девушка с особой тщательностью изучает носки туфель стоящей напротив брюнетки. Заглянуть в глаза и потонуть в янтарных омутах – последний шаг в ее капитуляции, и она все еще не решается сделать его. Женщины просто стоят и слушают тишину, что оглушает сейчас не меньше, чем раскаты грома в самую лютую грозу. Молчание душит, но это единственное, что у них есть. Все остальное было сожжено и развеяно по ветру легким мановением королевской руки. Если сейчас они не могут найти слов, потому что они так несовершенны и односторонни, то у них будет это безмолвие. Одно на двоих. С чего-то нужно начинать, чтобы вернуть доверие, чтобы суметь приблизиться ближе. Если бы их спросили, сколько они вот так простояли на пороге дома, женщины не нашли бы ответа. Как определить время, если оно, кажется, мчится без оглядки, унося в прошлое минуты. Но вот Свон встрепенулась и, оглядываясь на припаркованный у обочины автомобиль, еле слышно говорит: - Я лучше пойду. Это была не самая лучшая идея, - девушка уходит по дорожке, так и не заглянув в глаза. Она уже сомневается в принятом решении. Волна боли накатила с новой силой, и блондинка не уверенна, что хочет пройти через это снова. Именно в этот момент Миллс паникует. Она понимает, что может потерять блондинку навсегда. - Эмма, останься. Слова бьют Свон, словно током, и она замирает на полушаге. Она ждала их, но не думала, что они будут сказаны так надломлено, и в голосе Королевы будет столько тоски. Девушка задерживается еще на несколько мгновений, потому что знает: развернувшись, придется встретиться с ее глазами, а она не уверенна, что готова. - Эмма, пожалуйста. Новая порция дроби пронзает сердце, и блондинка резко разворачивается: - Регина, если это какая-то новая игра, то я не хочу… - Останься навсегда, - брюнетка перебивает, спасая обеих от лишних слов. Девушка медленно подходит и читает в карих глазах, боясь найти признаки лжи: искусно продуманной, и оттого точно попадающей в цель. Но в них лишь слабый огонек надежды, и Свон, наконец, выдыхает, крепко обнимая женщину. - Я скучала, - слышит она тихий шепот.