VIII сезон. Глава III "Солнце внутри"

      Усаги открыла глаза и резко села. В воздухе висела мокрая белая дымка, плотные тучи заполняли поляну серо-жёлтым светом. Вдалеке между клочками тумана виднелись чьи-то фигуры. Она поднялась и торопливо направилась к ним.       Приблизившись, Усаги растерянно приостановилась. На траве неподвижно стояла белая собака. Рядом Ятен на коленях, положив руки на её спину и скрыв на них лицо. С другой стороны Фино. Одна её рука с браслетом лежала на загривке собаки. Девочка стояла прямо и очень спокойно смотрела вперёд.       – Фино... – пробормотала Усаги, почему-то боясь подойти ближе, – Фино... Что вы здесь делаете?..       – Сегодня тот день, – раздался грустный голос. – Сегодня. И я каждую секунду жду.       Усаги ощутила внутренний ужас.       – Ты ждёшь? Ждёшь, что браслет убьёт тебя?.. – выдавила она, ещё надеясь на другой ответ.       Девочка кивнула.       – Фино... – Усаги старалась взять себя в руки. – А что Ятен?       Она повернула голову к согнутому парню.       – Он ждал всё это время. Всё ждал.       Полгода ждал. Пока найдут способ освободить его. Полгода терпел псов. Усаги медленно холодела.       – Почему... почему он не посмотрит на меня? Пусть он поднимется, я хочу...       Печальные глаза предостерегающе повернулись к ней.       – Не нужно. Лучше тебе не видеть его лица.       Усаги, стиснув зубы, пожирала глазами лежащую голову Ятена, рассыпавшиеся по безжизненным рукам волосы. Ужас приковал её к месту, ужас перед неизвестным кошмаром, перед тем, что с ним стало. Собака до сих пор не двигалась. Фино вновь смотрела прямо, печально ей в глаза.       – Может быть... ты знаешь ответ? – тихо спросила девочка.       Усаги вздрогнула.       – Я... не уверена... – пробормотала она. – Мне показалось...       Фино понимающе кивнула.       – Много времени прошло. Ответа нет. Я жду с минуты на минуту. И Ятен... – она посмотрела на парня, как на смертельно больного, и повторила: – Лучше тебе не видеть его лица...       – Я просто не уверена! – со страданием воскликнула Усаги. – Вдруг я ошибаюсь! Вдруг...       Внезапно шевельнулась собака. Она изогнулась и плавно, помогая головой, закинула Ятена себе на спину. Он безжизненно повис поперёк, задевая пальцами траву. Фино так и держала её за загривок.       – Я забираю их, – прозвучал неподвижный голос стерикса. Непререкаемо. Как приговор.       – Нееееет!!! – закричала Усаги, видя, что они поворачиваются и уходят. – Я знаю! Я знаю ответ, я знаю!!! Слышите, Я ЗНАЮ!!! ЗНАЮ!!!!!       – Я знаю ответ!!! – закричала Усаги, подскакивая, и хрипло закашлялась.       – Тише, тише! – испуганно воскликнула Макото, хватая её. – Дыши! Зачем же так кричать?       – Я знаю... – дрожа пробормотала Усаги. – Не надо, я знаю... знаю...       – Эй, прекрати! – Рей слева дала ей ощутимый пинок. – Что, проснуться никак не можешь?       – Послушайте, что она говорит! – воскликнул где-то за спиной Айрис.       – Да они глухие! – раздался голос Альвиана, сжатый волнением.       Усаги растеряно обвела взглядом поляну. Солнце приближалось к земле, снова горел костёр. Вечер... Она испуганно взглянула на Рей.       – Какое число?..       – Что? – удивилась она. – Бредишь что ли? Сентябрь сейчас! День всего прошёл!       – Сентябрь... – Усаги с выдохом взялась за лоб. – Значит, ещё не поздно... – она снова резко подняла голову. – А где Ятен?       – Он спит ещё, хватит дёргаться!       – А Фино?..       – Я здесь, – девочка обняла её руку и игриво заглянула в лицо. – Скажи, что ты знаешь. Они мне не верят...       Усаги, попав под её гипнотический взгляд, сразу успокоилась. Фигуры и лица перестали от волнения расплываться перед глазами. Впервые она ощутила, что на ней лежит одеяло, которым её, видимо, накрыли, не желая нести в чей-нибудь дом. Благо, погода стояла тёплая...       Перед ней присел учёный, и заставил обратить всё внимание на себя:       – Так, Принцесса. Нам нужна от тебя информация о том, что ты узнала. Потому как все остальные после пробуждения пришли к выводу, что ничего определенного не поняли. Не буду описывать наши ощущения после каждого вновь просыпающегося человека и такого ответа... Но приятного, сама понимаешь, было мало.       Усаги оглядела лица друзей и отметила скрывающуюся за спокойствием панику. Они уже не верили. Стало страшно.       – Ну и?.. – Альвиан вонзил в неё взгляд.       – Я не уверена, – тихо сказала Усаги. – У меня промелькнула одна мысль. Она такая глупая, что я бы даже не сказала о ней. Кажется, что не может быть так просто. Но после сна, который я сейчас видела, я скажу всё, что только могу.       – Не может быть так просто? – заволновалась Чибиуса. – У меня в голове всё повторяются эти слова! Я очень часто слышала их в том водовороте!       – И я вспомнила! – вздрогнула Минако. – Какая-то девочка говорила, что всё слишком просто!       – Девочка? – удивилась Рей. – Это был голос мужчины! «Вы люди всё усложняете» – так и крутится в голове!       – Ого, Усаги, похоже, ты серьёзно вдохновила их! – с улыбкой сказал Айрис. – Воспоминания так и посыпались!       – Давайте соберёмся! – подняла руки Рей с вновь воспрянувшей надеждой. – Нужно вместе хорошенько напрячь мозги и всё вспомнить!       – А главное выслушать Усаги! – добавила Фино с непоколебимой верой. – Она знает!       – Смотри, Принцесса, – покачал головой Альвиан. – Все на тебя надеются.       – Это ужасно, – с улыбкой прошептала Усаги, поднимаясь.       Пока Ятен проснётся сам, дождаться не смогли. Слишком уж жгло нетерпение. Вахо привела парня к остальным, посадила и накрыла толстым пледом – его морозило. Друзья сразу накинулись на него с расспросами о самочувствии и том, что он видел, но Вахо быстро всех усмирила. Ятен выглядел спокойным, однако почти не разговаривал и прятал взгляд. У всех быстро укрепилось ощущение, что он испытывает какую-то вину. Его оставили в покое до лучших времен.       – Простите, что не помогли вам, – в сотый раз начала Ами. – Это было выше моих...       – Не извиняйся! – поняла руку Минако. – Мы всё понимаем!       – Да, это мы, как слепые котята, там тыркались, – улыбнулась Макото. – А вы... на другом уровне. В ваших причинах мы даже не сомневаемся.       – Вы объединились? – повелительным тоном спросила Вахо.       – В самом конце, – ответила Рей.       – И где были?       – Здесь, – усмехнулась Макото. – Нас как будто притягивает деревня.       – Только... Ятена с нами не было, – Чибиуса испуганно стрельнула в его сторону глазами.       – Он ушёл прежде, чем вы все собрались, – спокойно сказала Вахо. – Так что вы видели? Слышали? Вспоминайте всё, даже самая невероятная или нелепая фраза может оказаться ключом ко всему.       – Когда Айрис попросил нас всех одновременно подумать, – медленно начала Минако, – голоса слегка изменились.       – Да, да, я тоже это ощутила! – покивала Чибиуса.       – А вы видели девочку? – спросила Усаги.       – Девочку?..       – Да. Она была там. Снова эта девочка.       Ятен впервые повернулся к ней с внимательным взглядом. От Айриса не укрылось его внезапное оживление, он подался вперёд:       – Ты тоже видел девочку??       – Я... – смешался Ятен. – Да. Была одна...       Вахо пристально взглянула на Усаги.       – И что делала девочка?       – Она помогала мне. Показывала ответ.       Друзья в молчании обратили на неё все взгляды. Воздух пропитался волнением.       Усаги вздохнула, словно перед большим рассказом.       – Когда я её увидела, то поняла, что она снова помогает мне как всегда. Она всегда появлялась, чтобы помочь мне. Даже здесь. Вокруг всё громыхало... И было очень страшно. Хоть и во сне. Только когда рядом появился Мамору... – Усаги расслабленно улыбнулась. – Да, рядом был мой принц. Наверное, поэтому я перестала бояться. И увидела, что делает девочка.       – Что делала девочка? – эхом отозвались друзья.       – Она держала в руках половинки от бусины Фино. В одной руке – мою половинку. В другой – Сейи. И она соединила их вместе в своих руках. Просто приложила друг к другу. Проще не бывает.       Я тогда подумала, что стерикс тоже был расколот на две половины. Тело и крылья. Вновь посмотрев на руки девочки, я подумала: чтобы бусинка стала целой, нужен клей. А какой клей мог быть между телом и крыльями стерикса? И тогда... тогда и возникла эта мысль...       – Бусины... – прошептал Айрис, широко раскрыв глаза.       По поляне пронёсся взволнованный вздох. Усаги с улыбкой кивнула.       – Вы сказали, что голоса изменились, когда мы усиленно начали думать. Я ощутила это тоже... не знаю, как описать... Как будто они сами начали с нами разговаривать. Выделились только те голоса, что имели информацию о стериксе. Только разобрать я ничего не могла. Стоял просто гудящий шум. Поэтому я спросила у Мамору. Какие слова слышит он.       «Я никогда не создавал кулон и браслет».       – Я тоже это слышала! – воскликнула Чибиуса. – От чокнутого волшебника! Это был он!       – И ещё, – продолжила Усаги. – «Вернитесь к началу». Это было всё, и всё это идеально совпало с моей мыслью. Воображение нарисовало мне такую картину. Королева Серенити находит на месте изуродованного стерикса металлическую пластинку, два крылышка и много бусин. Мысль о двух украшениях приходит в голову именно ей, волшебник действительно не задумывал такого. Возможно, Королева попробовала возродить зверя, но не смогла, ведь колдовство было слишком сильным. Да, я действительно думаю, что тот волшебник был сильнее моей матери. Решая найти способ со временем, она собирает два сильных оберега. Разделяет навеки то, что должно было быть вместе. Может быть, кулон предназначался ей, а браслет – мне, остаётся только гадать, потому что шкатулки украшения так и не покинули. А если вернуться к началу, как сказал голос? Забыть о Королеве?       Усаги вскочила и шагнула к Чибиусе:       – Дай кулон!       Девочка, подозрительно глядя на неё, всё же сняла украшение. Усаги быстро протянула другую руку к Фино:       – Браслет!       Та послушно отдала ей оберег. Усаги в изумлённой тишине сжала оба украшения и с силой начала разрывать их.       – Что ты делаешь?! – в ужасе вскочили подруги, но помешать не успели – руки Усаги разлетелись в стороны, и на траву посыпались блестящие кусочки бывших оберегов.       – Вы стоите на скале! – громогласно воскликнула Усаги. – На камнях лежит тело стерикса и его крылья, просто в другой форме! И клей, чтобы скрепить их заново – бусины!       ВСЁ! * * *       Дани подняла голову, прислушиваясь, нож замер в её руке. Утреннее небо было полно звуков. Умирающе небо. Вместе с осенью испаряется вся жизнь из воздуха. А потом наступает тёмная ледяная смерть на три месяца. Дани отрезала ещё несколько кусочков от помидора и вновь подняла голову. Утренний завтрак – это та мелочь, что она может сделать для Джеки, у которой живёт всё это время. Ей, конечно, есть, где жить. Но уйти домой после всего случившегося почему-то не позволили. Джеки и Сейя в один голос убедили её остаться, пока не вернётся Айрис. Нечего дома сидеть одной и скучать.       Ветер всё холоднее. Птицы кричат печально, совсем не так, как летом. Как, интересно, дела у Ятена...       – Уже подскочила? – на кухню зашла Джеки и потрепала её по торчащим волосам. – Спасибо, что готовишь, я редко завтракала по утрам.       – Мне оставаться с Сейей, – улыбнулась Дани. – А он не знает, что такое не завтракать.       – Ты права, – рассмеялась блондинка, подходя к окну. – Холодает.       – Да. Я хочу купить ботинки до холодов.       – Какие ты хочешь? – обернулась Джеки.       – Белые...       Дани высыпала помидор в миску и улыбнулась появившемуся в проходе Сейе.       – Доброе утро.       – Не спится вам в такую рань... – пробурчал он, потирая глаза.       – Мне на собеседование вообще-то! – с шутливым ворчанием ответила Джеки. – Забыл?       – И что ты будешь там делать?..       – Продавать бельё, надеюсь. Пока не найду что-то приличнее.       – Там же стирка на балконе! – вспомнила Дани. – Пойду сниму!       Она выпорхнула в коридор. Джеки мгновенно посерьёзнела. Взглянула на Сейю.       – Как спасти её?.. – с мучительной тоской прошептала она. – Как, скажи…       – Что-то случилось? – нахмурился он.       – Она уже начала засыпать. Снова, как тогда. Зная, что Ятен скоро исчезнет, она начинает погружаться в сон. Иначе она больше не способна жить. Только мыслями.       – Он ведь ещё не исчез!       – Но так случится, – Джеки наполнялась своим тихим отчаянием, что волновало Сейю каждый раз, когда он видел её в таком состоянии.       Хотелось успокоить её, хотелось сказать, что всё будет хорошо. Но в это серое утро слова прилипали к его горлу. Всегда такой разговорчивый и бесцеремонный, сейчас он не мог найти сил солгать даже на сотую долю желаемого. Ведь любое убеждение в лучшем, даже самое туманное, не будет чистой правдой. Ятена не переубедить ничем, никем и никогда. Если он не захочет остаться в жизни Дани – его там больше не будет.       – Она уходит... – прошептала Джеки, не дождавшись от него ответа. – Потихоньку уходит туда. Я видела вчера и сегодня. Она снова начинает смотреть в окна...       Сейя положил руку на её плечо и быстро отошёл. В коридоре уже слышались шаги Дани. * * *       – Это гениально! – завопил Айрис, вскакивая.       Усаги стояла под перекрёстным огнём полных ужаса глаз. Ужас был разным, где-то восхищённым, где-то паническим. Но дара речи пока были лишены все.       – Неужели, – выдохнул наконец учёный. – Неужели…       – Неужели ТАК просто?! – вскричала Рей. – Неправильно скреплённые бусины породили загадку, над которой бились веками?!!       – Ну и удивила же меня ты снова, – покачала головой Вахо. Она с прищуром смотрела на Усаги, с виду спокойная, но видно было как в маленьких глазках пляшет огонёк.       – Это просто гениально!!! – всплеснул руками Айрис, не находя более подходящих слов для своего восторга.       – Если всё так и есть – я понимаю слова волшебника о людях, которые всё усложняют, – проговорила Чибиуса, бледная от волнения. – Да, он миллион раз прав. Я НЕ ВЕРЮ, что ответ так прост…       – И я не верю, – качнул головой Таики. – Но… но всё же…       – Я уверена! – твёрдо сказала Усаги. – Когда я начинала говорить, я сомневалась, но теперь я уверена!       – Ни одного доказательства нет! – почти отчаянно воскликнула Макото.       – Действительно, но совпадений достаточно! – возразила Фино. – Достаточно!       – И мы можем так доверять совпадениям??!       – Ты свою жизнь хочешь доверить совпадениям?! – присел перед сестрой Лис.       – Да вспомните вы! – закричал Айрис, поражённо оглядывая их лица. – Как красиво звучало это объяснение! Оно же великолепно! Только оно может быть правдой! Лишь в самом начале ответ! Там, где на камнях лежат части стерикса и бусинки!       – Так! Угомонились все. – Вахо неторопливо встала и взяла сумку. – Будем готовиться.       – К… к чему?..       – Как к чему? Стерикса собирать.       – Подождите!.. – заволновались девушки. – Но мы ещё не уверены! Мы не договорились! Нельзя так быстро принимать решение! Вдруг что-нибудь пойдёт не так!       Вахо развернулась и посмотрела на них с такой улыбкой, что кричать резко перехотелось.       – Что раскудахтались?       – Но это же действительно очень опасно! – несчастно воскликнула Рей. – У нас так мало доказательств!       – Доказательства нужны? – Вахо шагнула к ней и протянула руку к лежащим на траве бусинам. – Вот они.       Друзья непонимающе переглянулись и уставились на неё. Старушка весело хмыкнула.       – Да откройте же вы глаза! Обереги, сильнейшие из сильнейших, проходящие через века, неуязвимые ни перед чем, смогла порвать девочка? Как простые бусы? Это возможно, по-вашему? Глупенькие птенцы. Хватит волноваться. Вы всё сделали правильно. Всё будет хорошо. Поймите это уже и успокойтесь. Ваша Принцесса порвала их на кусочки, значит, они сами этого хотели. Значит, это начало. Она уже начала возрождать стерикса!       А я помогу закончить. * * *       На крыше дома напротив, не видимые никем, расположились мужчина в плаще и маленькая девочка. Он, улыбаясь, с интересом следил за фигурами воинов внизу, она созерцала поляну задумчиво и молчаливо. Люди в деревне копошились, потихоньку приближались к окраине, вытягивали шеи, но тут же уходили вглубь, не решаясь нарушить данное Вахо указание. Мужчина шумно вдохнул и с хрустом расправил плечи.       – Такой довольный... – тихо проговорила девочка.       – Я сейчас стану свидетелем решения самой дурацкой загадки на свете! – хмыкнул мужчина. – Ещё бы! Такое нечасто бывает.       – Вот как.       Он удивлённо склонился к ней.       – А ты почему такая грустная? Ведь это ты смогла им помочь! Всё-таки смогла показать то, что чувствовала! Вот откуда они узнали свой долгожданный ответ!       – Так странно... – девочка разговаривала больше с собой, нежели с ним, – я смогла проникнуть к ним именно через Ятена... И тут же попала в ловушку. Он запер меня в своей голове, не пуская куда-то за пределы своего разума. Вообще-то, он и себя запер... Но он не понимал. Совсем ничего не понимал.       Она всмотрелась в фигуру беловолосого юноши, сидящего словно в небольшом ступоре между пышущих эмоциями девушек. Так тревожно. Мужчина слушал её, уже не улыбаясь.       – Его разум очень сильный. Просто он не умеет управлять им. Разум такой силы, направленный шире, смог бы совершить очень многое. Но вместо этого он тратил энергию на отрицание всего. Желая убежать от чего-то, приносящего столь жестокие мучения, Ятен был не против даже уснуть навсегда. И он запер дверь намертво. И даже меня вынес за пределы этой двери, хотя я была неразрывно с ним.       – Там была дверь? – мужчина сосредоточенно сдвинул брови. – Плохо. Как же ты справилась?       – Я не открыла бы её никогда. Только он мог.       – Но он ведь закрыл. А значит, открывать не собирался.       – Да. Я могла только просить его. Всё, что я могла.       Они помолчали немного, наблюдая за суетой.       – Даже не знаю, как ты выпуталась, – признался мужчина.       Девочка слегка улыбнулась.       – Он невыносим.       – О, это я знаю.       – Он смог в ничтожно краткое время упасть в такие бездны отчаяния, что никогда не хотел больше дышать, и взлететь до небес, воспротивившись тому, что кто-то в мире исказил сущность его Я. Нет, Ятен никогда не хотел умирать, он слишком крепко держится в этом мире, ему более, чем всё, дорога его собственная личность. Тот человек, которым он стал. И услышав, как я назвала его именем совсем другого существа, существа, с которым он себя уже давно не связывает, которым он был, и от которого избавился, Ятен почувствовал, что не может допустить, чтобы их считали одним целым. Он привык терпеть многое, просто стискивая зубы и замирая. Но в этот раз терпеть стало невозможно.       – Неужели он сам сломал свои замки?..       Девочка кивнула:       – Сам.       – Немыслимо.       – Да. Тот человек, которым он был в другом воплощении, перестал существовать. Сейчас он новый. И называть его нужно по-новому. Старое имя для него – крушение всего мира. Издёвка над всей его жизнью, которой он так дорожит. А главное – над личностью, которая для него важнее жизни. Никто не смеет прикасаться к ней. Я вызвала бурю. Пробудила все его угасшие чувства за несколько минут. И эта буря открыла дверь.       Мужчина покачал головой.       – Никогда бы не подумал, что собственное Я имеет для него такое фатальное значение.       – Это одно из его проклятий, что приводит в восхищение других, и усложняет жизнь ему. На самом деле каждый человек должен так стоять за своё место в мире. Именно за себя самого. Но, увы. Таких людей единицы.       – Что ты, это слишком сложно, – усмехнулся мужчина. – Люди слишком слабы для такого противостояния окружающим.       – В любой слабости есть сила! – повернулась девочка. – В каждом человеке заложены великие способности!       – Ладно, ладно, не нервничай, – хрипло рассмеялся он. – Я помню. И во Тьме Свет и в Свете Тьма.       Она кивнула и вновь взглянула на воинов.       – Я рассчитываю на тебя, Вахо. Ты знаешь, что делать. * * *       Растерянный Ятен сидел там, куда его усадила Вахо, и безмолвно смотрел на взволнованные лица друзей. Шли какие-то приготовления, смысл которых понимала только старушка, девушки после сотого окрика немного успокоились и старались не шуметь. Волнение долбило сердца, даже учёный, как ни пытался казаться невозмутимым, едва мог усидеть на месте. Только Ятен следил и слушал абсолютно спокойно, изредка просто кивая.       – Он не в себе, – покачал головой Таики. – Он... вообще на себя не похож...       – Да брось, – оскалился Лис. – С его лица пропало угрюмое выражение, и всё, не узнаёте? Он всего лишь ни на что сейчас не злится.       – Вот это и странно! – взволнованно вставила Минако. – Ятен всегда на что-то злится! Это его нормальное состояние!       Вахо усмехнулась и покачала головой, краем уха слушая их разговоры. Она расстилала на траве ткань, прикрепляла углы к земле, клала какие-то предметы вокруг. Рядом так и лежали нетронутые кусочки металла бывших оберегов. Ами подошла к старушке.       – Скоро стемнеет. Вы уверены, что найдёте все части в траве? Может, мы...       – Не беспокойся, – Вахо, улыбаясь, положила руку ей на локоть. – Сейчас только мои заботы. Ваши кончились.       Айрис волновался чуть ли не больше всех. Он ни на секунду не мог найти места, метался по поляне, кого-то дёргал, что-то спрашивал и злил Вахо. В конце концов, он на ходу скользнул к Ятену и сел прямо перед ним, жадно вглядевшись в его глаза:       – Ты рад? Скажи, что ты чувствуешь?       Ятен по инерции кивнул и растерянно посмотрел на него, понимая, что нужно отвечать.       – Что ты вообще узнал после вчерашнего дня? Что с тобой творилось там? – нетерпеливо спрашивал Айрис.       По лицу Ятена пробежала лёгкая дрожь, он поморщился и слабо улыбнулся.       – Не хотелось бы вспоминать...       – Хорошо, не будем! – живо согласился Айрис. – Но сейчас-то ты себя чувствуешь лучше?       Ятен задумался.       – Я... не понимаю. Вроде бы лучше... но не понимаю...       – Так, отстань от него, – сзади появилась Вахо и одной рукой подняла его за шиворот. – У него в голове винегрет из мыслей, что ты услышать хочешь?       – Какая вы сильная!.. – восхищённо вытаращил глаза Айрис.       – А как же. Нам не только мозги тренировали.       Вахо подмигнула ему и громогласно объявила:       – Сейчас все сядут и не будут двигаться, пока я не разрешу! Это понятно?       Друзья сначала растерянно застыли, а потом послушно бросились на траву.       – Пошире, пошире рассаживайтесь... Вот так. Ноги не выставляйте. Фино, сюда.       Девочка побежала к ней, вопросительно посмотрев.       – Спиной к нему садись.       Ятен оказался почти в середине круга, созданного друзьями. Справа от него лежала ткань с вещами Вахо. Фино обошла его и села спина к спине. Старушка пристально посмотрела на Усаги:       – Уходи от неё. Возвращайся к оберегу.       – Что?.. – растерянно переспросила Усаги.       – Да она со стериксом разговаривает, – дёрнул её Альвиан.       – Ой...       Ощущение пустоты возникло тут же. Усаги поняла, что собаки в её душе больше нет. Вахо покосилась на траву и подняла голову к сизому небу. Её пальцы сплели какой-то мгновенный узор, и наблюдатели восторженно охнули. Все части разорванных украшений окружило призрачное синеватое свечение.       – Много бабушка фокусов знает, – прошептал Альвиан, покусывая губу.       – Ну ещё бы, – неопределённо кивнул Айрис.       Вахо посмотрела на жадный взгляд Лиса, уже предугадывая, как бывший ученик засыплет её вопросами и просьбами научить его делать такие же вещи. Объяснить ему свой отказ будет довольно непросто, упрямец ещё тот... Она перевела внимательный взгляд на Усаги. Принцесса сидела напротив Ятена, всё волнуясь: не мало ли расстояние, и не чувствует ли он боль. По парню мало что можно было сказать. Его неподвижные глаза свободно смотрели на траву, и в них, как в водной глади светились синие огни. Казалось, он даже не моргал. Вахо бесшумно подошла к нему.       – Мне нужен отпечаток. Сиди спокойно.       Она одной рукой вытащила из кармана снимок, а вторую положила ему на плечо. Некоторое время ничего не происходило, но через минуту по поляне полетел взволнованный шёпот. От наблюдателей не ускользнуло свечение, возникшее вокруг пальцев старушки. Впрочем, оно тут же пропало, словно впиталось в ладонь. Вахо сняла руку и склонилась к уху парня:       – Всё, я нашла в тебе тебя. И я нашла в тебе стерикса. Пора начинать.       Ятен никак не отреагировал на её слова. Вахо пригладила макушку сидящей сзади Фино и отошла к ткани.       – Что-то тут нечисто, – не выдержал Альвиан, качнув головой.       – Ты о чём? – испуганно повернулись девушки.       – Она уже видела его душу, когда мы вернулись со снимком... И этого было достаточно. Но сейчас она уделяет слишком пристальное внимание ей.       – И что же?       – Думаю... Она собирается не только сшить заново стерикса. На Ятена у неё тоже есть планы.       – Что за планы? – прошипел встревоженный Таики.       – Я не знаю! Но слепок души она не зря себе сделала...       Старушка раскидывала по ткани маленькие предметы, похожие на амулеты. Темнота опускалась быстро, Лис подумал было подкинуть в костёр дров, но не стал, вспомнив, что Вахо велела не двигаться без разрешения. Все молчали, но никогда ещё молчание не было таким громким. Казалось, друзья продолжали взволнованно кричать в головах друг друга, языки и звуки им были не нужны. Вахо сделала несколько шагов и взяла в руки металлическую пластинку с изображением собаки...       Все затаили дыхание. Старушка нагнулась ещё раз и вытащила из травы два крылышка. Подойдя к ткани, она положила их посередине: пластинку – и крылья плотно по бокам. Мягкий синий свет сразу слил их воедино. Вахо начала собирать в ладонь бусинки.       Ятен почувствовал, как его тронули за спину и слегка повернул голову.       – Ты понимаешь, что происходит? – тихо спросила Фино.       Он думал некоторое время. Да, он понимал. Но страха или волнения совсем не чувствовал. Он вообще будто до сих пор не проснулся. Ему хотелось вспомнить что-то. Из мелких деталей вчерашнего дня сложился какой-то ответ. Смысл нашёлся. Но он настолько неосязаем... Что Ятен сразу же потерял его, не успев осознать...       – Разгадку нашли, – ответил он. – Стерикс освободится. Ты не умрёшь.       – И ты освободишься, – добавила девочка.       Да, точно. Он всё время забывал. Серых псов скоро не будет. Не будет кошмаров, видений, боли. В груди потеплело от проблеска радости.       – Спасибо... – прошептал он.       – Ты в порядке? – тревожно повернулась Фино. – Ты действительно про это забыл?       – Я... многого не помню... Спать хочется, – неожиданно осознал он.       – Опять?       – Странно, да?..       Девочка нахмурилась.       – Наверное, ты потратил слишком много душевных сил, – решила она. – И ещё не восстановил.       Вахо резко развернулась и строго взглянула на них. Фино мгновенно замолчала. Старушка продолжила свою работу.       На ткани были выложены почти все бусины. От крыльев вверх, образуя круг. Друзья перешёптывались потихоньку, делясь впечатлениями. Все сходились на мнении, что новая форма будет похожа на слегка изменённый кулон – шире и длиннее. Ятен уже несколько минут чувствовал, как тянет где-то внутри. То ли в груди, то ли в животе. Да нет, ещё глубже. Вот, снова. Потянуло в том месте, где образуется страх, когда катаешься на качели. В несуществующем органе чуть выше желудка. Странное чувство. Ему внезапно захотелось подойти к светящемуся металлу на ткани. Так сильно захотелось... Спящий мозг внезапно выдал догадку, что это оторванная часть стерикса тянется наружу. Вахо потихоньку вытаскивала её из души Ятена, создавая такое странное ощущение. Значит, снимок помог... Он долго не верил, что это действительно отпечаток его души. Буквально до этой минуты. Как же тяжело бывает иногда поверить во что-то хорошее...       Чтобы не было больно. Он всегда так делал. Чтобы вновь не было больно, он ожидал от мира только разочарования. Верь в худшее, и очередной удар не будет для тебя сюрпризом. В этом его обвиняли всё последнее время. Именно в этом.       Последние бусины ложились на ткань, завершая круг. Наблюдатели снова замерли, гадая, как же Вахо соединит их между собой. Старушка выпрямилась, отряхивая руки, словно от воды. Синее свечение медленно погасло.       – Она же не волшебница, – прошептала Минако. – Она сама говорила. Как она сможет снять заклятие?       – Для этого не обязательно быть волшебником, – отозвался Альвиан.       – Но... как же...       – Даже Айрис проникал в другие измерения, и, насколько мне известно, сбивал парочку лёгких заклятий. А она хитростей знает очень много. И делать их может и без магии в крови. Асторий благословил её своей силой. Вахо может брать её теперь, когда захочет.       Учёный прищурил тёмные внимательные глаза.       – А здесь... всего лишь нужна нитка.       Вахо деловито подняла руки и взмахнула ими, будто дирижируя. Снова. И снова. Ятен ощутил ещё один уже нешуточный рывок из груди. Машинально потёр её рукой. Перехватил встревоженный взгляд Усаги, сидящей напротив. Снова застыл. Вахо резко присела, вытянула над бусинами сжатые кулаки и так же внезапно быстро развела в стороны уже раскрытые пальцы. Ятен успел увидеть тонкую нить света, опоясывающую преображённый оберег, почувствовать, как от груди что-то окончательно оторвалось, и происходящее на поляне перестало для него существовать. Вместо этого в голове возникло воспоминание. Такое яркое, словно он был там снова. Всё точь-в-точь заново...       Ятен сидел на пластиковом стуле, положив локти на такой же стол и запустив пальцы в свои белые волосы. Рядом с ним сновали разные люди, говоря что-то по-английски, стоял громкий, тревожный гул. Врач брал деньги за срочный вызов и советовал какие-то лекарства для лечения неизвестно чего, сотрудники, вернее, сотрудницы компании взволнованно кивали и бросали мимолётные взгляды на парня за столиком...       Девчонка-курьер дрожащими пальцами подбирала рассыпавшиеся по всему полу бумаги и испуганно косилась на беловолосого иностранца. Ятен сидел, смотря в пустоту, и не двигаясь даже тогда, когда громко произносилось его имя, но эта маленькая фигурка сразу завладела его вниманием. Никто бы и не подумал, что какая-то часть его расстроенного сознания следит за каждым движением девочки. Она метала на него слишком яркие взгляды для простого любопытства. Это была тревога. И желание помочь. Странно было видеть такие взгляды от незнакомого человека. И Ятен, несмотря на бурю ноющих чувств в груди, хорошо её запомнил. Уже тогда.       Медленный переход в другое воспоминание, снова после приступа, но уже несколькими днями позже. Ятен сидит на кресле с лицом мрачнее тучи и ждёт, пока ему перевяжут порезанную руку. Элизабет внимательно наблюдает за ним, усмехается и лениво поворачивает голову к двери:       – Эй, позовите кто-нибудь курьера! Пусть она всё здесь соберёт.       Ятен поднял голову на крик и проследил, как начальник вышла из дверей. Вскоре в комнату вбежала растрёпанная девчонка, кинула на него испуганный взгляд и начала собирать в руку осколки ваз и стаканов.       Уже не первый раз он видел её. И не первый раз хотел заговорить. Эльза будет мстить, нужен человек в компании, которого можно будет попросить последить за кольцом. А эта девочка вызывала положительные эмоции, каждый раз, появляясь в поле зрения. Простая, добрая, подвижная, с внимательными глазами. Её и попросить о чём-то не противно будет...       – Давай, я помогу тебе, – сказал он по-английски.       Девушка встрепенулась, уронила всё, что было в руках, и вытаращила на него испуганные глаза.       – Что?..       – Давай, помогу, говорю. А то я всё ломаю, а ты всегда убираешь…       Он начал собирать осколки стекла.       – Как тебя зовут?       – Дани.       – Дани...       Он приподнял слегка голову, первый раз так близко заглядывая ей в лицо. У Дани были тёмно-зелёные глаза. Несколько мгновений он смотрел прямо в глубь её зрачков, потом она взволнованно отдёрнулась. Это тоже понравилось Ятену. Такая лёгкая, она вся трепетала как бабочка...       Его кабинет. Сейя разговаривает с ним по телефону. Спрашивает про Эльзу, про кольцо. Тихий стук в дверь, показывается лицо Дани.       – Ладно… ладно, всё пока. Я позвоню. – Ятен нажал на отбой.       – Я… я не хотела мешать… – проговорила девушка. – Просто мисс Лоунс передаёт, что завтра вы можете прийти попозже, так как сегодня задержались допоздна…       Он внимательно взглянул на неё, отчего она испуганно сжалась. Кажется, многие так делали. Но её волнение было слегка другим. Что-то внутри её движений, её лица... Что-то... Снова Ятен, пытаясь уловить это незнакомое, начинал следить за ней предельно пристально. Ему захотелось разрушить это излишнее почтение, что она выказывала всем своим видом. Просто посмотреть, как она взволнуется ещё больше.       – Говори мне «ты», ладно?       Ему удалось. Дани выпрямилась с таким потрясённым видом, будто он попросил её раздеться.       – Но я… я не могу…       Это становилось всё любопытнее. Несмотря на волнение, она продолжала говорить на чужом языке. Ятену было смешно и – странно – он испытывал от этого разговора непривычное удовольствие. Особенно, когда она наконец улыбнулась, соглашаясь. Будто маленькая победа. Он захотел ещё.       – Договорились? Прекрасно. А теперь скажи, куда ты тащишь такой огромный чемодан?       – Это посылка. Её нужно доставить одному сотруднику…       – Они что с ума сошли? Они не принимают во внимание толщину твоих рук и этого чемодана?       Он оттолкнулся от стола и направился к ней, наслаждаясь новой порцией её смущения, переходящей в ужас. Она жутко не хотела, чтобы он ей помогал. Ни один человек ещё не приходил в такую панику от сближения с ним. Это приятно щекотало какие-то струнки внутри него. Мысль помочь отнести ей чемодан укоренилась сразу после её слабой попытки отобрать свою посылку. Нет, это же невообразимо! Он сделает это, только чтобы она перестала его бояться...       Новый пролёт сквозь несколько дней. Студия. Дани только что по его просьбе рассказала, как он ведёт себя во время галлюцинаций. Который день они бок о бок. И ни разу она не сказала ему ни одного лишнего слова. Кроме приветствия, «я поставлю чайник» или ответа на его вопрос. Она словно создана, чтобы не доставлять ему неудобства... Ятен просит её посмотреть за кольцом. Тут же это воспоминание перетекает в другое. Дани дрожит перед ним с ненавистью в потемневших глазах. Ятен настолько привык к её тихим улыбкам, что абсолютно растерян.       – Нет смысла… я ошиблась… я ошибалась… Ты казался не таким, но ты такой же, как и все!..       Ему не было страшно уже очень давно. А обидно и вовсе он забыл когда. Но от этих её слов неприятно ковырнуло внутри.       – Все ползают перед ней, и ты присоединился к ним!       Дани кричала с таким видом, будто он предал её. В какой-то момент он понял, что так она и считает. Но не оскорблением лично в её сторону. А просто тем, что оказался не таким, как она думала. Что же она о нём думала?.. Явно что-то слишком хорошее...       Глупая девчонка.       Не желая больше ни минуты продолжать этот фарс, Ятен в порыве шагнул вперёд, сжал её за плечи (с искренним наслаждением позволяя себе эту маленькую грубость) и усадил на стол перед собой. Дани испуганно распахнула глаза, а он наклонился и закричал ей прямо в лицо:       – ЭЛЬЗА и ЭЛИЗА – разные имена!!! РАЗ-НЫ-Е! Понимаешь ты это?! Эльза! И Элиза! Они разные! Два разных человека! И говорил я не о свидании! А о чём-то более серьёзном! Я никогда не хожу на свидания! Я не встречаюсь с девушками и тем более с женщинами!!!       Она услышала его. И поняла с первого раза. Хоть всё сказанное пока не позволяло ей принять свою ошибку до конца. Слёзы душили её, она размазывала их, не желая плакать. Ятен не был зол. Он просто хотел, чтобы она остановилась. Чтобы знала правду. Чтобы не думала о нём так. Кто угодно, но не она.       Наверное, ещё никто не считал его таким. Невозможно было потерять это чувство.       Внезапная догадка при взгляде на её лицо. Это же она забрала кольцо. Если она думала, что оно связано с Элизабет, то это она... Его подозрения подтверждаются, когда он говорит вслух. Дани вытаскивает дрожащую руку из кармана. Кольцо в ней.       Он быстро спускается вниз, мелькают ступени. Эльза на Земле, уже нанесла визит друзьям, все ждут его. Девчонка могла бы стать причиной чьей-нибудь гибели. Не получается злиться на неё. Потому что верила. Верила в него так искренне...       Крик позади. Ятен вздрогнул и повернулся с весьма смешанными чувствами. Сейчас будет просить прощения. Так не хочется этого слышать. Дани подбежала к нему и остановилась в нескольких шагах, взволнованно дыша.       – Ты ненавидишь меня? Скажи, ты ведь меня презираешь?       Ятен молча смотрел на неё, слегка растерявшись. Эта девочка задаёт странные вопросы. Не те, которых он ожидает. Нужно сказать правду. Он так хочет.       – Я понимаю тебя. Я сам ненавижу таких людей, каким показался тебе.       Она была потрясена. Она не понимала его снисходительности, да, чего скрывать, он и сам себя не понимал. Настолько спокойно он не воспринимал ни одну глупость в мире. Как же сильно она дрожала... Это давило ему на нервы. Хотелось успокоить её. Пока ещё он мог быть здесь. Пока не перешёл ту черту, где вполне возможно ожидает смерть.       Ятен вздохнул, поднял лицо к небу и кратко объяснил всё. Просто всё. Она испугалась. Схватила его руку. И не отпускала, пока он не пообещал вернуться. Всё-таки она очень упрямая. Как он раньше не замечал.       Пролетает большой кусок времени. Вечер. Ятен недавно прилетел в Америку и идёт по коридору к кабинету Элизабет. Глаза машинально ищут кого-то. Хочется, чтобы его увидели. Там, умирая рядом с Эльзой, он пожалел, что не сможет больше оказаться здесь. Пожалел, что вообще давал невыполнимое обещание. Но сейчас он всё-таки выполнил его. Сейчас он был горд собой. И она должна была это увидеть!       Элизабет приветствовала его как всегда деловым тоном и спокойной улыбкой. Предложила сесть. Начала спрашивать, что он так долго делал в Токио. Усмехаясь про себя, Ятен ответил несколькими фразами. Мысли были далеко. На самом деле ему не требовалось приезжать сегодня. Зачем? Уже поздно. Просто не терпелось. Увидеть именно её лицо.       Как странно он иногда себя ведёт.       В коридоре раздались шаги. Кто-то бежал. Ятен перестал слышать болтовню Элизабет. Шаги были очень лёгкими. Это могла быть только она.       Дверь распахнулась. Элизабет удивлённо подняла брови, назвав её имя. Ятен выдержал несколько секунд волнения, будто перед прыжком в воду, и медленно повернулся. Да, все его ожидания оправдались сполна. Дани смотрела на него как на привидение. И снова вся трепетала. Тяжёлое дыхание сотрясает всё её тело до кончиков пальцев. Такая смешная...       – Я вернулся, – сказал Ятен и осознал, что улыбается.       Ощущение улыбки на губах медленно перешло в стиснутые от горечи зубы. Он сидел на балконе, прижав лоб к железным прутьям, и сквозь волосы смотрел на улицу. В груди ноет. Псы от души поиздевались над ним сегодня ночью. В голове всплывают строчки любимой песни. Он шепчет их просто так, просто для себя. И внезапно слышит звонкий голосок внизу, напевающий те же самые слова.       Нахлынувшие эмоции подбрасывают его вверх. Кажется невозможным, что секунду назад он сидел холодный, как статуя, и не хотел никогда больше двигаться. Дани! Это удивительно! Это невозможно! Он выкрикивает её имя, она видит его и взволнованно улыбается. Она оказалась здесь случайно. И так же случайно выдернула его из оцепенения. Ятен не хочет терять это ощущение и тут же придумывает способ спуститься к ней, остаться рядом, смотреть, говорить. Что угодно.       Картинка вновь меняется, теперь Ятен сидит на полу своего кабинета после приступа, который не смог подавить. Стол лежит на полу, пол засыпан вещами. В голове пусто. Он даже не беспокоится о том, что кто-то может зайти и увидеть это всё. Наверное, потому что вряд ли к нему кто-то зайдёт после вчерашней ласковой беседы с поклонницами. Двигаться не хочется совсем. Никогда. Он хочет уснуть. Просидеть так вечность. Вопреки его ожиданиям дверь неожиданно открывается, и знакомая интонация Дани разбивает тишину. Она быстро щёлкает замком, начинает суетиться, собирает что-то, кажется, пытается поднять стол... Ятен чувствует, как сквозь плотное равнодушие начало пробиваться слабенькое любопытство, но его сил слишком мало, чтобы заставить оживиться потухший разум. Не получив ответа, Дани вздыхает, высыпает всё из рук и садится рядом.       Она коротко, выложив всю грусть в нескольких предложениях, рассказывает, как умерла мама. И Ятен ощущает, что так же она беспокоится и за него. Так же, как за маму. Словно боится, что повторится то, что она уже однажды испытала. Снова не понимая, чем он может быть ей так дорог, Ятен отвечает. Слова сами вырываются.       – Собаки...       Опять его кабинет, но позже. Ятен сидит в кресле, а Дани держит в руках снимок из Токио и кричит. О том, что друзья это самое дорогое. Он чувствует бессильную злобу, осознавая правдивость её слов и удивляясь её внезапной смелости. Такой отчаянной и непримиримой. Когда Дани убегает, Ятен безумно зол, но что-то в глубине тихо шепчет: она хочет, чтобы ты был лучше... она верит...       Плохо от этого... Ведь он сам в себя не верит...       Ещё два дня спустя. То же кресло, но слегка иные мысли после разговора с братьями. После вчерашнего дня, что чуть не свёл с ума. Ятен задумывается, как найти и убедить Дани в том, что он не так уж плох. Ему хочется вновь видеть её. Хочется говорить с человеком, который так верит в него, не смотря ни на что. Просто хочется слышать её голос.       Видение с чёрными бабочками вгрызается в мозг. Несколько минут он смотрит его, пока чья-то рука не возвращает в реальность. Задыхаясь, Ятен постепенно понимает, что рядом Дани. Причём совсем такая же, как обычно, не обиженная, не злая, не разочарованная. Ему смешно. Даже весело. Внезапная радость даёт силы мгновенно подавить припадок. Телу не особо это нравится, но Ятен не думает о нём. Дани держала его кончиками пальцев, она и боялась, что он упадёт, и боялась дотронуться до него. Знала, что Ятен не переносил, когда его трогали. Но сейчас... сейчас он даже пожалел, когда она отдёрнула руки. Такие лёгкие пальцы. Как пух. Как она вся.       Кажется, в эту минуту у него самое хорошее настроение чуть ли не за все полгода. Он почти счастлив. Невероятно.       Вновь кабинет пуст. Дани нет. Ятен сидел в своём кресле, намертво вцепившись побелевшими пальцами в стол. И знал, что она стоит за дверью. Дверью, которую он специально закрыл. Здравый разум безоговорочно приказал ему взять себя в руки. Больше никаких поблажек. Его тошнит от своей слабости. Дани не виновата в том, что ему нравится на неё смотреть и слушать. Она не обязана удовлетворять его капризы постоянно. К тому же... он и сам начинает вести себя странно рядом с ней. Говорит, что вздумается... Довольно...       Очень плохо. Очень тяжело. А она стоит за дверью. Ятен ловит себя на мысли, что хочет услышать её зов. Тогда ему придётся открыть. Или хотя бы ответить. Нет, нужно выкинуть эту чушь из головы!.. Ятен сжимает зубы, чтобы не проронить ни звука. А Дани будто слышит его мысли. И уходит. Безмолвно. Уходит.       Резкий переход в воспоминание с движением. Гримёрка, лежащие шкафчики, разбитые стёкла. Перед Ятеном брызжущий ненавистью Кози отталкивается от пола и норовит впечатать кулак в его лицо. Он двигается очень даже быстро. Похвальное усилие, но для Ятена проходит пропасть времени, в течение которого десяток мыслей сменяется в его голове. Ненависть, глухо ворчащая под его самообладанием, вырывается наконец наружу, и решение отомстить укореняется. Как мало нужно, чтобы вот так ослепнуть. Забыв обо всём, Ятен намертво решает, что сейчас успокоит зарвавшегося негодяя сильным ударом обо что-нибудь твёрдое (например, тот же пол), как вдруг звучит крик. Сквозь пелену агрессии пробивается просящий голос Дани:       – Не надо, Ятен!!!       В нём прозвучала даже не просьба, скорее предостережение. В самые последние мгновения Ятен осознаёт, что поддаваться гневу действительно не стоит, и просто останавливает кулак Кози в воздухе…       Камера. Ятен скидывает с себя разорванную футболку и садится. Смешно. Ещё час назад он не подозревал, где окажется. Нужно как-то побыстрее уладить эту проблему. Не хотелось бы потом сбегать из тюрьмы, дырявя стены... Да и вообще с карьерой артиста, наверное, придётся покончить. В замке гремит ключ. Тааак. Похоже, предстоит допрос...       Появляется девушка лет двадцати. С небольшим. Мельком взглянув на неё, Ятен отмечает излишнее высокомерие во всей её фигуре и явно наигранное безразличие. Гордячка. Его внезапно посещает озорное настроение. Может, проверить её? Помнится, в самом начале их карьеры, один человек проводил с ними сценические тренировки. Как более ярко и красиво двигаться перед камерами, как разительно один поворот головы отличается от другого, даже интонация входила в это обучение. Ятен оказался очень способным. Спустя пять дней тот человек отказался показывать юному таланту что-либо ещё, сказав, что несчастные школьницы просто свихнутся, смотря на это. И добавил, что таких одаренных учеников у него ещё не было. После этих заявлений Ятен никогда больше не пытался повторить уроки. Но сейчас в такой ситуации почему бы не попробовать? Девушка кажется очень крепкой. А ему нужно поскорее освободиться.       Вот она уже посмотрела на него первый раз, замерла на миг, но тут же постаралась вновь стать безучастной. Неловко зацепив острый край стола, она вскрикнула. Вот и повод заговорить.       – С вами всё в порядке?       Ятен не знал, что люди видят в нём в такой момент. Насколько сильно он преображается. Но девушка растеряла сразу половину своей уверенности, было видно. Это произошло мгновенно, она даже не успела понять, как. Ятен мысленно улыбнулся.       – Всё хорошо, спасибо! Оденьтесь, пожалуйста.       Ятен не отказал себе в удовольствии попререкаться с ней немного, не теряя загадочного вида. Потом надел всё же футболку.       – Так лучше?       – Нет, – ответила девушка, слегка невпопад.       – Нет? – Ятен улыбнулся, ему было смешно и удивительно, как сильно люди зависимы от того, что видят.       – То есть, да! – опомнилась она, хватаясь за свои бумаги, и пытаясь спастись, переведя на них взгляд. Безрезультатно впрочем. Ятен не собирался отступать.       Каждый её вопрос он умудрился использовать в своё удовольствие. Даже когда она хотела узнать его дату рождения, он задумался и правдиво ответил: «точно не помню». Сразу поняв, конечно же, что это лишнее, он вернулся из межзвёздных пространств в земную жизнь и ограничился датой рождения. Девушка уже сносила всё. От её величавости осталась лишь тень.       – Итак, вы обвиняетесь в умышленном причинении вреда трём лицам…       – Вы видели этих «трёх лиц»? – перебил её Ятен. Вот и настал главный вопрос. Он должен как можно глубже заронить в её душу сомнение.       – Д-да, – растерялась девушка.       – И вы действительно думаете, что я в силах причинить им вред?       Она растерялась настолько, насколько он ожидал. Вспомнила трёх больших парней, перевела взгляд на его тонкое тело – в общем, всё шло по плану. После этого Ятен подумал, что достаточно. Он посерьёзнел, спросил о тяжести его положения и буквально указал ей на дверь.       – Идите. Больше никакой информации вы не узнаете.       Он отвернулся к окну. Девушка медлила ещё несколько секунд и выскочила из камеры. Что ж, она держалась очень даже хорошо.       Ночь в камере. Спать не хочется. Но от этого не легче. Ятен начинает видеть сны наяву. В темноте то тут, то там проступают черты псов. Он сидит, подобрав ноги под себя, и смотрит в тёмные углы. Постукивают когти больших лап. В свете луны мелькнул глаз. Острое ухо. Словно у стены ворочалась большая овчарка.       – Огорчена? – прошептал Ятен. – Что не можешь вцепиться в меня? Не можешь. Потому что ты не существуешь.       Собака ответила глухим ворчанием и растворилась во тьме. В другом углу вновь возникло шевеление.       – Тебя тоже нет, не обольщайся... – шепнул Ятен этому псу и потёр лицо. Терять рассудок частями крайне неудобно. Как же пережить эту тишину и пустоту...       Дверь загремела. Ятен не знал даже, какое сейчас время суток. Судя по его ощущениям, он лежал в этой камере часов восемьсот. Люди... наконец-то...       – Ну, наконец, про меня вспомнили.       Это восклицание было до боли искренним. Разум ещё не пришёл в себя после ночных гляделок с псами. И желания были странные. Увидев, что пришла та же самая девушка, Ятен ощутил, что хочет поделиться с ней. Поговорить с хоть каким-нибудь человеком.       Она бросала растерянные взгляды, пыталась задать нужные вопросы. Он легко увёл её к своей теме. Начал говорить про сновидения, про белую собаку, про смерть. Он будто был в полусне. В какой-то момент даже забыл, что девушка здесь.       Очнувшись, Ятен ощутил неловкость. Что он, в самом деле, заставляет постороннего человека исполнять свои прихоти. Девушка слушала на удивление внимательно. В её глазах он увидел искреннее сочувствие. На сердце потеплело. Хоть кто-то понял, каким мучениям он подвергается. Хоть кто-то узнал.       Конечно, знала Дани. Но для неё он ограничился двумя предложениями. Говорил нехотя. А сейчас выложил все чувства незнакомому человеку...       – Мне пора. – она решила уйти, так и не задав своих вопросов. – Я зайду ещё. Потом.       – Только не забывайте обо мне, – тихо попросил Ятен. – Иначе я сойду с ума.       Следующее воспоминание в день освобождения. Сейя, рассыпается в похвалах Дани, ждущей всё это время, пока освободят Ятена, берёт её под руку и уводит вперёд. Ятен почему-то стоит на месте, смотря на их спины. Неприятно. Она так легко с ним разговаривает. Смеётся. Не стесняется. Она, оказывается, не стеснительная совсем. А рядом с ним на неё какой-то ступор находит. Сейе хочется врезать за его назойливость. Дани ЕГО ждала. Не Сейю! Все эти дни ждала его освобождения! Ятен ощущает, что буквально гордится этим, хотя должен поругать её за излишнее мягкосердечие. А теперь брат уводит её, держит за руку, чуть ли не обнимает...       Ятен закипает до предела, и лишь мысль о том, что Дани может поведать о приступах с серыми псами, возвращает его в холодную реальность.       – Эй, эй, мальчики и девочки, вы забыли кое о чём! – он вклинивается между ними, нарочно отодвигая Дани подальше от Сейи. Сразу становится легче.       – Ну чего тебе? Не видишь, мы разговариваем! – недовольно говорит Сейя.       – Мне, конечно, всё равно, что ты идёшь без очков, но я не хочу умереть по такой глупости. Мне срочно нужна одежда! Включи мозги!       Дани тут же поддерживает его и испуганно перебирает в голове ближайшие магазины. Ятен старается не показать ничего, но всю дорогу идёт между ними. Жадность закоренелого ненормального эгоиста. Он не может допустить, чтобы эта девчонка общалась по душам с кем-то кроме него...       День спустя. Безалаберность Сейи не имеет границ. Он снова завладевает Дани и забалтывает её обо всём подряд. Понимая, что не может на это смотреть, Ятен решает удалиться. Сейчас он стоит у окна и тихо грызёт себя. Не хочется видеть Сейю. Не хочется разговаривать с людьми. Не хочется разбираться в своих чувствах. Жить не хочется.       Её голос совсем неожиданно раздаётся рядом. И, как обычно, смысл слов странный. Будто она общалась сейчас с его головой, а не просто смотрела на лицо:       – Не надо, Ятен.       Что не надо? О чём она? Не могла же она прочитать его мысли?.. Ятен повернулся с холодком, в какой-то миг начиная верить в паранормальные способности Дани, о чём он не раз уже в горячке подозревал... Внимательные тёмные глаза. В них не было жалости, скорее лёгкий укор. Хорошо. Ятен ненавидел жалость...       – Что не надо? – озвучил он первую мысль.       – Ты сейчас думаешь о плохом. Не надо думать о плохом.       Вот оно что. Такое простое объяснение, конечно, переворачивает всё в нормальную сторону. Но... всё равно. С чего она это взяла?       – Откуда ты знаешь?       – Вижу.       – По глазам?       – Да.       – Как предсказуемо.       – Зато правда.       Душу потихоньку отпускало. Всего лишь от такой короткой беседы. Дани оставила Сейю, пришла к нему... Снова и снова она шла к нему. Почему? Почему...       Ятен не знал, что было с его лицом, но Дани вдруг воскликнула, что он улыбнулся. Глаза улыбнулись. Так она сказала...       – Нельзя быть такой доброй, Дани. Это может погубить тебя.       Разрывая только что сложившуюся хрупкую атмосферу между ними, Ятен бросается, куда глаза глядят, главное – подальше от неё. Так нельзя. Не должно быть. Он обманывает сам себя. Это ощущение покоя, что она приносит... Просто какая-то западня. И для неё тоже. Ей не место рядом с ним. Пусть даже ей движут самые лучшие побуждения. Пусть она понимает его, как никто другой. Продолжая копаться в нём, она будет только несчастна...       Он сам топит себя. Сам. А она пытается вытащить. Пытается бороться с ним для него же. Как не прискорбно это осознавать, но ему стыдно, и он больше не намерен позволять ей делать это!..       Студия. Ятен недавно отснялся и отдыхает, как обычно глотая кофе за одним из столиков. Мэри, Джеки и Милли рядом, переговариваются с ним, он отвечает, пытаясь отвлечься от Дани. От её взгляда. Уже полчаса она не сводит с него страдальческих глаз. Выглядит он и впрямь сегодня не супер. Да и состояние неважное... Но это не значит, что нужно так на него смотреть! Надоело.       Дани подходит. Начитает говорить, задавать вопросы. Слишком точные вопросы. Его пробирает дрожь от её голоса, от того, что она настойчива до безумия, и если так пойдёт дальше, он должен будет стать жестоким. Другого выхода он уже не видит... Ситуацию спасает Мэри просьбой угостить её кофе. Ятен тут же встаёт, говоря, что собирался его купить, и идёт вниз. Сбежать получилось. На ступеньках сильно кружится голова, он вынужден постоять немного, держась за перила. Что за чёрт... на видение не похоже. Он подходит к аппарату. Глаза слипаются от усталости. Нужно хоть немного поспать сегодня. А лучше много. Он достаёт из кармана монетки и монотонно закидывает их в аппарат. Ноги онемевшие... Даже стоять трудно. Вроде бы он не так долго сидел. Две банки кофе падают ему в руку. Оставшаяся мелочь выскальзывает из пальцев. Вздохнув, Ятен наклоняется, поднимает монеты и резко выпрямляется. Дыхание перехватывает резкая тошнота.       Следующее воспоминание сразу же, Ятен лежит в палате. Серые стены, серый воздух, серые мысли. Он смотрит в одну точку и думает только о том, как ненавидит больницы и себя. Дверь открывается, в палате оказывается это лёгкое существо. Она щебечет что-то, кладёт ему на колени гитару, подходит к окну и распахивает его. Солнечный свет врывается внутрь, заливая её фигуру золотом. Ятен понимает, что всё вокруг приобрело краски. Как и всегда его сначала посещает радость, а потом угрызения совести. Что делает здесь этот лучик солнца? Зачем она тратит столько сил на такого мрачного идиота?.. Она причиняет страдания тем, что она так ему нужна. Ятен никогда и ни от кого не был так зависим, это какая-то чудовищная ошибка…       Она снова замечает тень на его лице, хмурит брови… Когда она хмурит брови, над ними появляются ямочки. У других ямочки на щеках, а у неё над бровями… Ятен старается сделать лицо безразличным и уводит тему к музыке. Она вежливо предлагает оставить его одного, и Ятен, как последний дурак, не успевает мыслями за языком:       – Нет, музыка подождёт.       Ему так невыносимо представилось вновь остаться одному, без этого света, без этого солнца... И она тут же согласилась, предложила сделать чай... Весёлая. Как бы ни старался Ятен мысленно уговаривать вести себя правильно, это желание чувствовать её внимание перебивало всё. Даже злость от того, что он нуждается в чьёй-то помощи. Он протянул ей кружку, она вновь застеснялась чего-то, чиркнула ногтём по его коже, и воздух прочертила короткая вспышка света.       Конечно, она испугалась. Ятен и сам испугался. Вопросы посыпались на него лавиной, ни одного убедительного объяснения он в растерянности не успел придумать. И Дани поняла это, она видела его смятение, не желала слушать ложь... Убрать её отсюда было единственным выходом. И он безоговорочно попросил её уйти.       – Хватит! – Ятен сердито сверкнул глазами. – Всё. Иди на работу.       – Но…       – Иди, Дани. Уходи. Я хочу отдохнуть.       Она с большим трудом подавила желание спорить дальше. Но всё-таки подавила. Смогла. Заговорила спокойным тоном. Поняла, что другого выхода нет.       – Как скажешь. Тогда до завтра.       – Угу.       Она вышла, и палата вновь померкла. Ятен в абсолютном смятении уставился на свою руку, понимая, что это невозможно... И в то же время понимая, что светом могла быть лишь его сила воина. Странное происшествие на время заняло его разум...       Новый скачок через много пережитых испытаний – Ятен смотрит на лицо женщины у стойки в лесной гостинице. Женщины, желающей защитить его от толпы мужчин, возмущённых его видом и тоном. Сердце ноет от нежелания причинять им вред, но внутри глухо стучат обида и раздражение. Мужчина с умными глазами появляется более, чем внезапно. И он тоже хочет ему помочь.       – Оставьте мальчика. Разве не видите, его руки созданы для искусства, а не для меча.       Этих медведей тяжело убедить в чём-то. Ятен сердится всё больше.       – О чём это ты, Николас? – живо зацепилась за шанс хозяйка.       – Скажи сам, – мягко попросил мужчина. – Ты художник?       – Н-нет, – слегка помедлив, ответил Ятен. – Я неплохо рисую, но…       – Значит, музыка? – осветился Николас. – Я тоже музыкант, вон моя лютня.       – Музыкааант, – протянули мужчины, делая шаг назад.       – Действительно, возможно. А сыграй нам тогда, птенец.       – Ммм… – Ятен ясно видел в глазах Николаса горячую просьбу не перечить и не создавать лишних проблем, но самолюбие запрещало ему подчиняться каким-то средневековым мужланам. – Я на других инструментах обычно играю.       – Вот как? – вновь придвинулись мужчины.       Всё шло к выяснению отношений грубой силой, Ятен прекрасно это видел, но никак не мог с собой совладать. Он уже просчитал весь путь своего отступления до самой двери, когда закричала одна из служанок, прячущихся за дверью:       – Тогда спой!       Она порывисто выбежала на свет. Ятен машинально взглянул на неё и… Эмоции хлынули через край. Конечно, полного сходства не было. Но в этом лице Ятен увидел лицо Дани, просящей его не делать глупостей. Так сильно оно было похоже не только внешне, но и выражением. Здесь, в Многомерном Хаосе, в деревянном доме перед ним стояла и просила спеть Дани. Он лишился дара речи. Он так и смотрел бы на неё молча, если бы не кашлянул кто-то нетерпеливый.       Мельком взглянув на мужчин и снова переведя взгляд на девушку, Ятен понял, что уже совсем не злится. Это чувство испарилось, задушенное другим, новым и неимоверно сильным. И поэтому…       – Спеть? – пробормотал он. – Что ж… чёрт с вами, почему бы и не спеть…       И он поёт, громко, старательно, не отрывая взгляда от служанки. Ведь, по сути, поёт он только для неё. Только ради восхищения в её больших тёмных глазах…       Ятен лежит на кровати в больнице-ловушке. Он уже долго в Многомерном Хаосе. И ясно понимает, что в Америку уже не попадёт. Просто больше незачем. Элизабет сама сказала, что сделала последнюю фотографию. Все старания его и друзей сейчас будут направлены на освобождение стерикса и избавление от псов. Это намного важнее, чем фотографии. И думать о Дани он больше не должен. Потому что становится слишком тоскливо. Забывается всё, кроме того, что он больше не увидит её тонкую фигурку. Не услышит, как она приободряет его своими странными словами.       Всё-таки он слишком зависим от неё. Там его это злило. А сейчас… просто тоска. Сам виноват. Поддавался своим желаниям. Не отстранил её вовремя. Теперь время отвыкать. Понемногу. Постепенно.       Он закрыл глаза.       Новая картинка после поднятия век. Ятен, оцепенев, сидит в домике Вахо, только что осознав, что скоро окажется в Америке. Вновь. Компания. Элизабет. Дани...       Казалось бы, прошло достаточно много времени. А он ощущает ужас. Панику от того, что не хочет видеть Дани. Вернее, наоборот. Видеть он её хочет. Но за прошедший месяц уже почти уговорил себя не думать об этом. Закрыл мысли о ней наглухо. И уговаривал он себя именно тем, что они больше никогда не увидятся. Эта мысль была единственной сильной помощью в его самоубеждении. А теперь... Всё пропало... всё...       Они не должны общаться, не должны!! Он сам не свой от неё! Он... боится! Боится этой странной власти над его настроением!.. И эта тяга... её не должно быть... Дани простая девочка... самая обычная девочка...       – Ятен?       Он почувствовал острую боль у ключицы, короткую, всего на сотую долю секунды, и как обычно крепкое пожатие на предплечье. Усаги старалась делать ему больно как можно меньше.       – Что? – ответил он, пусто смотря в её синие тревожные глаза.       Ещё одна вечно беспокоящаяся за него душа...       – Ты не хочешь в Америку? Ты совсем не обрадовался...       И как ответить ей? Хочет, но не хочет? Не поймёт, больше хочет или не хочет?.. Проще, как всегда, вообще ничего не отвечать...       – Чему мне радоваться?       – Там разве... не осталось друзей?..       – Нет там никаких друзей.       Он ответил, наверное, излишне быстро и излишне резко. Но было плевать. Ему и так слишком тяжело, ещё расспросы... Он вынул руку из её пальцев, – снова вспышка боли, медленно угасающей, пока он уходил.       Нью-Йорк. Внутренняя паника. Ятен, стараясь казаться невозмутимым, лихорадочно прокручивает в голове все варианты исчезновения из компании. Он не хочет видеть Дани. Он ни на минуту не хочет больше оказаться в её плену. Поздороваться, чтобы потом опять прощаться. Перемолоть себя ещё раз в кровавую кашу. Когда он начинает думать о ней, появляется слишком сильная боль. И причин этой боли он найти не может! Как же это выводит из себя!       В кабинет, где они находятся, врываются Мэри и Милли. Ятен, с ужасом представляя, что так же в любую секунду может появиться Дани, рвётся бежать.       – Я кое-что вспомнил!       – Что? – друзья заинтересованы. Не видят его паники.       – Ещё одно место, где можно поискать!       – Это здесь?       – Нет, в городе.       – Далеко?       – Да, довольно. Я схожу туда, а вы пока ищите в компании.       Они удивлены. Но остановить его не могут. Хочется одного – бежать. Подальше. Скрыться от этого мучительного чувства, от безумного желания обрести покой…       Снова он в компании. В тот же день. Всё-таки заставили. Нужно обыскать кабинет Элизабет. Ятен задумывается над тем, как удобнее сделать это, и понимает, что всё же попался. Двери выпускают прямо перед ним куда-то спешащую Дани.       Внутри всё падает. Чего он и боялся. Её взгляд моментально лишает всякого желания бороться. Кажется, столько всего успело случиться… Но как будто он видел её вчера. Как будто не проходило столько дней. Как будто она каждую секунду ожидала его здесь встретить.       Мысли смазываются.       – Привет!!.. Наконец-то! Наконец я тебя увидела!..       Хорошо, что она так быстро заговорила. Ему трудно было отвечать. Тяжело. Она вся светилась от радости, слегка упрекнула его в отсутствии, он медленно начал ощущать, как рад её видеть и, оказывается, так не хочет уходить… Но последний вопрос заставил его вздрогнуть от непонимания:       – Тебе так плохо здесь?..       Он попросил объяснить. И она начала рассказывать свои мысли о нём, свободно, уверенно, подробно…       Его силам наступил предел. Ятен ощутил, как разум затмила слепая ярость. Никакое другое чувство не смогло бы выразить тот взрыв, что родился в нём во время её слов… Никак иначе он больше не мог сражаться с собой. Лишь ярость…       И вот он вновь перед бушующим пожаром. Стоит и смотрит на горящую компанию. Забыв, как дышать. В голове крутятся мысли о том, что ему жаль. О том, что он, кажется, любил это место. Успел полюбить бывать здесь. И о том, что какая-то часть его до сих пор не верит в увиденное. Переведя глаза ниже, Ятен вспоминает про людей. И бежит вперёд.       Много сотрудников. Почти все лица так знакомы… Вот и Джеки. Испуганная, хватается за него с явным облегчением. Думала, что он внутри. Глаза продолжают искать. Дани здесь нет. И что-то внутри подсказывает, что и не было. Иначе Джеки сказала бы.       Быстро шагая к пожарным, Ятен чувствует, что дышать всё тяжелее. Этот бред не может быть правдой! Почему именно её здесь нет?! Мужчины не понимают его, останавливают, что-то спрашивают. Ятен незаметно для себя приходит в бешенство. Почти не слышит, что кричит, бросается на одного из пожарных… И вдруг какой-то сигнал внутри. Он спешит к противоположной стене, забыв обо всём. Кажется, голос… Там был голос…       У стены он уже уверен, что там Дани. И когда она отзывается на его крик, он даже не удивлён. Дыхание вновь перехватывает злость. Этот огонь, это здание, эти люди… Они все хотят убить Дани. Хотят навредить его Дани! Да как они смеют?!! От ярости закладывает уши. Мозг пытается предложить какие-то разумные выходы, но всё превращается в прах, когда внутри слышится шум и тихий вскрик. Ятен понимает, что с ней что-то случилось. И на несколько секунд полностью выпадает из жизни…       …Вот он уже видит её в проёме расчищенной дыры. Она совсем рядом. Он берёт её пальцы, и она выскальзывает наружу. Они садятся на землю рядом.       Нужно взять себя в руки. Взять себя в руки. Бороться с желанием схватить её, как ребёнка, и унести в безопасное место. Это лишнее. Он и так не контролировал себя. Совсем. Она начинает плакать, кивает на его изорванные ладони. Ятен переводит на них взгляд. Странно… Совсем не больно… И совсем не важно…       Люди вдалеке показывают на них пальцем, суетятся. Ятен вновь чувствует глухое раздражение. Размечтались! Он ни за что не отдаст её никому. Он спас её своими руками. Вырвал у огня. Для себя. И делиться ни с кем не собирается…       Хочется ощущать её рядом постоянно. После всего случившегося. Они поднимаются, звонят в квартиру, заходят. Друзья в шоке, конечно… Его бесит излишнее внимание, он спешит вперёд, но останавливается и возвращается за ней. Глупо. До сих пор ноет что-то тревожное внутри. Хочется ощущать её рядом постоянно.       Внутри какая-то странная эйфория. Ему всё равно, что он пачкает чужой диван, всё равно, что говорят друзья, всё равно, что люди могли видеть свет из его рук, всё равно, что этот свет вообще был. Так просто, ни с того ни с сего, хотя в Многомерном Хаосе он много раз пытался научиться атаковать, как Таики, без перевоплощения. Всё равно. Дани сидела в кресле напротив. Он боролся со смертельной усталостью, чтобы видеть её. Знать, что она здесь...       Пролёт через полчаса. Душ немного освежил мысли. И прибавил энергии. Ятен сидел на кухне и мрачно смотрел на кружку, зажатую в руках. Дани он вытащил. А Элизабет и Алана не вытащил никто.       Не то, чтобы он страдал. Просто... Грустно. И несправедливо. Он почти уверен, что их нет. А это несправедливо.       Шаги Дани он услышал ещё в начале коридора. Да, он хотел, чтобы она была рядом. Был благодарен, что она сама шла в кухню. Ведь ещё немного, и ему пришлось бы идти к ней самому. Чтобы снова увидеть. Он всё ещё не мог долго не видеть её. По крайней мере, сегодня.       Она снова щекотала его нервы, читая мысли. Сегодня он уже не злился. Просто перешёл эту черту. Ничего не удивляло. Весь вечер его медленно наполняло спокойствие. Наверное, потому что она так долго была рядом. Сегодня он готов был простить ей всё. Ковыряние в его мозгах, воздействие на эмоции... После того, как вытащил из смертельной ловушки. Сегодня вечером отплатил ей за всё. Сегодня вечером её жизнь принадлежала только ему.       Спокойствие. Тишина. Это воспоминание очень блёклое, смутное. Ятен сидит на полу. Рядом Дани. Они не двигаются. Уже очень долго. Где-то слышится пение сверчка. А в комнате один звук. Только их дыхание.       Так спокойно ему не было ни разу в жизни. Как сейчас. Все его чувства будто уснули. Ничего не тревожило. Абсолютно. Полное забвение.       Она виновата. Во всех выкрутасах его сознания. Та, что дышит рядом. Так же тихо и спокойно. Эта мысль, промелькнув, тоже уносится вникуда. Ни одна мысль не задерживается в голове. Кроме сверчка. И дыхания.       Беспамятство.       В реальность Ятена возвращают, кажется, громкие крики. И свет. Внезапный и яркий. Он видит поляну, Вахо, достаточно быстро вспоминает, что происходит, и наконец останавливает взгляд на самом источнике сияния. Там, где лежали обереги, пылает клубок белого света. Вахо рядом с вытянутыми руками. Вокруг светло, как днём. Светлее, чем днём. Видно каждую чёрточку искажённых волнением лиц друзей. Их глаза широко раскрыты, они в нетерпении вскакивают, бросаются вперёд, замирают с разведёнными руками. Ятен уже не чувствует спину Фино, она стоит рядом, прижав ладони ко рту. Все жадно смотрят, смотрят... На то, чего ждали так страстно. Все по-разному, но одинаково сильно. И он смотрит. Машинально. Вместе со всеми.       Это было недолго, иначе бы он не выдержал. Лучи быстро сплелись, образовав фигуру стерикса. Свет исчез, на полотне стояла собака. С двумя большими крыльями за спиной. Восторг. Друзья почти плакали от него. Кричали. Собака смотрела на него. В его глаза. Ятен улыбнулся. И едва шевельнул губами:       – Привет...       Его голос не было слышно. Но собака качнула величественной головой, и по воздуху вместе с ветром от её крыльев разнёсся низкий голос:       – Здравствуй!       Он улыбнулся ещё шире. Вахо прокричала сквозь шум:       – С возвращением, древний гость с Луны! Твоё тело и твои крылья снова с тобой! Жизнь снова в твоей власти! Тебе решать, что делать с ней...       Её перебил громкий смех, собака качнула искрящимися глазами:       – Не хитри, Вахо, ты знаешь, что я ничего не могу сделать с ней, кроме как жить! Ты слила вместе два оберега, и из них вылепила меня заново! Моё тело осталось той металлической цепочкой, лишь поменяло форму! Уйти из этого мира у меня теперь никак не получится!       – Теперь ты такая же, как я!!! – закричал Айрис и бесцеремонно бросился ей на шею, покрывшись слабым свечением, ещё окутывающим белую шерсть. Он задыхался от счастья. – Никогда бы не поверил, что прикоснусь к тебе! Никогда!!..       – Я тоже хочу... хочу погладить... – робко прошептала Фино. Эта собака отличалась от той, что приходила к ней в лесу. Величие облика крылатого зверя поражало, пригибало к земле. Ятен напрягся, прислушался к отказывающему телу, но всё же внезапно вскочил, схватил девочку и мгновенно поднёс прямо к собаке.       – Гладь, – выдохнул он, кладя обе её руки на мягкую шерсть.       Фино потрясённо взглянула на него, и эти её глаза, – как будто последнее, что он хотел сделать в жизни. Как будто теперь можно умирать. Айрис с серебристым смехом ободряюще пожал её запястье. Со всех сторон их обступили девушки, до этого момента не смеющие шагнуть ближе. Воздух вновь заполнило щебетание восхищенных возгласов. Ятен отпустил Фино, чтобы не причинить ненароком вреда. Как знакомо уже было ощущать это. До секунды он мог определить, когда настанет конец. Колени скользнули в мягкую траву. В запасе ещё несколько мгновений. Друзья пока не поняли. Так не хочется снова пугать их... Но поделать ничего нельзя. Его тело полностью перетекает в траву, только голова остаётся на весу. Последними каплями сознания Ятен понимает, что его щёку держит пушистая щека зверя. Успела подхватить. Спокойно. Словно напоминая, ещё раз, что отчаиваться нет никакого смысла. Взволнованные возгласы – последнее, что он слышит. На эти несколько глупых мгновений он потратил всё, что можно было потратить.       Стерикс, замерев на секунды, осторожно опускает безжизненную голову Ятена в траву.