Зеркало

*** Он открыл глаза. Над ним был белый потолок, по которому скользила тень от колеблющейся шторы. Какое-то время он лежал, вслушиваясь в тишину комнаты, затем поднялся, аккуратно застелил кровать и подошёл к зеркалу. Из зеркала на него смотрел невысокого роста молодой человек в пижаме, со слегка растрёпанными после сна короткими каштановыми волосами и настороженными карими глазами. Альфред поморщился и зевнул. Нужно было приводить себя в порядок. Он бросил взгляд на часы. Через полтора часа ему надлежало прибыть к своему наставнику и приступать к дальнейшей разработке сопротивленца, которого они преследовали. Преступника звали Николя Арнэ. Ничего особенного. Обычный террорист, три нападения на лагеря перевоспитания – два из них успешные, третье провалилось из-за слишком рано сработавшего взрывного устройства. Тогда погиб напарник Арнэ, а ему самому едва удалось сбежать от охранников лагеря. Но пусть и небольшой опыт подсказывал Альфреду, что нельзя недооценивать даже тех, кто кажется тебе заурядным. Люди способны совершать самые неожиданные поступки и чтобы вовремя и правильно реагировать на них нужно хорошо изучить того, кого ты ловишь. Не забывая о том, что это твой брат или сестра. Просто заблудший и смущённый ложью Сопротивления. Но ведь затем и нужен Корпус, чтобы помогать заблудшим искать дорогу, разве нет? *** Он открыл глаза. Вокруг было сумрачно, на потолке в неровном свете старого светильника метались тени. Какое-то время он лежал, прислушиваясь к разговорам и негромкому смеху соратников, затем скинул одеяло, сел на лежанке и с наслаждением потянулся. Бросил взгляд на мутное маленькое зеркало, висевшее напротив. На него смотрело отражение лохматого молодого человека с длинными каштановыми волосами и неожиданно ясным, несмотря на заспанность, взглядом карих глаз. В тесном помещении, где расположилась ячейка Сопротивления, пахло потом и дымом. И немного синтетическим кофе. Отвратительное сочетание, но Стивен привык к нему с детства. В чём-то он даже находил этот запах приятным – он означал, что всё в порядке и все живы. Он бросил взгляд на девушку, сидевшую на драном коврике в центре комнаты в позе лотоса с чашкой в руках и изучавшую карту местности, где они планировали операцию. - Давно встала, Лиз? Девушка подняла голову и широко ему улыбнулась. Затем подошла и села рядом с ним на кровать. - А я и не заметила, что ты проснулся, Сти! Он поморщился. - Лиз, ну я же просил не называть меня детским прозвищем! Несолидно, знаешь ли, для главы ячейки. Она смешно надулась, потом рассмеялась и ответила: - Хорошо, не буду. Но тебе оно очень идёт, правда. Стивен привлёк Лиз к себе и поцеловал. - Ну, что у нас сегодня, мистер Глава Ячейки? - О, сегодня у нас, как впрочем, и вчера, и даже завтра, напряжённое планирование. Если мы хотим накрыть лагерь в Грейсвампе – нам нужна основательная подготовка. Из угла раздался голос другого сопротивленца, тощего блондина со злыми запавшими глазами, по имени Трой: - Стивен, но это же самый обычный лагерь. Какого чёрта тратить столько времени на обмусоливание планов, когда можно просто взять и… - он хлопнул ладонями. Стивен покачал головой: - Нет, Трой, ты не прав. Я ведь говорил уже, не бывает «самых обычных лагерей». И лёгких операций не бывает. Мы всегда должны досконально, насколько это возможно, знать нашего противника. И да, Трой, лично для тебя повторяю, не сходить с ума от желания отомстить. Копы, даже самые верные Корпусу, всё-равно остаются нашими братьями и сёстрами. Чрезмерной жестокостью мы только покажем им и всем остальным, что мы ничуть не лучше. И отвратим от нашего пути тех, кто мог бы ещё встать на него. Разве нет? *** Альфред и двое его напарников сидели в засаде в подворотне рядом со старым складом на окраине Лиона, где по их информации должен был сегодня ночевать Николя Арнэ. В напарники ему досталось двое стажёров, которым он должен был, по словам наставника, показать, как на самом деле выглядит работа пси-полицейского. С одной стороны, Альфред был очень горд оказанным ему доверием. С другой стороны, работать с желторотыми новичками было не так интересно, зато очень хлопотно – нужно было следить за ними и контролировать все их действия. А эти к тому же были достаточно бестолковы на его взгляд и вряд ли им светило какое-то интересное будущее в пси-полиции. Самое большее – работа «на подхвате». Но однажды он, Альфред Бестер, тоже станет наставником, а готовиться к этому следовало сейчас. Тогда в будущем он сможет готовить настоящую элиту Корпуса. Альфред незаметно тряхнул головой. Опять лишние мысли. Сегодня ему удивительно трудно сосредоточиться на деле. Труднее, чем обычно. Его разум всегда представлялся ему идеально отлаженным механизмом, который работает именно так, как ему надо. Он постоянно тренировал способность к сосредоточению и концентрации. И любая суета, лишние мысли и эмоции неизменно приводили его в ярость. Тем временем возле склада появился долгожданный Арнэ. Он вынырнул из переулка и вышел на открытую площадку перед складом и на какой-то момент остановился на открытой площадке перед складом. В бледном свете одинокого недобитого фонаря Альфред мог различить его прорезанное глубокими морщинами остроносое лицо, больше похожее на застывшую маску и всклокоченные седые волосы. Арнэ принялся осторожно сканировать окрестности, зябко кутаясь в короткое пальто. Альфред сделал знак спутникам, и они вместе накинули на себя иллюзию. Здесь пусто и безопасно, Николя. Тебе нечего бояться. Тебе совсем, совсем нечего бояться. Разве что… Что-то метнулось из темноты в сторону Арнэ и он подпрыгнул, едва сдержав крик. Кошка. Всего лишь обычная помойная кошка, шныряющая тут в поисках пропитания. Беглец прерывисто вздохнул и нервно хохотнул в кулак. Альфред, даже не касаясь его телепатически, чувствовал, насколько устал Арнэ от бегства, от постоянного страха. Это было именно то, о чём ему говорил наставник – Сопротивление несчастно, хоть и пытается заставить себя думать иначе. Беглец ещё раз огляделся и нырнул в щель приоткрытой двери склада. Выждав некоторое время, Альфред и его спутники последовали за ним. *** Стивен, Элизабет, Трой, Хокон и Скай, для которой это была первая вылазка, сидели в засаде рядом с лагерем Грейсвамп. Хокон старался сохранять спокойствие, однако Стивен ощущал волны беспокойства, исходящие от него – жена Хокона, Бирна, со дня на день должна была родить. Не дело было таскать Хокона в такой ситуации на вылазки, но людей катастрофически не хватало, а Хокон и Бирна в один голос твердили, что всё в порядке и что они прекрасно справятся каждый со своим делом. Вокруг жужжали мухи и противно звенели комары. Воздух был липким и сырым и вонял дохлятиной. Отвратительное место, подумал Стивен. Ещё как-то понятно, почему они помещают сюда заключённых – их они ненавидят и боятся, но за что так издеваться на собственными сотрудниками – этого Стивен понять не мог, как ни пытался. Если Корпус – мать и отец, то это получаются какие-то неправильные родители. Странно, что такая мысль не приходит в голову самим пси-полицейским. Его родители не были такими. Стивен улыбнулся, вспоминая их. Они старались дать ему всё самое лучшее, что только можно было дать ребёнку, растущему в ячейке Сопротивления. Он всегда был счастлив, доверял им и всегда знал, что его любят. И что ему никогда не причинят вреда. Сейчас Декстеры были далеко, в Вермонте, координировали работу большой перевалочной базы. Последний раз Стивен связывался с ними месяц назад, и у них всё было в порядке. В будущее они смотрели с изрядной долей оптимизма, хотя и никогда не забывали об осторожности. Всему этому они научили его. Быть осторожным, но не становиться параноиком. Быть оптимистом, но не терять головы. Оплакивать погибших, но не забывать радоваться новорождённым. И никогда не пускать ненависть и злобу глубоко в сердце. Стивен всеми силами старался следовать их правилам в своей ячейке. И надеялся, что ему это удаётся. Наконец они увидели световой сигнал с вышки. В охране лагеря у Сопротивления был свой человек, нормал, который в какой-то момент понял, что то, что он делает, ему совсем не нравится. Да и вся обстановка в лагере ему не нравится. Что телепаты не чудовища, как ему рассказывали в детстве. Что они люди и заслуживают человеческого отношения. Он даже согласился на глубокое сканирование, которое провёл лично Стивен, чтобы доказать, что он на их стороне. И они доверились ему. И не прогадали. Джефф Стилмен оказался верным союзником. Стивен дал сигнал своей команде, и они тихо подкрались к заранее сделанному подкопу. *** На складе было темно. Альфред и его спутники надели заранее припасённые приборы ночного видения. Теперь склад напоминал декорации к старинным фильмам ужасов, которые Альфред смотрел в детстве. Вот именно сейчас из-за угла покажется качающаяся фигура чудовища Франкенштейна и двинется прямо на нас, подумал он и снова разозлился на себя за посторонние мысли. Впереди маячил смутный суетливый телепатический образ Николя. Он был один и его тут никто не ждал. То есть, Сопротивление просто указало беглецу нору, куда можно было бы забиться, даже не позаботившись о провожатых. Да и место было, прямо скажем, не из приятных. Альфред усмехнулся про себя. Вот тебе, Арнэ, и свобода, вот тебе и добренькое Сопротивление. Им плевать на тебя, на то, как и где ты будешь спать и что будешь есть. Им на всё плевать, чтобы они там ни говорили о желании спасти телепатов. Нет, всё, что они делают – это ублажают амбиции своих лидеров, которым не хочется быть рядовыми порядочными членами Корпуса, а хочется править. Пусть даже и кучкой свихнувшихся оборванцев. Неужели сами беглецы не видят, насколько гнилая суть у их так называемых благодетелей? Альфред сосредоточился на Николя, стараясь не выдать себя телепатическим прикосновением. Он считывал только то, что Арнэ сам выбрасывал в пространство. «Тут-безопасно-кажется-как-темно-нет-ли-крыс-крысы-плохо-устал-нужно-спать-но-не-было-бы-крыс-мне-нужно-забраться-глубже-спрятаться-не-найдут-не-найдут». Он сам как загнанная крыса пытался забиться в угол. Но Альфред помнил, как опасны бывают загнанные крысы, которым нечего больше терять, поэтому действовал с осторожностью и не торопился. Наконец Николя остановился. Теперь он был в тесной комнатке без окон, служившей в своё время чуланом для хозяйственных принадлежностей. Альфред дождался, пока тревожный фон за дверью сменится относительным спокойствием и расслабленностью и резко распахнул дверь. Арнэ закричал от неожиданности и неловко попытался встать. Ноги не держали его и он свалился на пол, попытался снова, задел рукой ветхий металлический стеллаж и тот с грохотом рухнул. Альфред отпрыгнул и выхватил ППЖ: - Николя Арнэ, вы арестованы и будете сопровождены в Пси-Корпус, который решит вашу дальнейшую судьбу. Сдавайтесь, иначе я буду вынужден применить силу. Арнэ перестал барахтаться под грудой металлических обломков и захохотал. Дико и страшно, захлёбываясь смехом будто безумец. Альфреда продрал мороз от этого смеха. Он уже слышал такое однажды, когда лет десять назад вместе с наставником посещал санаторий для травмированных на службе. Тот, к кому они приходили, когда-то был начальником его наставника. Он очень серьёзно пострадал от телепатической атаки и так и не смог прийти в норму. Он смеялся точно так же, почти не переставая, пока ему не вкалывали успокоительное и он не отключался. Альфред взял себя в руки и повторил: - Николя Арнэ, вы слышите меня? Сдавайтесь, и мне не придётся применять силу. Мы оба этого не хотим, не так ли? Спиной он чувствовал, что оба его напарника чувствуют себя ещё хуже. И что руки их, сжимающие ППЖ, слегка дрожат. Проклятые желторотики, выругался про себя Альфред. Но его рука была так же крепка, несмотря на минуту страха. Во всяком случае, на себя он мог рассчитывать всегда. Арнэ внезапно прекратил смеяться и приподнялся на локтях. - Ты думаешь, коп, мне есть что терять? Ты правда думаешь, что после всего, что вы, чёртовы твари, сделали с моей жизнью, я ею дорожу? Что я соглашусь отправиться в ваш проклятый Корпус, только чтобы вы сослали меня в лагерь до тех пор, пока я не научусь лизать ваши пятки? О нееет, коп, неееет. Он издал истерический смешок. - Неееет, лучше уж ты пристрелишь меня прямо здесь и прямо сейчас! И я отправлюсь туда, где меня ждут… Где меня на самом деле ждут… Альфред явственно чувствовал перекрывающее всё желание Арнэ умереть. Он ловил образы какой-то блондинки-толстушки, смеющейся под дождём, а потом её же – с пустыми глазами, лежащей на земле в луже крови. Маленького мальчика, кричащего и вырывающегося из рук мужчины в форме Корпуса – и этого же мальчика, бегущего рядом с Арнэ по улицам и переулкам Парижа. Видел, как падает мальчик и как кричит Арнэ, пытаясь дозваться его, как что-то тяжёлое падает рядом с Арнэ и сталкивает его, потерявшего равновесие, в Сену. Арнэ выпростал из-под обломков руку и наставил на Альфреда дрожащий палец: - Ты. И вы все. Вы все повинны. Я не сдамся. Один из напарников обратился к Альфреду телепатически: «Сэр, нам стрелять?» «Нет», - ответил Альфред. Нет, он всё сделает сам. Не опуская ППЖ, он подошёл к Арнэ, протянул руку и рывком поднял его за воротник рубашки на ноги, стряхнув остатки металлического лома, с грохотом попадавшего на пол. Николя был невысок, почти вровень с ним. Альфред посмотрел ему в глаза и сказал: - Сдашься. Вы все сдаётесь. Потому что глубоко внутри вы знаете, что мы – благо для вас. И если бы вы не сопротивлялись – всего того, что ты мне показал, никогда бы не случилось. Мгновение или два Николя просто смотрел ему в глаза, открывая и закрывая рот, потом внезапно взвыл и вцепился Альфреду в лицо длинными обломанными ногтями. Альфред выстрелил в упор, и тело Николя осело на пол. Он присел рядом с ним на корточки. Арнэ всё ещё был жив, но осталось ему недолго. ППЖ был выставлен не на полную мощность, но всё же… Альфреду было даже немного жаль, что всё получилось так. С другой стороны, это будет отличным уроком для этих желторотиков, которых ему дали в напарники. Им полезно будет посмотреть на то, с чем на самом деле они имеют дело. Арнэ слабо шевельнулся, попытался приподнять голову и прошептал, так тихо, что Альфред едва услышал его: - Зеркало… Там…. В комнате… Беглец… Зеркало… Так силён…. И умер. - Бред какой-то, - пробормотал Альфред. Он не чувствовал рядом больше никого, кроме них троих. Однако привычка всё тщательно проверять, даже если оно кажется бредом, пересилила, и он вышел из коморки, оставив спутников заниматься телом и вызывать коронеров. ППЖ он на всякий случай не стал возвращать в кобуру. Он злился на себя. Эта операция по всем параметрам могла считаться провальной. Убийство беглеца – излишне. Оно и обычно-то излишне, уж сейчас – в особенности. Он не представлял серьёзной угрозы ни для кого из команды. И очень просто было бы списать промах на то, что просто сдали нервы. Но Альфред понимал, что это не так. И хотя он не знал, что же привело его операцию к такому трагическому исходу, он не мог не винить себя. Как только он вернётся в Женеву, он сразу же составит рапорт и пройдёт консультацию по поводу этого случая. Даже пусть это единственная его промашка за последние много лет – это не повод расслабляться. Иначе он никогда не станет тем, кем хочет стать. Иначе он будет ничем не лучше тех, кого ему в этот раз навязали в напарники. *** Лагерь спал. Отряд Стивена тихо крался по территории, прячась в тенях. Они давно работали вместе и отлично умели держать иллюзию «Нас тут нет» совместными усилиями даже в движении. Не зря он столько гонял их и требовал максимальной синхронизации действий. Он объяснял им, что это как музыка, как оркестр – когда каждый чувствует не только себя и свои действия, но и действия всех остальных. И сливается с ними. И так рождается настоящая гармония, настоящая музыка. Сначала они с трудом понимали его, но потом втянулись, научились и теперь Стивен подумывал о том, чтобы на самом деле научить их всех играть на музыкальных инструментах. Чтобы у этого «оркестра» было не только боевое применение. Он чувствовал фон лагеря. Сны. Сны были повсюду. Сны о тепле, о солнце. О дожде. О свежем воздухе в горах. Кто-то видел во сне любимых. Кого-то преследовали кошмары. Мешанина из снов вместе с вонью и сыростью окутывала лагерь плотным одеялом. Стивена затошнило от этого непереносимого сочетания, но он быстро взял себя в руки. Когда они достигли главного барака, где находилось руководство лагеря, Стивен бросил взгляд на вышку, где находился Джефф. Через минуту он увидел три световых сигнала. Значит, остальные нормалы-охранники уже спят, усыплённые лекарством, которое он намедни передал Джеффу. Стивен скомандовал: «Пора». Они разделились. Он, Элизабет и Хокон закладывали взрывчатку у главного барака, Скай выводила заключённых их западного, а Трой – из восточного. В голове тикали часы, отмеряя время на каждый шаг, каждое движении руки. Времени было как всегда в обрез – реакция на снотворное у всех людей разная и никто не мог поручиться за то, что охранники не придут в себя раньше, чем планировалось. Они растянули провода взрывчатки, аккуратно укрепили заряды на всех четырёх углах барака. Стивен получил одно за другим телепатические сообщения Скай и Троя о том, что всё в порядке, и они выводят людей через дыры в ограждении. Пора. Он едва нажал на кнопку, запускающую устройство, как почувствовал, что территорию обшаривает какой-то другой телепат. И довольно сильный, судя по всему. «Быстро, дуйте отсюда. Я задержу его». Элизабет и Хокон вскинулись: «Какого чёрта, Сти! Мы останемся с тобой!» - прозвучали хором их голоса в его голове. До взрыва оставалась пара минут. И тут появился он, тот самый телепат, пси-коп. Стивену показалось, что он появился из неоткуда. В руке коп держал наставленный на них ППЖ. - О, кого я вижу. Сам Стивен Декстер пожаловал. Команды брать тебя, твоих прихвостней и твою девку живыми мне не поступало, так что… Стивену казалось, что он смотрит на происходящее будто бы в замедленной съёмке. Медленно, мучительно медленно, палец копа нажимал на спусковой крючок. Из дула так же мучительно медленно вырвался ослепительно яркий сгусток плазмы. Медленно, будто сквозь застывающую смолу наперерез сгустку кинулся Хокон. И медленно, почти нехотя за спиной пси-копа расцвёл огненный цветок взрыва. На мгновение Стивен почти ослеп от пламени, а уши его наполнились предсмертными ментальными криками. Потом взрывная волна сшибла его с ног, и ему показалось, что он провалился в вопящую бездну. А потом он снова прозрел. В ушах немилосердно звенело, но в остальном он, кажется, был в порядке. Стивен осторожно поднялся на ноги и огляделся. Лиз лежала рядом. Она была цела, хотя и без сознания. Вокруг было теперь очень светло. Остатки главного барака полыхали весёлым очищающим огнём. Коп валялся на земле без сознания, его волосы и одежда сзади были опалены огнём. Шатаясь, Стивен поднял валяющийся на земле ППЖ копа и выстрелил ему в голову. Он не держал на него зла, но ментального отпечатка этого мерзавца, оставшегося у него в голове, было вполне достаточно, чтобы посчитать это решение единственно правильным. Убив, он простил его за всё то, что этот коп сделал в своей жизни. А дальше пусть объясняется с судьями там, куда мы все уходим. И тут он увидел Хокона. Тот лежал на земле, раскинув руки. Под ним растекалась лужа крови. Стивен, спотыкаясь, кинулся к нему, упал рядом и похлопал по щекам. - Хокон!.. Хокон! Нет, Хокон! Хокон медленно открыл глаза. - Стивен… Лиз, она… цела? - Да, Хокон, я помогу тебе. Подожди, я помогу тебе… Хокон отстранил его руку и сжал её в своей. - Нет, Стивен, я всё. Но я рад, что вы… живы… Он попытался улыбнуться и ещё крепче сжал руку Стивена. - Хокон, ну как же так… Друг, как же…. - Ничего, Стивен…. Ты знаешь, так бывает… Мы все смертны…. Я дождусь тебя там… Только ты не… не спеши… И Стивен… Хокон закашлялся. - Позаботься о Бирне и малыше. Стивен закивал. - Конечно. Я всё сделаю. - Ну вот и славно… Мне пора… Внезапно он скосил глаза на кривую пристройку к бараку, которая каким-то чудом уцелела после взрыва. - Зеркало… Там… В комнате… Коп… Зеркало… Так силён… И он умер. Стивен осторожно высвободил свою руку из мёртвой руки друга и закрыл ему глаза. Он чувствовал себя опустошённым. Усилием воли Стивен заставил себя думать. Он не чувствовал больше ни одного телепата, кроме них, на территории лагеря. Стивен обшарил телепатически пристройку, на которую смотрел перед смертью Хокон. Она была пуста. Но привычка быть осторожным и всё проверять требовала удостовериться в этом лично. Он передал Лиз подоспевшему Джеффу и двинулся к пристройке. *** Комната была совершенно пуста. За исключением… Да, за исключением зеркала на стене. Обычного старинного зеркала в деревянной рамке с вырезанными на ней скрещенными веточками шалфея и розмарина. Видения и память, промелькнуло в голове Альфреда. Шалфей и розмарин символизировали видения и память. Он подошёл к зеркалу. С той стороны стекла на него смотрело усталое бледное лицо со следами от ногтей Арнэ на щеке. Ему показалось, что вместо своих глаз он видит пустые чёрные провалы. Альфред осторожно коснулся стекла затянутой в перчатку рукой. Странно, стекло холодило даже сквозь кожу перчатки. Будто бы было сделано изо льда. На мгновение его лицо в отражении изменилось. Оно стало менее напряжённым, губы расслабились и будто бы были готовы в любой момент улыбнуться. Длинные волосы падали ему на плечи, в ухе поблёскивала маленькая серьга. И глаза. Он никогда не видел у себя такого взгляда. Прямой, открытый, волевой… и счастливый. Взгляд человека, уверенного в том, что он сделает всё, что в его силах, чтобы подарить это счастье всем. Альфред отдёрнул руку и зажмурился, а когда открыл глаза снова, из зеркала на него смотрел привычный Альфред Бестер. А зеркало внезапно треснуло и осыпалось к его ногам сотней маленьких осколков. Альфред опустился на колени и поворошил осколки рукой. Один из них распорол ему перчатку и впился в руку. От неожиданности Альфред вскрикнул. К чёрту, надо убираться отсюда. Он покинул комнату, стараясь забыть о том, что видел. В конце концов, сейчас его ждали более важные дела, чем разбитое зеркало и галлюцинации от переутомления. *** Пристройка была совершенно пуста. За исключением… Да, за исключением зеркала на стене. Обычного старинного зеркала в деревянной рамке с вырезанными на ней скрещенными веточками шалфея и розмарина. «Мама говорила, что шалфей означает видения, а розмарин – память.» Да, именно так, Стивен хорошо помнил, как она рассказывала ему о травах и их значении для разных народов. Ему казалось, что он и сейчас чувствует терпкие запахи шалфея и розмарина. Он подошёл к зеркалу. С той стороны стекла на него смотрело его собственное лицо, измазанное сажей и кровью Хокона. Брови и волосы надо лбом немного обгорели. «Но, по крайней мере, я жив.» Он протянул руку и коснулся зеркала. Такое холодное, будто бы стекло сделано изо льда. После жара взрыва это было даже приятно. И на мгновение его лицо в отражении изменилось. Он видел себя, но… не себя. Короткие и тщательно расчёсанные волосы, напряжённо сжатые губы, нахмуренные брови. И глаза. Стивен никогда не видел у себя таких глаз и такого взгляда. Ледяной, самоуверенный и колючий взгляд. Взгляд пси-копа. Он приблизил своё лицо к этому такому чужому отражению и увидел в глубине своих-чужих глаз бесконечное одиночество. Стивен отстранился, и в этот момент зеркало треснуло и осыпалось на пол сотней маленьких осколков. Он присел и поворошил их рукой. Один осколок впился в палец. Стивен ойкнул, осторожно вынул осколок и сунул палец в рот, зализывая ранку. Пора уходить. Возможно, его видение что-то значило. Возможно, Хокон перед смертью увидел тут что-то, что ему необходимо было увидеть. Всё возможно. Но сейчас есть более важные дела и ему нужно позаботиться о Лиз. А об этом он подумает тогда, когда закончит со всем. Обязательно подумает. И Стивен вышел вон. *** Когда Альфред вернулся в Женеву, его ждал наставник. Хотя какой он теперь наставник. Пора бы оставить эту детскую привычку называть непосредственное начальство наставником. Это глупо. Он давно для него мистер Кёртис, как и он для него мистер Бестер. - О, мистер Бестер, вот и вы. А я вас ждал. - Ждали меня, сэр? Могу я узнать, зачем? - Пойдём, я покажу тебе. Кёртис повёл Альфреда по коридорам Корпуса. Неожиданно Альфред понял, что они идут в детское отделение. Как странно. Они пришли в смотровую галерею детского отделения. За стеклом галереи было отделение для новорождённых, в котором рядком стояли детские кроватки. Занята сейчас была всего одна. В ней крепко спал младенец со светлым пушком на голове. - Вот, - указал на младенца Кёртис.- Пока вас не было, неделю назад, родила заключённая, Бирна Йорт. Ну, вы помните, та, которую вы полгода назад захватили при ликвидации ячейки. Она, увы, умерла родами, но ребёнок, мальчик, выжил. И какая удача – он уже проявился, представьте, мистер Бестер! Да, Альфред помнил Бирну Йорт. Помнил и её мужа, Хокона, который пристрелил двоих из его команды и взорвал себя вместе с остатками логова ячейки. А вот Бирну он пытался спасти, велев ей выбираться через потайной выход. Что ж, он просто плохо знал Альфреда Бестера. Альфреду не составило труда догнать и задержать женщину. Ему было жаль, что она умерла. Красивая и смелая норвежка с сильным характером и несгибаемой волей. Альфред невольно восхищался ей и её стойкостью. За всё время в камере она не проронила ни слова, а её блоки не поддавались никаким попыткам сканирования. В конце концов, её решено было оставить в покое до родов, потому что более сильное сканирование, скорее всего, просто убило бы её и её ребёнка, чего Корпус, конечно, допустить не мог. Если бы только у них было побольше времени, они сумели бы найти к ней подход и вернуть её в лоно Корпуса. Но, увы, смерть от родов всё ещё была непредсказуема, несмотря на высокий уровень медицины, доступной Корпусу. Зато у них остался ребёнок. Альфред посмотрел на него почти что с нежностью. Первое звено. Ты будешь в Первом Звене, мальчик. Как Бретт, Милла и прочие. Как я. Ты будешь настоящим дитя Корпуса, правильным, идеальным. - Альфред? Что-то вы мечтательны в последнее время, мистер Бестер. Кёртис расхохотался. Альфред вымученно улыбнулся ему. - Простите, мистер Кёртис, я задумался. - Так и самое важное пропустите, мистер Бестер! Моё начальство наслышано о ваших блестящих успехах и вашем непосредственном деятельном участии в судьбе этого мальчика. Поэтому вас выбрали ему в крёстные. Альфред уставился на него с искренним удивлением на лице. - Простите, сэр? Меня… крёстным? - Да, Альфред, именно так. Кёртис махнул рукой в сторону кроватки. - Как видишь, он всё ещё безымянный. И он сирота. Так что честь дать ему имя мы предоставляем вам, мистер Бестер. - Мне… Как интересно. Можно я зайду туда, к нему? - Конечно, - кивнул Кёртис. – Только вот, наденьте халат. Альфред натянул халат и вошёл в зал. Он приблизился к кроватке. Младенец крепко спал, сжав руку в кулачок. Альфред коснулся мягких волос младенца. Внезапно на ум ему пришла строчка из сонета, который он читал ещё в школе: Свободной Мысли вечная Душа, - Всего светлее ты в тюрьме, Свобода! Там лучшие сердца всего народа Тебя хранят, одной тобой дыша. «Сонет к Шильону» лорда Байрона. Ну что ж. Альфред решился. - Ты поможешь им понять, что такое настоящая свобода и где она для нас. Для нашего народа. Ты выведешь к нам тех, кто всё ещё скитается во тьме. Я назову тебя Байроном. Он взял планшетку с кроватки ребёнка и написал «Байрон Гордон». *** Через неделю Лиз приняла роды у Бирны. Норвежка показала себя поистине несгибаемой женщиной. Услышав о смерти Хокона она только медленно кивнула и вышла. Час Бирну не видел никто, затем она вернулась и вела себя как обычно. Только Стивен знал, что на самом деле каждую ночь она вспоминает Хокона и плачет. Мысленно, так, чтобы никто не слышал и не почувствовал. Но он каким-то образом знал это. Будто перед смертью Хокон передал ему часть своего телепатического дара, усилив его собственный. Но так, конечно же, не бывает. Поэтому Стивен предпочитал списывать всё на своё обострённое чутьё и хорошее знание своей команды. Он и правда чаще при общении с ними ориентировался не на телепатию, а на их мимику, позы, жесты, тон и многое другое. Он любил их и чувствовал как своих собственных детей. Хокон ушёл, но ему на смену пришёл его сын. Они вырастят его таким, каким бы хотел видеть его отец. Вырастят все вместе, ведь они – семья. Стивен смотрел на Бирну, баюкающую только что уснувшего после кормления малыша. И внезапно на ум ему пришли стихи. Сонет, который любил читать наизусть отец: Свободной Мысли вечная Душа, - Всего светлее ты в тюрьме, Свобода! Там лучшие сердца всего народа Тебя хранят, одной тобой дыша. «Сонет к Шильону» лорда Байрона. Надо же… - Бирна, ты уже думала, как его назвать? Бирна подняла на него свои яркие синие глаза. - Стивен, ты ведь знаешь, что Хокон хотел, чтобы ты стал его крёстным, как твоим когда-то стал Стивен Уолтерс, светлая ему память. Так что выбор за тобой. Стивен помнил. Они с Хоконом говорили об этом ещё в самом начале беременности Бирны. - Ты мой лучший друг. И я хочу, чтобы мы с тобой, таким образом, породнились. А когда у вас с Лиз будет ребёнок – его крёстным стану я. Ну разве не хорошая идея, а, Сти? «Хорошая», - горько подумал Стивен. Жаль, что Хокону свою часть не осуществить никогда. Жаль. Он выпрямился. Они живы. Он среди живых. И думать надо о делах живых. Он сел рядом с Бирной и погладил малыша по мягким волосикам. - Я назову тебя Байроном. И ты вместе с нами поведёшь наш народ к свободе. Ты поможешь тем, кто прячется во тьме, найти свет истины. И выведешь их.