Крыса

Шеп был крут во всем. Это никем и никогда не оспаривалось. Чертов идеальный засранец, у которого получалось все за что бы он ни брался. И эта слава героя! О, эта слава спасителя галактики! Великого охотника на жнецов! И эта его скромная улыбочка, которая всегда служила приправой к фразе: «Если бы не ОНИ, то у меня бы ничего не получилось!» Он даже с бифштексом обходился как-то по-крутому, превращал свой гребаный перекус в эпичный последний ужин. И все то у него правильно, все по-геройски, слова никому плохого не скажет, всех поддержит, всех поймет и простит, успеет везде и повсюду, но эта история не о крутости шепа. Это история о том, как Шеп облажался. Облажался по-крупному, не в планетарных, конечно, масштабах, но все-таки… Планета Метондор переживала очередной свой рассвет. Почему я говорю переживала? Да потому что тошнотворное уродливо-коричневое солнце способно было выжечь тут практически все. Никаких форм жизни, кроме пары десятков хомо сапиенс, которым не сиделось на прекрасной Цитадели. Эти самые хомо сапиенс прибыли на Метондор с определенной миссией. Батарианцы. Мелкая шушера, и Шеп, которому постоянно хотелось геройствовать. Уж и галактики он спас, и личную жизнь наладил, и по карьерной лестнице взлетел вверх, но все равно ввязывался в дела, которые ему были «не по чину». В определенный момент я сделал простой вывод – этому психу нравится подставлять свою задницу под чужие пули, он жить не может без звуков пулеметной очереди. Так бывает с солдатами. В определенный момент понимаешь, что мирная жизнь не для тебя, и что мир просто не имеет права быть таким скучным. К тому же, Шепу не нравилось быть легендой. Как-то он сказал, что чувствует себя мертвецом, что ему противно смотреть на все эти памятники и мемориалы имени себя любимого. Он, естественно, благодарен за такое всеобщее призвание, но все равно чувствует себя не в своей тарелке. Как будто жнецы его все-таки прихлопнули, и он теперь тенью ходит по земле, наблюдая за тем, как теперь людям без него живется. Так о чем это я? Ах, да! Батарианцы и проклятое пекло планета Метондор. Почему вообще кому-то нужно свозить контрабанду в такие места? Почему бы не на Землю? В Акапулько скажем? Вместо того, чтобы сидеть в засаде в нормальных и приятных уголках Вселенной мы жаримся на Метондоре. Сидим тут уже час, а у меня ощущение, будто я уже сбросил пару десятков фунтов. Шеп, конечно, не возмутим. Сопливые новобранцы (а только таких и отправляют на подобные задания), смотрят на него, как на Бога. Видели бы они, как этот Бог танцует, или как храпит, завалившись на стол после пьянки. Меня не то, чтобы тошнит от того, как они себя с ним ведут, просто немного мутит. Капрал Пикколо, которому, вроде бы, положено смотреть строго вперед, пялится на Шепа. Эти шалопаи до сих пор не могут уверовать в свое счастье, будет о чем травить байки, когда вернуться домой. А Шеп напряжен, как будто ему снова надо спасти мир, так и хочется подойти, похлопать по плечу и растолковать этому долбоклюю, что мы на грошовом задании, которое под силу даже курсантикам-первогодкам. Но поди, объясни ему. Я вижу, как от натуги трясутся руки у сержанта Джимми Смита. Этого парнишку я уже давно раскусил. Трусит он не по-детски, боится облажаться перед товарищами. Он один их тех, для кого общественное мнение составляющая всей жизни. Джимми большой любитель травить басни о своих похождениях. Эти желторотые птенцы слушают его и всему верят. Как-то я слышал, как он похваляется тем, что был на Вейрмайре вместе с Джоном, и что они там задали жару Сарену. Но пусть себе болтает, кому от этого вред. И вот, наконец, через тысячу световых лет, мы замечаем челнок. Он доверху забит боеприпасами, нет сомнений, и напалма там хватит на пару десятков террористических актов. Наша задача – перехватить груз, арестовать пилотов. Но мне не нравится, что все так серьезно настроены. У меня, мать его, дурное предчувствие. Челнок грузно усаживается на землю перед ангаром, высящемся впереди. Мы с ребятами уже осмотрели это местечко, уж, если этот ангар отчего-то бы бабахнул, то хватило бы на весь гребаный Метондор. Большой бум стер бы эту уродливую планетку с лица галактики. Уж я бы о ней точно не жалел. Из челнока резво выскочили два батарианца, пилот остался на месте. Эти двое сейчас будут перетаскивать груз в ангар. Шеп смотрит на своих солдат, дает условный сигнал, чтобы они приготовились, еще минута и операция должна начаться. Действуем очень просто – тупо наставляем пушки на пиратов, берем их числом. Нас семь, их всего трое, причем двоим сейчас не до нас. Может, конечно, выйти осечка, но с нами ведь Джон, а с ним осечек не бывает. Я смотрю на челнок, и тут замечаю, что пилот как-то странно пялится в нашу сторону. Хотя, укрытие у нас надежное, и хрен он нас вообще оттуда заметит, хоть и расстояние недалекое. У меня по телу пошли мурашки величиной с кулак крогана. Что-то тут не так. Пилотишко смотрит, прямо, не отрываясь. И Шеп уже поднимает руку, чтобы скомандовать наступление, как вдруг прямо у меня за спиной раздается хлопок. Я оборачиваюсь, и первое, что бросается в глаза - труп Пикколо. Он лежит в какой-то неестественной позе, будто в его теле переломана каждая кость. Сухая земля и раскаленное солнце сразу же выпивают кровь капрала, так что следов почти нет. Еще я успеваю заметить, что голова у него практически снесена. Следом за Пикколо в трупы превращаются Смитт, Мэнсфилд и Чобски. Кажется, будто все это дело занимает сотни часов, но на деле проходит всего минута. Минута, в которую ни я, ни Шепард не успеваем среагировать. Слишком мы самоуверенны. А какой-то невидимый снайпер уложил почти весь наш отряд. Остались только мы с Шепом и семнадцатилетний Нед Хикок. Я слышу, как Джон что-то орет прямо у меня под ухом. Да уж, сплоховал я в тот день конечно. С места сдвинуться не мог. Опыта вагон и маленькая тележка, но этот снайпер сбил меня с толку, врать не буду. На Метондоре ведь и укрыться, как следует, негде. Ты везде, как на ладони. Так где же спрятался этот ублюдок? Меня затошнило. Не просто замутило, а именно затошнило. Хикок в испуге озирался кругом, пока на него стремительно не налетел Шеп. Парнишка валялся на земле, Шеп сверху не давал ему сдвинуться с места. Тут и я догадался, что мы для стрелка как сурикаты в прерии. Я бросился на землю и очень удачно угодил рукой в то, что осталось от головы Пикколо. Рядом просвистела пуля, вторая, третья. Почему-то целились только в меня. Шепа никто, как будто трогать не собирался. Мы уже и думать забыли о челноке, забитом боеприпасами. Черт с ними с этими батарианцами и их контрабандой. Пока я лежал на земле и пялился на мозги Пикколо, мне в голову пришла чудная мысль – какая-то крыса предупредила этих парней о том, что мы сегодня зайдем к ним на огонек. Какая-то крыса из Альянса. Я уже наперед знал, что эта светлая мысль посетила не меня одного. Шеп тоже понял, и этот герой не успокоиться до тех пор, пока не проведет собственное расследование. Крыске больше не суждено забежать обратно в норку. Над нами в охряном пыльном небе загудели двигатели челнока, и я могу поклясться, что видел, как ухмыляется пилот. Для него и его игрушки с внушительным комплектом тяжелых пулеметов мы были как препарируемые лягушки на лабораторном столе, и одному дьяволу известно, почему он не пустил нас в расход. Челнок круто развернулся и полетел прочь с Метондора. Почти в то же время снайпер, наконец, отстал от нас. Я задыхался от жары, щиты трещали, рядом четыре трупа парней, которые думали, что тут их ждет развлекалово, пустяковая миссия, значимость которой они в разговорах с девчонками и друзьями преувеличили бы раз в десять. А теперь этих парней нет. Смерть меня уже давно не удивляет, удивляют вот такие неожиданности, когда просыпаешься солнечным летним утром, идешь гулять, весь такой довольный и легко одетый, а потом попадаешь под ливень и возвращаешься домой уже с воспалением легких. Я говорил, что это рассказ о том, как облажался Джон Шепард, облажался как старший по званию, не сумевший все предусмотреть и в результате потерявший четырех подчиненных, но на самом деле это рассказ о том, как облажался Альянс, когда решил, что со Жнецами из Вселенной ушли все проблемы. Первый взрыв прогремел ровно в пять пятнадцать утра. Старый мистер Барри вышел во двор своего дома. Погода отличнейшая, было холодно, но мистер Барри знал, что к полудню станет гораздо теплее. Стоял октябрь и город доживал последние теплые деньки. Никто не верил в то, что уже совсем скоро ударят холода, не могла осень просто так прогнать лето. Все эти дни на улицах было многолюдно, народ одевался особенно странно: некоторые уже облачились в теплые куртки и сапоги, иные ходили в футболках и легких платьицах. Мистер Барри широко зевнул и потянулся. Своей привычке бегать по утрам, он не изменял уже десять лет. Тогда, десять лет назад врачи поставили ему страшный диагноз – рак легких, сказали, что жить ему осталось недолго. Все что его ждало – химиотерапия и призрачная надежда на ремиссию. Но мистер Барри решил, что не будет сжигать остаток своих дней в больницах. Он начал бегать, вести здоровый образ жизни, стал вегетарианцем и искренне верил в то, что это поможет ему вылечиться. И ведь помогло. Чудо конечно, по-другому это не называли. Он подпрыгнул на месте, до конца застегнул молнию на куртке и побежал, думая о том, что сегодня нужно встретить дочь с внуком в аэропорту. Мистер Барри очень по ним соскучился. После смерти жены, это были его единственные родные люди. Внука он баловал, дочери это не нравилось. Она постоянно боялась, что маленький Эндрю вырастет бесхребетным и безответственным. Мистер Барри улыбнулся, вспомнив их с внуком последнюю встречу – поход в межгалактический зоопарк. Эндрю был просто вне себя от счастья, и после этого прожужжал матери все уши, рассказывая о чудесах из зоопарка. Мистер Барри постоянно бежал прямо, никуда не сворачивая. Но тут его что-то отвлекло. Он пробежал мимо небольшого переулка, но потом вдруг остановился. В переулке кто-то был. В пять-то утра. Бомж? Нет, в Кластере не было бомжей. Тогда какого черта? Мистер Барри медленно пошел назад. У помойки, которая стояла в этом переулке кто-то копошился. И, казалось бы, что тут странного и почему бы мистеру Барри не продолжить свой бег? Тогда он еще не знал, что это бессмысленно и что развей он скорость самых быстрых бегунов на свете, от смерти это его бы уже не спасло. В помойке копошился вполне себе прилично одетый парень. Первое, что мистер Барри заметил, когда тот обернулся это широкая улыбка и бессмысленный взгляд, словно это просто тело, в котором души уже нет. Джону уже целый век ничего не снилось. Ну и классно, ну и хорошо. Другим снилось. Тем, кто был с ним. Ужасы всякие, смерти, убийства, проклятые Жнецы. А он, как будто очистился. Как будто жизнь его только сейчас началась, не было с ним ничего плохого. И умереть он больше никому не позволит. Но сейчас ему было паршиво, и поэтому он доводил себя до изнеможения в спортзале – наказание трудом. Такое он практиковал уже давно, не со Жнецов все началось, а с первого, потерянного им человека. В своей небольшой квартирке на Цитадели он появлялся редко. Это не было его домом, просто перевалочный пункт между заданиями. Джону тут не нравилось, как будто сидишь в очень маленьком сортире. Когда привыкаешь к огромным масштабам Вселенной эта конура кажется просто убогой. Хотя, здесь было по-своему уютно, и вид из окна открывался шикарный – можно было коротать долгие одинокие вечера, глядя на аэрокары, проносящиеся мимо. Эту квартиру ему подыскала Лиара. Он, конечно, мог позволить себе что-то более пафосное, но не захотел. В спортзале он занимался с шести утра. Кроме Джона здесь была только его соседка сверху – Вики, девица лет двадцати пяти, которая каждый раз провожала и встречала Джона своими безумными серыми глазами, как оживший музейный экспонат. Она всегда знала, когда Шепард спустится в спортзал, словно в этот самый момент кто-то подавал ей сигнал. И когда бы Джон туда не пришел, Вики всегда бывала тут как тут. Она никогда с ним не заговаривала, даже не здоровалась, но пялилась постоянно. Его это не напрягало. Особенно сегодня. Он как раз мучал беговую дорожку, когда по громкоговорителю вдруг передали срочную сводку новостей о взрыве, прогремевшем час назад в одной из земных колоний на Кластере. Джон сбавил скорость. Прислушался. Взял бутылку с водой, но открывать не спешил. Сердце билось размеренно, будто он только что проснулся. В новостях сообщили что взрывом смело целую улицу. Точное количество жертв пока не известно, но специалистам удалось установить, что взрыв не был следствием чьей бы то ни было неосторожности. Взрыв преднамеренный. Шепард открыл бутылку, немного отпил из нее, и снова встал не беговую дорожку. Он пробежал еще километров пять, и решил, что на сегодня достаточно. Вики следила за каждым его движением, и ушла из спортзала вслед за Джоном. Он проснулся где-то в полдень от жуткого голода. Живот прямо-таки сводило судорогой. Джон сунулся на кухню. Напрасно. Там пустота. Впрочем, как и обычно: завтракал, обедал и ужинал он в ближайшей кафешке, но сегодня желание остаться дома и найти у себя из еды что-нибудь стоящее была особенно сильной. Как раз в то время, когда Шепард безуспешно пытался найти в кухонных шкафах что-то съедобное ему позвонили. Вега. - Локо, ты? Шеп зевнул и лениво ответил: - Ты ожидал что кто-то другой поднимет трубку? - Я оставил тебе с дюжину сообщений! - Что-то важное? - Да, черт возьми, очень важное! Включи телик! - Ладно. Репортерша, совсем еще молодая девчонка в аномально короткой юбке быстро что-то говорила, куда-то бежала, а вокруг настоящая суматоха. Люди сновали из стороны в сторону, горели дома и кричала сирена. Быстрая речь репортерши вдруг прервалась. Она коротко вскрикнула и попятилась в сторону. Тут же приблизилась камера и теперь большая часть населения галактики могла созерцать труп ребенка лет десяти. Джон почувствовал, как голод медленно притупляется. Сам мысль о еде ему стала противна. А проклятая камера все никак не отъезжала от ребенка и Шеп, наконец, стал различать голос репортерши. - Взрыв прогремел в двенадцать пятнадцать, ровно через восемь часов после первого… сообщается о пяти тысячах убитых и тысяче раненых…Пока не удалось установить личности террористов, но уже ясно, что на поиски убийц будут брошены все силы Альянса… Она еще что-то болтала, но Джон уже не слушал. - Вега? - Я все еще здесь, Локо. - Я думал, что после Жнецов в галактике уже никто не захочет драться с друг другом. Джеймс не знал, что ответить. - Мне нужно сказать тебе еще кое-что, Джон, - такая «официальщина» немного напугала Шепарда. Вега обращался к нему по имени только в том случае, если был на него очень обижен. Но недомолвок между ними в последнее время не было, поэтому Джон недоумевал по поводу этого обращения. - Им нужен ты, - голос Джеймса стал очень тихим, он будто только и уповал на то, что Шепард его не расслышит или не поймет. Но Джон все прекрасно расслышал, однако, фразу Веги растолковал по своему. - Конечно, передай Альянсу, что я возьмусь за это дело с большим удовольствием, с чертовским большим, просто огроменным! - Локо, здесь дело немного в другом. - В чем же? Можешь ты толком объяснить? - В общем, эти козлы…ну, террористы, они вышли на связь с Альянсом…и выдвинули требования. - Ей, Богу, Вега, прекратишь ты мямлить в конце-то концов?! - Они хотят, чтобы Альянс устранил тебя. До тех пор, пока они этого не сделают, бомбы будут активироваться каждые восемь часов. - Устранил? В смысле уволил? Зачем им это? На другом конце провода воцарилось недолгое молчание, затем Джеймс тяжело вздохнул и выдал правду одним махом: - Нет, Джон, они хотят, чтобы Альянс казнил тебя. Они оба замолчали. Джон тупо пялился на свой носок. И кажется, до него еще не дошло сообщение Веги. Джеймс откашлялся. - Локо, ты еще там? - И что Альянс намерен делать? - Дать тебе восемь часов, чтобы найти этих мерзавцев. - Щедрость просто всеобъемлющая, - ухмыльнулся Джон. – А что, если я плохо сыграю детектива? - Лучше уж постараться и сыграть как следует, Шеп, - серьезно ответил Вега.