Порезы.

Теперь поездки Дина ограничиваются коротким пробегом до ближайшего круглосуточного магазина. Он боится не успеть. Каждый раз, скользя по наждачной поверхности асфальта, он представляет, как удаляется все дальше и дальше от Кастиэля, а тот в отсутствие охотника совершает глупость. И чем дальше, тем сложнее было затыкать свои мысли. Вот и сегодня, забыв заправить детку, он приближает отметку бензина к нулю. На максимальной в этих условиях скорости рвется к их маленькомy приюту, рисуя в подсознании картину следующего получаса. Он мчится к Кастиэлю – после падения тот потакает странной привычке. Может, так он глушит боль от вырванных крыльев. Может – заполняет чем-то реальным пустоту от благодати, пусть и страданиями. Может – что-то еще, что Дину никогда не понять. Бывший Ангел режет себя. Не щадит ничего – бесчисленные царапины, поджившие и кровоточащие свежей алой, частым узором покрывают предплечья, ноги, грудь, лопатки… Все, где может дотянуться дрожащим лезвием Кастиэль. Поэтому охотник так боится, что однажды ему станет мало этих кратковременных вспышек боли, и он прочертит ножом чуть выше, где под тонкой кожей легко прощупывается пульс. Боится и все равно оставляет его. А как иначе. Он молит Каса прекратить, предлагает альтернативу – виски, но тот лишь льет его на глубокие порезы. Матерится, ругает, шантажирует – но бывшему Ангелу безразлично. Он прячет ножи – и тогда Кас расцарапывает кожу об углы, кусает руки, вгрызается в свои вены. Тогда становится еще страшнее. Несколько километров – и Импала останавливается на тесном гравийном пустыре у скромной деревянной лачуги. Абсолютная тишина, незамедлительно объявляющаяся сразу после того, как Дин глушит мотор, натягивает нервы до предела. Охотник хватает увесистую сумку с провиантом и как можно быстрее покидает салон. Старается идти спокойно, но за пару метров до входной двери срывается на бег. Слышен лишь скрежет тяжелых ботинок и щелчок незатейливого замка, что пугает сильнее истошных криков. Дом же встречает Дина обычным мраком, демонской ловушкой на полу и запахом сигарет. Он держит пачку за плинтусом, хоть и курит только, когда сильно напивается. Видно, и Кастиэль добрался до никотинового спасения, что внушает Винчестеру хрупкую надежду на отказ от другой, более опасной привычки. Охотник бросает сумку за границы грязно-белого символа, и проходит по коридору к маленькой комнате за выцветшей занавеской, почему-то нравящейся Касу сильнее большой и скупо обставленной «гостиной». Лязг металлических колец по ржавеющему карнизу - и в воздухе уже возможно разглядеть серый дым. Посреди пустых коробок и разобранного оружия, прямо на полу каморки, сидит Кас. Но Дин не спешит успокоено выдыхать, и щелкает выключателем, наполняя импровизированную нору Ангела светом сто вольтовой лампочки. Он видит, как Кастиэль сощуривается, пряча темно-синие глаза от внезапной вспышки. И только потом его взгляд останавливается на его оголенной груди, на руке, еще сжимающей отточенный еловый кол. Вся грудь и живот залиты густой темно-красной кровью, а на предплечьях красуются ровные кружочки прожженной кожи. Похоже, Кастиэлю больше нравится тушить сигареты, а не выкуривать… Дин, скрипя зубами, падает на колени к Ангелу и моментально выкручивает из его ослабших пальцев деревяшку. - Опять?! Кастиэль в ответ на отчаянный рык Винчестера лишь виновато улыбается, чуть приподнимая уголки губ – на большее сил не хватает. Заметно покачиваясь, то ли в такт своим мыслям, то ли от боли, он говорит, как ему хорошо. И закрывает глаза. Дин старается унять дрожь в руках, осматривая очередную кровавую полосу на смертном теле Ангела. Глубокий порез расчерчивает бледное тело от тонких ключиц до косточек таза. По обе стороны широкой раны виднеются царапины менее протяженные, одни - едва сочащиеся сукровицей, другие - просвечивающие алебастровые ребра Кастиэля. Винчестер, выворачивая руку, тянется к валяющейся неподалеку фляге с глотком виски. Кас шипит и пытается вырваться из крепких объятий охотника, выбивая из себя кровь, но алкоголь все-таки щиплет края свежих ранок, вновь приводя мученика в сознание. Синие глаза полные слез зло впиваются в блестящие серо-зеленые. - Смотри. Пораженный странной идеей, Дин торопливо стягивает футболку и сжимает во вспотевшей ладони отброшенный кол. Не дает благоразумию времени взять вверх и одним движением вспарывает податливую кожу. Рефлекторно зажимая свежую рану, он в исступлении смотрит на теплую кровь, стекающую меж пальцев. Боль приходит позже, бьет по самым уязвимым участкам мозга, заставляет комнату кружиться перед глазами. Сквозь густой полог, туманящий разум, Винчестер чувствует осторожное касание мертвенно холодных пальцев Кастиэля к горящей порванной коже и отшатывается, на что в ответ слышит хриплый успокаивающий шепот: - Не дергайся. Ангел отводит руки охотника от его груди и выливает остатки алкоголя на страшного вида порез. Нервы охотника захлебываются в свежей волне боли. Спустя несколько секунд Дин различает мягкое давление на ребрах – это Кас бинтует его собственной рубашкой, изо всех сил затягивая рукава в сложном узле. - Не делай так. Кастиэль еле слышно выдыхает и валится навзничь рядом с Винчестером. Тот лишь устало ухмыляется. - Отныне новый закон. Режешь себя – я делаю то же самое. Только еще сильнее. Кастиэль со страхом притрагивается к набухшей повязке на неровно вздымающейся груди Винчестера, прижимает ее плотнее к истерзанному телу. - Я больше никогда… И, замолкая, роняет голову на плечо Дина. Охотник ласково гладит темные волосы своего полуживого Ангела. А на пыльном полу медленно смешивается кровь.