В ожидании

Секундная стрелка пробежала еще один круг, сдвинув другие стрелки табло на едва заметное глазу расстояние. Тик-так. Стыла на столе недопитая чашка чая, доводила до изнеможения в забивающей уши тишине гудящая неоновая лампа. Субару закрыл глаза. Тик-так. Хокуто, недовольно поворочавшись под одеялом, все-таки вылезла из удобной теплой постельки и прошлепала, не разлепляя глаз, до туалета. Только на обратном пути она заметила брата, сидящего на кухне. Субару так и заснул за столом в ожидании Сейчиро. Ожидания столь же беспокойного, что и у Хокуто, когда она караулила возвращение брата с очередного опасного приключения. Оно выматывало, подтачивало нервы и без того хрупкое равновесие сил. Озабочено посмотрев на Субару, Хокуто притащила плед и накрыла его им. Два ночи. С ним всё будет в порядке, – прошептала она в пустоту и отправилась обратно в свою комнату, понимая, что упрямого брата она не переспорит и ничем помочь не сможет. Осознание этого больно сжимало сердце и оставалось только надеяться и верить. А Субару видел перед своим мысленным взором одну и туже ужасную сцену: обезумевшая девушка в больничной палате кидается на них с ножом, а Сейчиро прикрывает его собой, и… Короткий, яростный взмах, и вспыхивает в свете лампы лезвие, полосующее по лицу… звон разбивающихся в дребезг стёкла очков… брызг осколков и… яркое пятно глазного яблока на больничном, стерильно чистом и белом полу… Брызжет кровь, она на рубашке, на полу, на руках Сейчиро, такая густая, яркая, горячая, и этот тошнотворно-удушающий запах, липнущий к горлу, сводящий с ума… Сейчиро не позволил последовать за ним, сколько Субару не просил, упав перед захлопнувшейся перед носом дверью – ноги не держали. Кажется, он даже плакал от ужаса. И теперь отчаянно хотел знать, в каком тот состоянии. Их друг семьи и, сейчас он особенно остро это осознал – близкий и важный именно ему – Сейчиро Сакурадзука. А жуткое воспоминание повторялось и повторялось, крутилось на реверсе заезженной плёнкой… Входная дверь бесшумно открылась, скрипнула половица, щелкнул замок. Тяжелые, твердые шаги осторожно приблизились к кухне. Субару сквозь лихорадочную дремоту почувствовал легкое прикосновение пальцев к затылку, а каждой клеточкой плеч и спины – присутствие Сейчиро, принесшего с собой промозглый холод осенней ночи. И, встрепенувшись, обернулся. Высокая темная фигура словно бы нависала над ним – Сейчиро выглядел невозмутимым и отстранённым, лишь еле уловимая, загадочная улыбка и непривычно пронзительные глаза оживляли лицо. – Сейчиро… – Субару видел на нем новую белую рубашку с торчащей из нагрудного кармана дужкой очков, темный отглаженный костюм, небрежно приспущенный галстук и плащ, перекинутый через руку. И целый правый глаз! Субару встал и неосознанно потянулся к лицу Сейчиро, но тот перехватил его ладонь и, прижав ее к своей щеке, нагнулся сам. Субару опешил, сам не зная, почему никак не привыкнет к подобным поступкам. Может, потому что где-то в глубины души он думал, что всё это не по-настоящему, в шутку? Или наоборот, слишком искренне, а потому… смущался, не мог принять? – Не волнуйся. Он искусственный. Субару вздрогнул. В голосе Сейчиро сквозило безразличие. Теперь тот медленно прижал похолодевшие кончики пальцев Субару к своим губам и улыбнулся одними уголками рта. – Ты счастлив? – Я… Почему я должен быть счастлив? – растерянно выдохнул Субару, едва слыша себя сквозь шумящую кровь в ушах. Но, кажется, Сейчиро проигнорировал его вопрос-ответ, и, небрежно обхватив другой рукой за талию, притянул к себе. – Субару-кун, ты ведь давно принадлежишь не только себе, – теплое дыхание с горьким запахом сигарет щекотнуло кожу… – Я не понимаю… Сейчиро на мгновение замер, а потом грубо толкнул Субару и притиснул к столу. Грани столешницы врезались в поясницу, ноги стали ватные. Крупные и обычно такие мягкие черты лица Сейчиро исказило непривычное жесткое выражение, заострив их. И этот взгляд… В нем появилось столько тоски и ярости! – Не понимаешь. Сейчиро ослабил объятья, будто упиваясь смятением Субару. Уже не держал, но и не отпускал. Внезапно склонился и прижался твёрдыми губами к его губам, вдруг удивлённо приоткрывшимся, но тут же отпрянул от Субару, почувствовав страх и невысказанный вопрос в напрягшемся теле. – Так не интересно. Немного отстранившись, Сакурадзука задумчиво, с затаенной нежностью погладил Субару по щеке, проведя чуть шершавыми пальцами от скулы к подбородку, по губам; рука заскользила по шее, задержалась на ложбинке у горла, по груди и остановилась на талии. Горячие крупные ладони жгли кожу сквозь тонкий материал. Гипнотизирующий темный огонь в его глазах опасно затягивал, парализовал. Взгляд хищника. Субару уже видел такое не раз. Когда охотился и когда охотились на него. – Мой… Субару забыл как дышать дышать, в глаза словно плеснули чернилами. «Яростный порыв ветра бросил ему в лицо шелковистые лепестки вишни, нежно-розовым снегом оседающих на его плечах. Алая кровь цветов на белоснежном рукаве кимоно. Голос… – Сегодня… я отпущу тебя…» Сейчиро вздохнул над ухом, задевая губами висок, отпустил запястье – Субару только заметил, что тот его сдерживал. – Бесконечное ожидание… но, – резко очерченный рот тронула та самая загадочная улыбка, – когда-нибудь оно все же кончится, ведь наша судьба предопределена, Субару-кун. Сейчиро развернулся, подобрал упавший на пол плащ и, направившись к выходу из кухни, мягко добавил уже привычным тоном: – Со мной все в порядке. Иди спать. Он ушел, и стало неприятно пусто вокруг. Пустота эта навалилась на плечи, ударила под дых. Субару тяжело оперся на стол. Было немного страшно и очень больно. И мучительно, до сжимающего желудок спазма сладко. Но сладость эта горчила. Он осторожно коснулся пальцами горящих губ. Обычно, когда Субару случалось увидеть или пережить что-то ужасное, Сейчиро нередко был рядом, обнимал его, успокаивал и утешал. Правда, он иногда вел себя пугающе или фривольно, но сегодня… сегодня всё было иначе. Он старался не задумываться над дурашливыми, как он считал, шуточками и признаниями в любви Сейчиро – ну кто об этом говорит вот так, прямо, с дружелюбной, чуть лукавой улыбкой? Допустить, что слова Сейчиро могут быть вполне конкретными, серьёзными чувствами и намерениями, немного потерявшими остроту за частотой признаний и несерьёзностью тона их обладателя Субару не мог. Но в последнее время само присутствие Сейчиро, его, казалось, такие привычные за годы общения голос, улыбка и прикосновения незнакомо волновали разум и тело. Он боялся признаться в этом даже самому себе, не до конца понимая происходящие в его сердце перемены, пока едва не потерял Сейчиро. И это безысходное чувство потери только ширилось внутри. Тягостное ощущение болезненно сжало сердце. Сожаление?.. Неужто он что-то упустил? Что-то крайне важное, имеющее в его прошлой, настоящей и будущей жизни судьбоносное значение? Где-то в глубине памяти шевельнулось полустёртое временем слово… Обещание… «Договор. Давай заключим договор, Субару» Он поднял руку и разжал пальцы. На ладони лежал одинокий, нежно розовый лепесток вишни. Сакурадзука…