Нерассказанная история

2019 год Нью Макросс Я подавился сэндвичем. Митч долго бил меня по спине. Я откашливался. Остальная забегаловка что-то советовала. Митч снова бил. Слезы из глаз в два ручья. Нет, вовсе не из-за сэндвича. – Что с тобой, Джим? – Минмей … она. Митч, Минмей сегодня нашли мертвой в собственном доме. Вот тут, видишь, - я ткнул пальцем в экран над барной стойкой. – Фанаты, наверное, уже ее дом на мощи растащили! – завопил приятель, хватаясь за камеру. – Поехали, картинка не ждет! – Циник ты, фу! Как стервятник, ей-богу! – Зато ты, Джим, настоящий джентльмен! Начал Митч нарочито гнусавым голосом - ты рыцарь без страха и упрека. О, если бы крошка Минмей знала, что такой распрекрасный парень любит ее всей душой… Она бы не наглоталась снотворного в собст… Получил по зубам. Он все же вывел меня из себя! – За что?! – обиделся Митч. – Что я такого сказал? Не, ну ты дурной совсем, – он стянул за ремень свой обшарпанный кэнон и потопал к выходу. – А кто платить будет!? – заорал я вслед. Он даже не оглянулся. *** В редакции было жарко. Главред орал по поводу и без. Все бегали, летели на пол бумажки. Мне было тошно. Митч вернулся и сразу залез в свой угол разбирать съемку. Обычно же сидел по полчаса у меня на столе, свесив ноги, и рассказывал обо всем подряд. Дуется. Пусть. Я взял черный маркер и подошел к стене. Как мог, аккуратно обвел портрет Минмей черной рамкой. Господи. Ну почему же? Она смотрела на меня с плаката и улыбалась своей восхитительной улыбкой. Как живая. Господи, почему она?.. – Соболезную, – прозвучал над моим ухом насмешливый голос выпускающего. – Впрочем, это так банально. Эти звездочки… Они все, рано или поздно. Наверное, мой взгляд заставил его замолчать. В эту короткую паузу мой друг Митч легко уместил бы половину своей творческой жизни. – Я все понимаю, – ответил я, удивившись собственному спокойствию, – но это не отменяет… Нет, вы что, правда все верите, что такая жизнерадостная девушка как Минмей, которая умудрилась даже после конца света вдохновить всех нас не сдаваться?! Вы вот так верите, что она просто взяла и покончила с собой? Выпускающий, Сид, мужик лет пятидесяти, глядя на портрет в траурной рамке почесал лысину и прищурился. – Не знаю. Я вообще мало интересуюсь всем этим шоубизом. Ну, в конечном итоге, ты журналист, расследуй! *** – Ладно, мир, – Митч кинул на стол мятую бумажку в десять баксов. – Это зачем? – поинтересовался я. – За бургеры и за кофе. Вообще, конечно… короче, извини. Знаешь, я ведь теперь тоже не верю, что она сама. Ты бы видел, сколько там сейчас людей у ее дома. Свечи, цветы, портреты, плюшевых мишек гора у ворот. Все плачут, плачут. Хочешь, фотки покажу? Извини … – Да ладно. Мир! – я улыбнулся и смел заначку в верхний ящик стола. – Сид предложил мне провести журналистское расследование. Никто его за язык не тянул. Так что мы идем на дело! *** "Всемирно известная певица и актриса Линн Минмей вчера была найдена мертвой в собственном доме. Соседи певицы утверждают, что обнаружили ее тело в шезлонге около бассейна примерно в два часа дня и сразу позвонили в полицию. По данным врачей исследовательского центра, смерть наступила тремя часами ранее. Причина смерти уточняется. Кузен и бывший менеджер певицы Линн Кайл заперся в своей квартире и не дает комментариев. Все, что известно на данный момент – следов насилия на теле не обнаружено. По версии полиции имело место самоубийство. Известность пришла к Линн Минмей после того как она выиграла конкурс красоты Мисс Макросс на борту космической крепости СДФ-1. Певица завоевала сердца не только сограждан, но и инопланетян Зентреди, которые напали на Землю и многократно атаковали СДФ-1 в открытом космосе. Голос и искренность Минмей помогли Землянам и Зентреди прекратить войну и начать мирное сосуществование. Ее смерть – страшный удар для всех нас. Мир будет помнить тебя, наша дорогая Линн Минмей. Прощание состоится в среду двадцать пятого апреля на стадионе Монумент-сити. После прощания тело Линн Минмей будет помещено в специальную капсулу, которая сохранит его в последнем путешествии в открытый космос". Сбылись заветные мечты И сцена не страшит меня Мой главный в жизни день и час Мой день чтоб стать звездой Я наизусть выучил этот короткий несуразный некролог. Ненавистные строчки весь день мелькали перед глазами. На первых полосах газетных стоек, бегущей строкой на экране в забегаловке, даже в мусорке на автобусной остановке оказался мятый лист с ее лицом. Надо было уже привыкнуть. Я отправился в бар. Там за стойкой девица лет семнадцати, блондинка – как ее там, а-а-а, Китти, – "Китти-дай-потрогать", – шутил Митч. Задрот, и ты еще смеешься надо мной. Минмей была далека от меня как звезда, Минмей... была... а ты, идиот, отпускаешь сальные шуточки, а сам боишься спросить у этой девчонки Китти ее номер. – Китти, налей чего-нибудь покрепче! – Виски, текила, водка? – Какая разница – лей что хочешь! Щас все одно спирт крашеный. – Обижаешь, – усмехнулась девица. – Вискарь – армейский запас, а водку недавно из Сибири притаранили. Вскрыли российский резерв продовольствия. – Тогда водки. Никогда не пил ее раньше. – Если хочешь завтра долго вспоминать, как тебя зовут, – подмигнула она, – есть чанга. – Что еще за дрянь? – Налить? – с насмешкой в голосе спросила блондинка и почти легла на барную стойку. – Телефон свой дашь? – Хочешь вечером развлечься? – Не мне – ты нравишься одному моему другу. – А что сам не спросит? – Стесняется … Пойло обожгло мне горло. Блондинка рассмеялась, глядя, как я от неожиданности хватаю ртом воздух. – Нет, ну ты чудной. Залпом-то зафига? – В старом кино видел про русских, – ответил я. Мне вдруг стало как-то легко. И все неважно, и черт возьми, что со мной происходило еще. В ушах стоял ее звонкий смех. Кто-то врубил музыку. Сволочи, зачем? Все было уже почти хорошо. Софиты ярче звезд горят И я робею чуть дыша Все вам и сердце и душа И голос мой звучит для вас И колокольчики звенят – Да ты плачешь… – барменша посмотрела на меня задумчиво, – ты, это, тоже фанат Минмей? – Какая теперь разница. Ладно, Китти, посчитай, пойду я. – Вали, заходи еще. Другу привет. Телефонный номер я обнаружил на обратной стороне чека. Все что я чувствую теперь Как самый дивный сон Все это будто не со мной. Мой день, чтоб стать звездой! *** Митч, как и я, никогда не был в космосе. До бомбардировки мы с ним учились в старшей школе. В Далласе. Я мечтал поступить в Йель. Выпускного у нас не случилось. Но плевать на выпускной. Мы живы, одни из немногих. Отец погиб вместе с родителями Митча. Они работали в одной клинике. Мать умерла потом – сердце. Мы с Митчем решили искать счастья на юге. Слух, что там строится новый город и принимаются беженцы, дошел до нас, и мы загорелись идеей. Митч тогда уже жил у нас в доме – мама заботилась о нас из последних сил. Четырнадцатого января две тысячи тринадцатого она умерла. Мы продали дом. Это оказалось не сложно – всего два уцелело на всю нашу улицу. Разжились дозиметрами. Фигня, конечно, вокруг все звенело, но хоть жратву померить. Года полтора мы с ним и еще парой выживших пацанов добирались до юга. Насмотрелись такого, что разрушенный Даллас показался мне тогда курортом. Сложнее всего было раздобыть еду и чистую воду. Мы шныряли по разрушенным поселкам вместе с такими же искателями лучшей жизни. Сейчас мне даже не стыдно за это. Было очень страшно засыпать, просыпаться, передвигаться среди звенящих руин. Да лучше бы там и вовсе никто не выжил. Все это надо было как-то переживать, выкидывать из головы, и в один прекрасный момент я начал записывать. В начале пятнадцатого года мы все же добрались до Нью-Макросса. Трое из четверых. Один, разуверившись, повернул назад. После наших приключений оказаться в городе, полном детишек, кондитерских и маленьких лавок – это что-то нереальное. Денег у нас не было вовсе, но на стройку не хотелось. Тогда я отнес свой путевой блокнот в местную газету. На авось. Я и не надеялся, что мою писанину сразу опубликуют. Так мы с Митчем стали репортерами. А потом Митч впервые увидел машины Роботек и с тех пор бредил трансформирующимися истребителями. Я же открыл для себя Линн Минмей. Великий Боже, ты подарил нам эту девушку, чтобы мы забыли про все ужасы войны. Пока она пела, был мир и покой. Все как раньше. А потом я услышал ее живьем. С первой же зарплаты купил билет. В газете потом надо мной все ржали как лошади, но уже на следующий концерт Минмей Сид сделал мне аккредитацию. Сид вообще удивительный мужик. Тихий, задумчивый. Его семья погибла в космосе. Дом придавило щитом при трансформации. Нас с Митчем он опекал как родных детей. Он первый понял, что я влюбился в Минмей. "Мы все в нее немного влюблены", – усмехнулся он тогда. Я не пропускал ни одного концерта. Заодно стал посещать и прочие культурные мероприятия. Митча от них тошнило .Он был военкор до мозга костей. Летал со спасателями. Быстро сдружился со штабными пресс-секретарями. Даже получил в пользование новый армейский ховерцикл. Недавно таскался в гетто Зентреди на юге, потом неделю пил. Оброс как йетти. Сид притащился к нам и силой выволок его в ванную. Фотографии вышли через три дня. Материал сильно откорректировали. Мы знали, что так будет. Наш осторожный главред боялся конфликтов с вояками. Объяснил, что те Зентреди, которые теперь стали нашими союзниками, могут разорвать все договоры и напасть, если увидят эти снимки. Митч видел ад. Митч принес его нам. Честно принес, как собака палочку. Гиганты ошеломили меня. Я никогда не встречал их живьем. Всех Зентреди, которые отказались от микронизации, после разгрома космической крепости в Нью-Макроссе вынудили переселиться в специальный охраняемый сектор на юге. Месяц назад там вспыхнуло восстание. Вертушку Митча задержали. Когда он все же попал на место действия, бои уже закончились. Вовсю шла расправа с зачинщиками. Такое впечатление, что Митч снимал одни расстрелы. Почти вся флешка была забита одинаковыми кадрами. Один и тот же ракурс, только разные лица пришельцев на переднем плане. Такие же люди как мы, но огромные. В некоторых кадрах читались трассеры. Одна картинка удивила всех. Загадка мультиэкспозиции. Разлетающийся в стороны череп Зентреди – и лицо, кричащее что-то, еще читается под первым слоем. Красота! Если вообще можно так выразиться. Этот кадр и поставили первым. Подписали как "Повстанец Зентреди гибнет во время перестрелки". Когда Митч увидел свой репортаж в газете с текстом, он пил еще неделю. Опять Сид... но теперь мы долго сидели на кухне и молчали. Почему я не могу, как он. Не могу уйти в запой и неделями не брить щетину. Я снова слушаю Минмей и опять плачу как девчонка. *** На прощании было не протолкнуться. Огромная очередь оборачивала стадион два раза и ее хвост терялся где-то посередине. Дети, много детей. Митч углядел кого-то в толпе и со словами "Стерлинги, вау!" уперся на охоту. Через три часа эта бесконечная река вынесла меня наконец к цели. Плакать не хотелось. Многие плакали. Их утешали родные или вовсе незнакомые люди, кто стоял рядом. На короткое время все стали чуть-чуть родственниками. Тебя я не смогу забыть Я потерял свое сердце Ты разбила его на части Я смотрел на Минмей, и мне вовсе не хотелось плакать. Поцеловать бы ее сейчас в губы. Она проснется, как принцесса в сказке. Она не мертва. Сон сковал ее, возможно, она больше не дышит легкими, но она жива. Но если ты еще помнишь обо мне Как мы могли?! Что-то отличает ее от всех мертвецов, что я до сих пор видел. Я стоял неподвижно, смотрел на нее, и мне вдруг начало казаться, что она все-таки дышит. Или нет, и просто сквозняк играет в складках ее белой сорочки. И я понял, что никогда не смогу разлюбить ее, и забыть не смогу никогда. Моя любовь сжалась в комок и забилась в самый дальний угол души. И я никогда не выгоню ее оттуда. Буду дышать дальше, передвигаться в пространстве, что-то делать. Зачем? Для нее. Я не смогу тебя забыть Я потерял свое сердце Ты разбила его на части Отвратительно пахнут умирающие цветы. Люди кладут их везде, бросают мимо подставок. Роняют под ноги, вытирая мокрые лица рукавами. Забывают и не наклоняются. Получилось, что последние несколько шагов я прошел по ковру из мятых стебельков и бутонов, уже распавшихся на лепестки. Она рядом и она жива… Она так прекрасна среди всего этого кошмара. Хотел бы знать что ты еще не забыла меня. Хотел бы знать что ты скучаешь. Откуда-то с другой стороны тихо подошла группа военных. Элизабет Хейс, Ричард Хантер – я успел выучить их имена. Оба начальники новой миссии. Такие молодые. Хантер так и вовсе глядит пацаном. Они подошли вместе, держась за руки, постояли около нее и отошли в сторону. За ними двое темнокожих в похожей форме, но званием пониже. Несколько человек в белых костюмах. Все из исследовательского центра. Мне приходилось их уже видеть на торжествах по поводу открытия второго корпуса или третьего. Военные не жалели денег на науку. Эти держались поодаль и близко подходить не стали. Пришли-то для галочки. Я поглядывал мельком на Лису Хейс. Что, если их с Минмей знаменитое соперничество за сердце Хантера не прекратилось? О да, это был настоящий любовный треугольник, о котором говорил весь Макросс и весь Монумент-сити. вечная тема для сплетен. Что если?.. У этой женщины достаточно связей и средств. Газеты то и дело пестрили заголовками типа "Минмей не теряет надежду". Кто знает, может быть терпение Хейс лопнуло и она отдала пару секретных распоряжений... Я снова поднял глаза и встретил ее спокойный взгляд. Она застала меня врасплох. Смутившись, я поспешил отойти в сторону от места прощания. Митч подкрался незаметно и сунул мне под нос экран своей камеры. – Это таки убийство, – прошептал он мне на ухо. – Я нашел на шее твоей Мерилин след от укола. Видишь эту красную точку. А еще одну такую же повыше брови. Даже замазать как следует не сумели, просвечивает. – В гроб залез? – возмутился я. – Ты же сказал, расследование. – Я сказал… – Вот и не бухти. А этот хрен что здесь делает? – Митч замер как сурикат. Огромный, квадратный как шкаф генерал Леонард вылез из Ролса прямо на стадионе и торопливым шагом направился к месту прощания. Остановившись на полсекунды у гроба, он смерил взглядом толпу и зашагал прочь. Ни словом, ни взглядом не удостоив ни одного из членов официальной делегации. – Это генерал Анатоль Леонард, у них с Минмей были какие-то шашни, причем вот только что… Митч, что тебя так удивило? – Это тот хрен, который приказал расстреливать гигантов в гетто. Он лично руководил расстрелом. Помнишь, я тебе фотку показывал? – Помню, – ответил я на автомате, хотя не мог похвастаться, что помнил его жуткий репортаж во всех деталях. – Скажи, Джим, как может такая ярая пацифистка Линн Минмей встречаться с таким ублюдком? – Не знаю … может, она не знала… – А если наоборот?! Знала слишком много, – Митч выплевывал каждое слово мне в ухо. – Леонард вообще в контрах с половиной штабных. Особенно со сторонниками Хантера. Даже не здоровается с ними. Ты видишь? Я невольно отстранился. – Думаешь, она грозилась выдать его произвол, и Леонард избавился от нее? – Он способен и не на такое. Я видел, на что он способен. Линн Кайл так и не появился. Наши коллеги из других изданий торчали на стадионе до самого конца мероприятия, ждали его, чтобы получить комментарии. Линн Кайл, кузен Минмей и ее бессменный импресарио, всего неделю назад заявил на пресс-конференции, что Линн Минмей готовит большой благотворительный концерт, посвященный жертвам войн. Тогда они оба выглядели счастливыми. Теперь же он исчез. Так у нас появился третий подозреваемый. Его мотив пока не вырисовывался, но его близость к жертве и искусное владение единоборствами… А что если он и правда убил Минмей, просто нажав пару нужных точек, и теперь его выдают лишь два еле видных потемнения на ее идеальной коже? *** Интервью с Элизабет Хейс откладывалось на час. Митч отказался идти со мной – он твердо верил в свою версию и считал, что разговор с Хейс не стоит его времени. Время шло медленно. Главный штаб жил своей жизнью. Люди входили в двери, выходили, сливались перед глазами в бесконечный поток черных ботинок и туфель на низком каблуке. Мимо проносились портфели и аккуратные дамские сумочки. Я достал последний номер "Макрос Дейли" и пробежался по заголовкам. Дороги, экономика, запуск подстанции, новый квартал Монумент-сити. Я зевнул. Наша газета сохранилась еще с основания первого Макросса. Города на острове, куда в тысяча девятьсот девяносто девятом упала космическая крепость гигантов Зентреди. Сид рассказывал, как они выпускали номера уже на борту СДФ-1 – той самой крепости, в которую поместился весь уцелевший Макросс со всеми жителями. Тогда, во время их большого космического путешествия, самым реалистичным считался заголовок типа "Макросс вернется на Землю к следующему рождеству". – Мистер Уэстман? – мягкий женский голос прервал мои размышления. – Я Элизабет Хейс, начальник подготовки специальной миссии Экспедиционного Корпуса Роботек. Я вскочил с дивана. – Джеймс Уэстман, журналист Макросс Дейли. – Вы не против пройти в переговорную? – Где вам будет угодно. Переговорная находилась на втором этаже. Наверное, поэтому мы проигнорировали лифт и поднялись по лестнице. Небольшой офис просматривался со всех сторон, Хейс не стала опускать жалюзи, вместо этого вызвала девушку из приемной. – Чай или кофе? – спросила она. – Стакан воды, если можно. – Воду без газа и черный чай без сахара, – распорядилась Лиса, и девушка исчезла за дверью. – Я бы хотел задать вам несколько вопросов. – Вы не первый, – улыбнулась она, – я сегодня целый день отвечаю на несколько вопросов. – И со смехом добавила, – Видимо, придется наплевать на приличия и собрать пресс-конференцию. Нет, лучше сделать официальное заявление и отдать пресс-службе, чтобы разослали сразу во все издания. – Интересно, кто успел раньше "Макросс Дейли"? – Я не буду давать интервью, Джеймс. Полагаю, что и вы пришли не за этим. – А зачем, по-вашему? – Мне не было нужды расправляться с Линн Минмей. Надеюсь, вас устроит простое объяснение? – Но вы все-таки встретились со мной. Вы могли отказаться. – Я видела ваше лицо на прощании. Не думайте, что раз я командующий космическим флотом, то мне чужды человеческие эмоции. Я объясню вам все. – Это вовсе не нужно. Вы не обязаны. – Я чувствовал себя так же, как когда впервые поймал на себе взгляд ее проницательных зеленых глаз. Отойти в сторону, убежать и спрятаться. Какого беса я вообще пришел сюда? – Но вы же сами пришли ко мне, верно? – Да, – вздохнул я. – Как вам, наверное, известно из светской хроники, я и Ричард Хантер обручились месяц назад. Минмей и Рик некоторое время встречались, даже пробовали жить как семья. У нас был классический любовный треугольник. Это тоже всем известно. После разрушения в две тысячи четырнадцатом коcмической крепости в Нью-Макроссе Рик сделал наконец выбор, и мы уже четыре года вместе. Почему-то существует мнение... Вы не оригинальны. Многие думают, что я перед свадьбой предпочла бы избавиться от соперницы навсегда, и могла воспользоваться своими связями. Я не комментирую все эти слухи никак. Вам скажу одно. У меня, как у любого человека на свете, есть принципы. И один из них никогда бы не позволил мне встречаться с мужчиной, который не в состоянии сделать самостоятельный выбор. Надеюсь, вы поняли меня правильно. – Спасибо, – все, что я смог из себя выдавить. Вошла девушка, принесла воду. Я залпом осушил стакан и поспешил к выходу. – До свидания, Извините, что отнял ваше время. – Не забудьте вернуть пропуск. Удачи, – ее голос дружески похлопал меня по плечу и придал ускорения, – не знаю, смогла ли вам помочь... Уже на улице я обнаружил злополучный магнитный бейдж в кармане джинсов. Пришлось возвращаться на КПП. *** Митч встретил меня на лестнице и буквально втащил в курилку. – Ну что? Выглядишь так, будто в тебя на спор дротики кидали. – Ты был прав. Только зря потратил время и свое, и ее, – я сел на подоконник и достал сигарету. С улицы доносился собачий лай и чьи-то вопли. Митч протянул мне зажигалку. – Даже если она что-то знает, ты не вытянешь из нее ни слова. – Она не причем, – проговорил я, выпуская изо рта дым. – А еще я узнал, что мы не первые, кто пытался взять у нее интервью. Спорю на что угодно, каждое издание ведет собственное расследование. – Я уверен в своей версии, – лицо Митча всегда краснело, когда он пытался что-то доказать, и его русые волосы казались вовсе белыми. Ох уж это его обостренное чувство справедливости и привычка плеваться словами. – Твою певичку заказал генерал Леонард. Как бы я хотел раскопать все доказательства. Пусть я не смог засадить этого ублюдка за массовый расстрел Зентреди, но за убийство Линн Минмей он сядет надолго. – Митч, – я улыбнулся и приложил ладонь к его лбу. Он стряхнул мою руку и огрызнулся: – Себе температуру померяй, мамочка Джим! Леонард преступник и должен ответить за все! – Нам надо достучаться до ее продюсера Линн Кайла и поговорить с ним,– сменил тему я, – Кайл был к Минмей ближе всех. Возможно, он знает что-то важное. – Линн Кайл комментариев не дает, – ответил Митч и скривился. – Этот гад разбил камеру Билли из "Онли Мьюзик". В день прощания Билл дежурил у дома Кайла и прикинь, тот запустил из окна бутылкой, да так метко, убил телевик. Передняя линза в сеточку. – Надо было фильтр накрутить, – рассмеялся я и достал еще одну сигарету, – Билли пусть радуется, что голова цела. Этот пацифист Кайл, хоть и проповедует ненасилие, отлично владеет оружием. И метанием в цель, видимо, тоже. – Вот зараза! Никогда б не подумал, – хмыкнул Митч. – Знание светских персон тоже бывает полезным. Пойдем к нему сегодня вечером? – Ага. Чур я в каске. – Броник не забудь, – пошутил я. – Выясни у своего друга, куда нам идти. *** Билли с готовностью выдал адрес Кайла. Решили нагрянуть без предупреждения. Встретились в забегаловке. Митч и правда появился в каске, чем немало позабавил меня. Мы быстро прикончили сэндвичи, оседлали ховерцикл и покатили на север города. Квартира Кайла, по нашим сведениям, располагалась на втором этаже трехэтажного жилого блока. На первом этаже было кафе и магазин антиквариата. Уже на подходе мне стало как-то тревожно. Слишком людно для такого часа. Мимо нас, завывая сиреной, пронеслась полицейская машина. Митч инстинктивно снизил скорость, но все равно чуть не влетел в оцепление. Сделав круг, мы оставили ховер на соседнем переулке и пошли пешком. Полицейские упрашивали собравшихся зевак не мешать следствию. Толпа не расходилась. "Он повесился", шептали в толпе, "нет, его повесили". Красные и синие огни освещали темный переулок. Вспышки мелькали в окнах второго этажа. – Мы опоздали, – вздохнул Митч. – Попробуем прорваться! – ответил я и достал удостоверение. Мы подошли к одному из полицейских. – "Макросс Дейли", по заданию редакции, – выпалили мы и синхронно предъявили два одинаковых бейджа. Мужик аж растерялся. – Ну, идите. Если там не погонят. – Мы аккуратно. – Если что, сами разбирайтесь. Мы не стали отвечать и ринулись к дому. Какого-то парня выводили под руки из дверей. "Билли! – заорал Митч. – Куда вы его, он журналист?!" Полицейские не стали останавливаться. "Следствие разберется", – буркнул один из них. Митч сделал несколько снимков. Мы бодро поскакали на второй этаж. В квартире была целая толпа народу. Кроме полицейских, несколько знакомых с телека и еще какие-то мутные личности с фотокамерами. Мой друг сразу стал выяснять, что с Билли. – Забрали его как подозреваемого, – ответил оператор первого канала. – Бред какой-то! – воскликнул Митч. – Они всегда берут тех, кто нашел тело. Порядок такой. – Я этого так не оставлю! – в своей красной каске Митч больше всего напоминал сейчас помидор. Я приложил палец к губам, чтобы показать, чтобы все заткнулись. И очень вовремя. Полицейские уже начали коситься на нас. Стараясь быть невидимками, мы фланировали по разным комнатам. Тело хозяина квартиры висело, покачиваясь посреди гостиной. Вокруг сменялись люди в форме. Сверкали вспышки, шуршали страницы блокнотов. Хрустели под ногами осколки бутылочного стекла. Целые бутылки стояли тут и там по углам гостиной, катались по полу. Я случайно поддал одну из них ногой, и она с глухим звуком закатилась под телевизор. Ящик трещал без умолку, видимо, Линн Кайл не успел или не захотел его выключить. Мне отчего-то стало больно. Этот день рассыпался и утекал пылью сквозь пальцы. Все, что я узнал с утра – я не один веду расследование. Все думают так же как я, и тоже пытаются распутать этот клубок. Кто-то прервал жизнь Линн Минмей. Теперь же единственный человек, который мог приблизить нас к правде, болтается в петле посреди гостиной, покачивая ногами под бормотание ящика и вспышки фотокамер. Я поймал себя на мысли, что я больше не включаю этого несчастного в список наших подозреваемых. Это странное чувство повторилось за день уже дважды. Мне не стоило браться за все это. Митч появился внезапно и начал кружить вокруг повешенного с фотоаппаратом, то приседая, то вставая на цыпочки для лучшего ракурса. Я не выдержал и отвернулся к окну. – Джим, я заснял его предсмертную записку, – прошипел мне на ухо Митч заговорщическим тоном. – Ее унесли уже, но у меня есть. Спорю на что угодно, у нас эксклюзив. – Подумаешь. Возьмут в полиции скан. – Я закончил. Пойдем? Еще надо узнать насчет Билли. – Давай сразу в редакцию. Все равно вызвонят. Я снова оказался прав. Сид позвонил, как только мы покинули квартал Кайла. *** "Импресарио известной певицы и актрисы Линн Минмей Линн Кайл минувшей ночью был найден мертвым в своей квартире. По предварительной версии полиции Линн Кайл совершил самоубийство. Его предсмертная записка был найдена там же." Ни слова о том, что Кайл повесился, ни слова о том, что написал перед смертью. Сухой остаток пробежал короткой строкой в выпуске новостей. Митч и я проснулись на полу редакции. Санни притащила два стакана американо. Спасибо, крошка Санни, что б мы делали без тебя. Ломило кости, голова раскалывалась, и все события предыдущей ночи были как в тумане. Сид вошел в офис и, широко улыбаясь, задрал два больших пальца вверх. – Вы герои, ребята! – Ты не выяснил, что с Билли из «Онли Мьюзик»? – спросил Митч. – Ничего, – ответил Сид, – переночевал в обезьяннике. Проспал дедлайн. Все в порядке, уже выпустили, я звонил. Мы всех уделали сегодня, ребята! Митч шумно выдохнул и отхлебнул кофе. Я достал сигарету и против всех правил закурил прямо в офисе. Сид неодобрительно покачал головой и я, ковыляя, поплелся к форточке. Санни принесла свежий номер. Митч ухватился за него, как тонущий. – Да вышла твоя записка, – рассмеялся Сид. – Так фоткой и поставили. – А-а-а, – лицо Митча растеклось в блаженной улыбке. Я неторопливо открыл вторую полосу. "Я всегда ненавидел войну и ненавидел военных. Я всю жизнь говорил, что не буду участвовать в войне за мир. Военные хотели видеть меня марионеткой на веревочке. Теперь я готов. Пусть берут все, что смогут. Линн Кайл" Под снимком повешенного, правда, слишком общим, чтобы передать все настроение, эта записка смотрелась как личный перфоманс. Первый раз в жизни вид покойника вызвал у меня приступ смеха. И как только Сид протащил это все мимо главреда? Митч же с видом обиженного ребенка кадрировал свое слишком общее фото прямо на развороте. Я допивал остывший кофе и думал. Наше неумелое расследование зашло в тупик. У меня не было никаких зацепок. *** Привычка добегать "до Минмей" появилась сама собой. Каждый вечер, когда я не был занят ночной работой, я совершал этот ритуал, натягивал на себя спортивный костюм и бежал мимо кварталов до ее дома. Я думал о ней, бежал и думал, слушал плеер и снова думал. Так мне становилось чуть легче. Жизнь лишь то что мы выбираем! Так давайте возьмем ее. Давайте будем свободны Мы можем найти свет о котором мечтаем. Свет любви поможет нам победить! Портрет Минмей, обвязанный черной лентой, висел на воротах, под ним лежали плюшевые Тедди, детские открытки и гора живых цветов. Каждый день приносили свежие. И мы должны драться до конца Встать во весь рост и не сдаваться И наши усилия не будут напрасны Нет беды что не осилить вместе Иногда горели свечи. Я смотрел на нее, потом уходил, чтобы на следующий вечер вернуться. Раз показалось, что свет блеснул в ее окне на мгновение. Показалось – я побежал дальше. Но следующим вечером огонек появился снова. И снова погас так же стремительно. И это повторилось снова. В одно и то же время. Митчу я ничего не говорил, но сам постоянно думал об этом. Кто появляется в ее доме? Может, и правда что-то происходит там за воротами? В памяти то и дело всплывала сцена из старого кинофильма, где в стене внезапно открывался вход в подземелье. Минмей была связана с правительством, иначе быть не может. Ее голос необходим для мира с Зентреди. А что если у Минмей в гостиной тоже есть потайная дверь в такой секретный тоннель, ведущий, например, в министерство или, может, даже в главный штаб. Но что теперь нужно им в ее доме? Неужели теперь они заметают следы? Предсмертная записка Линн Кайла не давала мне покоя. Он явно имел в виду свою связь с военными. Он ненавидел эту связь и хотел порвать ее. Что если он и кто-то из высших чинов – пусть даже Митч прав, и это Анатоль Леонард – заказал Линн Кайлу убийство его, Кайла, двоюродной сестры, просто чтобы Зентреди вышли из-под контроля? Потом он либо избавился от Кайла, чтобы замести следы, либо Кайл сам наложил на себя руки. Второе было правдоподобнее. Если бы его убили по приказу Леонарда, вряд ли дали бы написать в предсмертном письме то, что он написал. Битва продолжается и наша сила растет И я спрашиваю доколе? Доколе быть войне Огонек продолжал появляться в положенное ему время. Я уже четко знал. В половину десятого вечера за синей портьерой в окне первого этажа промелькнет и погаснет слабый блик. Я больше не думал ни о каком журналистском расследовании. Нет, эти игры не для меня. И даже Митч не должен был знать. Все, чего мне хотелось – ворвавшись в этот дом ровно в половине десятого, застать злоумышленника врасплох и сделать так, чтобы он ответил за все. И я решился. У нас в квартире лежало два обреза. Еще с тех времен, когда мы только добрались до Нью-Макросса. И три патрона. Хватит. Еще забрал с кухни ножи. Благо прекрасно умел их метать. В кроликов. "Пригодится", – подумал я. Митч вошел на кухню и с удивлением посмотрел на меня. – Ты не пойдешь в бар? – спросил он. – Ах ты боже мой! – воскликнул я. – Я забыл совсем. У меня для тебя есть подарок. – Какой? – мой приятель подозрительно покосился на меня из-под выгоревших бровей. Я побежал в комнату, нашарил под кроватью джинсы, достал их и извлек из заднего кармана весь помятый чек. Вернувшись на кухню, я вручил это богатство Митчу, который сцапал бумажку брезгливо, двумя пальцами. – Что это за хрень? – Переверни! Он перевернул чек и еще раз покосился на меня. Я хмыкнул: – Что, не догадываешься? – Нет. – Это ее телефон. Китти. Ты же сам никогда не спросишь. Митч вылупился на меня своими прозрачными серыми глазами. Я улыбнулся. – Ты ей тоже нравишься, позвони, – с этими словами я покинул наше жилище. Быстро, пока он не опомнился, я съехал по перилам вниз и вышел на улицу. Прости, Митч, я должен сделать это один. Ее голос в плеере придавал мне уверенности. Я пошел пешком. Под хор сердец что бьются в унисон Мы взмоем в небеса! С любовью, что покорит вселенную В этой битве последней мы победим Мы победим, мы должны! Мы победим мы можем! Мы можем победить *** К заветным воротам я подошел чуть позже девяти. Двухэтажный особняк, отделенный от улицы воротами и не слишком обширным садом, с другой стороны был обнесен лишь невысокой живой изгородью. Подойдя к дому со стороны, где не было окон, и обшарив глазами кусты в поисках камер наружного наблюдения, я с ловкостью кота перемахнул через эту символическую ограду и короткими перебежками добрался наконец до места. Осторожно я дополз до маленькой двери в боковой стене, видимо, это был запасной выход. К моему удивлению, дверь легко поддалась, и я оказался в темном проходе. Далее я несколько минут, на ощупь продирался по узкому коридору, который закончился внезапно еще одной дверью. Прислушался. Тишина. На моих часах было двадцать четыре минуты десятого. Я ждал. Теперь каждая минута стала растягиваться на шестьдесят секунд и каждая секунда на доли, пока стрелка моих допотопных часов перескакивала с одной черточки на другую. Казалось, я уже целую вечность торчу в этом темном пенале. Но вот минутная переползла на шестерку и, будто по волшебству, в помещении за дверью зажегся свет. Узкий золотистый луч ворвался в мое укрытие и выдал замочную скважину. Я согнулся и как мог, бесшумно заглянул в щель. Соседняя комната была просторной гостиной, половину которой занимал огромный черный рояль. Рядом с громоздким инструментом я увидел стоящую на полу капсулу. Ту самую, что уже неделю как должна была быть выпущена в открытый космос с телом Линн Минмей. Крышка саркофага была снята и лежала рядом. На первый взгляд живых в этой комнате не было. Послышался шум шагов, и я замер, прилепившись к замочной скважине. Вошел человек среднего роста, одетый в белый костюм сотрудника исследовательского центра. Он подошел ближе и я смог рассмотреть его. На вид ему было лет сорок. Спокойное его лицо показалось мне до странности знакомым. Что он делает здесь? И почему капсула с телом тоже находится в этом доме? Инженер подошел к саркофагу и наклонился над ним. Я напрягся. Что происходит здесь? Неужели он сейчас запустит свои руки туда, где она?.. Я достал обрез. Еще мгновение, и он действительно залез внутрь капсулы по локти. Я не выдержал и, навалившись на дверь, вылетел в комнату. Мужчина от неожиданности на мгновение замер на месте. – Убери от нее свои руки! – воскликнул я, направляя на него оружие. – Што фы стесь телаетте? – инженер заговорил с явным акцентом. – Отойди от нее, или я выстрелю! Инженер отстранился от капсулы и посмотрел мне прямо в глаза. Лишь доля секунды ушла у него, чтобы справиться с эмоциями. Я почувствовал, как этот человек непостижимым образом перехватил контроль над ситуацией. Все еще сохраняя зрительный контакт, он властным жестом пригласил меня подойти ближе. Я заглянул внутрь капсулы. В ней ничего не было. – Где Минмей? – вырвалось у меня. – Что вы с ней сделали?! – Ничего, молодой человек, – его акцент исчез вместе с волнением. – Если вы уберете оружие, я, возможно, попытаюсь ответить на ваши вопросы. Я сам не понял, как бросил обрез на пол. – Ответьте, – прошептал я, еще раз заглянув в пустой саркофаг. – Пожалуйста. – Представьтесь, я должен знать с кем говорю, – голос этого человека теперь зазвучал деловито и даже дружелюбно. – Джеймс Уэстман, – вздохнул я, – репортер "Макросс Дейли" Инженер едва заметно улыбнулся. – Пройдемте в соседнюю комнату, пожалуйста, – проговорил он столь же учтиво, сколь и официально и, пропуская меня вперед себя, закрыл за нами дверь. Я вошел в соседнюю комнату и ахнул. Нет. Тут не могла бы жить певица, не думаю, что какая-либо девушка могла бы жить в таком месте. Целая стена комнаты чуть поменьше гостиной была одним огромным экраном. По бокам от экрана висели провода всех цветов радуги. Толстые и миллиметровые, они змеились по полу и клубились под ногами. Справа от экрана была панель с клавиатурой. – Я начальник исследовательского центра Роботек Эмиль Ланг, и вы находитесь в моей лаборатории, – представился человек в белом костюме. Я снова открыл в изумлении рот. Так вот почему его лицо мне так знакомо, подумал я, и он добавил, будто читая мысли: – Мы могли встречаться на наших мероприятиях. И еще на прощании с Линн Минмей, конечно же. Я вспомнил, зачем пришел. – Вы объясните мне, что здесь происходит? – я задал вопрос как можно более твердым голосом. – Конечно, – кивнул он. – Джанис! Пожалуйста выйди к нам! Послышались шаги. Легкие, будто детские. Открылась еще одна дверь, и в комнату вошла она. Я застыл в изумлении. Передо мной стояла Линн Минмей. Живая и настоящая! Я вытянул руку, будто бы хотел дотянуться до нее. Минмей улыбнулась в ответ. – Минмей, – прошептал я. И посмотрел в ее глаза. Доктор Ланг наблюдал эту сцену со стороны. Я повернулся к нему. – Зачем же вы разыграли все это? Огорчили столько людей! – Это не все, что я хотел вам показать, молодой человек. Джанис, подойди ко мне, пожалуйста. Я уже не думал что ослышался. Он назвал ее Джанис. Минмей подошла к Лангу. Жестом он предложил ей сесть на стул и подозвал меня. Я приблизился. Легким движением Ланг отбросил со лба Минмей темные волосы. – Видите эту точку? – спросил он у меня – Да. Еще одним жестом Ланг откинул голову девушки назад и показал мне идентичную точку на ее шее. В следующее мгновение он нажал одновременно на обе и случилось то, что повергло меня в шок. Исчезли глаза, брови, исчезли роскошные черные волосы. На моих глазах живой человек превратился в безжизненный манекен. Ланг подобрал с пола два кабеля и подключил их к разъемам. – Как видите, это не Минмей, молодой человек. Я стоял молча, все еще не веря собственным глазам. Ланг продолжал: – Это робот, созданный мной и профессором Лазло Зендом на основе технологии Роботек. Д.Ж.А.Н.И.С. Эм. Я не стану расшифровывать аббревиатуру. – А где настоящая Минмей?! – опомнившись, заорал я. – Куда вы дели настоящую живую Линн Минмей?! Вы убили ее?! Ланг ответил твердым спокойным голосом: – Нет, Джеймс, Линн Минмей уже очень давно мертва. – Что с ней случилось?! Что вообще здесь происходит?! – Линн Минмей больше нет с нами, – тоном лектора продолжал Ланг. – Но ее убил не я, не Лиса Хейс, как вы предполагали, и не Линн Кайл, как пишут таблоиды. Линн Минмей отняла у нас тяжелая болезнь. И я вынужден признаться, я оказался бессилен помочь ей. Все случилось слишком быстро. И главное, ее тяжелая депрессия из-за разрыва с Хантером сильно усложняла лечение. – Как же все это могло случиться? – В январе две тысячи четырнадцатого была разрушена крепость СДФ-1, а для Минмей это был еще и год, когда она навсегда рассталась с Риком Хантером. Вскоре после этого мы диагностировали у нее лейкемию. Она умерла год спустя. В этом доме у меня на руках. – Господи! Господи! Господи! – я не смог сдержать слёз. Глотая соленые капли, я показал пальцем на сидящий подле манекен. – И вы, вы создали ее? – У нас не было выбора. Никто не знает об этом. Даже в штабе. Проект был сверхсекретным. Мы создали эту копию для того, чтобы поддерживать мир с Зентреди. – А Леонард знал? – поморщился я. – Нет. Кроме нас с Зендом, только Хантер и Хейс в курсе, – твердо ответил профессор. И через короткую паузу добавил - Конечно еще Линн Кайл... Спорю на что угодно, никто не догадается, что она андроид, пока не нажмет обе кнопки разом. Джанис совершенно не отличима от обычного живого человека. Ланг вынул верхний кабель и нажал на красную точку. Вновь появилось и лицо, и волосы. Минмей открыла глаза и улыбнулась мне. Я секунду колебался, но все же улыбнулся в ответ. Ланг включил экран компьютера. Сначала на синем поле возникли какие-то цифры, потом таблицы, все это пролетело и появилось объемное изображение Минмей. Ланг нажал комбинацию на клавиатуре и голова на экране вскрылась обнажая внутреннее устройство. Вместо привычной картинки из учебника анатомии на экране возникло изображение какой-то схемы или платы. Я не мог похвастаться, что понимал, что все это значило. Ланг ткнул в схему пальцем, и у Минмей закрылись сами собой глаза. Еще одно прикосновение, и они вновь открылись. Девушка зевнула. – И вы управляете каждым ее шагом? – спросил я. – Нет, – усмехнулся профессор, – конечно, нет. Джанис полностью автономна. Она самообучающаяся и самонастраивающаяся система, обладающая очень разнообразным ситуативным поведением. Фактически, молодой человек, перед вами электронная копия живой Линн Минмей. Мало того, и это тело обладает многими признаками живого организма. Я уже говорил. В быту, даже прожив с ней много времени, вы не догадались бы, что она не человек. – Но как же это возможно?! – Этот дом всегда был филиалом моей лаборатории. Минмей переехала в него, как только началась наша работа над проектом. Здесь она провела последние месяцы своей жизни. Не подумайте, ради бога, что мы заставляли ее. Нет. Осознав, что смертельно больна, Минмей все свое время посвятила работе. Здесь, в подземной студии звукозаписи, она часами диктовала сотни вариантов интервью, ответов на неожиданные вопросы. Мы вводили ее в разные эмоциональные состояния и фиксировали все проявления. Жесты, мимику, интонации голоса. Каждый звук речи и во всех возможных сочетаниях. Мы вывели идиолект Минмей. Это как отпечатки пальцев, только в речи. Впрочем, мы сканировали и отпечатки пальцев, сетчатку глаз. Зафиксировали много физиологических аспектов. Даже, простите за подробности, особенности потоотделения и сам запах пота. Возможно, этот напряженный труд сократил ее жизнь, но поверьте, эта героическая женщина никогда не жаловалась. Она успела оценить результат. На первом концерте Джанис Минмей сидела в зрительном зале. Этот концерт состоялся двадцать четвертого апреля две тысячи пятнадцатого года. К сожалению, в то время уже мало кто смог бы узнать ее в лицо. – Постойте, – удивленно воскликнул я. – Это был первый концерт Минмей, на котором я был. – Да, и первый ее концерт в две тысячи пятнадцатом. Я сильно огорчу вас, если скажу, что вы никогда в своей жизни не встречали настоящую Линн Минмей? Я не знал что ответить. Я не был огорчен или растерян. Я был убит. – Мне жаль, – тихо сказал Ланг. – Вы очень редкий человек, Джеймс, мы должны были предполагать... – Я… – я смутился. – Я объясню. В звезд шоу-бизнеса принято влюбляться, и у Минмей – у них обеих были толпы поклонников. Ей дарили цветы, брали автографы, было дело, ходили под окнами, но из всех этих людей никто никогда не шел дальше образа. Девушка, сияющая среди звезд. Покорительница Зентреди. Голос Земли, Мисс Макросс. Тысячи поклонников были влюблены в ее образы. Конечно, я полагаю, что вы не одиноки в искренности, но вы первый, кто осмелился сломать стереотип. Я чувствую свою вину перед вами. – Тогда покайтесь еще и перед Зентреди. Они умирали, выкрикивая ее имя. Митч слышал. Вы оскорбили их чувства тоже! – Мы были вынуждены пойти на это. Минмей знала и одобряла наше решение. Ее концерты были бескровным способом держать пришельцев под контролем, хотя бы до того момента, когда новый космический флот Экспедиционного корпуса Роботек забрал бы гигантов домой на их родную планету. К сожалению, у Анатоля Леонарда были совсем иные планы. После того как этот ксенофоб спровоцировал восстание в гетто и довел конфликт до жестокой расправы, было решено свернуть проект. – Вы знали про восстание Зентреди?! - удивился я. – Да, – спокойно ответил он. – Я внимательно изучил репортаж вашего друга и представил отчет Хантеру лично. – Как он мог допустить все это?! – Вы с Ричардом так похожи. Это не удивительно – вы почти ровесники. Убедить его было так же сложно, как и вас. Рик Хантер был готов к самым решительным действиям. – Но если Леонард хотел тайно уничтожить пришельцев в гетто, как он позволил Митчу снимать все это для центральной газеты? – А кто вам сказал, что расстрел должен был остаться тайной? – А разве нет? – Вами пытались манипулировать и делали это очень умело. Расстрел, не восстание Зентреди, а именно расправа, снятая вашим другом должна была попасть на первую полосу Макросс Дейли. После чего Командующий Зентреди Бретей и посол Экседор были бы вынуждены реагировать на преступление против своей расы. Хантер был готов поддержать их. И тут у Леонарда появилась бы великолепная возможность открыто собрать всех своих сторонников на Земле – а их очень много. Половина штаба и, что удивительно, среди них тоже немало Зентреди. Началась бы новая гражданская война. Мы не можем сейчас позволить себе воевать друг с другом, пока остается угроза вторжения извне. – А зачем война Леонарду? – А зачем Зентреди война? Зачем вообще нужна война?! – Ну ладно, в этом я не разбираюсь, но кто убил Линн Кайла? – Не могу даже предположить. Вы не верите в самоубийство? – Не знаю. Вы убьете меня? – Я что, похож на злодея из комиксов? – усмехнулся Ланг. – Честно говоря, нет, – я подошел к фальшивой Минмей. – Я журналист, вы не боитесь, что я напишу обо всем этом? О том, что вы обманывали слушателей столько лет. Водили за нос пришельцев, подсунув им изящную куклу вместо живой певицы? Читателям "Макросс Дейли", наверное, было бы интересно узнать подробности этой аферы. – Вы не журналист, Джеймс, – усмехнулся Ланг. – Вы перестали им быть, когда ворвались в этот дом с оружием. Уже забыли, что пришли просто отомстить убийце вашей возлюбленной? А Джанис я легализую на следующей неделе. Мы ее представим на пресс-конференции концерта памяти Линн Минмей. Конечно, у нее к тому времени будет совсем другое лицо. – Вы правы, – я дотронулся до руки Джанис. Ладонь была теплой. Я заставил себя отпустить ее. Ланг заметил это и улыбнулся. – Вы и правда потрясающий человек, Джеймс. У меня есть для вас предложение. – Какое? – удивился я. – Я знаю, что вы мечтали стать врачом. Даже подавали документы в Йельский университет. Вы еще хотите это сделать? – Как вы узнали? Следили за мной? – У меня есть надежные источники. – Сид?! – осенило меня – Не может быть! Об этом знают всего двое! – Да. Он мой старый приятель. С некоторых пор все его разговоры только о вас с Майклом. Он с ума сойдет, если с вами что-то случится. – Мир тесен, – вздохнул я. – Особенно современный мир. Порой мне кажется, что скоро уже не только земляне – все жители вселенной будут знакомы через шесть рукопожатий. Так вы еще хотите получить образование? – А это возможно? – С одним условием. Вы полетите в Экспедицию Роботек, как сотрудник моей лаборатории. – Я не знаю. Все так внезапно… я подумаю, – зачастил я, – мне надо посоветоваться с Митчем. И как я смогу оставить его? В моей голове промелькнула мысль, что лучше не рассказывать всей правды о нашем разговоре. Нет, это не возможно. Митч должен знать всю историю от начала до конца. Ланг будто прочитал мои мысли. – Если решитесь, приходите ко мне в лабораторию вместе – я сам поговорю с Майклом. – Я уверен, что он согласится, если, конечно, Китти не спалила ему мозги своей чангой. – Джеймс! – Ланг отключил кабель от шеи Минмей... или Джанис ... – Можно я задам вам бестактный вопрос? – Да. Конечно! – Вы хотите побыть с ней наедине? *** В начале 2022-го Джеймс Уестман и Майкл Грэхэм отбыли на космическую фабрику "Роботек" и оттуда, позднее, отправились к планете Тайрол в составе миссии РЭФ (Экспедиционного Корпуса Роботек) возглавляемого адмиралами Ричардом и Элизабет Хантерами. Джеймс Уэстман стал личным секретарем Эмиля Ланга и был свидетелем его ухода. По возвращению на Землю в 2059, собрал воедино все разрозненные записи Ланга, посвященные тайрольской миссии РЭФ. Книга Джеймса Уэстмана "В космос - навстречу с Богом" была опубликована в 2061м. Майкл Грэм много лет работал фиксатором в специальном отделе информации РЭФ. Погиб при исполнении служебных обязанностей. На испытаниях первого истребителя варитек "Бэта". Его дочь Сюзанна Грэм пошла по стопам отца, став личным фиксатором адмирала Хантера. Погибла в 2044 году при исполнении служебного долга. Была убита Инвидами вскоре после высадки дивизии "Юпитер" на оккупированную Землю. Однако успела передать важные сведения в штаб. Злые языки поговаривают, что к смерти Сьюзанны причастна Элизабет Хейс-Хантер, добившаяся включения ее в состав дивизии Юпитер, чтобы удалить от своего мужа. ..