На достаточной высоте

- Я ждала тебя даже не полгода. – прохныкала я, вжимаясь в ее худенькое плечо. - Ну, возможно, месяцев семь. - Да, нет же..черт, всю жизнь, тебя.. Она оторвалась от меня, взяв за ладони, четыре холодные ладошки, но теплее этого прикосновения не было за всю эту жизнь, без нее. Она так смотрит на меня, так близко, молчит. Вдруг я замечаю, как в этих зеленых хитрых глазах появляются смешинки, как ее губ касается сладкая улыбка, одаряя меня ей, она заставляет сделать то же. - Ты, кажется, обещала меня куда-то там свозить. Так мы едем? – Лиза театрально подняла бровь, но было видно, как ей тяжело не улыбаться. Я прижалась к ней еще раз, а затем почувствовала ее руки, что коснулись моей спины, обвили ее, так ласково, как не было никогда. Мы сели в автобус, когда было почти два часа дня, солнце сегодня палило ужасно, но я взяла с собой воду и транспорт нам попался на удивление хороший, со специальными стеклами, что не пропускали солнечные лучи. Мы сели в конец автобуса, она шмыгнула к окну и тут же схватила меня за руку, просто откидывая меня на сиденье возле себя, не выпуская мою руку из плена. Пожилая кондукторша, что возила меня довольно часто в ту сторону, где живет моя бабушка, тут же меня узнала и подошла с обычной приветливой улыбкой. Но сегодня я была другая, может слишком улыбчивая, может слишком безумная, и с ней, у той, что вечно горели глаза, что смеялась и не выпускала мою руку из своей бледной и тонкой кисти. Наверное, мы вели себя странно, между нами можно было поставить сковороду с яичницей, мне кажется, это чересчур жаркое ощущение, напряжение, справилось бы отлично. - Нам два, до Корел. – проговорила я, оторвавшись от своей милой спутницы, признаться, это было весьма трудно. Женщина протянула нам билеты, как-то странно улыбнулась, и, отвернувшись, побрела медленным шагом на свое место. Лиза забралась с ногами на сиденье и положила свою голову мне на плечо, я протиснула руку в карман с наушниками и подала ей один. Так мы и ехали..те самые минут сорок, о которых я когда-то ей твердила с восхищеньем. Эта музыка, и ее взгляд из-под ресниц на меня, слегка красная кожа на щеках и улыбка от которой у меня уже болели щеки, такой невыносимо желаемой болью. Я сжимала ее руку, а в ушах шумело: Protect me. Protect me from what I want. Она смеялась, напоминая мне наши недавние разговоры в твиттере, мое ожидание и то, что это случилось так быстро, что мы и сами не заметили, а за этими словами кто-то шепнул: I love your skin oh so white,I love your touch cold as ice. Мы смотрели друг другу в глаза, и боже, как мы ждали этого дня, пока играло: You're my obsession, My fetish, my religion, My confusion, my confession. Когда автобус подъехал к остановке, мы уже не скрывали того взгляда от которого у всех людей, что нас видели, вставали волосы дыбом. Не знаю, как его назвать, страстным, ну, нет, может это взгляд желания, заветного и долгого, взгляд, похожий на тот, когда мы разворачиваем рождественский подарок, когда бежим по полу голыми ногами, вдыхая запах зеленой ели, что украшали уже в прошлом году, как тянем руки и колемся об ее хвою, а вытаскивая то, что так долго желали и ждали, мы прибываем в опьяненном состоянии счастья. То было с нами сейчас, это было настолько невыносимо, что даже слезы подкрадывались, пытаясь тут же хлынуть наружу. Это было манящее ощущение, с этим нельзя делиться, а она искушала меня об этом закричать. И сердце уже так колотилось, что было слышно не только ей, хотя и она не отставала. Я знаю, чтобы она не делала, как бы она не смеялась, она чувствует то же. И сейчас между нами все вспыхнет и люди перестанут на нас так смотреть. А мне плевать, как они смотрят. Будто бы я их вижу. Меня видит она и честное слово, если бы я не хотела сберечь их психику, и в соседнем поселке не жила бы моя бабуля, я бы не вытерпела, мне уже не хватало одного взгляда. Но вот двери автобуса открылись, какой-то парень, впереди сидящий, поправил свою кепку с прямым козырьком, и лениво потянувшись, выскочил на улицу. Я притянула ее к себе настолько близко, что ее лицо стало серьезным, и повисла тишина, но я лишь встала и потащила ее за собой, от чего она, очнувшись, смущенно засмеялась. Мы стояли на разгоряченном асфальте, я его понимаю..кхкм, так я о чем, мы стояли перед деревянными воротами, типа кассы, где была целая куча народу. Она посмотрела на меня, и ничего не сказав, перетащила в другую кассу, которую я не заметила, и которая была н пустая. Я купила нам два билета и женщина в фольклорном костюме русской народной барыни или как там проводила нас внутрь. Я на самом деле рада, что у нее румяна на щеках, ни одна я такая, эм, красная. На самом деле я знала, что либо буду вечно нервно хихикать и краснеть, либо плакать и молчать, но тут я молчала и краснела, а потом хихикала, но плакать я не могла. Как можно плакать, когда она наконец-то здесь? Тем более, смотреть на эту смеющуюся мордашку, знаете, можно плакать только от счастья, что это наяву. Мы зашли внутрь, и она тут же просунула свою хрупкую ручку ко мне за спину. «Гулять, так гулять, моя милая» - подумала я и обняла ее крепче, прижимаясь рукой за ее талию. Кто нас здесь заметит? Как бы ни было здесь много людей им тут абсолютно наплевать на то, кто мы такие, и как мы себя ведем. Просто девочки, и если не засматриваться, просто подруги. - Куда теперь? – сказала она, наклонившись к моему уху, чтобы было лучше слышно среди этого шума. - Сначала я покажу тебе вот этот колодец! – я махнула рукой в сторону «журавля» и потащила ее за собой. - Хочешь показать мне все памятники культуры твоего города? – мы остановились возле деревянного ведерка и таблички рядом с ним, хм, я так близко никогда и не подходила. Тем временем она уткнулась носом в мои волосы и промурлыкала: - Ты вроде говорила, что-то другое…про блинчики там. Ох, хватииит. Почему ты так меня дразнишь? И эта хитрая улыбка, я и так уже утек нафиг в этот колодец. Загляни туда. Не моя ли там лужица? - А..да..говорила. – промямлила я и былая моя смелость пропала, это уже ни в какие ворота, в конце концов, это я начала с ней игру, а не она…но получается..все равно, я могу это делать и по ее правилам. Только бы она прекратила смеяться от того, что заметила мое такое не во время вспыхнувшее смущение. Как я любила искать эту хитрость в твоих твитах, и читать их с твоей интонацией, где-то там звучащей для меня. А теперь я это вижу и меня можно увезти в противоположную сторону, в сумасшедший дом за городом, потому что я сошла с ума от одного такого лукавого взгляда в мою сторону из-под пышных светлых ресничек, которые невинно пытались это скрыть. - Так мы идем, милая? – услышала я, когда она провела пальцем по предплечью и закончила моим запястьем. Подняла брови, будто бы ничего не делала и была так близко. Да, нет, конечно, она разгадала мое это состояние. Кажется, мой мозг превратился в воздушную белую шоколадку с малиновой начинкой. - Хватит на меня так смотреть. – осмелилась я, убрав руку с колодца, и взявшись за ее ладошку, повела ее к деревянному «домику с блинами» или туда, откуда валил дым и пахло маслом, туда где женщины в сарафанах несли огромные блюда со стопкой горячих блинов, где столы так по-домашнему накрыты скатертями, в тот домик, куда чуть-чуть проникает свет из маленьких по-старому обычаю окошек, но где тепло не от солнечного света, а от широты русской души, как бы странно и патриотично это не звучало. - Как смотреть, дорогая? – притворилась она, поправляя мои волосы. - Ты же знаешь… - я хотя бы пыталась, как-то это сказать. - Что я знаю? - Не важно. - Нет важно. Я обижусь. Говори! Ну, разумеется. Наверное, мне как-то придется и это сказать, иначе мне и земля начнет казаться воздушными пузырями, пеной с горячего клубничного варенья. - Ты же знаешь, что меня это…как бы с ума, что ли сводит. А-а-а – завопила я. – Забудь. - Не забуду. Так нам долго еще идти? – протянула она, обнимая меня крепче обычного. - Уже пришли. Эти ее губы расплылись в такой детской улыбке, такой чудесной, что я почувствовала себя ее праздником, хотя тут я бы поспорила, это она мой самый настоящий праздник. Она прошла вперед, низко нагнув голову, чтобы пройти в маленькую дверку. Мы оказались в жарком помещении, где все пахло деревом и маслом, а эти женщины в сарафанах, не обращая на это внимание, все так же, как кукольные, кружились вокруг столов с нарисованной доброй улыбкой, в которую можно было верить, как в самую волшебную сказку, куда мы попали. Я заказала нам шесть блинов с собой, и мы тут же вышли из домика. - Ты помнишь, что обещала мне насчет них? – сказала Лиза, поднимаясь по лестнице наверх крепости. Конечно, помню, моя милая, я обещала тебя ими накормить, с рук, сидя на сочной зеленой траве, на достаточной высоте, откуда видно лес и ручей, который шумит, как мысли в моей голове, как неровная мелодия, или как твое сердцебиение такое же неровное, скрываемое под уверенным выражением лица. Ты тоже боишься, ведь ты не знаешь, что я приготовила тебе. Мои планы могут поменяться, любимая, с каждой минутой новый сценарий, и если сейчас я думаю, как будет, то вскоре я передумаю и это. - Я помню. А еще.. – а закинула блины в портфель, где был еще холодный чай и пара бутербродов с сыром, пакет конфет(хотя не сомневаюсь, мы умрем от переизбытка сладкого сегодня и без этого). – я обещала тебе еще кое-что. - Что? – она обернулась и перестала меня обгонять, стремительно поднимаясь по деревянным ступеням. Я подбежала сзади и схватила ее, такую легкую и даже стало страшно, что я могу ее сломать, она показалась мне слишком тонким и воздушным, как соломинка. Я подхватила ее под коленями и подняла на руки. Семейная пара с двумя неспокойными мальчишками перестала так оживленно ругаться и уставилась на меня с моим милым грузом. Я лишь подмигнула близнецам, и пошла вперед, с каждой ступенью приближаясь к тому самому моменту, которого и она ждала, несомненно, так же сильно, как и я. Лиза засмеялась, признавшись, что у нее уже болит живот от этого, а я сделала невозмутимое лицо и доплелась до последней ступеньки, что было не так уж и сложно. Мы обгоняли всех, и даже она уже научилась улыбаться тем отдыхающим, что снуют повсюду и смотрят на двух сумасшедших. - Я тебя обожаю. – засмеялась она, опускаясь на траву уже голыми ногами. - И я тебя, тс. – Я прижала палец к ее губам и ухватилась за уже потеплевшую ладошку. Мы подошли к обрыву, откуда на нас смотрело солнце и небо, все синее с необычайно пышными облаками, я посмотрела вниз, где шумел тот самый ручей, вот мы и пришли. Я опустилась на траву по-турецки, сняв походу балетки, и утягивая ее за собой. Вот так мы и уселись, напротив друг друга, как и мечтали. А вокруг никого, кто бы мог мешать нашему маленькому приключению. Она спокойно улыбнулась, а я стала рыться в портфеле. - Ты их всех помяла! - Неправда, они даже все еще горячие. - Еще бы..мы же..аа забыли. - Мм, ну-ну. Я вынула один за салфетку и протянула прямо к ее губам. - Открывай роти-и-и-к. - Ты серьезно? - Не откроешь, я все съем сама. – но видно, она и сама этого хотела, было смешно наблюдать, как она медленно открывает рот и сохраняет серьезность, но я старалась держаться и не ржать. Она откусила кусочек, и начался этот дикий смех, что звенел повсюду, вокруг нас, оо, это розовое облако, нет, голубое, не знаю, так просто лучше. Она прожевала и потянулась за бутылкой чая, торчащей из моего портфеля. Отпила и посмотрела на меня, наверное, ожидая продолжения трапезы. Но я отложила блины, и, встав, как это называется, на четвереньки, подползла к ней, сев совсем лицом к лицу. Ее лицо, не то, чтобы это испуг, просто неожиданно, как и для меня, может быть чуть-чуть страшно, но, что называется кульминация сказки. Я поднесла указательный палец сначала к ее губам, пусть молчит, не сейчас..затем провела им по щеке, заставляя ее прикрыть глаза, но вновь их открыть, как бы не показывая своей слабости, ее шея поддалась этому прикосновению и она наклонила голову к моей руке, вновь ниже к подбородку, так оттягивая его, чтобы слышать это дыхание из чуть приоткрытых губ, и по шее, вниз и вновь вверх, приподнимая голову, утягивая к себе. Ну ,уж прости, теперь играю я, а не ты. Сначала касаюсь носом твоей щеки и снова отстраняюсь, ожидая пока ты с возмущением откроешь глаза, эта пауза. Хм, что же мне сделать такого дальше? Много вариантов только время уже с нами и так сыграло. Это уже жажда и выбирать не приходится. Я прижимаюсь губами к ее губам, так неожиданно, что ее откидывает назад, она ложится, выправляясь, а я оказываюсь над ней, влепившись руками в зеленые травинки. Она приподнимается, и прижимает меня к себе, обхватывая спину уже совсем горячими руками. Может это всего лишь солнце? Хотя.. Я продолжаю этот поцелуй, клянусь, я слаще этого вкуса, не знала ни одной конфеты или шоколадки, разве что белый, но и тот проигрывает. А твой хитрый язычок? Что он там с нами двоими вытворяет! За такое статью не дают? Знаешь, я уже наплевала на все законы, так что пусть он продолжает, передай ему. Я стараюсь его перебить, но выходят тщетные попытки, а опускаясь ниже, заставляю тебя сдаться мне. - Мм.. – слышится из твоих губ, а из горла выдается и вовсе роскошный звук. Ты вжалась в меня всем своим телом, обхватывая даже ногами, заставляя улыбаться сквозь ООО да, я назову его страстным поцелуем, или голодным, потому что ты меня сейчас съешь вместо блинчика и я на это согласна. Мы лежим на траве, уставившись в синее небо, в то небо, что и так было одно между нами до этой встречи, но теперь и вовсе принадлежало только нам. Ты держишь меня за руку, пальцами цепляясь, как крепкий замок. Мы лежим на траве и молчим, пытаясь уровнять дыхание, которое не привыкло к такому горячему воздуху. Я смотрю на тебя, на такую растрепанную голову, кое-где заплелась божья коровка, которую я стараюсь выпутать и отпустить. - Я люблю тебя. - Я тоже тебя люблю. Очень сильно. - Ты же не думаешь, что сейчас проснешься и поймешь, что целуешь одеяло? Я рассмеялась такой ее тонкой шутке о моем сне и перевернулась набок, смотря в ее глаза. Она тоже перевернулась и вдруг сказала: - А я голодная, где мои обещанные блины.. – я засмеялась еще сильнее и она тоже. Так мы и потратили оставшийся день, может до восьми или семи, не знаю, я уже не думала о времени. Я все-таки накормила ее блинами, а она предприняла попытку повторить то же со мной, но я слишком много смеялась и каталась по траве, держась за живот. Я целовала ее, смотря, как заходит солнце за облака, как воздух начинает наполняться вечерней магией. Она целовала меня, спустив ноги с обрыва. Ее сердце слишком быстро билось, и было тяжело дышать, какое необычное было ощущение. Я сделала ей подарок, но не могу сказать какой, ведь ей еще это читать, поэтому это будет сюрприз. Правда, я долго стирала с ее щечек слезы, да, и со своих тоже, но зато это была самая нежная и искренняя улыбка, которую мне доводилось увидеть. Мы сели в автобус, уже уставшие, но такие счастливые. От ее волос пахло той зеленой сочной травой, а в моих путался лепесток розового клевера. Она положила голову мне на колени, вновь, забравшись с ногам на сиденье. Она позволила гладить ее по волосам. Когда она перестала смотреть на меня и закрыла глаза, я стала нашептывать строки нашей с ней колыбельной: If I could be with you tonight…I would sing you to sleep, Never let them take the light behind your eyes… Тогда она улыбнулась и подняла руку, я не знала зачем, но вдруг она сжала в кулачке мою яркую футболку и притянула к себе, поцеловав..