Shush!

Чунмен замечает его не сразу. Поначалу даже как-то враждебно относится к этому пареньку с невинными глазами ребенка, но всё это длится до их первого личного разговора. Внутри корейца что-то мгновенно переворачивается, завязывается в узел и не дает дышать. А может, и открывает новые пути к существованию на данной планете, дает смысл жить дальше и верить в светлое будущее. Во всяком случае, Чунмен болезненно переносит появление этого парня в своей жизни. Тот факт, что он открывает ему себя, очень беспокоит. Чунмен боится сделать что-то не так, нарушить состоявшийся баланс. А улыбка китайца теперь ему снится по ночам, где они на берегу бескрайнего моря считают ракушки и запускают камни-"лягушки" по морской глади. В его мечтах штиль и ничто не предвещает беды или скорого тайфуна, надвигающегося на его скромный мирок, огражденный от чужаков. Многие недовольны его поведением. Чунмен считает себя открытым человеком, хотя, если посидеть и подумать хорошенько, он открывается не многим. Хватит пальцев одной руки, чтобы пересчитать людей, у кого есть доступ в его внутренний мир. Лухан становится заветным пятым, и для Чунмена это, действительно, пятая попытка стать счастливым. Лухан признается ему, в один из солнечных дней на перерыве между парами, в том, что ему холодно в +24. Казалось было, такое просто невозможно, но Чунмен принимает этот факт, будто что-то хроническое и неизбежное. Конечно, одеваться теплее он не предлагает, ведь Лухан имеет в виду вовсе не одежду. И холодно не ему в +24, а его душе, что тоже была искалечена. Какой попыткой является для Лухана Чунмен, кореец не интересовался. От этого все равно легче не станет. Словно водa из ведра, новости c утра окатывают его с головы до ног, заставляя промокнуть до нитки. По университету разлетелись слухи о том, что новенький из Китая встречается с одним из лучших студентов факультета психологии. Чунмену это не нравится, но ничего с этим он поделать не может. Он так и не принял просьбу о том, чтобы согревать в температуру, меньшую за +24. И именно сейчас очень сильно жалел. Но когда в День Студента они собираются скромной компанией в пабе (Лухан очень любит пиво, а его пассия занята где-то на западе Японии), Чунмен как-то случайно садится рядом с Луханом, боясь начинать с ним разговор каждый раз, когда наступает полное молчание. После второй кружки он уходит в туалет, не замечая, что кое-кто идет следом за ним. И стоит ему выйти из кабинки, как Лухан толкает его обратно, прижимая к стене и закрывая дверь. Внизу живота сильно давит, потому что поцелуи Лухана слишком чувственные. Быстрые, но бьющие ниже пояса. Чунмен не успевает распробовать парня, но уже понимает, что возбуждение достигло крайней точки своего предела. Лухан улыбается, когда Чунмен берет на себя инициативу. И ловко извивается под его телом, дергаясь от каждого прикосновения горячих рук по прохладному телу. И, кажется, это не по больнице средняя температура 36.6, а в их кабинке, одной на двоих. Просто температура Лухана ниже средней, а Чунмена - больше. Лухан просто любит, а Чунмен ему верит, позволяя проснуться не так давно заснувшим чувствам, что нашли отклик в этой жизненной ситуации. Чунмену не хочется проверять, чья любовь сильнее и кто любит, а кто - принимает. Температура их страсти совсем другая, возрастающая до отметки 37.1 спустя месяц внутренней борьбы, когда китаец приходит в комнату корейца, намекая его соседу, что необходимо на ночь свалить. И хитро улыбается, закрывая дверь на ключ и прислоняясь к ней спиной. Чунмен хватает его за запястья, медленно проводя по ним языком и заставляя Лухана вырываться. Но не позволяет, сразу прижимает к себе и ведет ладонями по талии, ощущая дрожь чужого тела. Лухан - один сплошной оголенный нерв, и любое прикосновение языком/губами/пальцами заставляли Чунмена улыбаться и чувствовать себя хозяином положения. Ему нравилось наблюдать за тем, как Лухан кусает свои губы, как выгибается в спине и как дергается от переполняющего удовольствия. Его тихое "Еще", эхом отдающее где-то в паху и заставляющее забыть про реальность. Лухан открыт, откровенен, совершенно не сдерживается. И сладко стонет, когда Чунмен не выдерживает сладких мук. Когда выполняет его просьбу и входит в узкое тело одним уверенным толчком. Чунмен просит быть не слишком громким, но Лухану наплевать. Он пошло стонет и царапает спину парня, обвивая ногами его талию и притягивая ближе к себе. Это лишь заводит Чунмена еще больше, отчего тот сжимает пальцами ягодицы и начинает двигаться в определенном темпе, не сразу находя правильный угол. Лухан тает, как правильный шоколад, и Чунмен еле сдерживается, чтобы не прихватить зубами мочку уха. Лухан искренне просит не сдерживаться, в то время как Чунмен совсем теряет рассудок, кончая в парня и чувствуя липкую сперму на их животах. Они даже кончают одновременно. И всякий раз, когда Чунмен слишком болтливый, Лухан зажимает его у стенки с тихим "Shush!", сразу затыкая поцелуем. Ну а сам Чунмен уверенно прижимает к себе китайское неподдельное чудо, понимая, что никому и не нужно знать, какие вулканы в них не спят и сколько лавы и пепла выбрасывают каждую ночь, когда происходит извержение. Это их личное дело, иначе... Shush!