Language of living

Вдох. Одна, две, три, четыре, пять секунд. Выдох. Снова. Вдох. Одна, две, три, четыре, пять секунд. Выдох. Один, два, три. Повтор. Вдох. Одна, две, три, четыре, пять секунд. Выдох. Один, два, три. Снова. Холодный ветер бьет по лицу. Кожа вся в ссадинах и слишком красная, кусочки сухой кожи грозятся обвалиться вместе с ветром. Тонкие и белые облака заполняют небо. Слишком холодно. Холоднее, нежели в другие дни этой недели. Даже если сегодня пятница, кажется, что сейчас утро понедельника. Его пальцы окоченели, и он начал шарить в своем кармане в поиске очередной сигареты. Он меньше минуты назад выкурил последнюю и теперь тянется за очередной. Вытащить тонкую сигарету из упаковки и засунуть её в рот занимает у него около минуты. Ветер не дает зажечь сигарету. Пламя появляется только после нескольких щелчков зажигалки. После пяти попыток, он наконец её зажёг и сделал первую затяжку. Вдох. Одна, две, три, четыре, пять секунд. Выдох. Один, два, три. Повтор. Его взгляд не устремлён куда-то определённо. Он может видеть высокие здания. На некоторых из них до сих пор лежит слой серого снега, который выпал в среду. По идее, снег должен был растаять, но на улице слишком холодно, чтобы этому случиться. Он следил за девушкой в здании напротив. Она была в красной юбке-карандаше и в белой блузке. Она слишком велика для неё. Девушка поправляет её три раза, пока не забивает на это дело. Её волосы завязаны в тугой хвост так, что кожа лица натянулась. Её брови выглядят так, будто она чему-то удивлена, а глаза кажутся больше, чем есть на самом деле. Чувство, будто она напугана. Он смеется, когда она роняет большую кипу бумаг на пол. Поднялся ветер, и его ноги задрожали. Кёнсу решил согреться, обвивая руками свою грудь. Но это всё равно не помогает. Медицинский халат всего лишь кусочек материала. С таким же успехом он мог бы остаться голым. Его горячая кровь пробежала по рукам, в момент становясь ледяной. Ноги посинели. Пальцы ног не чувствовали холодный цемент под ними. Ему кажется, что всё в порядке вещей. Но ему всё равно не нравятся эти ощущения. Ветер опять поднялся, затушив сигарету. У него нет времени зажечь её снова, потому что он услышал приближающиеся шаги и скрип открывающейся двери. ~~ Внутри слишком душно. Много суматохи и слишком шумно. До сих пор колет там, куда медсестра вставляла капельницу. Кёнсу сказал, что она ему больше не потребуется. Он в порядке. Но медсестра не стала его слушать и воткнула иглу в вену. Только на пару секунд он почувствовал себя прекрасно. Это чувство сразу же сменилось на беспокойство. Они дали ему одеяло. Ему показалось, что это одно из тех, которое подогревается, ибо оно слишком тёплое, для обычного. Кёнсу дождался, пока останется один в палате, и откинул одеяло на край кровати. Бесполезно. Он лучше замёрзнет, нежели будет чувствовать тепло. Холод более жестокий. Медсёстры вернулись и опять накрыли его. Они предупредили Кёнсу не скидывать его снова. Он может получить гипотермию или что-то типа того. Кёнсу просто хочет, чтобы его оставили одного. Он ждёт, когда медсёстры уйдут. Он опять скидывает одеяло. Кёнсу никогда не беспокоился о предупреждениях. Он не затруднял себя смотреть на предупреждения на бутылочках с лекарствами. Всё равно. Если бы они были и правда настолько опасны, они бы их не продавали. Так он считает. Он не затрудняет себя слушать наставления врачей и друзей бросить курить. Он даже об этом не заботится. Бессмысленно. И да, Кёнсу обожает жить на грани. Он всегда смеётся, говоря это. Он даже не знает, на каком краю находится. Врач не приходит в последующий час. А парень радуется, что не придётся снова натягивать одеяло. Его температура опять поднялась. Кёнсу хочется послать медсестру, которая вернула на место это одеяло. Кёнсу сел, чтобы доктор послушал его спину холодным стетоскопом. Его попросили дышать. Кёнсу сделал глубокий вдох и начал кашлять. Опять и опять. ~~ В пятницу Кёнсу, наконец, почувствовал землю под ногами. Это пятница. После трёх недель он начал чувствовать себя лучше. Ему так казалось. Погода не из лучших, и его щечки опять начали гореть. Как три грёбанных недели назад. Кёнсу не затрудняет себя читать предупреждение на упаковке сигарет, когда зажигает одну. Вдох. Одна, две, три, четыре, пять секунд. Выдох. Один, два, три. Снова. После трёх сигарет он оказывается в своей машине. Одна осталась зажатой у него между губ, пока он выезжал из больничной парковки. Вдох. Одна, две, три, четыре, пять – шесть секунд. Выдох. Один, два, три. Снова. ~~ Послышался звон колокольчика над дверью, как Кёнсу открыл её. Несколько девушек рассматривали батончики и напитки. Старик листал газету где-то в углу магазина. Уже за полночь и он мог прочувствовать ауру мрака внутри магазина. Он оглянулся в надежде найти того, кто тоже это чувствует. - Дай мне блок стандартных. Хотя дай лучше два, - Кёнсу вытащил кошелёк из кармана. Он забит чеками с прошлых раз. В кошельке блестела золотая кредитная карта. Вместо неё он вытащил пачку купюр. Два блока лежали напротив кассира. Кёнсу протянул деньги, но поднял голову, когда их не взяли. Сехун смотрел на него с печалью. Всё тот же взгляд, который Кёнсу получает, приходя в этот магазин. Он смотрит на маленькое светящееся окошко кассы. Сигареты не пробиты. - Кёнсу... - Ты можешь просто пробить эти чёртовы сигареты? Я спешу. Это неправда. Кёнсу просто не хочет снова выслушивать наставления Сехуна. Ему казалось, что интонация, с которой говорит Сехун, раздражает. Слишком горькая и жалобная. Кёнсу не из тех, кто любит жалость. Сехун, промолчав, пробил сигареты. Кёнсу сказал, что ему не нужен пакет, но Сехун всё равно его дал. На руках до сих пор следы крови и синяки, где медсестра промахнулась иглой. Это последние деньги, которые он имеет. Сехун будто бы знал это и дал лишний доллар сдачи. - Джонин ищет тебя. - Я знаю, - кивнул парень. Наступила долгая пауза. Кёнсу не знал, почему он ещё не покинул магазин. Сехун тоже этого не понимал. Оба стояли, смотря в разные стороны. Юноша смотрел на имя на бейджике Сехуна. Оно написано небрежно, будто писал пятилетний ребёнок. Он был прикреплён к футболке, что озадачило Кёнсу. Он удивился, как Сехун это терпит. - Как ты? Кёнсу прекрасно знал этот вопрос. Он отвечал на него в разных местах, разным людям. Это был один из вопросов, который Кёнсу не мог понять. На самом деле, он не понимал много вопросов. Почему у тебя такие большие глаза? Какой у тебя рост? Сколько тебе лет? Кёнсу всегда показывает средний палец. Это всё равно никого не беспокоило. Кого заботил его рост или размер глаз? Это ничего не изменит, так зачем люди такое спрашивают? Кёнсу не ответил. Сехун уж хотел переспросить его, подумав, что парень не услышал, но тот просто пожал плечами, не желая говорить. Он не обязан отвечать. Сехун пробубнил что-то наподобие "Я скучаю". По крайней мере, так показалось Кёнсу. Он мог сказать и что-то другое. Кёнсу просто кивнул. ~~ От реки исходит холод. Кажется, ветер поднялся. На асфальте легкий слой льда. Кёнсу аккуратно ступил на него. Ему нравится как подошва ботинок скользит по льду. Он остановился, двигая пятками туда-сюда. Из-за сильного ветра, Кёнсу резко опустился на ноги, ломая лед в нескольких местах. Никого нет на улице, естественно. Середина зимы. Полпервого ночи. Любого, кто выйдет сейчас на улицу, посчитают сумасшедшим. Кёнсу усмехается от своих же слов. Он больше, чем просто сумасшедший, гуляя в самый разгар зимы вдоль реки в час ночи. Но если его спросят, то он просто ответит, что его зовет река. Пусть они подумают, что он еще более сумасшедший. Зимой дышать тяжелее. Воздух сухой и отдает металлическим привкусом. Тяжело дышать при таких условиях. Это заставляет его тело чувствовать себя странно. Тело, наполненное сухим, металлическим и спёртым воздухом. А также, страдает и его нос. Кёнсу достал платок и остановился, чтобы высморкаться. Он скомкал платок и засунул обратно в карман. Джонин спрятался под капюшоном. Его правая нога, опираясь на левую лодыжку, небрежно постукивала по земле. Кёнсу знал, что ему холодно. Он засунул руки в карманы куртки, оттягивая их. Юноша заметил, как уголки губ Джонина дрогнули, когда их глаза встретились. Джонин вздохнул и выдохнул, выпуская белый пар. Кёнсу полез в свой карман за уже открытой пачкой сигарет. Он уже выкурил четыре и собирался выкурить пятую. Ему больше нравились нечетные числа. Он остановился, чтобы закурить. Кёнсу сделал три затяжки и закашлял, заставляя сигаретный дым вырываться изо рта, обжигая губы. Его руки терли коленки, пальцами сжимая джинсы. Несколько глубоких вдохов и опять кашель. Всё в порядке. Джонин не двигался, потому что и такого Кёнсу он тоже знал. Он знал, что если подойдет к Кёнсу, то тот его только оттолкнёт. Кёнсу не нуждается в помощи. Никогда не нуждался и не будет нуждаться. Он не болен, но он и не здоров. Его мозг был слишком расслаблен, чтобы осмотреться. И ему казалось, что это и не требуется. Он может оставаться и на пересечение. Джонин пах по-другому. Может просто Кёнсу долго не было рядом, чтобы тот пах им тоже. Он привык, что шея Джонина пахнет его шампунем. Когда Кёнсу был рядом, Джонин пах сигаретами. Джонин всегда был этим недоволен. Перво-наперво, Джонин обнял Кёнсу. Его объятия теплые и уютные. Полная противоположность этой погоде. Джонин как лето, в то время, как Кёнсу всё время живёт в зиме. Джонин пахнет стиральным порошком. Одежда была чистой, отчасти потому, что Джонин знал, что Кёнсу вернется домой. Он всегда стирает все свои вещи, когда Кёнсу возвращается. Иногда он говорит, что это потому что ему нравится вкусно пахнуть. А иногда, потому что у них есть варианты заняться чем-то другим. Кёнсу всегда смеется над этими причинами. Но ни одна из них не является правдой. В салоне Мерседеса тепло. Там всегда тепло, даже жарко. Кёнсу чувствует, что теперь может дышать. Сделав глубокий вдох, он закрыл глаза. ~~ Кёнсу сжал спинку кресла. Его ногти впиваются в кожу сидения. Кёнсу знает, что Джонин не заметит этих царапин еще недели. Чем больше он двигается, тем сильнее его ногти впиваются в спинку. Чувство твёрдого члена внутри себя доставляет огромное удовольствие всему телу. Его бёдра двигаются плавно, задавая идеальный ритм. Когда Кёнсу двигается, Джонин толкается еще глубже. Бёдра ударяются о бёдра, наполняя салон машины не только стонами. Всё его тело в поту. Его волосы прилипли к шее, чёлка была закинута назад, но грозилась опять прилипнуть к мокрому лбу. Кёнсу скользит, толкаясь бедрами. Его пот смешался с потом Джонина. Джонин стонал, когда Кёнсу сжимал мышцы у его мошонки. Руки Джонина вцепились в ягодицы Кёнсу. Темп ускорился, когда Кёнсу почувствовал стягивающий узел внизу живота. Джонин не должен ждать Кёнсу. Он ему шипит двигаться быстрее. Джонин уже знает и пытается изо всех сил сделать так, чтобы Кёнсу не упал на него. Кёнсу кончил первым, оставляя белое пятно на черном свитере Джонина. Слишком заметное на ткани. Он теряется в мыслях, когда чувствует Джонина глубже в себе. Его сперма заполнила Кёнсу. Они лежали в тишине. Тела плотно прижимались друг к другу. Холодная кожа Кёнсу грелась о теплый свитер Джонина. ~~ - Я скучал по тебе. - Я знаю. Кёнсу сделал затяжку. Он выдохнул дым в окно, чтобы Джонин опять не ругался. Он не любит, когда люди жалуются. Джонин так ничего и не сказал. Может, просто потому что он скучал по нему. - Я тоже скучал. Джонин улыбнулся. Эта одна из тех прекрасных улыбок, которую Кёнсу хочет сохранить в памяти. - Инфекция на этот раз была не такая опасная. Я пытался выйти оттуда раньше, но эти сволочи не пускали меня. - У них были на то причины, Кёнсу. Ты можешь… - Да, я могу умереть! Да, я знаю это! Кёнсу выдохнул и выбросил сигарету из окна машины. Он следил как пепел превращается в мелкие песчинки на парковочном месте. Кёнсу закрыл окно, выкурив третью сигарету. Джонин хотел сохранить тепло в салоне машины. Кёнсу ничего против не имел, ему нравилась возможность дышать теплым воздухом. Они сидели в тишине. Наверное, около часа Кёнсу думал. Стрелки показывали пятнадцать минут четвёртого. Никто из них утром никуда не спешил. Кёнсу был не против быть не дома так поздно. Джонин просто сказал родителям, что ночует у какого-то друга из школы. Кёнсу просто не нужно оправдываться. Его никто не ждёт дома. Даже кот. Он может пропадать до рассвета и никто даже не спросит, где он был. Никто не будет страдать бессонницей, беспокоиться если он покалечится или не вернется домой. У него никого такого нет. Он благодарен за это. - Хочешь зайти ко мне? Тебе надо поспать, так и родители удивятся, что ты вернулся домой в такой час. - А можно? Кёнсу кивнул. Он обвил Джонина руками, заставляя думать о чём-то совершенно другом. Через пару минут, как они покинули реку, начал падать снег. Не сильный, а который можно увидеть, лишь присмотревшись. Снежинки большие. Та, которая упала на стекло тоже большая. По размеру как подушечка его пальца. Кёнсу прислонил палец к стеклу и следил, как снежинка тает. Джонин был весь в музыке. Он узнал любимого артиста и улыбнулся. Иногда Кёнсу представляет свою жизнь будучи певцом. Ему говорили, что у него хороший голос. Он может заставить людей плакать и радоваться. Естественно, это было сказано его мамой. Эта была одна из немногих похвал в его адрес. - Кёнсу, дорогой, - сказала бы она. - Спой мне. Он бы так и сделал. Маленький двенадцатилетний Кёнсу был хорошим мальчиком. Он делал всё, что его попросят и пел своей маме в вечера, когда отец уходил. Он до сих пор помнит лицо мамы, когда он пел. Оно было самым счастливым, которое ему приходилось когда-либо видеть. С капельками боли на её сморщенном лице. Принятие наркотиков и алкоголя уничтожило ее прекрасную кожу и лицо. Иногда Кёнсу плакал от этого. Он не понимал, почему его мама такая, какая она есть. Однажды, его отец не вернулся домой. Его не было целую неделю. Каждый вечер он пел маме, чтобы она уснула. Кёнсу до сих пор помнит, те чувства, когда им позвонили и сказали, что отца убили. Кёнсу больше не пел. Ему это всегда напоминало лицо матери. Её улыбку, когда он брал высокие ноты. Блеск в её глазах. То, как она плакала, когда узнала эту новость, как умоляла Кёнсу спеть ей. Кёнсу пел любимую песню отца. Это был последний раз, когда он видел улыбку мамы. ~~ Квартира Кёнсу не изменилась с его последнего визита. Он сам не понимал, почему должно что-то измениться. Также лежит посуда в раковине, гора грязного белья в прачечной. Джонин предложил прибраться, но Кёнсу отказался. Он не любил, когда чужие трогают его вещи. Даже забытую грязную посуду и бельё, на стирку которого уйдет пару дней. Кёнсу вытаскивает блок с сигаретами из куртки. Он раскрывает каждую и бросает их на кофейный столик. Та пачка, которая была у него в кармане, уже пустая, поэтому он ее просто выбросил. Он стал ближе к пепельнице, когда сел на диван рядом с Джонином. Джонин сказал что-то про душ, когда Кёнсу сделал первую затяжку. Кёнсу не должен ничего ему говорить, потому что тот знает, где находится ванная. Он следит за тем, как младший идет по коридору. Выдыхает. Дым затуманивает обзор. Выкурив сигарету, Кёнсу смотрит в свой телефон. Несколько смс от друзей. Одно от Исина, одно от Чанёля, остальные – Джонин. В основном, это всё поздравления с днём рождения. «С Днём Рождения!», говорится в них. Каждое из них наполнено пожеланиями и сердечками. Кёнсу и вовсе забыл про свой день рождения. И если бы не Джонин с букетом цветов у него в палате, Кёнсу так бы его и пропустил. У него были кое-какие планы на день рождения Джонина. Ничего особого. Они бы сходили на ужин в любимый ресторан Джонина, а потом смотрели бы фильмы всю ночь напролет. Когда его забрали в больницу, планы изменились. Кёнсу посмотрел на запакованный подарок, лежавший в углу его стола. Он наполовину запакован, углы заклеены, лента небрежно лежит на верху коробки. Честно говоря, Кёнсу уже и забыл, что в коробке. Джонин пах Кёнсу, когда они легли на кровать. Гель у Кёнсу не имеет определенного запаха. Это не тот, который пахнет чем-то мужским, но и не из цветочных запахов тоже. Он просто пахнет чистотой. Для Кёнсу, он именно так и пахнет. Он пахнет чистыми мыслями и счастьем. Иногда даже улыбками и смехом. Кёнсу, считай, единственный, кто может это унюхать. Их руки медленно сплелись. Рука Джонина немного больше. Подушечки его пальцев над пальцами Кёнсу. Ногти Джонина идеально подстрижены, прям по линии, где заканчивается палец. Кёнсу посмотрел на свои ногти. Они все погрызены. Под белой частью ногтя виднеется немного крови. Ему всё равно, что его пальцы воспалены. ~~ Сегодня теплее, чем вчера. Воздух слегка влажный. Немного облачно и синоптики обещали снег, сильнее, чем прошлой ночью. Птицы, которые сидели на перилах, улетели. Они улетели на юг, к теплой погоде, так считает Кёнсу. Он помнит как они пролетали мимо его окна утром. Их тени отражались на его занавесках. Они давно улетели. Уже совсем не август. ~~ Кёнсу обхватил пальцами чашку с чёрным кофе. «Почему ты пьешь его так?», - Джонин всегда спрашивал Кёнсу. «Почему без сливок и сахара? Чёрный – очень крепкий, у тебя заболит живот». Кёнсу тихо посмеивался. «Не люблю вещи, которые наполнены чем-то лишним. Если бы кофе подразумевал мягкость и чувственность, так бы оно и было», - объяснял Кёнсу. Джонин всегда просил его заткнуться после этого. Джонин ушел в десять. Позвонила его мама и сказала, что он нужен дома. Он собрал свои вещи, пока Кёнсу лежал в полудрёме с сигаретой в руке. Джонин боялся, что его мама будет ругать его за запах сигарет. Она могла бы подумать, что он отбился от рук. Он не попросил постирать его вещи или даже засунуть их в сушку, добавив кондиционер. Единственным звуком в его квартире было его собственное затруднённое дыхание. Кёнсу закашлял, так как кофе попало не в то горло. Он выплюнул его. Жидкость оказалась на его руках и на ковре. Чашка упала и разбилась, когда Кёнсу схватился за свою грудь. Остатки кофе оказались на деревянном полу. Они потекли по ковру и пропали в щелях между деревяшек. Откашлявшись, Кёнсу достал пачку сигарет из кармана. Вдох. Одна, две, три, четыре секунды. Выдох. Один, два, три. Снова. Пачка уже была пустая, когда Кёнсу решил встать. Уже за полдень и солнце на самой высокой точке. Но это никого не волнует. Честно. Он не понимает, почему его волнует, в каком положение сейчас солнце. Это одна из вещей, которую он знает. Всё равно это бессмысленно. На улице почти никого. Довольно пустынно для дня субботы. Несколько детей бегают по кругу, играя в салки. Они одеты в тяжелые пуховики и вязаные шапки, которые закрывают уши и лбы. Кёнсу посмотрел на свою легкую куртежку. Он почувствовал ветер, пробегающий по его ушам, делая их красными. Нет места, куда бы ему хотелось пойти. Ничто не привлекает его внимание. Он стоит на улице, опираясь спиной на красную кирпичную стену дома своей квартиры. Некоторые люди проходят мимо и кланяются. Они улыбаются. Розовые щеки становятся больше и появляется теплый пар изо рта. Кёнсу только кивает. Если бы он поклонился, сигарета бы выпала изо рта. Он выкурил последнюю сигарету. Он сдавливает упаковку, сворачивая её, прежде чем кинуть в мусорное ведро. Он знает, что в квартире лежит ещё пара упаковок, но он решил прогуляться до магазина, чтобы купить ещё. Ему надо просто как-то убить время. ~~ Сехун не работает по выходным. Но даже если работает, то не раньше, чем с часа дня. Должно быть он спит у себя в кровати. Кёнсу шатается в магазине. Он берёт пачку жвачки. Это новый цитрусовый вкус его любимой фирмы. Кёнсу потер свой нос, чтобы понюхать жвачку через упаковку. Он взял ее с собой на кассу. За кассой стоит пожилая женщина. До этого он видел её только пару раз. Она нахмурена. Из-за этого её морщины опускаются ниже, накидывая ей пару лет. Кёнсу интересно, следит ли она за собой, перед тем, как выйти из дома. Её волосы сухие и тонкие, под глазами большие круги, указывающие на то, что она плохо спала последние несколько дней. Он игнорирует её "как дела?" в свой адрес. Она его переспросила, но, спустя пару секунд после его молчания, ей пришло смс. Вкус сигарет другой. Он это ощутил после первой же затяжки. Они не такие крепкие и ощущения не те. Он взял упаковку и понял, что она дала ему легкие, вместо стандартных. Он проклял всё и засунул пачку обратно в карман. Он не хотел препираться с этой женщиной. Сев на скамейку у реки, Кёнсу докурил пятую сигарету. Его выдох смешался с сигаретным дымом, затуманив обзор. Он засунул свою левую руку в карман. Не хочется, чтобы обе руки опять окоченели. Если правая рука замерзнет, то он спокойно сможет курить левой. Если же замерзнут обе, то ему придётся ждать до дома, чтобы закурить. Для него это слишком долго. Слева он услышал знакомый голос. Он повернул немного голову, чтобы посмотреть, кому он принадлежит. Он сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Секунд через шесть он выдохнул. Бэкхён шёл один. Он одет в длинную куртку до колен. Она красного цвета. Кёнсу кажется, что она ему к лицу. Бэкхёну всегда шёл красный цвет. Его подбородок и рот скрыты чёрным шарфом. Бахрома болтается сзади на плече. Кёнсу смотрит. Бэкхён остановился у дерева. Он достал руки из кармана вместе с телефоном. На лице появилась большая улыбка и через пару секунд подошёл второй парень. Кёнсу вздохнул, а сигарета чуть не выпала изо рта. Джунмён шел рядом с Бэкхёном. Чёрная куртка, синий шарф и такая же шапка. Они прошли мимо Кёнсу, но замедлились, увидев его. Бэкхён поджал губы, а уголки губ были готовы опуститься вниз. Джунмён что-то сказал Бэку, но Кёнсу не услышал. Они ушли. Кёнсу затушил сигарету о лавку. Он рад, что с ними всё хорошо. Он не помнит, когда последний раз общался с одним из них по делу. Был ли это первый поход в больницу? Нет, намного позже. Возможно, в третий или четвертый раз. Как минимум, год. Он удивлен, что они его помнят, ведь ему кажется, что он изменился. Иногда он хочет, чтобы Джунмён и Бэкхён были рядом. Ему нравилось их общение. Джунмён всегда был спокойным и говорил по делу. Слова мудрости, так называл это Кёнсу. Бэкхён всегда смеялся и качал головой, говоря, что это всего лишь правда. Бэкхён шутил, заставляя Кёнсу смеяться. Но он перестал шутить, когда у Кёнсу начался первый приступ кашля. Кёнсу сказал, что всё хорошо, и Бэкхён продолжил нормальный разговор. У Кёнсу было несколько ужасных черт. Одна из них - отталкивать людей. Это скорее привычка, нежели черта. Но потом он думает, что в его семья делала это бесконечное число раз. Всё-таки черта характера. Один такой случай - люди предостерегают родителей при беременности. Он удивляется, как могут говорить, что твой ребенок может вырасти дебилом. Последняя сигарета коснулась его губ в полчетвёртого. У Кёнсу заурчало в животе. Он вздохнул, прежде чем встать со скамьи. Задняя часть ног окоченела и была влажная. Он посмотрел, не остались ли отпечатки. Хотя, всё равно никто не увидит на его чёрных штанах. Вдох. Одна, две, три, четыре, пять, шесть секунд. Выдох. ~~ Джонин положил руку на Кёнсу. Его пальцы тёплые от чашки горячего шоколада. Кожа Кёнсу покрывается мурашками, а мускулы сжимаются. Это очень приятно. Прикосновения Джонина всегда приятны. Снегопад прекратился. Вся земля покрыта белоснежно белым одеялом. Шутки Джонина о том, что у Кёнсу такой же цвет кожи. Кёнсу смеется, а потом кашляет пару раз. Рука Джонина на его груди, пальцы прижимаются к холодной коже. В феврале всегда много снега. ~~ Свет слишком яркий для его глаз. Он прикрывает глаза рукой, в надежде спрятаться от этого жгучего ощущения. Это помогает до тех пор, пока не слышит свое имя. - Что? - это прозвучало резко, то ли специально, то ли нет. - Пожалуйста, опусти руку, чтобы вытащить капельницу. Кёнсу медленно опустил руку и сразу начал моргать, пытаясь привыкнуть к свету. Белый мельтешащийся халат врача делал свет ещё ярче. Была обычная проверка. Холодный стетоскоп касается его оголенной груди и спины. Вдох, выдох. После этого всегда следует кашель. Доктор смотрит, как несколько капель крови падает на белую простынь. Пакет капельницы сменился. Тоже прозрачная жидкость, но Кёнсу чувствует, что наполнитель другой. Через пару минут тело Кёнсу онемело. Его это забавляло. Интересно, врач забыл, что как только он уйдет, Кёнсу сразу же её вытащит. ~~ - Цветы у моего дома начали цвести. Кёнсу кивнул, жуя сэндвич. Локти Джонина покоились у прикроватного столика. - Знаешь, какие из них жёлтые и белые? Вон те. - Ты посадил синие, которые так хотел? - Нет, лучше, если подождать до мая, они тогда будут цвести всё лето. Кёнсу посмотрел на календарь, лежащий на столе. Осталось всего две недели до мая. ~~ Сехун перегнулся через кассу, когда вошёл Кёнсу. Он как обычно в телефоне. На его лице улыбка, в то время как пальцы набирают текст сообщения. Больше никого в магазине. Он один стоял у стойки с конфетами. Кёнсу взял упаковку M&M’s. Не те, что с арахисом, а обычные. Он ненавидит с орехами. Пока он шёл до кассы, драже тряслись у него в руке. - Три блока. Стандартные. Сехун тихо вздохнул и поднялся, чтобы достать сигареты. Он следил за Кёнсу краем глаза. Тот прикидывался, что не замечает этого, но это не так. Он всегда следил за тем, как люди смотрят на него. - Стал больше курить, - сказал Сехун, пробивая сигареты. Каждый писк кассы длился около трех секунд. Каждый раз Кёнсу считал. Один, два, три. Один, два, три. Один, два, три. Кёнсу ждал, пока ему не выдадут пакет. Он смотрел на Сехуна. Он смотрел на его одежду - просто и со вкусом. Прекрасно уложенные волосы и ровно подведённые глаза. И аккуратный бейджик на этот раз. Сехун улыбнулся, когда зазвонил его телефон. Он приложил его к уху. Слишком темно на улице. На телефоне показывало пол-одиннадцатого. Луны не было видно. Кёнсу подумал, что это из-за облаков на небе. Гроза прошла около часа назад и тучи ещё висели на небе. Так одиноко без луны и звёзд. ~~ - Пожалуйста, прими их, - Кёнсу уставился на белую таблетку в ладони Джонина. Он помотал головой. - Нет. ~~ Он сидит за обеденным столом в одиночестве. Пальцы стучали по деревянной поверхности, создавая определённый звук. Звук стал громче, а ритм быстрее в такт его дыханию. Чем тяжелее вздох, тем громче удар. Ему страшно, если он не будет издавать звуков. Он не будет спать. Его голова чувствует легкость, а тело напряжено. На этот раз боль в груди сильнее. Через тринадцать вздохов он почувствовал, что может снова дышать. Пальцы Кёнсу соскользнули со стола, и он встал. Алкоголь из кабинета над обогревателем пропал. Кёнсу обыскивал остальные комнаты в надежде найти бутылку водки или какого-нибудь ликёра. Ничего. Джонин убрал всё, потому что алкоголь у Кёнсу не задерживается. Он пьет слишком много и слишком быстро. Его несколько раз отвозили в больницу и откачивали. Джонин не допускает его к алкоголю. Кёнсу взял пальто с дивана, проскользнул в ботинки и вышел из квартиры. Его обдало ночным холодным воздухом. Начало лета, но ночи холоднее, чем хотелось бы. Воздух уже не сухой, поэтому Кёнсу может дышать. Мужчина за кассой попросил ID Кёнсу. Он до сих пор выглядит моложе девятнадцати. Он проверил свой кошелек. Поджав губы, он понял, что забыл взять удостоверение. Мужчина кинул на него надменный взгляд, убирая упаковку с шестью бутылками пива под кассу. Кёнсу проверил камеры, пробегаясь пальцами по упаковкам с жвачками. Одна прямо перед стендом с алкоголем, другая – справа. Он натянул капюшон так, что из-под него виднелась только красная чёлка. Пиво было зажато между его грудью и курткой. Он зашёл справа, а выходит слева. Мужчина наорал на него, но Кёнсу открыл дверь и выбежал. Пока он обегал магазин, его капюшон слетел, разрешая его красным волосам опять коснуться кожи. Кёнсу бежал, пока он мог дышать. Его тело скользнуло вдоль ствола дерева, тяжело дыша, из его груди вылетали высокие нотки. ~~ Джонин открыл дверь. Кёнсу был рад, ведь если бы это были родители Джонина, то ситуация была бы сложнее. Джонин стоял на одной ноге, волосы были откинуты назад. Смотря на Кёнсу, пальцы Джонина сжимались на краю двери. - Кёнсу, что ты здесь делаешь? Ты знаешь который час? Он не отвечал, потому что прекрасно знал ответ на оба этих вопроса. Кёнсу споткнулся и схватил Джонина за талию. Он почувствовал как футболка слегка задела бедра. Тепло и мягко. Не так, как его собственная одежда. Кёнсу не ослабил хватку, когда Джонин попытался оттолкнуть его. Джонин вкусно пахнет. Немного Кёнсу, немного самим собой. Кёнсу вдыхает его запах. - Хочу убедиться, что ты всё еще здесь. ~~ Рядом с ним на кровать упала баночка с таблетками. Джонин закрыл дверь, держа в руках стакан воды. Кёнсу сел и посмотрел на таблетки. Это антибиотики, которые прописал ему врач. Кёнсу покачал головой и протянул пузырёк Джонину. Джонин не подошел и не забрал их, как делал раньше. Он перекрестил руки на груди. - Прими одну, - жестко произнес он. - Нет. - Пожалуйста, Кёнсу, - отчаянно произнес Джонин. Кёнсу посмотрел прямо в глаза. - Мне они не нужны, - голова Кёнсу повернулась вместе с сильной пощечиной. Опять посмотрел на Джонина, его выражение лица было неизменным. - Прими их, черт подери! Его прижали спиной к стене. Кёнсу издал жалобный стон. Он сделал пару вздохов, убеждаясь, что может ещё дышать. Джонин ударил его в челюсть. Кёнсу, облизывая губы, мог почувствовать вкус крови. Последовал удар в пах. Кёнсу по стенке соскользнул вниз. Его руки обвили живот. Он вбирал воздух перед тем, как закашлять. Он кашлял, пока не упал на пол. - Пожалуйста, прими лекарство. Пожалуйста, Кёнсу. Джонин опустился и оттянул волосы Кёнсу назад. Так же, как он делает это всегда. Кёнсу только покачал головой и прошептал "нет". ~~ Река красивее в солнечное лето. Птицы и стрекозы летают над водой. Их тени отражаются на мелких волнах. Солнце темно-оранжевого цвета, прям как в фильмах. Он смеётся сам над собой, потому что ему иногда кажется, что он и правда в фильме. Ему этот вариант нравится гораздо больше. Он взял сигарету из пепельницы, которой послужил держатель стаканов. Он наполовину заполнен окурками и большим количеством пепла. Кёнсу выпустил дым, который держал между губ. Дым вылетел в летний воздух, растворяясь через пару секунд. - Ты должен бросить. Уверен, твоему телу станет проще бороться с инфекцией. Не говоря уже о том, что курение вредит здоровью. Кёнсу вздохнул и закашлял. Рука Джонина оказалась на его спине. Кёнсу продолжал кашлять. Через пару минут он опять смог дышать. - Не хочу бросать. - Почему? Потому что ты зависим? Знаешь, существует множество программ, и я знаю некоторых людей, которые перебороли свою зависимость. Никотин заполняет его лёгкие и кровь. Около сотни различных наркотиков, которые Кёнсу не может назвать, заставляют его тело оцепенеть. У него перехватывает дыхание и его глаза расширяются. Он до сих пор не может сделать первый вздох. Его разум начинает гаснуть перед тем, как к нему возвращаются мысли. Джонин сидит, скрестив ноги, оперевшись назад, чтобы можно было протянуть конечности. Его пальцы сжимают края карманов на шортах. - Мне нравится курить, - Кёнсу пожимает плечами и вытаскивает упаковку сигарет. Он заметил, что осталось всего три сигареты. Этого достаточно, до возвращения домой. – Курение меня успокаивает. - Но это также и убивает тебя. Чем больше ты куришь, тем быстрее развивается твоя инфекция. Не говоря уже о том, что ты не пьёшь лекарства, которые тебе выдали в больнице. Кёнсу, ты пускаешь свою жизнь на ветер. Кёнсу интересно, как отреагировали его родители, когда врач сказал, что их чадо - идиот. Тот, кто отталкивает_всех_кто_хочет_помочь. Это абсолютно дебильная черта. Ему интересно, каково это, когда у твоего сына две ужасных черты характера. Ведь Кёнсу еще и лицемер. Он отталкивает людей, которые заботятся о нём. Убегает и от своей жизни. Но до сих пор надеется, что он не останется один. ~~ Кёнсу помнит, когда осознал свою жизнь. Это была летняя ночь с холодным и воздухом и мягким бризом, который раздувал его чёлку. Была и правда прекрасная погода. Он шёл по тротуару в одиночестве. В руке у него был IPod, и только один наушник был в ухе. "Никогда не ходи с двумя наушниками", - говорила мама перед выходом. Кёнсу слушался. Солнце еще не зашло, но по небу было видно, что до этого недалеко. Кроны деревьев были обрамлены оранжевым с лёгкими штрихами розового. Кёнсу увидел несколько своих школьных друзей. Он помахал им, они помахали в ответ. Многие из них были побриты налысо, а одежда была сильно велика. Порезы и слёзы выстраивались в линию на их телах и даже на воротниках. Кёнсу всегда себя чувствовал неуверенно из-за его одежды. Она была чистой и опрятной. Другие дети смеялись над его стилем одежды. Он гулял, пока не дошёл до края окрестности. Он знал, что ему запрещается переступать границу своей окрестности, нарисованную белой, уже выцветшей, краской. Он развернулся, поменял песню на своем IPodе и пошёл в сторону своего дома. Когда он дошёл до поворота, ведущего прямо до его дома он услышал крики. Он подошёл ближе, выключая музыку. Он слышал как женщина и мужчина кричали друг на друга, упоминая другого мужчину. Как по команде, зазвучал третий голос, более жесткий и глубокий. Перед ним развернулась сцена. Мужчина с басом ударил первого мужчину по лицу. Они дрались какое-то время. Ноги и руки уже ударяли по разным частям тела. Более крупный мужчина ударил второго камнем. Кёнсу оттуда мог видеть кровь на черной поверхности. Женщина кричала, сжимая черные пряди волос руками. Кёнсу увидел как мужчина с басом достал пистолет, нацелился на мужчину на асфальте и спустил курок. Кёнсу бежал домой так быстро, как только мог. У него развязался шнурок, и он, споткнувшись, упал на асфальт. Кёнсу простонал, потому что поцарапал подбородок. Кровь в миг окрасила его бледную кожу. Кёнсу быстро отряхнулся, боясь того, что, немного задержавшись, мужчина с пистолетом поймает его и направит дуло прямо на него. Впервые Кёнсу увидел, как его мама принимает наркотики, когда Кёнсу открыл дверь в её спальню, чтобы рассказать, что он видел. Его мама склонилась к столу, носом вдыхая дорожку белого порошка. Кёнсу в тишине следил за тем, как эта белая дорожка пропадала. Мама смотрела на него, улыбаясь. Она не заметила слёз, бегущих по его лицу. После этого всё изменилось. Кёнсу отказался выходить из дома, если отца не было рядом. Когда мама его посылала за чем-то, он всегда параноидально осматривался, не преследует ли его кто. Мамино отношение становилось всё хуже. Если Кёнсу не успевал что-нибудь приготовить до её прихода, она начинала на него орать и могла что-то кинуть в него. Потом она плакала по ночам и просила Кёнсу спеть ей. Кёнсу с опаской подходил к кровати, на которой она лежала. Он пел для неё, пока она не засыпала. Кёнсу укрывал её одеялом и выключал свет, выходя из комнаты. Время от времени, он брал сигареты у одного из своих соседей. Они были крепкие. Те, которые сжигали его лёгкие даже больше, нежели они уже были. Тогда он впервые попал в больницу с инфекцией. Он там пролежал около месяца, принимая антибиотики, чтобы бороться с инфекцией. Врач прописал ему много антибиотиков на дом. Но у его семьи не было достаточно денег на них. Его мама смяла рецепт и выбросила его. Кёнсу видел более десятка убийств. И каждое из них – особенное. Одна женщина была убита за измену своему мужу. Другой был убит за невозможность оплатить наркотики, которые он продал. Каждый человек был со своей историей. Но каждая заканчивалась трагедией. Каждая делала новую брешь в голове Кёнсу. ~~ - Я когда-нибудь рассказывал, когда я первый раз закурил? – Джонин повернул свою голову. Он медленно садится на диван, его ботинки ударяются о кафельный пол. - Нет, не рассказывал. Кёнсу смотрит в потолок. На нём всего лишь одна лампочка, освещая мрачным белым светом комнату. Кёнсу рад, что они приглушили свет. Ему не нравится ощущения в его глазах от этого. Он снимает кислородную маску с лица и начинает смеяться. - Мне тогда было тринадцать, - Кёнсу задыхался, его дыхание было затруднено и учащено. – Соседский парень предложил мне сигарету, когда я проходил мимо. Он сказал, что мне станет хорошо. - И стало? – Джонин переместился к кровати, его колени касались твердого пола. Кёнсу покачал головой и опять засмеялся, прикладывая маску, чтобы сделать вдох. - Конечно же, нет. Мне казалось, что я умираю. - Ты до сих пор чувствуешь это, когда куришь? – он медленно моргает, заставляя мир на миг погрузиться в темноту, а потом обратно вернуться к жизни. Кёнсу качает головой, его губы искривляются в улыбке. - Нет, мне кажется, что я могу жить. ~~ Кёнсу любит жить на грани. На грани неопределенности. Он считает, что грань на которой он стоит является переломной. Иногда он находится на грани смерти, а иногда на грани жизни и счастья. Но по большей части - на грани страха. Он выкурил последнюю пачку в блоке. У него был еще один, но ему не хотелось вставать и идти за ним. Он не спешит курить. Одна, две, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь секунд. Как-то раз ему в голову пришла идея покончить со всем этим. За некоторое время до этого, он пил. Он смеялся и потом хватался за живот, кашляя. Кёнсу смутно помнит руки Джонина на его груди. Тогда у них впервые был секс. Кёнсу было семнадцать, Джонину – шестнадцать. Они вместе праздновали дни рождения. У Джонина в подвале тогда были только они. Кёнсу первым поцеловал Джонина. Это был горячий, безрассудный поцелуй. Он целовал Джонина снова и снова, добиваясь ответа. Всё происходило слишком быстро, и Кёнсу чувствовал, как его тело горит от прикосновений Джонина к его коже. Как его руки скользили по телу, переходя на ягодицы. Он прогнулся в спине и прошептал имя Джонина, но, в конце концов, он опять закашлял. Джонин спросил, всё ли в порядке, Кёнсу как всегда ответил «да», потому что не хотел, чтобы Джонин останавливался. Если он остановится, то он не будет в порядке. Они встречались каждый день, когда Джонин возвращался из школы. Иногда они ходили к Джонину домой, но, в основном, они ходили к реке. Кёнсу растягивал одеяло, пальцы ног ёрзали по мягкой ткани. Джонин откидывался назад на локти и смотрел на небо. - Почему ты не бросишь курить? Это не очень хорошо для твоего здоровья, - говорит ему Джонин. Кёнсу выдыхает дым перед ним, выдувая кольца. Джонин был первым, кто пытался заботиться о его здоровье. Кёнсу пожал плечами. - Я не хочу. Мне становится хорошо. Мне просто становится хорошо, - делая последнюю затяжку, говорит Кёнсу. – Чувство, будто я начинаю жить, - Джонин посмотрел на него, садясь на диван рядом. - Я люблю тебя. Пожалуйста, брось, - Кёнсу мог едва это расслышать. ~~ Во вторник Сехун постучал в дверь. Ровно полдень. Время, когда солнце находится на самой высокой точке. Открыв дверь, Кёнсу вытащил сигарету изо рта, оставляя её зажатой двумя пальцами. - Он попал в автокатастрофу. Всё…Всё не очень хорошо, Кёнсу. ~~ Кёнсу следил за биением сердца Джонина по монитору. Оно бьется безупречно и дыхание кажется стабильным. Кёнсу не слышит даже своего дыхания. Всё по-другому. На этот раз не он сам в больнице. Доктора не ругают его за то, что он вытаскивает капельницу, оставляя повсюду кровь. Они не приходят и не накрывают его одеялом каждый раз со словами «ты простудишься». Они только рассказывают о состоянии Джонина. ~~ Джонин просыпается на четвёртый день. Кёнсу спит на диване. Кёнсу просыпается, услышав своё имя. Голос Джонина тихий и хриплый. Кёнсу отвечает. - С тобой всё хорошо? – Кёнсу чешет свой нос. - Ты не в том положении, чтобы спрашивать меня о таком. Джонин смеётся и тянет свои руки, чтобы обнять Кёнсу. Их пальцы переплетаются и Джонин сжимает ладонь крепче. Он не знает, как долго они держатся за руки. Кёнсу сидит, потому что дышать и стоять одновременно забирает слишком много сил. Пальцем, Джонин гладит кожу Кёнсу. Кожа становится влажной из-за погоды. Октябрь наступил слишком неожиданно. Воздух опять становится сухим. Кёнсу понимает, что скоро наступит его очередь сидеть там, где сейчас сидит Джонин. У него всегда развивается инфекция зимой. ~~ - Почему ты продолжаешь курить? Тебе всё равно, что ты укорачиваешь свою жизнь? Ты можешь умереть от инфекции в следующий раз. - Курение заставляет чувствовать себя хорошо. - Ты всегда так говоришь. - Это правда - Почему? - Потому что сигареты не могут ранить. - Нет, они могут. - Но не мою душу… - Джонин открыл глаза и посмотрел на Кёнсу. Глаза, которые когда-то были полны жизни, сейчас тусклые и наполнены слезами. – Сигареты не могут наорать на тебя, если ты пришёл поздно. Они не могут сказать, что ты бесполезен, они могут только сказать то, что ты хочешь услышать. Сигареты не могут любить, поэтому они и не могут перестать это делать. Они никогда не бросят тебя. - Ты думаешь, что я брошу тебя? – Кёнсу засмеялся и сделал вдох. - Они все меня бросали. ~~ Кёнсу повязал галстук перед зеркалом в ванной. Пепел от сигареты падает на пиджак, заставляя его разозлиться. Он быстро его стряхивает, чтобы пепел не успел оставить серо-белые следы на чёрном. Бэкхён и Джунмён сидят напротив него. Сехун сидит слева от него, держа в руках маленькую коробочку. Кёнсу теребит пуговицы на пиджаке, чтобы не потянуться за сигаретами в кармане. Когда настала очередь Кёнсу, он встал, взяв плохо завернутую коробку, которая была забыта более чем на год. Она до сих пор плохо завёрнута. Концы отклеены, лента лениво положена на верх коробки, скрепляя концы подарочной бумаги. Кёнсу так и забыл, что внутри. Он вспомнил, только когда сидел в одиночестве. Вдох. Одна, две, три, четыре, пять секунд. Выдох. Один, два, три. Снова. - Эй! – Кёнсу поднял взгляд, к нему шёл Сехун. Чёрный костюм ему мал. Брюки выше щиколоток, мал в плечах и жмёт в верхней части рук. - Хей! – проговорил Кёнсу, выдыхая сигаретный дым. - Что было в коробке? – очередная сигарета оказалась у него между губ. Ветер не давал её зажечь. Он сделал три щелчка до того, как она зажглась. Поставив ноги на землю, он усмехнулся. - Обещание бросить курить. ~~ Кёнсу любит жить на грани. На грани неопределенности. Он любит жить на грани между жизнью и смертью. Он был на перекрёстке. Перекрёсток, который не имеет названия. Сейчас он осознал, где находился всё это время. Он был на грани любви. На грани Джонина. Он удерживал его в центре. Спасая от смерти, но разрешая Кёнсу найти свою жизнь. Как только Кёнсу выкинул блок сигарет, он спрыгнул в пропасть… А приземлился в объятия Джонина.