запредельно близко

Курту было пять лет, когда он впервые увидел Блейна. Даже спустя годы любви, страсти, нежности, боли, отчаяния, он помнил тот взгляд, пропитанный искренним интересом и желанием завести дружбу. - Можно помочь тебе построить замок? – Первая фраза, которую Курт Хаммел услышал из уст маленького мальчика, позже ставшего для него опорой, другом, любовью всей жизни. Сначала он смерил незнакомца недовольным взглядом, но всё же кивнул. – Меня зовут Блейни. - Курт. Не проронив больше ни слова, они продолжали копаться в песке, радуясь палящему июльскому солнцу, чуть прохладному ветерку, качающему пёстрые ветви деревьев из стороны в сторону, случайным прохожим. Только когда небо начинало алеть, Курт рассказал, что через несколько дней ему исполнится 6 лет. Блейн дал обещание, что придёт к нему в гости, даже принесёт торт с вишнёвой начинкой. В тот момент он подумал, что было бы неплохо попросить маму испечь сладость. А Курт подумал, что слишком рад новому другу. Курту было двенадцать, когда его впервые облили чем-то холодным, липким, до жути противным. Кусочки льда, превращаясь в чертовски холодную жидкость, скатывались по лицу, шее, забирались под белоснежную рубашку, вызывая стаю неприятных мурашек. Затем оттолкнули к шкафчику и хорошенько дали по носу. В тот день у него сильно ныло всё тело, в тот день Блейн первый раз видел слёзы друга. Они сидели в едва освещаемой комнате, прижимаясь друг к другу. Блейн шептал какую-то бессвязную ерунду, говорил, что всё будет хорошо, а Курт тихо всхлипывал, не понимая беспричинной ненависти школьников. - Всё будет хорошо, я тебя не оставлю. И Курт верил. Курту было семнадцать, когда он впервые поцеловался. Зима. Белоснежные хлопья, описывая плавные дуги в воздухе, опускались на землю. Едва освещаемый парк был почти безлюдным. Только двое молодых людей, оживлённо разговаривая, время от времени перебивая друг друга, шагали к замёрзшему озеру. - Завтра мы закончим проект по химии, - задумчиво протянул Блейн. – Только за всё время выполнения задания знаний у меня не прибавилось. - Просто нужно учить, - хихикнул Курт, прикрывая глаза, чтобы снежинки осыпали его ресницы. - Я пытался, честно, но моё изучение закончилось так же быстро, как и началось. Они подошли к озеру. Поверхность льда была покрыта слоем снега. Вдали, на другом берегу, виднелись деревья, возвышались многоэтажки. Наверное, сейчас, в канун Рождества, там кипела жизнь. Люди бегали по магазинам, покупали подарки для вторых половинок, для семьи. Блейн смотрел куда-то в небо, Курт выдыхал серую пелену воздуха, образующуюся из-за холода. Молчать вместе было любимым занятием. Даже более прекрасным, чем разговаривать. - А знаешь, - неожиданно произнёс Блейн, - хочу проверить лёд на прочность. - А вдруг что-нибудь случится, дурачок? – Курт не успел закончить речь, как Андерсон заскользил вперёд, пробираясь через залежи снега. – Блейн, сейчас же вернись! А вдруг… Блейн запрыгал на месте, показав Курту язык, поддразнивая его. - Лёд может проломиться, с этим не шутят, Блейн! Вернись! - А ты верни! – крикнул Блейн, опускаясь на снег, начиная двигать руками и ногами. Всего лишь – то хотел сделать бабочку. Курт вздохнул, пытаясь пересилить себя, свой страх и представляя, что тащит Блейна на берег, как маленького, слишком капризного ребёнка. - Эй, Курт, ты собираешься вернуть меня? – Понимая, что делать нечего, по-другому они останутся тут до утра, Курт заскользил по льду, каждый раз вздрагивая от хруста снега под ногами. Блейн продолжал смеяться, создавая очертания уже второй бабочки. - Поднимайся! – приказным тоном заявил Курт, добравшись до друга. – Ты заболеешь или ещё хуже, провалишься. Блейн, это не шутки. - Слой слишком толстый, - упрямо, но не менее весело ответил Блейн, продолжая лежать в снегу. – А ты слишком занудный. - Я не занудный, я беспокоюсь и… - Нет, ты скучный, - просто сказал Андерсон. – Слишком правильный. - Это не так плохо и вообще… - Курт не успел договорить, как Блейн схватил его за ногу и потянул вниз. С криками, переходящими на нецензурную лексику, Хаммел свалился на лучшего друга, руки которого прижимали его к себе, обхватывая спину. - Блейн, ты просто дурень! Отпусти меня! Иначе мы… – закричал Курт, пытаясь освободиться от сильных рук Андерсона. - Утонем вместе? – тихо, почти шёпотом спросил Блейн, так, чтобы серая дымка воздуха касалась губ Курта, который на секунду замер. Он вглядывался в глаза близкого человека, пытаясь уловить привычные искорки смешинок, но на этот раз в их глубинах было что-то другое - незнакомое, неизведанное. - Ты… - Больше ни слова, - пробормотал Блейн и, притянув Курта запредельно близко к себе, осторожно коснулся его мягких губ. От Блейна приятно пахло мятой, - это Курт запомнил на всю жизнь. Курту было двадцать три, когда они с Блейном, промучив друг друга 3 года пустыми словами, обещаниями, и, ещё столько же встречаясь, решили снять небольшую квартиру в Нью – Йорке. - Ты уже уходишь? – Блейн только-только разлепил глаза, заметив Курта, завязывающего галстук, у зеркала. Андерсон поднялся с кровати, немного шатающейся походкой приближаясь к любимому. - Начальник не дремлет. Мистер Хадсон не любит, когда я опаздываю. - А ты, как преданный работник, конечно же, соблюдаешь установленные правила, - промурчал Блейн Курту в шею. - Да, - выдохнул Курт, прижимаясь спиной к торсу Андерсона. - Похвально, мистер Хаммел, похвально, - прошептал Блейн, облизнув мочку уха. – Удачи на работе. Не задерживайся сегодня, ладно? – Он отстранился, заставляя Курта разочароваться. Каждое утро они делали это – флиртовали, заигрывали, но оставляли друг друга ни с чем, оставляя самое жаркое и сладкое на вечер. - Спасибо. *** Запах чего-то горелого пронзил обоняние Курта. Вся лестничная площадка была пропитана этим едким ‘ароматом’, исходящим от двери их квартиры. Может, Блейн решил пожарить яичницу и заснул? Зная, что вероятность велика, если судить, как часто Андерсон попадал в неприятности (например, несколько дней назад, когда они гуляли по переполненным улицам Нью – Йорка, Блейн умудрился опрокинуть кофе из «Старбакса» на белое пальто пожилой дамы), Курт поспешил достать ключи. Их маленькая кухонька была вся в дыму, Блейн, что-то бормоча, видимо, проклиная весь мир, открывал окно. - Что тут произошло? Ты решил проверить, как быстро сработают пожарники? - Я, чёрт возьми, сюрприз хотел сделать, - вяло отозвался Блейн, в уголках глаз которого скопились слёзы из-за едкой пелены, обволакивающей маленькую комнатку. – Романтический ужин бля. Чтобы я ещё раз ответил на звонок мамы, когда готовлю… - Твоя мама звонила? - Ага. Обещала, что проведает нас на Рождество. Полчаса рассказывала про то, как дедушка сходил на каток и показал молодёжи, как нужно делать трюки. Курт хихикнул, но тут же сделал серьёзное лицо, уловив расстроенный взгляд парня. - Тебе смешно, а я лишь хотел сделать незабываемый вечер. - Ну-ну, милый, - мягко улыбнулся Курт. – Не злись на меня. – Хотя Курт не мог не заметить, что видеть Блейна в немного раздражённом состоянии – забавное зрелище. - Хорошо, - выдохнул Блейн. – Но что мы теперь будем делать? - Если хочешь, можем заказать пиццу, - пожал плечами Курт, приближаясь к Блейну. – Или займёмся чем-нибудь интереснее? - Если только ты не голоден. - Десерта мне вполне хватит. Курту было тридцать лет, когда он впервые начал замечать, что Блейн ведёт себя очень странно. Он был отстранён от мира, его пустой взгляд ни на чём не задерживался, как это бывало обычно. Даже на Хаммеле. Кино по вечерам не делало его радостным, объятия с Куртом были вялыми. Возникало ощущение, что он постепенно удалялся от Курта. Его утягивало в пучину безразличия и апатии. Вечерами он читал или рано ложился спать, чтобы избегать серьёзных разговоров, а утром уходил на работу. В какой-то момент Курту всё-таки надоело быть таким далёким, ненужным, и, собрав всю смелость, он решился на разговор с любимым. - Что с тобой? – Шелест единственной фразы в едва освещаемой комнате. Курт боялся, что сейчас Блейн оторвётся от книги, поднимет на него ничего не выражающие глаза, промолчит и уйдёт. Запредельно далеко. Навсегда. Пусть лучше кричит и злится на то, что Курт, видимо, не был тем, кого перед собой Блейн хотел видеть. - Ты о чём? - Это происходит в течение двух последних месяцев. О чём я? Ты серьёзно? Может, хватит убегать от меня? От нас? Блейн, что происходит? Противный ком застрял в горле, Курт едва удерживался от слёз. Блейн молчал. Курт, не дождавшись ответа, опустился на свою половину кровати и отвернулся от Андерсона. Только бы не видеть этих глаз, только бы не думать, что он в чём-то виноват. - Знаешь… - неожиданно хрипло произнёс Блейн, положив ладонь на его обнажённое плечо. – Я хочу, чтобы ты был Куртом Андерсоном. А ещё хочу дочку. Только твою и мою – нашу. В этом всё дело. Такого поворота событий Курт не ожидал. Курту исполнилось тридцать три, когда малышка Элизабет сказала первое слово: «Папа». Они с Блейном были похожи на двух сумасшедших в тот момент: кричали, размахивая руками, как дети, а потом вальсировали по всей гостиной, а потом пили дорогущее вино. Курт никогда не видел, что Блейн был таким счастливым. Это вселяло в него жизнь. Простую, неподдельную, прекрасную. Такое ощущение, что они начинали всё заново. Вновь вдыхали освежающий аромат юности, радости, страсти, любви. Вновь радовались подаркам друг друга, вновь проводили вечера вместе, когда малышка сладко спала. - Курт, - тихо произнёс Блейн, когда они в сотый раз пересматривали «Мулен руж» - Что? - Ты не представляешь, что творится у меня внутри. Это что-то лёгкое, воздушное. Это не описать всеми словами нашего ничтожного мира. Просто будь рядом, хорошо? - Ладно. - Не оставляй меня, иначе я перестану дышать. Сороковой юбилей Курта они решили отпраздновать в кругу семьи. Зачем звать кого-то с работы, когда рядом близкие люди? Больше никто не нужен. - Папочка, закрой глаза, - Курт сидел на кухне кухне, когда услышал звонкий голосок Эли. – Сейчас будет сюрприз! «Ты мой сюрприз, - подумал Хаммел-уже-давно-Андерсон. – Ты моя радость, Эли. Лучше тебя и не будет». Маленькая девочка была такой чистой, наивно верящей в каждое словечко. Она ни разу не смущалась, когда ловила на себе задумчивые взгляды прохожих. Конечно, люди считали, что с её папочками что-то не так, но разве это играло роль, когда они были такими потрясающими, понимающими, добрыми? К тому же не жадными. Каждые выходные коллекция кукол Эли увеличивалась. - Открывай! – Курт распахнул глаза, увидев перед собой большой торт с кучей свечек и два счастливых лица. - С днём рождения, папочка! – закричала Эли, обнимая Курта, а Блейн, широко улыбаясь, смотрел на них. – Тут целых сорок свечек! Ты должен загадать желание и задуть свечки! Только мне не говори, ладно? - И мне, - подал голос Блейн. – А то не сбудется. Курт желал только одного: чтобы два самых родных человека были бесконечно счастливы. В любом случае. Курту исполнилось сорок пять, когда они с Блейном серьёзно поссорились. Нет, конечно, это происходило и раньше, но на этот раз… Что-то надломилось, что-то щёлкнуло, что-то опять рушилось. Их отношения, их жизни по отдельности, но не вместе. Курт задержался на работе и не смог вовремя приехать на четырнадцатый день рождения дочери. Блейн, конечно же, пытался что-то придумать, чтобы не расстраивать Эли, но та была слишком подавлена. Папочка не поздравил её даже утром, когда в спешке собирался в офис. Забыл – единственное объяснение, о котором она и могла думать. - Ты думал задницей, когда не отвечал на телефон? – Это была первая фраза, которую произнёс Блейн, как только входная дверь хлопнула. Усталый Курт, наконец, соизволил появиться дома. Вот и сюрприз для Эли, которая уже давно спит. - Он разрядился, извини. - Извини? – изумлённо переспросил Блейн. – Мы же договаривались, что ты приедешь раньше четырёх. - Я не смог. - Конечно, - Блейн усмехнулся, отмеряя шагами коридор. – Конечно, ты не смог. И не сомневался. Ты никогда не можешь. - Я работал, а не ходил гулять по Центральному парку, как ты не понимаешь! - Всё понимаю, Курт, понимаю, что тебе просто наплевать. Если бы это было не так, ты бы нашёл способ убежать. Да ты бы с другого конца света переместился сюда, если бы это было действительно важно для тебя! Но нет. - Блейн… - Что я должен был говорить дочери, когда она, чуть ли не плача, спрашивала, где же ходит папа? Прости, Эли, но папочка слишком эгоистичен и помешан на своём офисе, чтобы прийти. - Значит, всё, что я делаю каждый день – это неважно? А когда ты задерживаешься на работе? Блейн, я не понимаю! Подарок для Эли есть. Я отдам его утром, я извинюсь. Всё будет хорошо! - Я уже сделал это, - холодно ответил Блейн. - Да? – кажется, Курт и не удивился. – А это не эгоистично с твоей стороны, дарить подарок дочери, выставляя меня бесчувственным идиотом? - Ты сам виноват! Только ты. И не надо пытаться свалить всю вину на меня. Знаешь, я, конечно, знал, что между нами всё изменилось, но не думал… Не думал, что… - Скажи же. - Всё так отвратительно, что мне не хочется даже разговаривать с тобой. Никогда. - Блейн, мы ведь взрослые люди. – Теперь Курт действительно жалел, но он обидел Блейна, опоздав на день рождения дочери. Он знал, как это важно, но выбрал работу. Чёрт возьми, разве такие случаи не бывают только в дешёвых сериалах? - Взрослые, - спокойно сказал Блейн. – Но я бы не хотел, чтобы так было. Мы утратили чудо прошлой сказки, мы потеряли друг друга. - Мы можем опять соединиться. - Прости, Курт, но сложно связать нить, которая уже оборвалась. Они не разговаривали долгое время, переставая игнорировать присутствие друг друга только при Эли, которая ещё долго расспрашивала папу, почему он не успел прийти. Но, казалось, это не обижало её так сильно, как Блейна. Может, дело не только в этом дне… Курт просто вёл себя отчуждённо и до того. Почти не разговаривал, сразу ложился спать после работы… Его наплевательское отношение убивало. Убивало всё то, что они строили долгие годы. Они не разговаривали и в тот день, когда Блейн не заявился домой, не отвечал на звонки. Курт поднял на уши всю округу, всех соседей, больницы, морги… Он не находил себе места. Эли, забившись в уголке, тихонько плакала. Она чувствовала, что случилось что-то нехорошее. Злое. Непоправимое. - Господи, я молю тебя, - шептал Курт, глядя, как встаёт солнце, как улицы вновь оживают, люди куда-то спешат, - пусть всё будет хорошо. Умоляю. Не забирай у меня Блейна. Я не смогу без него. Курт вспомнил тот момент, когда они впервые поцеловались. Тогда, на снегу… Блейн нежно очерчивал контур его губ, сжимал плечи сквозь куртку… Он был так близко... Запредельно близко. Все дни, месяцы, годы… Он не мог оставить его сейчас. Блейн – его мир. Единственная надежда на то, что всё станет лучше. - Пожалуйста, не уходи… - Папочка, тебя к телефону. Пускай скажут, что всё хорошо. Но всё было с точностью наоборот. Блейн лежал в больнице с серьёзными повреждениями внутренних органов. Его избили, изрезали, когда он возвращался домой. Он спешил домой, к семье, но оказался в лечебном заведении. Обыкновенные грабители, охотники за чужими кошельками перехватили его в каком-то дворе, находящимся неподалёку от дома. - С ним всё будет хорошо? Просто скажите. – Курту хотелось закричать отчаяния, когда спрашивал это у главного врача, но вместо этого он говорил спокойно, будто зная, что Блейн никогда его не оставит. Он ведь обещал. Тот летний вечер было необычайно красивым. Маленькие звёзды, усыпанные по всему небу, как люди на земле, притягивали взгляд. Курту и Блейну было по двадцать лет. Они, держась за руки, лежали на покрывале, которое расстелили на крыше двадцатиэтажного дома. - Так хорошо, - выдохнул Хаммел. – Я хочу запомнить этот момент навсегда. Хочу, чтобы ты был рядом. Всегда. И я бы смог коснуться тебя. - Ты всегда сможешь это сделать. - Да? - Я никогда не уйду, если только ты не попросишь. - Тогда с этого момента Блейн Андерсон в моём плену навсегда, - хихикнул Курт. – Только не уходи, я серьёзно. - Никогда. Обещаю. «Никогда. Никогда. Никогда» - единственное слово, отбивавшее в сознании Курта чёткий ритм. - Прошу прощения, мистер Андерсон, но я думаю, что ситуация безвыходная. Может, день… Может, два… Я не знаю. Мы не в силах что-то сделать. «Зато я в состоянии разнести вашу больницу, поджечь её к чёртовой матери и вас заодно!» - Я могу увидеть его? - Только недолго, хорошо? Курт промолчал. Когда перед глазами Курта предстал почти весь забинтованный Блейн, то Андерсон не выдержал, отпустив одну слезу на свободу. А за ней ещё десятки. Хорошо, что он оставил Эли дома, попросив соседку изредка заглядывать к ним. - Блейн… - прошептал Курт, но его голос был похож, скорее, на шелест засохших листьев. – Пожалуйста… - он присел рядом с койкой. – Ты не должен этого делать. Ты не должен оставлять меня. У нас ведь… целая жизнь впереди.

«Никогда. Никогда. Никогда»

- Это было бы эгоистично с твоей стороны. «Обещаю» Перед глазами всё плыло. Курт тихо всхлипывал, осторожно опустившись на кровать рядом с любимым. «Мы же столько вместе прошли». Песочница. Издёвки в школе. Поцелуи в парке. Поцелуи дома. Поцелуи на пикнике в лесу. Поцелуи, поцелуи, поцелуи. Квартира в Нью-Йорке. Совместные завтраки, душ. Завязывание завтрака. Уютные вечера. Фильмы, поп-корн, смех. Подарки. Дни рождения. Шутки. Поцелуи. Поцелуи. Поцелуи в шею. Секс. Серьёзные разговоры. Опять поцелуи. Эли. Улыбки… Неужели это конец? Блейн прервёт эту последовательность? Холодная осень превратится в зиму. Жизнь станет руинами. Курт дрожал. Такое ощущение, что эти минуты последние. «Прости, Курт, но сложно связать нить, которая уже оборвалась» С какого момента всё пошло не так, как они планировали? «С момента рождения» - Простите, мистер Хаммел, больному нужен отдых. Вы можете зайти завтра. «Отдых? Вы шутите. Нет, скажите, что вы шутите!» - Я буду ждать тебя дома, - прошептал Курт Блейну, будто ожидая, что тот скажет что-то в ответ. Он бы сказал, что специально задержится, чтобы заставить Курта сгорать от нетерпения. Он бы так и сказал, но не сделает этого. Никогда. Он не увидел Блейна завтра. Только услышал сожалеющий голос врача. Знаете, когда осколок чего-то стеклянного впивается вам в кожу, оставляя кровавые линии. В этом случае было сердце в сотнях кусочков стекла. «Три ночи… Мы не смогли…» Это уже не имело значения, как и то, что в тот день Курту исполнилось 46 лет. Уже нет смысла. Его жизнь оборвалась вместе с жизнью Блейна. Вот так вот, без лишних слов. Он больше никогда не будет близко. Запредельно близко.