Ощущение неправильности.

Ему кажется это неправильным. Выходящим за рамки нормальности. Хотя там, где Локи, как такового понятия нормы нет. Оно разрушается, словно подчиняясь чарующей и губительной силе бога Обмана. Тор удивляется тому, как безмерно сильно любит эта богиня его брата – лживого, хитрого, скользкого, как змея, которая в любой момент может ужалить. Но еще больше удивляется тому, что сын Лафея с готовностью принимает заботу Сигюн, улыбается ей, хоть и ворчит, хоть и позволяет себе подшутить над ней. Но шутки его не несут того яда, той ненависти, которую Громовержец получает сполна. Насмешки его легки и безобидны: так ведут себя с близкими по духу. Как Сигюн удалось это – Тор никогда не узнает. И поэтому продолжает смотреть с непониманием на то, как богиня ловко очищает яблоки и кормит своего мужа, чьи руки лежат на коленях туго перебинтованными от кончиков пальцев до локтей. Не самое приятное последствие от неудавшейся попытки применить на практике недавно изученное заклинание. Но Локи лишь ухмыляется, смотря на свои руки, и что-то говорит: долго, возбужденно, быстро. Тор уверен: если бы мог, его брат жестикулировал бы во время своей речи. На его слова Сигюн лишь одобрительно кивает, заставляя неугомонного замолчать очередным куском яблока. Она говорит так же тихо, как и тот, на кого смотрит с неприкрытым обожанием. Локи это нравится. Он улыбается, блаженно щурится и неотрывно наблюдает за Сигюн, которая теперь легко оглаживает его больные руки. Не леча, но принося облегчение. В такие моменты Тор жалеет богиню. Ведь сын Лафея лишь позволяет себя любить. Из размышлений его вырывает смех Локи – тихий, словно шелест листвы, и в то же время звонкий, как кинжал, разрезающий тишину. Локи весь состоит из клубка противоречий: потянешь одну ниточку, появится другая, за ней еще и еще, а ты в это время безрезультатно стараешься найти ту первую, за которую и потянул. Этот клубок никогда и никому не распутать. Особенно самому богу Лжи. - О, могучий Тор решил узнать, как здоровье его брата? Каждое слово подобно капле яда: тяжелое, густое, тягучее. И больно жалящее. Локи, кажется, разучился говорить нормально. Так думает Тор. Так думают другие. Но только не богиня, продолжающая гладить ладонями руки и плечи возлюбленного. - Здравствуй, Сигюн. Оставь нас вдвоем. И Тор чувствует гнев, когда девушка вместо того чтобы сразу подчиниться воле принца Асгарда, ждет реакции Локи. Но гнев сменяется недоумением, когда тот с видимым усилием поднимает израненную руку и ласково касается щеки Сигюн. Лишь только после этого богиня поднимается и уходит, скорее из приличий, а не из почтения, кивая коротко Тору перед тем, как закрыть дверь за собой. Локи не провожал её взглядом, он, не моргая, смотрел своими змеиными глазами на старшего, кривя бледные тонкие губы в презрительной насмешке. Таким Тор привык его видеть. С таким он знает, как разговаривать и чего ждать. - О чем же хотел поговорить со мной будущий царь? В такие моменты Громовержцу нестерпимо хочется стереть одно из главных бедствий всех девяти миров, которое сейчас сидит на подоконнике и ухмыляется нагло, словно зная, какие мысли роятся в светлой голове старшего принца. - Зачем ты это сделал? Локи улыбнулся шире, усмехнувшись и покачав головой, словно приходится объяснять элементарные вещи глупому юнцу, который сам не додумается: - Тор, Тор, Тор… А зачем ты ходишь на тренировочное поле? - Это не одно и то же, Локи! Ты мог убить этих людей! - Это одно и то же, – серьезно посмотрев на брата, произнес бог Огня. – Магическое искусство стоит практиковать и тренировать так же, как и физическую силу. Но стоит отдать должное этим несмышленым: если бы они не влезли в лес, я, наверное, так и не смог бы подчинить себе заклинание. – Локи хмыкнул, слабо пошевелив пальцами, отчего по его телу прошла едва видимая дрожь боли. Тор молча наблюдал за его попытками сжать руку в кулак. - Позвать лекаря? Казалось бы, простой вопрос заботы, а вызывал приступ смеха, словно Громовержец рассказал самый удачный в его жизни анекдот. - Лучше уходи, Тор. И позови Сигюн. - Ты недостоин её любви, Локи. Её преданности тебе. Тор покачал головой, выходя из покоев брата и сталкиваясь взглядом с богиней, которая все это время стояла в коридоре и ждала. Прикрыв дверь, чтобы не слышать смеха с нотками безумия и слов проклятий, Громовержец подошел ближе к девушке. - Зачем ты ходишь к нему? Ты не видишь, что он позволяет себя любить. Зачем ты губишь себя рядом с ним? Подняв взгляд, Сигюн серьезно посмотрела на Тора, отчего тому невольно захотелось поежиться. Но негоже будущему царю тушеваться перед кем-то. Даже перед женой младшего брата. - Ты велик, Тор. Но пока еще слеп к своему окружению. Улыбнувшись, богиня обошла Громовержца и, перед тем как скрыться в спальне трикстера, добавила, разрушив первое ощущение неправильности происходящего: - Будь внимательнее и, может быть, тогда увидишь ответы на все свои многочисленные вопросы насчет меня и моего мужа. Оставшись один в коридоре, Тор готов был поклясться, что на мгновение Сигюн посмотрела на него глазами Локи: с той самой насмешкой, с которой хитрый бог готовит очередную шалость.