Пада-Падалеки

Так как саммари полностью не отражается в шапке, выложу его здесь: написано по заявке на Джаред-топ фест: разница в возрасте: Джареду 30-35, Дженсену 18-20. Дженсен по собственной глупости попадает в тюрьму строгого режима, где Джаред - самый авторитетный вор в законе. Джаред замечает Дженсена, когда того избивают и собираются насиловать несколько зеков. Забирает его, отводит к себе. Предлагает стать его постоянной "девочкой", обещает защиту. Дженсен соглашается. Суть в том, что несмотря на свою злость и агрессию, Джаред довольно старомоден в отношениях и не терпит в них насилия. Да еще и брезглив. В связи с этим в тюрьме ему не хватает не только секса, но и простого человеческого тепла (так называемый тактильный голод). Основной кинк на разнице поведения Джареда с Дженсеном при свидетелях и без. При посторонних он вынужден придерживаться образа - место Дженсена на полу, подай-принеси и прочее. Единственное, не допускает оскорбления Дженсена другими людьми - это же ЕГО "девочка". Наедине он превращается в ласкового любовника. Секс у них не сразу, некоторое время просто спали вместе и Джаред гладил Дженсена, прижимал его к себе во время сна, давая ему время привыкнуть к себе (у Джареда тактильный голод, не забываем! ))) Как можно больше обнимашек! В конце Джаред освобождается и вытягивает с собой Дженсена. Хеппи-енд! P.S. До тюрьмы Дженсен был геем. Железная дверь громко лязгнула, отсекая от внешнего мира, заставляя его вновь нервно вздрогнуть, хотя за пару месяцев уже можно было бы привыкнуть к грохоту. Дженсен поежился, машинально проводя ладонью по коротко стриженой макушке – раньше, до тюрьмы, до всего этого, он ходил с длинной, осветленной челкой, которую любил зачесывать набок, что делало его моложе на несколько лет. - ... и приговорить Дженсена Росса Эклза к пяти годам лишения свободы, с отбыванием срока в государственной тюрьме Доусон в Далласе, штат Техас, - слова судьи, припечатанные стуком молоточка, прозвучали для него смертельным приговором, разом лишая всяческих надежд и иллюзий. - Дженс, мы подадим апелляцию, я еще раз поговорю с прокурором... - утешающе бормотал рядом его брат- адвокат. - Я постараюсь смягчить приговор... - Дженсен смотрел на него, на шевелящиеся губы, но не слышал ни звука, впав от отчаяния в ступор. Слава Богу, что мать и отец остались дома, поддавшись уговорам Джоша, иначе бы, видя сейчас лица родителей, он расплакался, словно ребенок. И ведь винить ему было некого: сам облажался, как лох. Захотелось, поступив в университет, избавиться от прилипчиво-надоевшего статуса отличника и домашнего мальчика, сдружившись с одним старшекурсником с сомнительной репутацией. - Ого, вот это девочка! Иди ко мне цыпочка, папочка найдет, чем заполнить твой сладкий ротик. - Эй, ты парень или девка? С такими-то губищами... Оскорбительные выкрики неслись из каждой камеры, пока Дженсена вели по длинному, тускло освещенному коридору, вынуждая опустить голову и ссутулиться, хотя шедший позади охранник и придавал некое подобие минутной защищенности. Сразу вспомнилось посеревшее лицо старшего брата, смотревшего на него с горечью и участием, и его случайно вырвавшаяся фраза: «хорошо, что ты гей, легче будет привыкнуть». И без перехода: «постарайся найти там себе покровителя, лучше уж одному уроду подставляться, чем всей камере». Под шквалом чужих грязных взглядов и комментариев Дженсена втолкнули в одну из зарешеченных комнатушек, привычно лязгая позади него металлической дверью. В камере уже находился молодой парень, сидевший на одной из коек и разглаживавший ладонями у себя на коленях костюм чирлидерши. - Привет, - пробормотал Дженсен, не зная толком, что говорить и делать. Незнакомец выглядел довольно безобидно и немного смешно с подведенными глазами и тронутыми румянами щеками. - Хай, детка! - тотчас же отозвался парень, с любопытством оглядывая Дженсена с головы до ног. - Свежее мясцо прибыло, - прокомментировал он, похабно усмехаясь. - Итак, детка, слушай и запоминай, если хочешь дожить до конца срока с не порезанным личиком и не порванной задницей. Никогда не подкатывай к Марку Шеппарду – да-да, он уже забит мной, всегда держи наготове смазку и не вздумай пререкаться с настоящими мужиками, а сразу подставляй попку, - подмигнул парень. - Ой, забыл представиться, меня Мэтт зовут. - Дженсен, - растерянно проговорил Эклз, продолжая топтаться на одном месте. - Ну ладно, ты здесь располагайся, а мне пора на свидание, - и Мэтт без всяких сомнений и комплексов скинул с себя одежду, оставаясь в одних крошечных стрингах. - Марку так нравится, - пояснил он, поймав ошарашенный взгляд Дженсена. С трудом влезая в тесную майку и коротенькую юбку. Затем новоявленная черлидерша схватила пузырек с парфюмом и по-очереди надушила себе шею, за ушами и зачем-то провела по открытому животу, вывалившемуся между майкой и юбкой, напоследок смачивая духами пупок: - Девочки должны вкусно пахнуть. Дженсен едва удержался от смешка, несмотря на свое безвыходное положение: похоже, некоторые нисколько не тяготились ролью тюремной подстилки, исполняя ее на бис. Собственная участь казалась ему ужасной и зловещей, как окружающая его обстановка, с которой нужно было просто смириться, забыв о своем недавнем безмятежном прошлом. Все, Дженсен Эклз исчез, испарился, оставшись навсегда улыбчивым пареньком на многочисленных фото из семейного альбома, похороненный под тисненой кожей и шуршащими страницами старого переплета. *** Его судьба решилась на третий день пребывания в исправительном учреждении. К миловидной мордашке нового заключенного присматривались слишком многие и однажды, замешкавшись после ужина, Дженсен попал в ловушку, устроенную группировкой Пеллегрино. - Привет, красавчик! Давай, что ли, поближе познакомимся? - услышал он за спиной насмешливый голос и обернувшись, увидел небрежно опиравшегося о стену самоуверенного крепыша в окружении свиты. Дженсен отступил назад, беспомощно шаря взглядом по закутку - единственным выходом был проход, занятый сейчас Пеллегрино. - Ну же, крошка, не ломайся. Давай, раздевайся и опускайся на колени, я первым хочу распечатать твои обе дырки. Дженсена замутило и затрясло, только что проглоченный ужин встал в горле склизким комом, его ожидание чего-то подобного обернулось на деле полной неожиданностью. - Не надо, пожалуйста, - жалко залепетал он, вонзаясь ногтями в свою ладонь до крови. - «Нет-нет-нет!» - проорав мысленно. Он не сможет подставиться, а потом делать вид, что все в порядке, ничего особенного не произошло, как тот же Мэтт, нет. Пеллегрино надоело ждать сговорчивости новичка и он подал знак своим шавкам, с готовностью бросившихся на оторопелого Дженсена, рвя на нем одежду, словно стая голодных шакалов. - Что здесь происходит? - раздалось откуда-то сверху спасительным громом. - Пада? - в голосе Пеллегрино послышались заискивающие нотки. - Да вот, одной строптивой дырке показываем ее место. Во время диалога своего хозяина с неизвестным Дженсену громилой, люди Пеллегрино оставили жертву в покое, привычно группируясь в кучу. Дженсен остался стоять посреди закутка полностью обнаженным, прикрывая руками пах и жалея как никогда об обстриженной челке, за которой можно было бы спрятаться от чужого, оценивающего взгляда, каким-то внутренним чутьем понимая, что Пеллегрино – это цветочки, теперь пришел черед ягодок. - Сладкая девочка. Необъезженная. Люблю таких, - короткие отрывистые фразы падали тяжелыми камнями, ставя увесистую точку в разговоре. - Конечно, Пада, как скажешь, - Марк Пеллегрино шагнул к выходу, без борьбы уступая. - С выходом тебя из карцера, кстати, - на угрюмом лице промелькнула кривая ухмылка, и он исчез вместе со своей командой, как будто их здесь и не было. - Эй, как тебя, там? Глаза-то открой, я привык разговаривать, глядя в глаза собеседнику, - только тогда Дженсен обнаружил, что от страха прикрыл веки. - - Зеленоглазый, значит, красивый... - чужой палец проехал по скуле и слегка обведя контур губ, остановился на подбородке. Ты хоть гей, надеюсь? Дженсен в ответ испуганно кивнул, потому что язык отказывался ему повиноваться. - А теперь, слушай внимательно и запоминай, потому что второй раз я повторять не буду. Хочешь прожить до конца срока без проблем и эксцессов? Дженсен послушно кивнул, удивляясь про себя, откуда этот громила с огромными ручищами, знает такие слова. - Так вот, самая лучшая гарантия твоего благополучия в тюряге – надежный авторитет вроде меня. Станешь моей послушной сучкой и все твои проблемы я беру на себя, от тебя потребуется только полное повиновение, понятно? - Да, - сумел выдавить из себя Дженсен, вспоминая слова брата и понимая, что выбора у него все равно нет. - Окей, - громила удовлетворенно усмехнулся, пройдясь по нему очередным откровенно-заинтересованным взглядом. - А теперь оденься и иди за мной, голым тебя могу видеть лишь я. Дженсен рвано выдохнул и поспешил облечься в разодранные лохмотья, старательно прикрывая особо большие прорехи руками, не зная, что ждет его впереди: джекпот или ад. Через час он уже был в курсе того, что громилу зовут Джаред Падалеки и он самый опасный и авторитетный заключенный в Доусоне, отбывающий десятилетний срок за непредумышленное убийство и что его побаивается даже администрация тюрьмы. - Детка, да этого Паду все боятся как черти ладана, - сделав большие круглые глаза, вещал Мэтт, пока Дженсен торопливо собирал свои вещи, собираясь переезжать в камеру новообретенного покровителя. - Говорят, он полный псих, круче чем сам Пеллегрино. Так что не знаю, поздравить тебя или посочувствовать, - напутствовал его бывший сосед, вгоняя Дженсена в еще больший мандраж. Он не имел понятия, что конкретно предпринял Падалеки, но очень скоро переступил порог его камеры. - Твоя койка снизу, - кратко сообщил тот Дженсену, утыкаясь в какой-то журнал. «Ха, кто бы сомневался, я теперь всегда снизу», - подумал Дженсен, осторожно подступая к кровати, на которой лежал новый комплект униформы, взамен разорванной. А вслух произнес: - Спасибо, сэр. Вверху прошелестели страницами, а потом Падалеки с легкостью спрыгнул вниз. - Когда мы наедине, называй меня по имени – Джаред или Джей, - его по-рысьи раскосые глаза хитро прищурились. - Дженни... - и так тягуче-пошло это прозвучало, что Дженсен не выдержал. - Я Дженс, а не Дженни, - выпалил он и тут же замер от ужаса, осознавая, кому вздумал перечить, идиот. Но Падалеки спокойно отнесся к его внезапной вспышке гнева. - Дженс – так Дженс, - миролюбиво сказал он и вдруг сделал шаг вперед, а потом еще и еще, постепенно оттесняя Дженсена к стене и когда между ними не осталось и пары дюймов, замер на месте. Стоя так близко, что Дженсен ощутил чужой незнакомый запах: шампунь, мыло и немного пота . «Сейчас альфа-самец покажет мне мое место», - решил он, весь невольно сжимаясь как пружина. - Не надо меня бояться, Дженс. Я не такое чудовище, каким кажусь, - прозвучало в гнетущей тишине. - Просто отвык от общения с нормальными людьми, - и тут Падалеки улыбнулся: широко, солнечно и в тоже время, застенчиво, словно стесняясь своей улыбки. И Дженсен понял, что тоже в ответ улыбается, жадно впитывая в себя, единственный за последние месяцы, отклик человеческого тепла. *** Джаред оказался странным и дико непредсказуемым, как многоуровневый зашифрованный ребус, только отгадаешь одну загадку, как впереди ждет еще не меньше сотни. Злой и агрессивный? Безусловно. Дженсен надолго запомнил сцену в столовой, когда привычно уставлял поднос тарелками для себя и Падалеки вне очереди. - Ты, соска совсем обнаглела, что ли? - на него наступал недавно переведенный из другого корпуса здоровяк по имени Тай, судя по его татуировке на запястье. Не успел Дженсен ничего ответить, как отморозок вышиб из его рук поднос и замахнулся уже на него, но вовремя и неуловимо оказавшийся рядом, Падалеки перехватил кулак и несколькими точными ударами вырубил здоровяка, ткнув наглой мордой прямо в разбросанные на полу спагетти с мясом. Обедали они потом вместе с Дженсеном в полной тишине, слышно было даже жужжание мухи в столовой, да тихое поскребывание остальных по тарелкам. Умный и начитанный? Конечно. Падалеки читал серьезную литературу и журналы по архитектуре, упомянув как-то в разговоре, что до тюрьмы занимался разработкой проектов в каком-то строительно-архитектурном бюро. Душевный и мягкий? Да вы что, ответил бы любой другой, кроме Дженсена, знавшего Джареда и с этой стороны. В их самую первую ночь в камере он жутко волновался, представляя в красках, как Падалеки его поимеет и учитывая немаленькие габариты сокамерника, заранее предвидел и размер его члена, наверняка здорового и вдобавок украшенного разными железными шариками и прочим, что ценилось в тюрьме. В результате Дженсен не спал почти всю ночь, замирая каждый раз, когда переставал слышать похрапывание Падалеки, думая, что вот сейчас тот и полезет к нему, чтобы взять сонного и расслабленного. Но в ту ночь, так ничего и не произошло, разве что он клевал затем целый день носом, грозя заснуть прямо стоя. А вот на следующую ночь... - Подвинься, - не успел Дженсен раздеться до трусов и футболки, как к нему на койку присел Джаред. - Я... Прости, я не готов... Смазка в сумке осталась, - залопотал он испуганно, изо всех сил прижимаясь спиной к шершавой стене. - Успокойся, дурачок, мне просто надо быть рядом, - и Джаред завалился к нему под бок, обнимая. - Обещаю, что без твоего согласия ничего не произойдет, - и засунув широкую ладонь под футболку Дженсена, вскоре засопел, крепко прижимая его к себе, будто плюшевого мишку. Как ни странно, но именно в ту ночь, Дженсен впервые смог расслабиться во враждебной обстановке тюрьмы, чужое дыхание удивительным образом успокаивало, а пышущее жаром тело, согревало, казалось, не только кожу. Падалеки вообще любил обнимашки, если они сидели и читали, то обязательно вплотную к друг другу, а рука Джареда неизменно покоилась на его плече или спине. И почему-то в его объятиях было очень уютно. Впервые они перешли за грань обычного сожительства в душевой. Дженсен и Падалеки приходили в душ к самому открытию и пока остальные заключенные терпеливо ожидали своей очереди, не спеша мылись под ничего не значащий треп. Да, член Джареда хоть и был немаленьким, но вполне укладывавшимся в норму и без лишних, ненужных украшений. Поначалу, Дженсен даже испытал разочарование, рассчитывая увидеть в паху сокамерника настоящего монстра. Намылив и растерев как всегда спину Падалеки, он стал намыливаться сам, старательно дотягиваясь до лопаток. - Давай помогу, - предложил неожиданно Джаред и не дожидаясь ответа, взял губку из ослабевших рук Дженсена и стал медленно водить ею по загривку и спине, постепенно спускаясь ниже. - Подожди, дальше я сам, - тихо пробормотал Дженсен, но слова застряли в горле, когда ему в ложбинку между ягодиц ткнулся намыленный палец. Молодость и длительное воздержание сыграли с ним злую шутку – его член немедленно воспрял, неприлично задравшись к животу. Джаред продолжил массировать понемногу поддающееся колечко мышц, а потом опустился перед Дженсеном на колени, вобрав в рот поочередно его яички, а затем кончиком языка подразнил щелку на головке, перед тем как целиком заглотить член. Дженсен закусил губу, чтобы не закричать от переполнивших его ощущений. Кажется, перед самым финалом он все-таки отключился, потому что пришел в себя уже под теплыми струями душа, заботливо придерживаемый сильными руками Джареда. Тот довольно улыбался, будто кот, объевшийся сливок. - Юный, чистый, вкусный, - он провел языком по губам, слизывая с них остатки спермы. - Сладкий. Дженсен качнулся вперед, протягивая руку к члену Джареда. - Не надо, я сам, - отрицательно помотал головой Падалеки, в несколько коротких, отрывистых движений, доведя себя до разрядки. - Господи, как же давно я хотел тебя, - признался он, прижимаясь к спине любовника. - Я видел, но не понимал твоего поведения. Думал, что у тебя какие-то проблемы с эякуляцией, а я нужен только для ширмы, чтобы показать перед всеми свою мужскую состоятельность, - осмелев, высказался Дженсен. - Дурачок, - прошептал Джаред ему на ухо, продолжая также, крепко прижимать к себе. - Мне ты нужен, а не просто чья-то дырка. А на следующий день Дженсен сам предложил себя, ложась в постель полностью раздетым, чтобы наутро мысленно констатировать тот факт, что такого ласкового и отзывчивого любовника у него еще никогда не было. Очередной выверт насмешницы-судьбы. *** - Знаешь, а мне ведь осталось до конца отсидки не больше месяца, - сказал как-то Джаред, когда они лежали в объятиях после отбоя. - А тебе еще четыре с лишним года париться на нарах, черт! - он с досады стукнул кулаком в стену, оставляя вмятину. - Ума не приложу, что делать. То ли нарваться на драку с охранником, чтобы мне срок прибавили, - на полном серьезе рассуждал Падалеки. - Но ведь могут перевести, суки, в другой корпус. - Джей, с ума сошел?! - мгновенно взвился Дженсен. - Не пропаду я без тебя теперь, понятия тюряги изучил, удар ты мне поставил. - Нет, Дженс, ты не понимаешь, стоит мне выйти за порог, как тебя все на куски разорвут, мстя за меня, за свои многолетние унижения. Шакалы отыгрываются всегда на слабых и нападают стаей, ото всех не отобьешься, - лоб Падалеки прорезали морщины, выдавая возраст. - Не могу я тебя здесь оставить, не могу, - он спустил ноги с койки и нашарив пачку сигарет, закурил, тяжело сгорбившись. Дженсен молчал, едва сдерживая слезы, сам прекрасно понимая, что ждет его после ухода покровителя, ловя в последнее время постоянные ухмылки Пеллегрино при встречах в столовой. Ясное дело – без Джареда ему не жить. - Дженс, расскажи лучше, за что тебя посадили. В подробностях, - прозвучал напряженный голос Падалеки, и он в который раз посвятил его в детали, так называемой дружбы с Мишей Коллинзом, снабжавшим весь университет наркотой и подбросившим ему сумку с парой кило кокаина под кровать, когда дело запахло жареным. - Так, понятно. Я попробую по своим каналам выяснить, что можно сделать, но... Черт, всегда есть в жизни какое-нибудь «но», - выругался Джаред, гася сигарету. - А ты кого убил? - спросил вдруг Дженсен, впервые решившись задать давно мучивший его вопрос, коль у них сегодня случилась ночь откровений. - Никогда не поверю, что ты ни с того ни с сего, убил человека. Между ними повисла неловкая пауза, нарушаемая стуком капель воды о раковину, но потом Джаред все-таки заговорил. - Я шел с невестой из ресторана, когда нам дорогу перегородило хулиганье, решившее унизить очередного лоха перед его девушкой, я бы справился с ними, но... - Падалеки опять стукнул кулаком. - У одного из них оказалась заточка, а рядом со мной стояла Сэнди и я испугался. За нее... Уже в полицейском участке я узнал, что превратил башку этого... в кровавое месиво, но сам ничего не помню, ни как бил, ни явку в полицию... Вообще ничего... - его голос к концу монолога звучал все тише и тише, а затем окончательно стих. Руки Джареда бессильно повисли, а голова опустилась на грудь. Сердце Дженсена сдавило тяжелым обручом – даже дышать стало больно. - Джей, я люблю тебя, слышишь? - протараторил он торопливо, боясь промедлить хотя бы секунду. Понимая, что вот он – час Х, когда не только можно, но и нужно сбросить все покровы, не боясь открыться перед человеком, ставшим тебе по-настоящему родным и близким. - Нет, Дженс, не надо, меня нельзя любить, - бросал в темноту Джаред, а сам жадно нашаривал теплую ладонь любовника, бросаясь в его спасительные объятия – минутной слабости подвержены даже сильные личности. В ту ночь они так и не заснули больше, лежа без сна и стараясь отогнать друг от друга призраки прошлого и грядущего, твердо уверенные лишь в одном: счастье для них навсегда осталось в параллельной вселенной. *** - Дженс, я не знаю, что произошло, но твое дело вновь находится на расследовании, а это чертовски хороший признак, братишка, - сидевший напротив него за стеклянной перегородкой Джош, радостно вещал в трубку, барабаня по лежавшей перед ним папке. - Мы вытащим тебя, Дженс, обязательно вытащим или я съем свой диплом выпускника Гарварда. Дженсен растягивал губы в дежурной улыбке, чтобы не волновать брата, не разделяя его безосновательной эйфории – попав в жернова правосудия, не веришь уже ничему и никому. Почти никому. Поэтому и стоял примерно через неделю в кабинете начальника Доусона с широко распахнутыми глазами, заслушивая приказ. - .... и в связи с новыми, открывшимися обстоятельствами, выпустить Дженсена Росса Эклза на свободу под поручительство и... «Нет, они что-то напутали и сейчас этот лысый толстяк велит снова отвести его в камеру», - размышлял Дженсен, вглядываясь в расплывавшиеся буквы на официальной бумаге. - «Мне снится сон и я сейчас проснусь в своей камере, подмышкой у Джареда». Но сон все не проходил и не проходил, приобретая вполне реальные очертания. Ему вручили его сумку с вещами, заставив расписаться в разлинованной тетради, отобрали оранжевую униформу, выдав взамен тюк с его цивильной одеждой. - Прощайте, мистер Эклз, - сказал ему охранник в обмен на его «до свидания». И только за воротами тюрьмы до Дженсена дошел смысл происходящего. Он бросился к машине брата, встречавшего его у выхода. - Джош, мне нужно знать, что с Падалеки, я не могу уйти без него, - уворачиваясь от братских объятий, выпалил он, думая о Джареде, оставшемся там, за неприступными стенами Доусона, нисколько не сомневаясь в том, что только благодаря ему, оказался на свободе. Лицо Джоша омрачилось: - Садись в машину, Дженс, - скомандовал он устало и видя, что брат не сдвинулся с места, добавил, не скрывая досады. - Ничего с твоим Падалеки не случится, поверь. Такие, как он всегда выплывают, выйдет твой ебарь послезавтра, - окончательно срываясь, проорал он, отворачиваясь, чтобы не видеть окаменевшее лицо брата. - Прости, - сказал Джош в сторону. - Нервы уже на пределе, - и едва дождавшись, пока Дженсен разместится в салоне, взревел мотором, словно надеясь заглушить собственные горькие и обидные слова. *** - Ты зачем приехал? - Джаред смотрел на него зло и щерясь в какой-то неприятной незнакомой усмешке. - Думаешь, меня некому встретить из тюряги? - наступал он обвиняюще на опешившего Дженсена, ожидавшего совсем иной встречи. - Или вообразил, что мы теперь – пара? - Эй, Пада! - раздалось откуда-то сбоку, - Джареду махал какой-то парень, наполовину высунувшись из пижонистого кабриолета с открытым верхом. - Все, бывай и не распускай сопли. Умей держать удар, Дженни. И от гадкого «Дженни» Дженсена будто отбросило в сторону, ударив под дых. - Здорово, Чад! - это Падалеки уже здоровался с неизвестным парнем, приехавшим за ним в крутой тачке к воротам Доусона. Оставляя Дженсена позади, как использованную ветошь посреди дороги, глотать бензиновый выхлоп, быстро смаргивая ресницами. - Ненавижу, - сказал Дженсен в пустоту и повторил уже громче. - Ненавижу. Ненавижу, гад! - а в сердце билось набатом предательское: «люблю-люблю, скотину, все равно люблю». Он вытер выступившие было слезы и забрался в импалу, врубая магнитолу на всю катушку – он выдержит удар, обязательно выдержит, чертов Пада-Падалеки, чего бы ему это не стоило. *** Полуденное солнце припекало, словно летом, работа на стройке офисного центра замерла, все строители отправились на обед. Подойдя к установленной колонке, Джаред, раздевшись до пояса, обтирал разгоряченное тело прохладной водой, довольно фырча и разбрасываясь брызгами. Тяжелая физическая работа еще больше очертила мышцы на руках, а яркие солнечные лучи поделились с ним золотистым загаром. Закончив с водными процедурами, он и не подумал вытираться, лениво подставляясь влажным телом под жаркое солнце. - Не боишься простыть? - раздался знакомый голос с ехидными нотками. - Дженс?! Все-таки, первое впечатление самое верное – взгляд Джареда выражал радость, растерянность и чего-то еще, что сложно описать словами. Но потом, спохватившись, он закрылся, огородившись от Дженсена надежной маской грубоватого безразличия. - Чего приперся, мы вроде все выяснили, - он накинул на загорелые плечи майку, завязав ее на манер полотенца. - Можешь не выливать на меня тонны дерьма, я в курсе твоего гениального замысла, - ничуть не задетый его отношением, Дженсен, уселся на широкую балку, уверенно расставляя ноги в начищенных до блеска ботинках. - Решил облагодетельствовать меня своим уходом, а моим мнением ты поинтересовался, большой Пада? - он сердито сверкнул зелеными глазищами, похожий на недовольного, встрепанного кота. Джаред с независимым видом пинал камешек, не поднимая на него глаз. - Я встречался с Сэнди, - проговорил Дженсен. - Ее старший сын уже пошел в школу, а младший здорово рисует и посещает хор. А знаешь, как зовут ее старшего? - и сам же ответил. - Джаред. Она сказала, что писала тебе первый год не переставая, но все письма приходили не распечатанными, а от тюремных свиданий ты отказывался. Твои родители плачут при упоминании твоего имени, брат утверждает, что ты сам во всем виноват, а малышка Мэган злится на тебя за то, что ты отрекся от них всех. Единственный человек из прошлого, с которым ты общаешься – Чад Мюррей, твой друг и одноклассник. Кстати, это он подсказал, где можно тебя найти. - Убью засранца, - беззлобно пробормотал Джаред, плюхаясь рядом с Дженсеном. - Ты специально вычеркнул всех близких тебе людей из своей жизни, но зачем? Чего или кого боится большой и грозный Пада? - Дженсен с презрением произнес тюремное прозвище Падалеки. И Джаред не выдержал: - Чего я боюсь? Боюсь сломать вам всем жизнь – вот чего я боюсь. Боюсь смотреться в зеркало, потому что не знаю, кого я там увижу: Паду или Джареда, - он вскочил с места, нависая над Дженсеном громадной тенью. - Понятно. А теперь слушай внимательно и запоминай, - Дженсен усмехнулся, припоминая их давний разговор в Доусоне. - Хочешь прожить остаток жизни без проблем и эксцессов? Так вот, самая лучшая гарантия твоего благополучия в этом жестоком мире – я, мой дорогой Пада. Джаред осоловело моргал, глядя на Дженсена, повторявшего его слова, сказанные им когда-то в тюрьме, неловко переступая с ноги на ногу. Да, красивый и наивный паренек подрос, возмужал, нарастил броню и сейчас выступал хозяином положения, заставляя его краснеть и бледнеть одновременно. - Ладно, Джей, шутки в сторону, - с лица Дженсена сошла ухмылка, а водруженные на нос очки в тонкой оправе придали ему очень серьезный и деловой вид. - Мне удалось восстановиться в университете и найти работу ассистента в одной научной лаборатории. Живу я в доме, завещанном мне дедушкой и бабушкой. Домик небольшой, но на двоих там места вполне хватит, еще есть гараж и очень запущенный сад... - Не надо, Дженс, не дразни, я ведь не каменный, - простонал Джаред, понимая, что еще немного и его хваленая выдержка даст брешь. - Знаешь, что важнее умения держать удар? - Дженсен тоже встал, засунув руки в карманы, словно нуждаясь в опоре. - Умение принять любовь, - он достал аккуратно сложенную вчетверо записку со своим адресом и положил ее на балку, - и последний раз взглянув на Джареда, медленно направился к выходу. Когда солнце уже позолотило его макушку, Джаред схватил бумажку и прокричал ему вслед: - До встречи дома, Дженс, - и дождавшись долгожданного ответного взгляда, высоко подпрыгнул вверх, будто стараясь достать до небес, отзеркаливая ему улыбкой. Одной на двоих. Конец