A strong friendship.

После концерта уставшие парни зашли в гримерку. Гримерная была относительно небольшой. В ней было большое зеркало, в котором можно было увидеть почти всю комнату, которая была позади. Удобный диван у стенки, просторный стол, на котором была кучка каких-то листов исписанной бумаги, стулья, полки с косметикой, холодильник. Девин, Раян и Крис сели на диван и стали обсуждать прошедший концерт, параллельно стирая косметику. Рикки присел на край стола и погрузился в свои мысли. Болз, встав перед зеркалом, начал смывать краску с лица, иногда поддакивая и вставляя свое слово в разговор бурно общающихся коллег. Барабанщик же, Брендон, куда-то быстро собрался и ушел, попрощавшись с ребятами. Рикки чаще всего общался с Болзом. Джош был единственным человеком, кому Олсон всецело доверял и открывал свою душу. Болз всегда относился к нему с пониманием, всегда поддерживал, и даже когда все подшучивали над Рикки, он вставал на его защиту. В последнее время гитарист стал более замкнутым со всеми, даже с клавишником. Рикки хотел больше, чем просто дружить и банально общаться. Он хотел почувствовать этого человека ближе, хотел выйти за рамки дружбы. Когда ребята, все это время громко и безостановочно общающиеся между собой, начали собираться по домам, Олсон начал судорожно крутить в пальцах сигарету, дымом которой он еще ни разу не затянулся, и даже не зажег ее. Ведь они с Болзом совсем скоро останутся одни в этой гримерной. И это одновременно радовало и пугало его. Болз всегда был последним выходящим из этой гримерки. Рикки даже и не заметил бы ухода вокалиста и гитаристов, если бы те не начали его толкать и громко звать, желая пожать ему руку, так сказать, на прощание. Когда гитарист и клавишник остались вдвоем, Олсон все же закурил эту чертову сигарету. Затянулся пару раз и, собравшись с духом, начал разговор с Болзом: - Какие планы на вечер?,- Рикки пытался выглядеть спокойным, чтобы Джош не начал задавать лишних вопросов, по поводу его поведения. - Никаких. Абсолютно. Приду домой и лягу спать. А что? ,- Болз повернулся и посмотрел в глаза гитаристу. Тот же, у видев на себе взгляд, опустил голову. - Я бы мог составить тебе компанию,- робко пробормотал Олсон. Он даже не хотел смотреть в глаза своему приятелю. - Я буду крайне рад этому,- Джош широко улыбнулся и подошел поближе, так сказать, разряжая обстановку, чего не мог не узреть Рикки. Гитарист решил не упускать момента. Быстро выкинув сигарету, он моментально вскочил со стола и цепко схватил за запястье друга, потянув его на себя, таким образом, к столу уже был прижат Болз. Клавишник, почему-то, даже и не попытался остановить друга, но все же спросил: - Что ты делаешь? Рикки же, все так же не смотря в глаза Джошу, и даже, похоже, не посчитав нужным ответить на поставленный вопрос, начал говорить совсем тихо: - Я не могу больше терпеть, я не могу больше осозновать того, что ты просто мой друг. Я сразу не хотел заводить наши отношения до такого уровня, до таких чувств, которые у меня в душе. Помнишь, когда в самом начале нашего общения, ты спросил меня, почему я так редко и не очень охотно общаюсь с тобой или с кем-либо еще? Так вот, я просто не хотел причинять вред вам и себе. Я не хотел, чтобы это разговор вообще появился в нашей жизни. Но так как он уже запущен, я продолжу. Я хочу большего между нами, Джош, я хочу новых чувств и новых ощущений. И буду желать этого, пока не получу то, чего хочу. - О чем ты? О каких новых ощущениях ты говоришь? ,- Болз явно не хотел понимать смысла сказанной, только что, речи. Или понимал, но не хотел верить. Клавишник едва успел договорить последние слова, как почувствовал, что губы Рикки соприкоснулись с его губами. Болз пытался вырваться из рук Олсона, чтобы хоть как-то противостоять и сопротивляться ему, но тщетно. Тем временем гитарист, изловчившись, смог крепко зажать руки, неподдающегося Болза одной рукой, а второй остановил безумные движения головы клавишника, схватив его за шею, зафиксировав ее положение в неподвижном состоянии. Начав пытаться поцеловать Джоша глубже, Рикки вновь столкнулся с проблемой: челюсти его приятеля были настолько сильно сомкнуты, что нужно было прибегать к отдельным мерам. Олсон слабо прикусил нижнюю губу Болза, надеясь, что не придется применять более грубую силу, но, увы, никакого действия это не произвело. Тогда, гитарист настойчиво впился зубами в губу, и одновременно сильнее сжал руки, отчего Болз громко издал звук, похожий на крик. Соответственно, Рикки удалось проникнуть языком глубже и, наконец-то почувствовать, что язык клавишника начал взаимодействовать с его ртом. Так же, Олсон заметил, что Джош перестал пытаться вырваться из крепких обьятий гитариста, и даже начал сам вытягивать шею навстречу, чтобы получить новую дозу удовольствия от поцелуя. Тогда Рикки решил отпустить руки Болза, чтобы он не чувствовал себя более слабым. И когда рука, все это время крепко сжимающая конечности, мягко легла на шею и начала еще сильнее притягивать голову, еще ближе к телу Олсона, клавишник решил перейти к более существенным вещам. Он резко схватил гитариста за талию и притянул ее к себе, параллельно разворачиваясь всем телом на сто восемьдесят градусов. Таким образом, уже Рикки соприкасался с этим гребаным столом. Не разрывая поцелуя, Болз начал расстегивать жилетку и рубашку на теле Олсона, затем ему пришлось разорвать этот столь приятный поцелуй, чтобы снять футболку. Когда парни остались только в джинсах, Джош притянул к себе друга и, напоследок особенно глубоко его поцеловав, развернул его к себе спиной и чуть нажав на его спину, облокотил его на стол. Кучка мешающихся бумаг моментально оказалась разбросанной по всему полу. И всякий мусор, Рикки тоже смахнул в сторону и повернул голову вбок. Стянув столь неудобные, в данной ситуации, джинсы с себя и со своего приятеля, клавишник, недолго раздумывая, встал поудобнее и начал потихоньку входить. Олсон громко закричал. Его ногти впились в дерево, материал из которого был сделан стол. Из глаз потекли тонкие ручейки слез. Услышав тихие всхлипы, Болз получил мотивацию, чтобы довести этого человека до той степени, когда его всхлипы сменятся громкими стонами, которые способны свести с ума любого человека. Он начал проникать глубже. Рикки прикусил свой кулак, чтобы хоть как-то отвлечься от дикой боли. Глубже. Еще глубже. И вот, Джош наконец-то услышал первый, еще неуверенный стон от страдающего, до этого времени, гитариста. Ради этого звука клавишник мог сделать многое, он только сейчас это понял. Он начал двигаться, устанавливая темп, сводящий их обоих с ума. Олсон стонал и извивался, как отборная шлюха, все глубже насаживаясь на член. В конце концов, сорвав голос, гитаристу оставалось лишь тихо поскуливать от наслаждения. Болз трахал его в каком-то безмолвном состоянии. Видимо не хотел приглушать столь приятные потоки звуков исходившие из приоткрытого рта его друга. Начав сбавлять темп, клавишник нажал на поясницу гитариста так, чтобы она максимально тесно была прижата к поверхности стола, делая неподвижной определенную часть туловища, что позволяло им обоим почувствовать более сильные, более приятные ощущения. Болз сделал свои движения более ровными и медленными, ощущение которых, приводило Рикки в неописуемый экстаз, который он всячески выражал за счет звуков и мимики. Одной рукой, также нажимая на поясницу, клавишник второй рукой поднял голову, уже почти обессиленного гитариста, за длинные волосы, что повлекло за собой новый поток эмоций, непередаваемых словами. Джош начал рвано дышать, и совсем скоро, через несколько мгновений он кончил внутрь Олсона. Когда они одевались, они ни словом не обмолвились, но чувствовалось, что они не стали кем-то чужим друг другу, или даже врагами. Нет. Позже они решили больше не возвращаться к теме об их отношениях. Они остались все теми же друзьями, просто дружба стала крепче.