Частные уроки 2.0

Из-за окна доносилось веселое щебетание птиц. Солнечные лучи, пробиравшиеся в комнату из-за занавесок, нежно щекотали кожу. Сознание постепенно возвращалось, но Тетсу все еще боялся открыть глаза, думая, что все, случившееся ночью, было только сном, невероятно ярким и реальным. И лишь почувствовав тепло рук Хаято, обвивающих его, Тетсу решился. - Доброе утро, - сказал брат, нежно глядя на мальчика. Улыбка его была немного рассеянной и грустной. - Доброе, - Тетсу не знал, улыбаться ему или плакать. Они сделали это, но днем все казалось другим: неправильным и порочным, абсолютно недозволенным. Но мальчик не мог, глядя в глаза Хаято не ощутить тепло в груди, не задрожать всем телом от волнения. Брат был рядом. Держал его в объятиях, прижимал к себе, как сокровище. И Тетсу не хотел нарушать этого хрупкого, нежного момента. Он удобнее устроился рядом с братом и подложил ладони под голову. Хаято слегка наклонил голову и коснулся его губ нежным поцелуем. Он казался невинным и скромным, этот поцелуй, если бы не воспоминания о проведенной вместе ночи. Тетсу знал: они не решатся заговорить об этом днем. "Я так счастлив быть твоим!" Он крепче прижался к Хаято, ощущая, как стремительно уносятся прочь драгоценные секунды. Времени всегда так мало! Еще каких-то два дня – и придется возвращаться домой, в прежнюю жизнь, где нужно скрываться и прятаться ото всех. Тетсу знал: ничто уже не будет по-прежнему. Этой ночью они переступили черту, и теперь за спинами их – огромная пропасть – пути назад больше не было. - Я люблю тебя, - тихо прошептал мальчик, почти касаясь губ Хаято своими. Брат ласково провел по лицу Тетсу подушечками пальцев, а потом нежно поцеловал мальчика в уголок его рта. - Я тоже люблю тебя, Тетсу, - сказал Хаято. Голос звучал грустно и немного устало. Все утро мальчика преследовали смутные образы прошлой ночи. Тело горело в сладкой истоме, не давая забыть умелых ласк Хаято. Тетсу вспоминал, как извивался в сильных руках брата, как стонал от удовольствия, умоляя делать это с ним, брать его глубже, сильнее… мальчик чувствовал, как горят от стыда уши. Неужели это он был вчера там, со своим братом? Неужели он мог говорить такие слова? Тетсу вспомнил это ощущение, когда брат заполнял его до предела, как было не вздохнуть, не вскрикнуть – и почувствовал прилив возбуждения. Он хотел всего снова, хотел сейчас. Изнывая от стыда и желания, точно от неведомой жажды, Тетсу мечтал снова заняться с Хаято сексом. Он потянулся к брату губами, целуя его требовательно и страстно. Тот поначалу отвечал на поцелуй, но, когда Тетсу прижался к нему еще ближе, обхватив его бедро ногами, Хаято отпрянул. - Постой, - сказал он братишке. - Не все сразу. Тетсу бросил на него недовольный взгляд и вылез из футона. Вместе с полным пробуждением настала ужасная неловкость. За завтраком Тетсу заметил, что брат избегает его взгляда. "Какой же придурок! – думал мальчик. – Неужели, Хаято стыдится того, что сделал меня самым счастливым на свете?" Тетсу вспомнил, что еще накануне хотел спросить у брата о бывшем бойфренде. У него в голове не укладывалось, что Хаято мог встречаться с парнем на десять лет старше. И что тогда он нашел в Тетсу? - Почему вы с Кирито расстались? – вопрос прозвучал неожиданно и неуместно. Хаято, намазывавший джем на кусок хлеба, на мгновения остановил руку. Потом задумчиво пожал плечами. - Это была не любовь, - сказал он угрюмо. - Как ты это узнал? – допытывался мальчишка. - Просто понял это… - И так легко бросил его? Взял и ушел? Парень бросил на брата недовольный взгляд. Тетсу поймал его с улыбкой. Наконец-то, Хаято посмотрел на него! - Ну чего ты надулся? – спросил мальчик. – Если не хочешь – я не буду лезть тебе в душу. Просто… - он посмотрел в окно, - Интересно, что же ты такого нашел во мне. Или это просто… секс. Тетсу позабавило выражение лица брата, когда он произнес это слово. Хаято смущенно опустил глаза и уставился на бутерброд. Мальчик хихикнул и придвинулся поближе к нему. - Что-то вчера ты не был таким стеснительным, - шепнул он на ухо парню. Хаято прикусил губу. - Ты не понимаешь, - сказал он негромко. – То, что мы сделали… Братишка приложил палец к его губам. - … было прекрасно, - Тетсу чмокнул Хаято в щеку. - Поэтому просто заткнись. Задумчивые глаза брата несколько секунд молча изучали Тетсу, прежде чем Хаято поцеловал его. Мальчик издал расслабленный стон и растаял в объятьях брата. Парень крепко держал братишку за плечи. Губы Хаято были сладкими, и Тетсу с удовольствием слизывал с них капельки ежевичного джема. Мальчик не закрывал глаза: целуя брата он ловил зрачками яркие лучи, наполнялся ими, словно солнечная батарейка, почти осязал свое счастье. Хаято оторвался от него на минутку, чтобы перевести дыхание, и Тетсу звонко рассмеялся. Парень удивленно смотрел на брата, а мальчик все никак не мог остановиться: так ему было хорошо, так весело. Хаято улыбнулся и покрутил пальцем у виска. * * * - Знаешь, что в тебе самое красивое? - Нет, просвети меня. - Не шевелись! - Так что же? - Губы. Сатоши сидел на кровати в джинсах и майке, поджав под себя ногу, и задумчиво смотрел на лист, лежавший у него на коленях поверх твердого альбома. Рука парня быстро-быстро двигалась по бумаге, намечая аккуратными штрихами основные части лица: глаза, брови, уголки рта. - В самом деле? – довольно улыбнулся Асано. Тояма кинул на него быстрый взгляд и кивнул. - Именно. Я могу на них часами смотреть, не отрываясь. - А что же губы Фуджими? – усмехнулся Йоичи. - Они не так идеальны, - пожал плечами Сатоши. – Это я как художник говорю. - Значит, ты не бросишь его ради моих губ? – разочарованно спросил Асано. Сатоши покачал головой. - Ты прекратишь двигаться? – спросил он, раздраженно. - У меня шея затекла уже. - Еще немного, - рука Тоямы забегала еще быстрей. – Хочу закончить набросок. Асано нервно поднялся с кресла. - Надоело, - отрезал он. – Какой смысл тебе меня рисовать? Рисуй Фуджими, если он тебе так дорог. - Прекрати ревновать и сядь на место, - скомандовал Сатоши. – Или вообще уходи. Йоичи закатил глаза и недовольно плюхнулся в кресло. - Улыбайся, - была следующая команда, и Асано послушно растянул губы в улыбке. Но надолго его не хватило. Пару минут он еще сидел, улыбаясь, затем опять заговорил. - А ты помнишь, как мы познакомились? – спросил он мечтательно. - Закрой рот и улыбайся, - оборвал его Сатоши и с каким-то остервенением принялся стирать с листа неправильные линии. – Нет! * * * Конечно, Сатоши помнил, как они познакомились. Помнил каждую секунду этой странной встречи, каждый удар сердца, каждый восхищенный вздох... Была ранняя осень. Сатоши сидел в центральном парке, делая пейзажные наброски для художественного кружка. Ему тогда только-только исполнилось четырнадцать, и отец подарил ему новый плеер. Предмет лежал в кармане Сатоши, а в наушниках играли «Битлз». Карандаш, крепко зажатый в пальцах, скользил по бумаге, запечатлевая детали осеннего парка: первые листья на поверхности пруда, голубей занятых хлебными крошками, раздувшиеся на ветру юбочки старшеклассниц. Он появился внезапно. Сел рядом. Как-то очень по-приятельски, словно они уже давно знакомы. Бесцеремонно потянул за провод одного из наушников и вставил его себе в ухо. И, закрыв глаза, откинулся на спинку скамейки, с удовольствием слушая песню и еле-слышно подпевая одними губами: - We all live in a yellow submarine… Губы. Идеально очерченные тонкие губы. Розовые, чуть влажные, блестящие. Сатоши не мог отвести глаз от этих прекрасных губ, сидел и смотрел, как они складывают очертания слов, еле-слышные, почти неразличимые. На вид мальчик казался ровесником Сатоши и был похож на ангела: черные волосы чуть выше плеч и синие глаза. Художник сразу понял, что цвет не натуральный, разглядев под кружком линз черную радужку. Но синий цвет так подходил прекрасному созданию, что захватывало дух. Сатоши боялся дышать, шевелиться – лишь бы не спугнуть это существо из иного мира. Кто он такой, в самом деле? Неужели они знакомы? Не может быть... Сатоши непременно запомнил бы такого красивого человека. Он никогда не забывал красивых людей. На незнакомце была черная форма с эмблемой частной католической школы Святого Михаила – раскрытой Библией и крестом над ней. Взгляд Сатоши скользнул вниз по шее. Рубашка мальчишки была расстегнута на две пуговицы: чуть ниже яремной впадины блестел изящный серебряный крестик. Песня закончилась. Сатоши замер в ожидании: уйдет ли прекрасное создание? Может, заговорит? Незнакомец открыл глаза и посмотрел прямо на него. Идеальные губы сложили слова: - Отличная песня. Спасибо. Он вытащил наушник и бросил его на колени Сатоши. Спокойно встал и исчез, затерявшись в толпе, так же внезапно, как и появился. Всю следующую неделю Сатоши был сам не свой. Он загорелся желанием нарисовать портрет этого мальчика, делал сотни набросков, и оставался почти доволен. Если бы только не губы! Эти проклятые губы выходили совсем не так. Не получалось изобразить идеальный изгиб. Тонкий и правильный. Сатоши отчаялся. Личность незнакомца была установлена довольно скоро. - Что ты там все рисуешь? – спросил однажды отец, заходя в комнату Сатоши. Тот, по обыкновению, сидел за столом с карандашом в руках. - Одного мальчика, которого встретил в парке, - спокойно ответил сын, в сотый раз сминая лист бумаги и бросая за спину. Отец ловко поймал лист и развернул его. - Асано-кун! – произнес мужчина с удивлением. Сатоши резко развернулся на стуле и с фанатизмом уставился на отца. - Ты его знаешь?! – выпалил он на одном дыхании. – Я хочу с ним встретиться! Мне нужно его нарисовать! - Какие вопросы! – улыбнулся отец. – Он модель. Послезавтра возьму тебя на кастинг. Послезавтра. Заветное слово забилось надеждой в груди Сатоши. В тот вечер он лег в постель с одной только мыслью: послезавтра. Он не утруждал себя раздумьями на тему, что именно случится послезавтра. Подойдет ли он к Асано Йоичи (теперь он знал, как зовут небожителя; знал также, что ему недавно исполнилось четырнадцать). Именно тогда Сатоши и понял, что ему нравятся мальчики. Тогда же он понял, что они нравятся ему куда больше девочек. В Йоичи он был откровенно влюблен, причем успел влюбиться за те счастливые две минуты сорок секунд, что шла песня. Только ее Сатоши и слушал, представляя, что Йоичи сидит рядом и улыбается. Он шел на кастинг в состоянии полуобморока, шаг за шагом приближаясь к заветному «послезавтра». Оно ждало его там, в зале, одетое в простую белую футболку и облегающие джинсы. Это был кастинг на линию брэндовой подростковой одежды в журнале, и Сатоши посчастливилось увидеть объект своего восхищения в разных стильных образах: ковбоя, рок-н-ролльщика, байкера и скейтбордера. Йоичи обошел всех остальных претендентов и получил заказ на съемки с какой-то девчонкой, почему-то ужасной дылдой, хоть и симпатичной. Йоичи сразу заметил Сатоши, сидевшего в сторонке, недалеко от стола заказчиков. Асано несколько раз бросал ему приветливые взгляды. Сомнений не было: он узнал Сатоши. Менеджер из модельного агентства расписывал достоинства Йоичи клиенту: говорил, что Асано – потенциальная звезда, отличается врожденным профессионализмом, потрясающе чувствует камеру. Все это Сатоши видел и чувствовал. В тот момент в нем впервые проснулось желание не только рисовать, но и фотографировать. «Его я готов снимать бесконечно...» После кастинга Йоичи первый подошел к Сатоши. Убрав со лба прилипшие пряди волос, он протянул руку: - Так здорово, что ты пришел, - сказал он запросто, и снова возникло ощущение, будто они – давние знакомые. Сатоши неловко пожал руку модели. - Меня зовут Тояма... - робко представился он. - Сатоши. Я знаю, - выпалил Асано, затем развернулся и недовольно высказал менеджеру, стоявшему за спиной: - Господи, Сато-сан, вам то, приказано за мной следить? Я завтра приеду в агентство и все подпишу, что вы переживаете? Сато, невысокий мужчина лет тридцати, прижимал к груди пачку с документами, будто сокровище. - Но... Асано-кун, я думал... - Да достал! – глаза Йоичи недовольно сверкнули. – Откажусь от заказа, с меня не убудет. А задницу надерут тебе, учти. Сато вздохнул и удалился. Сатоши поймал себя на улыбке. - Придурок, - беззлобно бросил Йоичи. - А тебе точно ничего не будет? – спросил Сатоши. - Нет, а что? Ну что, пойдем? Сатоши не знал, куда Йоичи предлагал отправиться, но послушно пошел за ним. Они по-прежнему играли в игру под названием «Старые знакомые». Йоичи был ужасно простой в общении, когда сбрасывал маску звезды. У Сатоши появилось странное ощущение, что Асано заприметил его уже давно, что это их «кастинговое» знакомство было подстроено. Но он не решался спросить об этом, боясь показаться глупым. В тот вечер они пошли гулять по Шибуе, а закончилось все тем, что они засели в маленькой уютной кофейне и просидели там до закрытия. Пили кофе литрами, болтали. Йоичи курил, и отчего-то Сатоши не удивлялся, что у четырнадцатилетнего подростка были сигареты. У этого подростка могло быть все, что угодно. Так он и сказал. - О, если я захочу, у меня дома будут бесплатно танцевать самые красивые стриптизеры города, - заявил он и затянулся сигаретой. «Стриптизеры, - подумал Сатоши. – Хороший знак». Они подружились. Сатоши очень скоро узнал, насколько Йоичи испорченный мальчишка. Он не был девственником с двенадцати лет и уже сейчас жил отдельно от семьи. Асано никогда не рассказывал о себе очень подробно, но Сатоши знал, что у него сложные отношения с матерью, которая была фанатичной католичкой. Это не помешало ей, однако, привести сына в модельный бизнес, о чем теперь женщина очень жалела. Она ведь не знала тогда, что это рассадник «содомского греха». Сатоши это знал давно: в сфере, где работал его отец, половина мужчин – геи. Взять хотя бы отца Таки. Уроки у Йоичи заканчивались позже, и Сатоши часто поджидал его у ворот школы. Он никогда не был внутри этого закрытого заведения, но слышал о нем много интересного от Асано. - Прости, задержали на исповеди, - выпалил Йоичи, подбегая к другу. На улице было холодно, с прекрасных губ модели срывался пар. - Вас заставляют исповедоваться? – удивился Сатоши. - Ну да, - мальчишка лукаво улыбался. – Обожаю исповеди. - Да ну? – недоверчиво заметил Тояма. - А ты представь, каково святому отцу, когда я ему все это рассказываю! – рассмеялся Асано. - Ему в кабинке становится таааааак душно! - И тебе не жаль его? - Ни чуть, - заявил Йоичи. – Учитывая, что это мой родной брат. Брата Асано звали Широ, и Сатоши почти сразу понял, что он стоит на его пути к сердцу Йоичи. Широ был пастором в школе Святого Михаила. У него были такие же правильные черты лица, как у самого Йоичи: тонкий прямой нос, аккуратные большие глаза. Волосы Широ стриг коротко, и губы его были очерчены грубей, чем у Йоичи. Но в остальном молодой пастор очень походил на своего брата. Конечно же, только внешне, поскольку отец Асано ужасно не одобрял и профессию Йоичи, и его развратный образ жизни. Он последний из всей семьи не сдался и все еще надеялся наставить младшего брата на путь истинный, однако упрямый мальчишка и не думал слушаться. Он лишь дразнил Широ рассказами о своих похождениях, раззадоривал его фантазию и желания, не успевшие еще смириться под рясой священника. Сатоши никогда не понимал до конца этих отношений, но старался не вмешиваться. Иногда ему казалось, что Йоичи встречается с ним, чтобы было, в чем исповедоваться брату. И это, конечно, причиняло боль. Но Сатоши так обожал Асано-куна, что не мог даже представить себе их расставания. Их встречи не сразу приобрели романтический оттенок. Йоичи никогда не скрывал своего влечения к парням, но к Сатоши особенно не приставал. До тех пор, пока Тояма не набрался смелости и первый не поцеловал его прямо за воротами школы Святого Михаила. После этого эпизода Йоичи больше не медлил и не сомневался: первый секс случился в тот же вечер. Сатоши умел хорошо чувствовать людей. Он сразу вычислил чувства Йоичи к брату, хотя тот ничего не рассказывал. Тояма видел, что его прекрасный ангел страдает, искренне мечтает исцелиться от своей неправильной любви. Сатоши и был лекарством. Он с горечью понимал, что сердце Йоичи не принадлежит ему до конца, но довольствовал и этой видимостью чувств, которую Асано давал ему: нежность, привязанность, дружбу. Иногда Йоичи даже говорил, что любит его. Если бы он знал, что все это прекратится так же внезапно, как и началось! Йоичи с большим трудом переживал смерть брата. Сатоши не знал, стоило ли идти на похороны, но все-таки решил поддержать любимого. Он не сразу понял, что Асано-кун не рад ему. Лишь когда они остались наедине, Йоичи сказал просто и коротко: - Мы расстаемся. Никаких вокруг да около, ни вежливого «мне жаль», ни лживого «останемся друзьям». На мгновение Сатоши показалось, что сердце остановилось и больше не бьется. * * * Набросок был закончен. Йоичи лег на кровать, положив голову на колени Сатоши. - Какого черта я сейчас тут делаю? – спросил Асано. - Если вдруг заявится Фуджими… - У Таки свидание с Хитоми. Он не придет, - Сатоши медленно перебирал волосы Йоичи. К тому же я имею право приглашать друзей к себе домой. - Друзей? – переспросил Йоичи. - Я думал, с этой темой мы уже покончили, - Сатоши склонил голову на бок. - Извини. И все равно я бы не хотел видеть Фуджими. - Ты его не увидишь. Йоичи зажмурил глаза и отдался своим ощущениям. Прикосновения теплых пальцев Сатоши, тонкий аромат одеколона на запястьях… руки Тоямы сводили его с ума. Асано поймал момент и коснулся ладони Сатоши губами. Тот не отдернул руку, а, наоборот, задержал ее немного дольше. - Йоичи, - сказал парень негромко. – Прекрати. - Тебе же приятно, - прошептал Асано, слегка прикусывая кожу. - Мы договорились. В тот раз, помнишь? - Ты любишь меня, - с уверенностью сказал Йоичи. - Ну что за бред? – рассмеялся Тояма-кун. – Все в прошлом. В голове Асано Йоичи не укладывалось, что Сатоши больше не любит его. Он не мог ни понять, ни принять этого. Как можно не любить его? Идеального во всех отношениях, красивого, открытого, нежного, романтичного?! Да он – супер-парень! О таком мечтают все девушки, да и парни тоже! Но этот Фуджими. Фуджими. Кто такой вообще этот Така? Откуда он взялся?! Почему он вдруг встал между ними?! - Сатоши? - Ммм? - Почему мы расстались? – спросил Йоичи задумчиво.. - Издеваешься? – Сатоши горько усмехнулся. Воспоминания были так живы, словно это случилось вчера. Неужели этот придурок ничего не помнит?! - Нет. Все так смешалось… - виновато признался Асано. - Не помнишь? - Смутно. - Забыл, как я чуть ли не на коленях умолял тебя дать мне еще один шанс? Я думал, такое не забывают, Йоичи. - Господи, - Асано закрыл лицо руками. – Ну и придурком же я был! - Нет. Просто тогда в тебе еще жила любовь к Широ. Ты всегда так делаешь: когда не можешь быть с любимым– пытаешься заменить его кем-то другим. Ведь и с Тетсу так получилось, да? - Не надо о нем… и о моем брате, - простонал парень. – Сатоши? - Что? - Обними меня. - Идиот, - сказал Тояма, обхватывая Асано за шею и прижимая к себе. Мобильник, завибрировавший в кармане Йоичи, испортил всю романтику. Парень, ругаясь, достал его и уже хотел нажать отбой, но заметив, что звонок был от матери, все же ответил: - Мам? - Какого черта ты бегаешь от агентства? – раздался в трубке раздраженный голос. – Почему твой менеджер названивает мне?! Йоичи выдохнул: - Мне не нравится это предложение. Я не хочу никуда ехать. - Не будь дураком. Ты не единственная модель в агентстве, они могут заинтересоваться кем-то другим. - Вот пусть этот кто-то другой и едет в Штаты на пять лет, - устало протянул парень. – А я не хочу. - И будешь прожигать свою жизнь? – не унималась женщина. - Именно, - сказал Йоичи прежде чем повесить трубку. Сатоши смотрел на него с любопытством. - Тебе предлагают ехать в Штаты? – спросил он. - Да, черт бы их побрал. Мной заинтересовалось какое-то гребаное американское агентство. Предлагают контракт на пять лет. У меня есть месяц на раздумья. - По-моему, неплохой вариант, - Сатоши приобнял Асано за плечо. - В любом случае, там платят больше. Ты станешь мировой знаменитостью. - А может быть, я этого не хочу! – Йоичи сбросил руку Тоямы. – Мне надоело, что всё только и ждут от меня определённых поступков и действий. Я устал делать все, что от меня хотят. Я лучше пойду. Он поднялся, схватил валявшуюся на полу сумку и перекинул через плечо. Открыв дверь и уже почти собираясь перешагнуть через порог, Асано замер. С другой стороны на него злобно смотрел Така, державший за руку Хитоми. * * * - Асано?! Какого хрена ты здесь делаешь? – Така сорвался в крик. - Да пошел ты, Фуджими! Тебя здесь сегодня тоже, знаешь ли, не ждали. Услышав голос лучшего друга, Сатоши, нехотя поднялся с кровати и вышел в прихожую. Он застал Йоичи и Таку в дверях, держащих друг друга за воротники. - Драться идите на улицу, придурки, - процедил он угрюмо, а потом кивнул притихшей Хитоми, которая так и не решилась войти. – Привет. - Я не собираюсь с тобой драться, - прошипел Така, отпуская Йоичи. – Но как ты до сих пор не поймешь: у тебя с Сатоши все кончено! - А ты не лезь в наши дела, - с угрозой произнес Асано. – Разберись сначала со своими проблемами! - С какими же? – Така едва себя контролировал. - Ты влюблен в своего лучшего друга, но боишься признаться себе в этом! - Заткнись, Йоичи! – крикнул Сатоши, заметив, как изменилось лицо Хитоми. Девушка была готова вот-вот расплакаться. Но Така не обращал на нее никакого внимания, по-прежнему не сводя с Асано злобного взгляда. Его карие глаза горели ненавистью. - А ты просто не можешь смириться с тем, что он принадлежит мне, - ухмыльнулся Фуджими, схватил Сатоши за руку и подтянул к себе. Тояма, которому не понравилось, что его делят, как вещь, поспешил освободиться и сделал несколько шагов назад. А в следующую секунду Йоичи сорвался с места, прозвучал крепкий удар – и Фуджими уже сидел на полу, держась за челюсть. Сатоши никогда и не думал, что Йоичи может бить так сильно и так быстро. - Тронешь его еще раз, - прошипел Асано, - я тебя переломаю. Сатоши тебе не игрушка! Меня от тебя тошнит. Така поднимался с пола, готовый дать Йоичи сдачи, но тут терпение Тоямы лопнуло. - Хватит! – не выдержал он, хватая Таку за локоть и не давая броситься на парня. – Вы мне надоели оба! Ведете себя, как два кретина! - Ты прав, - сказал Асано, поправил сумку на плече и шагнул через порог. – Я позвоню. Сатоши смотрел на плачущую Хитоми, и его сердце разрывалось. Он хотел утешить ее как-то, помочь девочке, но знал, что ничего не в силах сделать: ведь именно он сейчас был ее врагом номер один. - Я знала, что ты меня обманываешь! – всхлипнула Хитоми и, отвесив Таке неслабую пощечину, убежала прочь. Сатоши достал из морозилки формочку со льдом и вытряхнул несколько кубиков в полиэтиленовый пакет. Вернувшись в комнату, он протянул пакет Таке, и тот приложил его к ушибленному месту. - Ну и какого черта ты устроил эту сцену? – спросил Сатоши, устраиваясь на кровати рядом с другом. Така пожал плечами. - Ты же знаешь, я всегда теряю над собой контроль, если вижу его. - Так что тебе плевать даже на собственную девушку? – Сатоши устало посмотрел на друга. - Я как-то не подумал, - виновато произнес Фуджими. - Не подумал, - усмехнулся Тояма. – Как же. Вообще-то я на месте Йоичи тоже набил бы тебе морду. С большим удовольствием. - И что же тебе мешает? – блондин пытливо смотрел на Сатоши, прожигая его взглядом. Тояма грустно улыбнулся. - Ты прекрасно знаешь, – произнес он, смахивая светлые пряди волос со лба друга. * * * Проливной дождь шел, наверное, уже сутки. Така болтал по телефону с милашкой из параллельного класса, которую уже давно хотел развести на свидание. - Я перезвоню, - сказал он, когда раздался звонок. Недоумевая, кто бы это мог быть в половину двенадцатого ночи, он пошел открывать. Отца мальчишка не ждал до следующего вечера: загулы Цукаса обычно устраивал масштабные. На пороге стоял Сатоши, одетый во все черное и мокрый до нитки. - Какого черта ты без зонта? – спросил Така, пропуская друга в квартиру. Сатоши молча вошел и прислонился к стене. С мокрых рукавов и штанин на пол струилась вода. - Эй! – Така тряс друга за плечи. – Аллё! Прием! Здесь есть кто-нибудь? - Он меня бросил, - прошептал Тояма и медленно сполз на пол. Така опустился рядом. - Ну и черт с ним, слышишь? – сказал он. За последние два дня Сатоши уже задолбал его жалобами и нытьем о том, что его звездный бойфренд не изволит отвечать на звонки. - Нет! – выпалил Сатоши, обхватывая друга за шею. – Нет-нет-нет, я так не хочу! Така, понимаешь, не хочу! - Ну все-все, хватит, - Фуджими крепко прижал рыдающего Сатоши к себе и гладил по мокрым волосам. – Ты чего, как девчонка, в самом деле? - Заткнись, - со всхлипом огрызнулся Тояма. – Мне больно... - Вижу, - вздохнул Така. – Ну, перестань. Да пошел он к черту, я тебе говорю! Получше найдешь, ну?! На памяти Фуджими подобное с его другом было впервые. Обычно спокойный и рассудительный Сатоши устроил такую дикую истерику, на какую могла быть способна далеко не любая девчонка. Тояма успокоился, только когда друг переодел его в свою пижаму, уложил на кровать и начал отпаивать чаем. Всхлипывания постепенно стихали. Така выключил свет и лег рядом, обнимая Сатоши сзади. Он гладил друга по голове, по спине и шептал ему всякие глупости, чтобы успокоить. - Хочешь, я этому Асано морду набью? – предложил он. - Все, конец карьере однозначный! - Тебя потом его адвокаты по судам затаскают, – тихо отозвался Сатоши. – Не надо. Ничего не надо. Я переживу. - А голос такой, как будто помирать собрался! Сатоши вздохнул. Така обнял его крепче. Он никогда не переживал из-за того, что лучший друг встречается с парнем. Мысль о том, что Сатоши может спровоцировать у него какие-то голубые чувства никогда не приходила в голову Таки. И правда, если родной отец клеит всех мужчин в пределах досягаемости, странно думать, что лучший друг может «заразить» тебя голубизной. И все-таки мысль появилась. Когда он прижал к себе Сатоши чуть сильнее. Чуть крепче, на милиметр ближе, чем следовало. Тояма уже дремал в объятиях Таки, и тот почувствовал его тепло, услышал тихое спокойное дыхание. Фуджими подавил в себе желание коснуться губами шеи Сатоши. Вот здесь, сбоку, чуть ниже уха. Така впервые подумал о том, что парень может быть привлекательным. В таком плане. Девчонки, конечно, лучше, но разве кто-нибудь понимал и любил его так же, как лучший друг? Той ночью Фуджими лежал в кровати и ясно осознавал два чувства: какую-то робкую и неуверенную любовь к Сатоши и жгучую, острую ненависть к Асано Йоичи. * * * Два дня пролетели, как пара часов и лишь на токийском вокзале Тетсу полностью осознал, что их с Хаято свободе настал конец – впереди была школа, женитьба отца и много-много одинаковых дней, прежде чем братьям снова удастся вырваться куда-нибудь вдвоем. Мальчик крепко сжал руку Хаято. Брат повернулся и бросил на него нежный взгляд. Держась за руки, они спустились в метро. Еще несколько станций – и нужно будет снова становиться братьями. Как ни странно, тоо-сан был уже дома, наверное, ушел с работы пораньше, чтобы встретить сыновей. Он вышел из кухни, держа в руках чашку чая и газету. - Как съездили, мальчики? – спросил Акимару-сан. - Неплохо, - отозвался Хаято, снимая ботинки. - Неплохо?! – изумился Тетсу. – Отлично съездили, пап! В Киото так красиво! Я видел храмы Гинкакудзи и Кинкакудзи, императорский дворец! Отец виновато улыбнулся. - Давно надо было выбраться в Киото, - заметил он. – Все никак времени не было. - Да все нормально, пап, - махнул рукой Тетсу. – Я не в обиде. Акимару-сан окликнул старшего сына уже из гостиной: - Хаято? Тебе факс пришел от матери. Подпишешь? - Сейчас подойду, - отозвался парень из комнаты. Слушая шум воды над головой, глядя, как струятся капли с мокрой челки, Тетсу мечтал о том, чтобы время остановилось. Чтобы можно было навсегда остаться пятнадцатилетним мальчишкой, не задумываться о дальнейшей жизни. Представить себе будущее без Хаято он не мог: брат был необходим, как воздух. Но вдруг однажды так случится, и парень поймет, что все это было лишь игрой, построенной на болезненном желании и страсти? И бросит Тетсу точно так, как сделал это с Кирито. Мальчик уже знал, как чувствует себя человек, которого бросают. Но тогда все было понарошку, а что если Хаято уйдет на самом деле? Тетсу не мог определить природу этого безудержного страха, сотрясавшего все внутри. Он хотел, чтобы Хаято принадлежал только ему, чтобы он был рядом каждую секунду, держал его за руку, сжимая ее так крепко, как только мог. * * * Хаято стоял в дверях отцовской спальни, не решаясь войти. Он и раньше нечасто заходил сюда, а уж теперь чувствовал себя не в праве приближаться к отцу. Парень понимал, что сделал свой выбор и тем самым оттолкнул тоо-сана, предал его. Это было больно. Гораздо больнее, чем Хаято предполагал, но если Тетсу от этого счастлив, пусть будет так. Парень знал, что отдаст все на свете, лишь бы братик и дальше так солнечно улыбался. Лишь бы Тетсу хотелось смеяться. Остальное было неважно. Спальня тоо-сана напоминала скорее кабинет с кроватью. Кеита достал из верхнего ящика рабочего стола файл с документами и протянул Хаято. - Ты точно уверен? – спросил он сына. Парень кивнул. - Да, пап. Уверен. - Задержишься на пару минут? – спросил отец, когда документ был подписан. Хаято вздрогнул, когда тоо-сан коснулся его руки. - Да, конечно. - Присядь-ка, - отец похлопал рукой по кровати, приглашая его сесть рядом, но Хаято опустился в кресло у стола. - О чем ты хотел поговорить? – спросил парень взволнованно. Первое, о чем он подумал: отец узнал про них с Тетсу. Но взгляд тоо-сана был, как всегда, мягким и добрым. Нет, он не мог знать. Кеита поправил очки и отвел глаза. - Мне как-то неудобно об этом с тобой говорить, - начал он, - но я беспокоюсь о Тетсу. - А что Тетсу? – вздрогнул Хаято. Неужели отец начал что-то замечать? - Скажи, он с кем-нибудь сейчас встречается? – неожиданно спросил тоо-сан. Парень облегченно выдохнул. - Думаю, да, - ответил он. – Он много времени проводят с Ямагучи Шиори из своего класса. - Шиори? – переспросил отец. – Девочка? Хаято смотрел на Акимару-сана не менее удивленно, чем тот – на него. - Ну, да. А что такого? - Тогда я вообще ничего не понимаю. Около месяца назад Тетсу признался мне, что он… что ему тоже не нравятся девчонки, ну, ты понимаешь… "Тетсу! Ну и придурок же ты!" Парень почувствовал сильное волнение: как можно было быть таким идиотом? Теперь у отца будет больше оснований для подозрения. Зачем нужно было говорить ему? Хаято быстро сменил удивление на улыбку. - Прости, что солгал, - смущенно произнес он. – Я был в курсе, но, понимаешь, не знал, что Тетсу уже все тебе рассказал. Получилось бы, что я сдаю его тебе. Тоо-сан кивнул. - Понимаю, - сказал он, снова опустив глаза. – Ну и что ты знаешь про парня Тетсу? - Парня? – удивился Хаято, но потом сообразил, что отец, должно быть, имеет в виду Йоичи. – Ты про Асано? - Молодой человек, с которым они вместе работали, - уточнил отец. – Модель. - Асано Йоичи, - сказал Хаято, и его передернуло от злости. Тоо-сан думает, что у Тетсу есть что-то с этим манерным заносчивым звездным мальчиком! – Они уже расстались. - Как я рад это слышать, - Кеита вздохнул с облегчением. Хаято внутренне напрягся. - Понимаешь, - продолжал отец, снимая очки и массируя переносицу, - я очень надеюсь, что Тетсу это перерастет. Мне кажется, он просто очарован тобой. Настолько, что хочет подражать тебе во всем… Парень открыл рот, чтобы возразить, но отец жестом заставил его дослушать. - Я не говорю, что это плохо. Я думаю, что ты отлично влияешь на него: Тетсу стал более общительным, у него появились друзья, об этом я всегда мечтал. Когда я раньше приходил домой, то знал, что застану его за столом, учащим уроки. Его мобильный всегда молчал, он не ходил гулять. Благодаря тебе он стал нормальным подростком, но… - Кеита запнулся, не зная, как выразить мысль, и Хаято воспользовался паузой. - Ты думаешь, что Тетсу подражает мне? И поэтому думает, что он – голубой? Тоо-сан кивнул. - Вдруг он просто еще не разобрался в себе? - Ты неправ, - отрезал Хаято. – Я могу понять тебя: узнать, что оба сына – геи, конечно, тяжело. Но ты ничего не можешь с этим поделать. Я с самого первого дня увидел это в Тетсу. Все то, что он задавливал в себе, вместе со своей индивидуальностью. Он просто раскрылся, пап, и ты уже ничего не изменишь. Ты можешь только принять Тетсу таким, какой он есть. Тоо-сан тяжело вздохнул. - Это я и боялся услышать. Сынок, я обычный, среднестатистический трудоголик. Мне трудно понять все, о чем ты мне сейчас говоришь. Теперь мне кажется, что я упустил что-то. И Тетсу стал таким из-за меня. - А может и я тоже по твоей вине стал голубым? – усмехнулся Хаято. – Тоо-сан, заканчивай с этим. Ты здесь ни при чем. Хаято было жаль отца. Каждое слово Акимару-сана отдавалось болью в груди. Каждое собственное слово давалось с трудом и казалось ложью… попыткой оправдаться перед самим собой. - И все же я рад, что он расстался с этим… Асано, - сказал тоо-сан, после небольшой паузы, возникшей в разговоре. – Все-таки он слишком взрослый для Тетсу. - Наверное, ты прав, - Хаято проглотил неприятный комок, представив, что отец говорит не о Йоичи, а он нем самом. - Знаешь, Тетсу затронул такую тему, когда рассказал мне о своей… ориентации, - Кеита запнулся. – Господи, как мне неудобно говорить с тобой об этом. - Секс, - усмехнулся Хаято. – Ну да, кто не думает об этом в пятнадцать лет? - Я все понимаю, и Тетсу нормальный мальчик, и это не плохо, просто… Представить, что какой-то парень… может сделать с ним… это. Акимару-сана передернуло. Хаято заметил блеснувшее во взгляде отца отвращение. В груди парня вспыхнуло жаркое пламя: он вспомнил лицо Тетсу, его подрагивающие веки, открытый рот и громкие стоны. Хаято сам… сам делал "это" с братом. Это о нем сейчас говорил Кеита. "Какой-то парень… Нет, папа, я сам лишил Тетсу девственности…" Парень встал. - Ты прав, пап, - сказал он тихо. – Все-таки рановато для таких вещей. Я поговорю с ним, если хочешь. - Прошу тебя, - кивнул отец. – Мне кажется, что тебя он хотя бы выслушает. - Все в порядке, - Хаято нашел в себе силы улыбнуться. – Тетсу – умный мальчик, и не даст себя в обиду. "Боже, кому я лгу?!" Он перевел дыхание, стараясь успокоиться, а затем отодвинул дверь комнаты брата и вошел. Тетсу поднял взгляд от книжки. Улыбка озарила его лицо, и голубые с зеленым искры заплясали в глазах. - Как-то долго ты… О чем говорили? – спросил мальчик. Хаято молча опустился на край кровати и зарылся руками в его черные, все еще немного влажные волосы. Тетсу блаженно прикрыл глаза, в то время, как брат продолжал массировать его голову пальцами. - Ну зачем? – прошептал мальчик и издал тихий стон. – Отец дома. Рука брата тотчас отдернулась. Хаято опустил взгляд. - Мы говорили о тебе, - грустно сказал он. – Обязательно было говорить отцу о том, что ты – гей? Тетсу пожал плечами. - Это вышло случайно. Я сболтнул лишнего, и он сам догадался. Хаято вздохнул. - Ладно. Теперь ничего не поделаешь. У тоо-сана появится еще одна причина подозревать нас. - О чем ты? – спросил Тетсу так невинно, как будто не он по пути со станции останавливался через каждые пару метров, чтобы поцеловать брата. – Он никогда не подумает о чем-то подобном. - Ты прав, пожалуй, - Хаято горько усмехнулся. – Надеюсь, нас это спасет. В любом случае, все тайное однажды становится… - Послушай, - Тетсу резко вцепился руками в плечи парня, - если ты пришел сказать, что все было ошибкой, что хочешь прекратить это… - Тетсу, тише! - Заткнись! Только попробуй снова убежать, и отец узнает обо всем! В подробностях! Я расскажу ему, как ты стонал, что любишь меня, когда… Хаято заткнул ему рот рукой, прижав спиной к подушке. - Ты этого не сделаешь, - прошипел он зло. – Ты не скажешь отцу такое. Тетсу не мог говорить, но по глазам его можно было понять, что братишка не шутил. Это были глаза не пятнадцатилетнего мальчика, нет, что-то изменилось во взгляде Тетсу – он стал казаться намного взрослее, наглее и… развратнее?! Хаято на мгновение отпрянул: неужели он сам воспитал в братике это существо? Куда делся скромный и невинный мальчик? Но этот взгляд, дерзкий и уверенный, заставлял Хаято желать его еще больше. И Тетсу знал, черт возьми, прекрасно знал это. - Какой же ты порочный, - прошептал парень, отнимая руку. На губах мальчика появилась самодовольная ухмылка. - Можно подумать, ты – сама невинность? – рассмеялся он негромко. Хаято не стал отвечать, закрывая рот мальчишки страстным поцелуем. Тетсу задрожал всем телом и обвил брата руками. Шаги взялись словно ниоткуда, как они могли не услышать?! Дверь скрипнула и если бы Хаято вовремя не перекатился на бок и не схватил подушку, делая вид, что бьет ей Тетсу по голове, их счастье могло закончиться прямо сегодня. - Дурачитесь? – улыбнулся отец, стоя на пороге, а сердце Хаято обливалось кровью. Еще секундой позже… если бы он не услышал этих шагов… - Этот идиот! - Тетсу закатил глаза, пытаясь изобразить раздражение, но щеки его пылали. - У меня в комнате почему-то не работает компьютер, - сказал тоо-сан, подходя к столу Тетсу. – Можно я отправлю документы с твоего? - Конечно. - Никогда больше не заходи в мою комнату, если отец дома, - прошипел Тетсу, когда отец вышел. Хаято только кивнул и отправился к себе. * * * Чирк! Отсеченные стебли глухим стуком упали на татами. Иватари Кумико поставила в сосуд несколько побегов молодого бамбука рядом с веточками сосны и сливы. Мимиру ненавидела составлять икебаны, но занятия нельзя было пропускать. Бабушка пыталась таким образом сделать из нее "человека". Собственно, сами занятия сводились к составлению букетов: бабушка никогда подолгу с Мимиру не разговаривала, считая это ниже своего достоинства. Она сухо объясняла о значении каждого элемента, его символике, и переходила к практике. От Мимиру требовалось поначалу копировать букеты Кумико, а затем добавлять что-то свое, но так, чтобы икебана не выбивалась из общего стиля и тематики. Сегодня они делали долголетие. "Долголетие, - девочка усмехнулась про себя. – Надеюсь, это не про тебя, бабуля…" Юрика неслышно скользнула в комнату и села на татами напротив матери, подложив под себя ноги. Она поклонилась пожилой женщине, та удостоила ее беглым взглядом и еще плотнее поджала губы. Полминуты они сидели молча, и слышно было лишь звуки ножниц. - Ты уже определилась с датой свадьбы? – спросила Кумико тоном строгого учителя, не терпящего промашек. Юрика еще раз поклонилась. - Нет, мама, еще пока… - Время, отведенное тебе, уже на исходе, - заметила старшая Иватари и хрипловато усмехнулась. Мимиру поджала губы и уставилась в пол, прожигая гневным взглядом дырку в татами. Как она может разговаривать так с родной дочерью, эта старуха?! - Я знаю, мама, - мягко сказала Юрика. – Нужно еще немного подождать. Кеита очень хороший человек. Но у него были проблемы в семье. Я говорила тебе, его старший сын уходил из дома. Он против свадьбы. Кеита обещал все уладить, но… - Старший, хммм? – недовольно протянула бабушка. – Тот хулиган и извращенец? - Он не хулиган, - возразила женщина. – Просто очень сложный молодой человек. Честно говоря, я бы предпочла, чтобы Хаято жил отдельно. Но у него… - она запнулась, - очень тесные отношения с младшим братом. Тетсуя… "Да уж, это точно, - с досадой подумала Мимиру. – Эти двое всегда вместе. Словно они какая-нибудь парочка!" - Тот самый гениальный ребенок? – Кумико перебила дочь. – Которому Кеита собирается передать свою компанию? Юрика кивнула. - Не дай этому извращенному выродку испортить хорошего ребенка. Если мы примем мальчика в семью, его репутации ничто не должно угрожать. Ты поняла? Мимиру почувствовала раздражение: бабушка говорила о Хаято точь-в-точь, как о ней. Тем же холодным тоном, в котором звучало неприкрытое отвращение. - Я поняла, мама, - Юрика почтительно опустила голову. - А этот Хаято… - задумчиво произнесла Кумико. – Им нужно заняться. Я распоряжусь, чтобы Учияма с ним поговорил и убедил его не вмешиваться. А еще лучше: вообще уехать подальше. Я боюсь, что такой человек может повредить нашей репутации. Лицо Мимиру вспыхнуло. Учияма! Неужели бабушка хочет, чтобы с Хаято разобрались парни из якудза? Но ведь они не умеют нормально разговаривать. Наверняка изобьют парня. А если он еще и будет сопротивляться, то… Мимиру не было особенно жаль старшего Акимару, однако она понимала, что была обязана ему жизнью. Да и Тетсу… Девочка вспомнила каменное лицо мальчика, когда он запирал ее в подсобке, его холодный голос. "Я хочу, чтобы ты умерла!" Тетсу никогда ее не простит, если с Хаято что-то случится. Девочка была уверена что младший Акимару способен ради брата на страшные вещи. - Пожалуйста, бабушка! – ее голос прорезал спокойную тишину комнаты. – Не надо! Мимиру удивилась сама себе. В присутствии Кумико ей не разрешалось заговаривать первой. Но в этот раз она должна была что-то сделать. Пожилая женщина сначала даже не поняла, что произошло. Она привыкла, что внучка молча следует ее указаниям, поэтому слышать голос Мимиру, да еще такой громкий и требовательный, было для нее удивительно. Девочка склонилась перед бабушкой, почти упираясь лбом в татами. - Пожалуйста, - просила она. – Не трогайте Хаято! На густо напудренных щеках Кумико выступил еле заметный румянец. Лицо ее выражало крайнее недовольство. - Ты защищаешь этого недостойного молодого человека? Этого выродка и извращенца? Как это понимать? Мимиру тряслась от страха. Голос бабушки не предвещал ничего хорошего. Но девочка нашла в себе силы чуть приподнять голову и взглянуть в глаза Кумико. Она сжала пальцами подол бордового бабушкиного кимоно. - Пожалуйста, бабушка! – попросила она снова. – Хаято… спас меня. Если бы не он, я бы… я бы наверное была мертва. Или еще хуже… Прозвучала гулкая пощечина, и девочка, вскрикнув, прижала ладонь к лицу. - Убери руки! – приказала пожилая женщина, а затем повернулась к Юрике и продолжала спокойно, так, словно и не слышала внучку. – Это правда? Та кивнула. - Хаято защитил Мимиру от троих хулиганов. Его ранили тогда. Она действительно должна ему. Кумико вздохнула. - Что ж, тогда я не могу тебе никак помочь, Юрика, - сказала она. – Было бы бесчестно угрожать ему. Я не буду посылать Учияму, но ты должна все уладить сама. Сделай так, чтобы этот парень не мешал нам. "Я сделала это не ради него… Ради себя. Ради Тетсу", - убеждала себя Мимиру. Сердце билось очень часто, в животе сжимался неприятный комок. Было страшно. Еще ни разу она не вела себя с бабушкой так дерзко. Но что-то подсказывало девочке, что она совершила правильный поступок. * * * Часы на тумбочке показывали без двенадцати четыре. А Тетсу все никак не мог сомкнуть глаз. Не помогала ни одна из техник, вычитанных из книг по психологии. Сон просто не шел к мальчику. Мысли копошились в голове тесным клубком. Очень разные, непонятные, какие-то отвлеченные мрачные мысли. Почему-то вспомнились одноклассники из прошлой школы. Вот его запирают в кабинке туалета… вот макают головой в унитаз… отбирают деньги, избивают за углом школы… Спортивная подсобка, где Тетсу чуть ли не пришлось заночевать… Ощущения были столь отчетливы, словно все это произошло вчера. Мальчик помнил свою беспомощность, слезы, дикое желание отомстить… и осознание того, что защитить его некому. Отец… он, конечно переживал. Только вот решать подобные проблемы не умел. Да и не было времени, наверное. Проще было перевести сына в другую школу. Тетсу сжал край подушки. Он понял, что совершенно не жалеет тоо-сана. Даже если отец узнает об их с Хаято отношениях, мальчику не будет стыдно. Наверное, во всем, что случилось, был виноват один лишь тоо-сан, но Тетсу и не думал сбрасывать на отца всю вину: он был только благодарен. Как получилось, что один единственный человек пришел в его жизнь и разом решил все проблемы. Одиночество. Боль. Унижение. Хаято смел их и заполнил унылую жизнь Тетсу целиком и полностью. Тетсу улыбнулся, приложив руку к груди. Оно билось. Тук-тук. Гулко и сильно. И лицо брата перед глазами. Улыбающееся, сияющее лицо. Мальчик понял, почему бессонница была такой мучительной: нельзя спать, когда Хаято за стенкой, такой близкий, такой родной – и невозможно не хотеть быть рядом с ним. Те три ночи, что братья провели вместе, не давали Тетсу покоя: он уже привык засыпать на плече Хаято, привык чувствовать на себе сильные руки брата. Без этих объятий мальчик ощущал беспокойство и тревогу. Он тихо откинул одеяло и на цыпочках подошел к двери. Аккуратно отодвинув ее в сторону, мальчик просунул голову в проем. Прислушался: из спальни отца не доносилось ни звука. Тетсу потихоньку выскользнул из комнаты и босиком, на цыпочках подкрался к двери Хаято. У брата горел свет. Тетсу решил, что ради конспирации можно было и не стучаться, и просто вошел. Хаято поднял голову от черной тетрадки. Брат сидел, прикрывшись одеялом и при свете ночника что-то сочинял. На нем не было футболки, только ключик болтался на груди. - С ума сошел? – тихо, почти шепотом спросил Хаято. – Отец же. - Мне не спится, - Тетсу подошел к кровати и сел рядом с братом. Мальчик протянул руку и погладил парня по щеке. – Привык засыпать с тобой. - Понимаю. Мне тоже не спится. Мысли всякие. Хаято подвинулся и откинул одеяло – Тетсу радостно устроился рядом с ним, прижавшись холодными ступнями к теплым ногам брата. - Песню пишешь? – спросил мальчик, положив голову Хаято на плечо. Без очков и контактных линз он не мог различить ни строчки, заметил только, что писал брат по-европейски. – Снова на английском? Парень кивнул. - Я не могу писать такое на японском. Было бы слишком очевидно. - Почему ты так боишься, что кто-то поймет? – удивился Тетсу. – Может, люди думают, что ты поешь про любовь к мальчикам? Это ведь тоже табу в некотором роде. - Не знаю, - Хаято крепче прижал к себе братишку. – Не знаю. Просто боюсь, и все. - Боишься, что про нас узнают? - Я не знаю, как после этого смотреть в глаза отцу, - признался парень. Слушая брата, Тетсу не сводил взгляда с его бледноватых тонких губ. Ему хотелось касаться их пальцами, гладить, ласкать… Хотелось целовать их, облизывать, нежно-нежно кусать. Мальчик поежился. От таких мыслей тело его стало таять, низ живота наливался приятным теплом. И, хотя Хаято не подавал виду, он тоже хотел своего младшего братишку в этот момент. Что-то очень горячее и твердое упиралось в бедро Тетсу. И мальчик точно знал, что именно. Он поерзал немного, поглаживая ноги брата своими, стараясь возбудить его еще больше, однако Хаято делал вид, что не замечает его действий. Тетсу запрокинул голову и коснулся губами жилки на шее брата, поднялся выше, целуя Хаято за ухом, поиграл языком с сережками, немного прикусил мочку и стал подбираться к губам. Парень издал тихий вздох и расслабился, выпуская тетрадку и карандаш из рук. - Пожалуйста, Тетсу… не надо… - простонал он чуть слышно. – Тоо-сан дома. - Он спит, - отозвался младший горячим смехом прямо в ухо. – Если не будем громко стонать, он ничего и не услышит. Запрокинув голову, Хаято часто дышал, стараясь справиться со своим желанием. Тетсу же наслаждался видом его подрагивающих ресниц, полураскрытого рта и острого кадыка, вздымавшегося вверх, при каждом вдохе. Мальчик взял брата за подбородок и слегка развернул его лицо к себе. Тронул языком нижнюю губу, чуть зацепив сережку. Лизнул еще раз, а затем скользнул внутрь. Губы Хаято податливо раскрылись, принимая поцелуй. Брат вцепился руками в плечи мальчика, судорожно сжимая пальцы. - Как будто ничего и не было, - шепнул Тетсу, чуть отстраняясь от призывно открытого рта Хаято, а затем снова впился в его губы. Руки мальчика мягко скользили по телу брата. Тетсу хотел, чтобы тот расслабился, и мог просто получать удовольствие. Мальчик вдруг понял, что ласкать Хаято было намного приятнее, чем самому принимать эти ласки. Тихие стоны парня, которые тот безуспешно пытался заглушить, звучали, как музыка, дрожь его была такой трогательной и сладкой, что у Тетсу жар разливался в груди. Мальчик скользил губами по телу брата, чувствуя, как пылают его собственные уши и щеки. Он чувствовал свою неопытность и удивлялся: неужели Хаято так сильно хотел его ласк, что даже эти неумелые движения доставляют брату удовольствие? Тетсу вдруг понял, что это не так уж и сложно… Нужно просто представить, как бы это делал Хаято. Он вспомнил, как срывало крышу, когда брат целовал его грудь. Он спустился ниже, тронул языком на сосок парня, облизнул его и слегка прикусил. Изо рта брата вырвался глухой стон. - Тише, придурок! – шепнул Тетсу и поразился тому, как развратно звучал собственный голос. – Отец услышит. Опасность быть обнаруженными придавала особое очарование, и мальчик с ужасом осознал, что ему это нравится. Мысль об отце, заходящем в комнату, заводила со страшной силой. Тетсу откинул одеяло, спускаясь еще ниже. На Хаято не было брюк, только черные трусы, и мальчик без стеснения потянул их вниз… Он хотел ласкать брата так же, как и тот – его. Почему-то он вспомнил слова Кирито о том, что больше всего нравится Хаято в сексе. Мальчик не мог смириться с тем, что какой-то панк делал это с его братом, слушал, как тот стонет, как издает эти прекраснейшие звуки, как он дрожит и извивается от наслаждения… Тетсу должен был сделать это сам. Вкус был непривычным, но мальчик не почувствовал отвращения. Это было легко и естественно – ласкать Хаято вот так. Брат запрокинул голову, заведя руки за голову и впившись в подушку. Тетсу окинул его быстрым взглядом. Не удержался и, оторвавшись от главного занятия, укусил брата за выступающую косточку таза. Хаято облизнул губы. - Тетсу… пожалуйста, хватит, - умолял он хрипло. - Тебе не нравится? – тихо спросил мальчик, снова спускаясь и проводя кончиком языка вдоль члена брата, а потом обхватил его губами… … Так глубоко, как только можно… Непривычно, но возбуждающе. Лаская брата, Тетсу обнаружил, что сам получает от этого удовольствие. Хаято уже не смог ответить на вопрос: он затолкал себе в рот край подушки, чтобы не застонать в голос. Движения мальчика становились все быстрее и увереннее. Тетсу знал, что уже не может остановиться… До самого… последнего… До того, как… Хаято извивался в его руках, словно пытался вырваться, у Тетсу появилось ощущение, что он насилует своего брата. Это заводило… это было так сладко… так сладко, что сводило с ума. Мальчик чувствовал, что Хаято уже на пределе. Скоро. Скоро. Движение. Еще одно. Взгляды встретились на секунду. А потом Хаято откинул голову назад и, все так же впиваясь зубами в подушку, глухо застонал. Почувствовав во рту солоноватый вкус, Тетсу напрягся, замер на секунду. Потом сделал глоток. - Ну зачем? – Хаято все никак не мог отдышаться, когда мальчик пристроился у него на плече, довольно улыбаясь. - Зачем что? - Зачем было так рисковать? – глаза брата были все еще закрыты, когда он повернулся к Тетсу и, нащупав губами его лоб, уткнулся в него нежным и немного усталым поцелуем. - Просто потому что я хотел, чтобы… - Тссс… Братья отчетливо услышали звук льющейся в ванной воды. Тоо-сан проснулся. Тетсу зажал себе рот рукой. - Он же сегодня в Чибу едет, - прошептал мальчик с ужасом. – Поезд рано утром. Хаято взглянул на часы. - Половина пятого. - Тсс… Парень, не глядя, нащупал выключатель ночника. Комната погрузилась в темноту. - Что делать? – спросил Тетсу шепотом, крепче прижимаясь к Хаято. – Он всегда заходит к нам попрощаться. Если он сделает это сейчас? - Тебе нужно в свою комнату, - прошептал брат в ответ. – Сейчас же. Пока тоо-сан умывается. - А если попадусь, когда буду выходить? – мальчик был не на шутку напуган, представив себе, что если бы отец встал немного раньше… И если бы он услышал их… то, как они… - Я первый выйду, - сказал Хаято. – Вставай. Быстро. Хаято выглянул из комнаты и, убедившись, что тоо-сан все еще был в ванной, подал знак Тетсу. Тот, как можно быстрее и неслышней прокрался к своей комнате и нырнул внутрь. Лишь только забравшись под холодное одеяло, мальчик облегченно вздохнул. "Это было близко…" – подумал Тетсу, взбивая под головой подушку. Но это было неописуемое ощущение. К чувству страха примешивалась какая-то странная эйфория. Лицо до сих пор горело, губы дрожали, а сердце бешено колотилось. И это… было… приятно. Так здорово, что Тетсу закрыл глаза и на мгновение представил, что тоо-сан все-таки зашел к ним. Что бы он подумал? Что бы сказал? Какую сказку они бы сочинили? Мальчика передернуло. Нет. Это уже слишком. Но чувство рискованного ликования не покидало его. Тетсу наслаждался приливом адреналина, продолжая думать о том, как они с Хаято балансируют на грани… Когда можно сорваться в любой момент. В пропасть, в пропасть. Возбуждение немного спало. Мальчик повернулся на бок, обхватил подушку и сладко зевнул. Долгожданный сон раскрыл объятья. Уже в полудреме Тетсу почувствовал тяжесть другого тела и накрывшие его мягкие руки.