Живые

1. Термины и пояснения внизу главы, и лучше их прочесть после текста, но я не настаиваю 2. Символы в следующей 3. У леди акцент, поэтому двойное "р" Чтобы было понятно, что описывается:http://split-heart.deviantart.com/art/Bacalou-303554131 Барабаны: http://www.audiopoisk.com/track/no/mp3/barabani---1/ ___________________________________________________________________________ ...Декабрь... Он прикрыл глаза. В стекло истерично билась муха. "ж-ж-ж бум ж-ж-ж бум ж-ж-ж бум". Как будто маленькое насекомое вознамерилось выбить стекло и несмотря на ночь выбраться на свободу. Он ей почти завидовал, ему тоже хотелось выбить стекло и убраться прочь из этой запертой комнаты, в которой пронзительно на одной ноте раздавался непрерывный вой, выбраться из липких сетей, сотканных из повисших в воздухе вины и отчаянья, из повторяющихся звуков, пробивающих путь сквозь его разум куда-то вглубь. - А-а-арту-у-ур... А-а-арту-у-ур... "ж-ж-ж бум ж-ж-ж бум ж-ж-ж бум". На стене тикали часы, внося в запертую банку еще больше противных, мерных звуков, каждый из них резал слух и бился в висках вызывая мигрень. Он мог бы игнорировать их все, кроме равномерных "бум-бум-бум" и притвориться, что это стучат ритуальные барабаны, под которые плясала его прабабка. Он почти слышал ее хриплый старческий голос, взывающий на суахили к древним силам. Он почти слышал, как Они отвечают, шепча свои тайны за порогом реальности, за звуком, за старческим карканьем, за неусыпными барабанами. "тик (...)s ж-ж-ж i так бум s тик А-а-а i так арту-у-у k так р-р u тик ж-ж-ж s так бум i тик А-а-а так k арту-у-у так р-р i тик ж-ж-ж a(...) бум" Он слышал, как смущенно шуршат мантии коллег, как тонко, на грани всхлипа, вздыхает Тонкс, как нетерпеливо скрипит деревянный когтистый протез Грюма, царапая пол, как глухо, чуть виновато позвякивают колокольчики в бороде Дамблдора, и чувствовал острый, тяжелый запах лекарственных зелий. В этой комнате все желали быть незаметней, но лучше всего это получалось у всегда мрачного Снейпа. Он не шуршал мантией, неслышно дышал и будто темное порождение держался ближе к тени. Он только приторно пах темной магии, тяжелым запахом крови и смесью трав. Кингсли глубоко вдохнул. Так пахла его мать, иногда отец. Внезапно воздух задрожал и на миг будто стал теплее, сквозь опущенные веки проник магический жар, освещая обратную сторону светом. Кингсли мгновенно распахнул глаза, с характерным гулом в воздухе расцветал огненный цветок, с успокаивающей трелью он превратился в огненную птицу. Кингсли медленно моргнул. Первостихия сложила крылья и мягко опустилась на грудь Артура, роняя слеза на раны. Огонь жизни, огонь веры, пламя безумия... Слепое, бескомпромиссное, необратимое... - Артур, Артур... О, Альбус! Как же так, Альбус, вы же говорили... мои бедные дети... Артур... s Молли Уизли захлебывалась рыданиями, вцепившись в бледную руку своего супруга. Артур медленно угасал. Члены Ордена Феникса понуро стояли в углу, стыдливо отводя взгляд от бедной женщины. Рядом стоял лишь растерянный Дамблдор с вечно мрачным Снейпом за спиной, застывшим там, будто усмиренный демон. Испуганные, ошеломленные происходящим, старшие дети Уизли: Билл, близнецы и Перси - тревожно касались матери, пытаясь успокоить ее, но она не чувствовала тепла их тел. - Молли... i Дамблдор растерянно сделал маленький, шаркающий шаг к ней и тут же замер. Снейп недовольно скривился, брезгливо дернув уголком губ. Он не любил подобные сцены и, если бы не прямое распоряжение главы Ордена, давно бы ушел обратно в свои подземелья. На спинке больничной кровати сидел понурый феникс. Даже его слезы были не способны помочь. Колдомедики Сент Мунго лишь разводили руками, чтобы Темный Лорд не сделал со своей змеей, от ее яда не было противоядия. И даже огня жизни было недостаточно, чтобы преодолеть холод смерти. Артур Уизли медленно умирал. - Как же так, Альбус... мои бедные дети... что будет с моими детьми? s - Мама. i Билл попытался успокоить ее, сжав за плечи, но она не слышала его голоса, продолжая захлебываться рыданиями. Кингсли закрыл глаза. Мать часто говорила ему, что бывают живые мертвые и бывают мертвые живые, живые и мертвые, очень и нет, но всем им иногда бывает нужен тот, кого не существует: бог, жрец, пророк, призрак, кто-то, кто не заключен в их систему, кто не заперт вместе с ними, кто-то с той стороны запертой банки, потому что все они: и живые, и мертвые - словно мухи, могут всю свою жизнь биться о стекло, но оно не треснет, требуется кто-то другой, чтобы открыть банку. Иногда система слишком замкнутая, - говорила мать, сжимая в руке вольт, - слишком стабильная, будто законсервированные в банке ингредиенты для зелья. Мама оказалась права. Орден и Дамблдор отлично справлялись с Пожирателями и Волдемортом, и все равно миру потребовался Избранный, а до этого аристократам потребовался Темный Лорд, а другой стороне - Светлый, и вот теперь требовался ли им кто-то еще? Была ли эта ситуация подобной, когда требовалось вмешательство иных сил? - ...мои бедные дети... k Кингсли вздохнул. Если что-то и делать, так только ради детей. Он пристально вгляделся в серое лицо Артура. Его время уходило, убегала будто песок. Уже можно было видеть силуэт Смерти у его кровати. Призрачная фигура неторопливо шагала по тропе из-за грани реальности. Неотвратимая, как и всякий Закон Мироздания. Края ее сумеречного плаща мерно колыхались при каждом плавном, танцующем шаге. А за гранью реальности отбывали свой вечный ритм безмолвные барабаны. Молли тоненько взвыла, протяжно, на одной ноте, будто раненный зверь. Стекла задрожали от стонущей, корчащейся в муках отчаянья магии. И Кингсли сдался. Он шагнул вперед, выходя из унылого угла, где стыдливо ютился Орден. - Есть кое-что. - Он кашлянул, собственный голос показался слишком хриплым. Все обернулись к нему, во взгляде Молли и ее детей было столько надежды, что он почувствовал вину за то, что собирался им предложить. u - Мальчик мой... - Дамблдор смотрел на него несколько растерянно, но в его мерцающем взгляде тоже была надежда. s - Способ есть, только... - Он бросил торопливый взгляд на Грюма и поморщился. Аластор фыркнул. - В Англии этот способ запрещен. i Дамблдор помрачнел, надежда в глазах Светлого Мага померкла, и он мог его понять, а Молли встрепенулась и, резким движением оттолкнув руки сына, бросилась к нему, повисая на форменной аврорской мантии. Аластор фыркнул и со скрипом вышел из палаты, давая разрешение. Вина и скорбь в углу задрожали, почти рассеиваясь, и только Снейп привычно кривился в брезгливом презрении. - Пожалуйста, Кингсли, прошу тебя, прошу. - В ее глазах горел тот же фанатичный, почти безумный огонь надежды, которым полыхали все фениксы. k - Молли. - Директор растерянно взглянул на нее. - Девочка моя, подумай... i - Все, что угодно! Я сделаю все, что угодно! - Она бессильно царапала пальцами плотную аврорскую мантию, ища слепыми от слез глазами ответ на его лице. a Кингсли кивнул и поднял палочку. Она определенно рассердится. - Экспекто патронум. - Призрачная рысь мягко обошла его кругом, терпеливо дожидаясь указаний. - Upesi kufa itakuwa zaidi hai (Скоро мертвых будет больше живых). ...sisi kusikia... Рысь скользнула сквозь стены, и он обернулся к присутствующим. - Это родовой дар. Я не владею им, но моя сестра - Удуна Шеклболт им обладает. - Не знал, что у тебя есть сестра. - Дамблдор удивленно поднял брови. Кингсли промолчал. О мертвых не говорят. Удуна не любила, когда он звал ее патронусом, она говорила, что в нем слишком много жизни, но другого способа найти ее у него не было. Так уж вышло, что родовой дар выбрал его младшую сестру, а ему досталась простая магическая сила. Он всегда испытывал глухую зависть, видя гордость в глазах отца и матери, наблюдающих за обучением Удуны, но с другой стороны ему не пришлось умирать и у него были нормальные игрушки, а не поднятые родовой магией скелеты змей и птиц, да и живых он, в отличии от нее, любил больше, чем мертвых. Они все гордились ею. Никого из их семьи вот уже несколько поколений Смерть не выбирала и не отмечала. Удуна родилась мертвой, ни это ли было благословением Госпожи? Он смотрел, как вокруг сестры ползают скелеты змей, как ластятся к ней мертвые животные, он смотрел, но не испытывал зависти. Он принял решение пойти в Хогвартс. В их семье уже было достаточно бокоров, и он стал просто магом. Просто аврором, просто живым. Внезапно из угла палаты потекло серое щупальце тумана, он быстро захватывал часть палаты, опутывая стены, пол, потолок, клубясь и извиваясь, будто танцующая змея. Присутствующие испуганно выхватили палочки, направляя их на странное явление. - Стойте. - Шеклболт вскинул ладонь. - Это Удуна. Она - Мамбо Асогве. - Темная магия? - Растерянный шепот Дамблдора в тишине палаты был подобен раскату грома, но его проигнорировали. - Вам нужно договориться со смертью, а кто сделает это лучше ее жреца? - Он спокойно встретил укоряющий взгляд великого мага. Через миг туман дрогнул, и в нем появилась фигура, а еще через мгновение из тумана вышла самая странная женщина из всех виденных ими. Она была ниже Кингсли на две головы, кожа ее была другого оттенка, совсем не шоколадная, скорее серая, хотя и оставалась темной, губы и ногти были черными. Седые волосы были сплетены в сотню тонких косичек, часть их была собрана в пучок на затылке, в который с одной стороны была воткнута белая сухая ветка, а с другой лучевая кость. На лице белой глиной был изображен череп, и только Кингсли знал, что костей мертвецов, смолотых в порошок, там было больше глины. Вокруг бедер была небрежно повязан широкий лоскут истрепанного, почти истлевшего паруса, в дырах, подпалинах и пятнах крови. А грудь прикрывало широкое кольцо крупной не менее странной змеи, обвившейся вокруг ее тела. Змеиная голова лежала на ее плече, и поверх нее, будто маска, находился змеиный череп. Через миг из тумана вылетел черный ворон и сел на другое плечо, с интересом рассматривая присутствующих. Женщина замерла посреди палаты и оглядела их бледными, слепыми глазами. - Kumsaidia, dada (Помоги, сестра). - Кингсли шагнул вперед и взмахом руки указал на Артура. - Je, kuna kitu muhimu zaidi kuliko mkutano na Mkuu? (Есть ли что-то важнее встречи с Великой?). Кингсли вздохнул, говорить с ней всегда было тяжело, но все же не зря же он позволял Альбусу заливать сладкой патокой свои мозги, в бесконечных речах ища истину и скрытый смысл. - Kurudi ya madeni Mungu aliye hai (Возвращение долгов Богу живых). Удуна с интересом посмотрела на него. Мертвым не было дела ни до чего, и единственное что они ценили, это долги. Она кивнула и шагнула к лежащему Артуру. Мамбо Асогве наклонилась к нему и шумно вдохнула, втягивая в себя его запах. На миг она прищурилась, а затем села рядом на кровать. - Kuleta fuvu ya mtoto (Принеси череп ребенка). Она плавным движением руки, которым красивые женщины отбрасывают волосы за спину, смахнула с плеча ворона, и тот влетел обратно в туман, тем временем, Удуна ничуть не смущаясь сняла с тела змею и посадила ее на тумбочку у кровати. На ее груди было два отпечатка ладоней, сделанных все той же белой глиной. Черная мамба, что была скорее бледной, чем черной, лениво свернула тело в кольца и выпрямилась, с интересом рассматривая присутствующих. В этот миг из тумана вернулся ворон, он скинул Мамбо Асогве на колени детский череп и гордо уселся на ее плечо. Удуна перевернула череп и поставила его перед змей. - Mitatu kuumwa na nyoka (три змеиных укуса). Змея послушно склонилась над черепом, что играл роль чаши, старательно кусая край кости, отмеряя туда яда на три укуса. Удуна отломила тонкую веточку от сухой ветки в волосах, и растерев ссыпала в череп к яду, туда же она бросила немного краски с лица. Подняла руку к ворону и уронила в череп три капли собственной крови из пробитого клювом пальца. Затем вновь протянула руку к ворону, и тот послушно расправил крыло, из которого Удуна выдернула перо, она размешала пером содержимое черепа. Мамбо Асогве выпрямилась и, обмакнув перо в содержимое черепа, опустила его в рот Артура, еще раз и еще один раз. Затем она все отставила на тумбочку и оглядела присутствующих. Снейп саркастично хмыкнул, презрительно скривившись, всем своим видом показывая, как он относится к подобному. Женщина шагнула вперед и быстрым движением схватила удивленного Альбуса за руку, члены Ордена тут же вскинули палочки, направив их на Удуну. - Смер-рть покар-рает тебя за жадность. - Она криво усмехнулась, обнажив ровные белые зубы, голос ее звучал, будто карканье ворона. - Вер-рни Смер-рти ее собственность, или она возьмет твою жизнь в уплату долга. Скор-ро ты встанешь на Тр-ропы Мер-ртвых. Она отпустила руку помрачневшего Дамблдора и перевела взгляд на Снейпа. Темный маг рефлекторно шагнул назад, а затем рассерженно сжал бледные губы в тонкую полосу и вскинул подбородок, глядя на женщину с присущим ему презрением. Кингсли хмыкнул, сестра любила мертвых больше живых, и живые ничего не значили для нее со всеми своими проблемами и всей своей гордыней. Удуна шагнула к зельевару, становясь почти впритык, через миг она отступила, держа в ладони бутылочку с одним из его зелий. Снейп дернулся. - Да как вы смете? - Зельевар шипел растревоженной змеей, но Мамбо Асогве не обратила на это никакого внимания, шагнув обратно к тумбочке. - Не смей меня игнорировать, высокомерная девчонка! Удуна быстрым движением вынула пробку из бутылька и выплеснула его содержимое в цветочный горшок. Снейп побледнел так, будто еще миг и его удар хватит. Он возмущенно хватал ртом воздух, не в состоянии поверить, что кто-то может столь бесцеремонно себя вести. Тем временем Удуна пододвинула бутылек к змее, и та послушно сцедила в него порцию яда, Мамбо Асогве крутанула содержимое во флаконе, споласкивая его, и вновь выплеснула его содержимое в цветочный горшок. Все с удивлением следили, как цветок пожелтел и увял, тем временем Удуна слила в пузырек содержимое черепа и заткнула хрустальной пробкой. Она вновь шагнула к Снейпу и бросила ему бутылочку, которую он рефлекторно поймал. - Носи с собой, шанс будет лишь один. Пр-рими его или умр-ри. Удуна не прощаясь развернулась и, подхватив на руки змею, спокойно вошла в туман, растворяясь в его глубине. Ворон стремительно влетел в него вслед за ней. - Молли... что происходит, Молли? Все обернулись к удивленному Артуру. Кингсли прикрыл глаза. В стекло истерично билась муха. "ж-ж-ж бум ж-ж-ж бум ж-ж-ж бум" ...Самайн... Снейп раздраженно скривился. Он сидел в самом темном углу в кухне дома Блэков и притворялся, что здесь никого нет. Хотя это было сложно, учитывая весело поющего Фреда Уизли или Джорджа, что-то усердно мастерящего в другом углу. Снейп их не различал, он даже не был уверен, что они сами себя различают. "Одна вторая головной боли всея Хогвартса и Гриффиндора" от усердия даже высунула кончик языка, подозрительно бодро что-то мурлыча. Вторая "одна вторая" по объяснениям первой следила за магазином "Вредилок". Впрочем, отсутствие второго Уизли вполне компенсировало присутствие влюбленно воркующих оборотня и метаморфа. Зельевар кисло скривился и еще крепче сжал кружку с горячим чаем. Он уже был почти готов высказать все, что он о них думает, но его останавливал радостно сверкающий глазами Дамблдор, смотрящий на них с почти детским умилением и грызущий свои мерзкие леденцы. А еще жутко мешал Псих одноглазый. Аластор Грюм подозрительно сверлил каждого присутствующего своим безумным глазом, над которым у него почти не было контроля. Доставалось даже Дамблдору. Особенно ему. Каждый раз, когда бешено вращающийся глаз обращался на него, Снейп премерзко улыбался аврору, стараясь, чтобы улыбка получилась как можно гаже. Такая же кривая ухмылка, больше похожая на оскал, и неизменно пугающая до писка всех с первого по пятый курс, доставалась и периодически появляющемуся домовику. Кажется, его звали Добби, и он каждый раз вздрагивал, торопливая убирая посуду или по-новой согревая чай. Кричера они сегодня не дозвались, а старшие Уизли остались дома по каким-то своим важным причинам. Вроде бы Молли нездоровилось. Снейп брезгливо ковырнул столешницу. Знает он, как ей нездоровится. Оставалось надеяться, что к моменту поступления в Хогвартс очередного Нездоровится Уизли, Лорд наконец упокоится, и он уже не будет там преподавать. Зельевар тоскливо глянул в кружку. Темная кухня пахла пылью, плесенью и бесконечным, разбавленным чаем, что и на вкус был как заваренный пучок прошлогодней соломы. Не спасали даже лимонные дольки старого маразматика, распиханные по всем бесконечным карманам его необъятной фиолетовой мантии, и запах старого пергамента, сухого и ломкого. Он мог бы закрыть глаза и почувствовать запах каждого, будто он был оборотнем в полнолуние. "Одна вторая" пах гарью, травами и приторными сладостями, которые так любили подростки, а значит вторая "одна вторая" не присматривает за магазином, а чинит его после неудачного опыта. Вокруг Грюма витал запах крепкого спиртного, не самого качественного виски, и стертого в порошок безоара. Старый параноик традиционно растворял его в дешевом пойле, чтобы усилить свойства и совместить приятное с полезным, и глотал гремучую смесь каждый час, будто Барти оборотное. Иногда проскальзывал запах лакированного дерева, но чаще аврор почти не пах, не менее часто накладывая специальные чары. А от воркующей парочки несло пыльной псиной, старым пальто, кровью, магловской жвачкой, такой же розовой, как и волосы Тонкс, и... - Что ж. - Альбус как-то особенно радостно хлопнул в ладоши и обвел присутствующих взглядом. - Раз сегодня мы все уже обсудили, то можете быть свободны. Северус с облегчением выдохнул, почти отшвыривая от себя пустую чашку, и стремительно поднялся, царапнув жалобно скрипнувшим стулом пол. - Отлично, Альбус, наконец-то, я могу заняться по-настоящему важным делом, а не глупой болтовней среди домохозяек и... - Он презрительно скривился и буквально выплюнул последние слова. - облезлого оборотня. - Снейп гордо вскинул подбородок и решительно шагнул к дверям в коридор, не обращая никакого внимание на одинаково возмущенные лица Люпина и Тонкс. - Мальчик мой, - Дамблдор укоризненно сверкнул глазами. - Северус, останься, у нас с тобой осталось еще одно небольшое дело. Альбус с улыбкой дожидался, пока кисло скривившийся зельевар не вернулся на свое место. Тем временем Фред или Джордж Уизли с веселым гиканьем исчез в темном коридоре особняка Блэк, спешно убегая от Грюма и утаскивая его флягу, там же растворились и все остальные. Воркующая парочка и с десяток тех, чьих имен зельевар не знал или не помнил. Домовик торопливо поставил смену чайного набора, и Снейп с отвращением вцепился в чашку, хотя его уже тошнило от чая, пахнущего заваренными дровами, и он бы предпочел виски, а не эту сладкую, жидкую бурду по рецепту толстухи Молли Уизли. Дамблдор миролюбиво улыбнулся. - Лимонную дольку? - Благодарю, Альбус, но вынужден отказаться. Зельевар навис над столом и тоскливо покрутил чашку в ладонях. - Я жду особого гостя, Северус, который поможет нам с маленькой проблемкой Тома. - Альбус почти игриво ему подмигнул и вынул из кармана еще один леденец. - Лимонную дольку? - Нет! Директор весело усмехнулся и бодро закинул леденец себе в рот. Снейп раздраженно рыкнул. "Маленькая проблемка Тома" была семью крестражами, и он не мог себе представить никого, кроме самого Темного Лорда, кто мог бы им помочь с этим. Но вряд ли бы Его Темнейшество, даже со своей Шизофренией, решило устроить чаепитие с Дамблдором в Штабе Ордена Феникса. Разве что Авада Кедавра шла бы на десерт. Снейп неодобрительно глянул на почерневшую руку директора. Один без носа, другой без руки, а третий вообще без мозгов, во что он ввязался? - О, а вот и наш гость. - Альбус расплылся в слащавой добродушной улыбке, от которой зельевара тошнило не меньше, чем от чая. Двери скрипнули. Когда "гость" вошел в кухню, Снейп презрительно скривился и перестал сутулиться. Вот она, входит в комнату, - чистокровная волшебница из рода Шеклболт. Вместо платья просто отрез белой ткани, что двумя завязками держался на плечах. Босая. Без украшений, если только за них засчитать нечто из зубов и костей на шее, скрепленное простой льняной ниткой. Он брезгливо ее оглядел. Ноги в пыли, а подол сер. Снейп не знал, можно ли назвать ее красивой. Красивой была Лили, огненная и живая. Хрустальной красотой была красива Нарцисса, будто морозный узор на замерзшей воде, безумной красотой наделена была Беллатриса, как красив хорошо сваренный яд. Он не мог назвать ее и пугающей, пугающими были Грейбек и Темный Лорд, иногда пугающим был Дамблдор. Нет, она просто была странной, как девчонка Лавгуд. Вопреки мнению студентов, та не была безумной, иначе бы она не попала на Равенкло, безумие вообще не является чертой ни одного из факультетов. Будь она безумна, Шляпа вообще бы не смогла ее распределить. Удуна Шеклболт и Луна Лавгуд были просто странными. Они воспринимались Снейпом как песчинки в хорошо отлаженном механизме часов. Крохотные бесцветные чужеродные объекты. Будь его воля он бы игнорировал их обеих. Но вместо этого они игнорировали его, смотря куда-то сквозь своими тусклыми, безжизненными глазами, как будто видели больше, чем он сам. Больше, чем кто-либо. Зельевар отвел от нее взгляд. Бесцветная женщина пахла так странно. Старыми, источенными камнями, у этого не было названия, но так пах Хогвартс, она пахла сухим жаром, что окружал феникса Дамблдора, остротой гоблинской стали, как меч Гриффиндора, она пахла змеиным гнездом и бегущим песком в часах. Всем тем, чему не было названия, она пахла, как пахнут предметы, а не люди. - Мисс Шеклболт! - Дамблдор расплылся в сияющей улыбке. - Чаю? - Он аккуратно пододвинул к ней чашку, левой рукой придерживая широкий рукав яркой фиолетовой мантии. - Хороший, травяной. Мой любимый рецепт. - Он бодро засверкал голубыми глазами, смягчая их выражение очками необычной формы. - Благодар-рю. Она спокойно опустилась на грязный стул, ничуть не заботясь о чистоте белого платья и неторопливо отпила из чашки, под внимательным, нетерпеливым взглядом Альбуса. Еще глоток. Дамблдор с облегчением откинулся на спинку своего стула и расслабился. Снейп повторил его движение, презрительно ухмыляясь. Чай с "травками" был любимым угощением директора, а травки эти варил сам Северус. - Вы поддерживаете Волдеморта? - Взгляд голубых глаз стал хищным. Снейп поморщился, когда имя Темного Лорда предсказуемо царапнуло метку, задевая Надзорные заклинания, наложенные Им еще в Первую войну. - Нет. - Она неторопливо отпила чаю. - Чай хор-рош, но я - жр-рица Великой, и пока Она довольна мной, зелья не имеют силы. Ее воля защищает меня. Альбус разочарованно вздохнул. Снейп скривился. Песчинка, инородный объект в хорошо отлаженном механизме часов. Это было неприятно, как камушек в любимой обуви. Дамблдор нетерпеливо забарабанил пальцами по столешнице, отбивая какой-то ритм, пугающе похожий на немецкий марш Люфтваффе. Старческие губы сжались в узкую линию, выдавая недовольство. Время притворства прошло. - Вы знаете о крестражах? - Да, но это не ваша забота. Все, что пр-ринадлежит Смер-рти, вер-рнется к Смер-рти, когда пр-ридет ср-рок. Дальше они просто пили чай в неуютном молчании. Когда он закончился, Дамблдор спешно распрощался, ссылаясь на дела Хогвартса и просто сбежал, оставляя Снейпа с юной Шеклболт. К облегчению темного мага, спустя минуту Удуна встала и шагнула к дверям, напряженный Снейп цепко следил за каждым ее движением. Внезапно она замерла на пороге и огляделась. Слепые глаза впились в него. - У пор-рога дома мер-ртвец, он желает говор-рить с тобой. Желаешь ли ты услышать его? Она застыла статуей, а Снейп вздрогнул, на миг его захватили воспоминания. Он чувствовал жар лета и запах пыли и сухой травы, сдобренный приторным медовым ароматом полевых цветов. Звонкий счастливый смех, янтарные лучи сквозь алые пряди, золотые песчинки в зеленых глазах, россыпь медовых веснушек и стрелки рыжих ресниц. Скрип качелей, шуршание гнущихся под ветром трав. Тонкие запястья, жаркие ладони и сухие потрескавшиеся губы. - Да. Да, я хочу. - Он ни мгновения не сомневался, что за порогом его ждет Лили. Снейп нетерпеливо шагнул к Удуне, хищно сжимая и разжимая дрожащие пальцы. Женщина вновь огляделась. - Сегодня ночь мер-ртвых, а этот дом полон мер-ртвецов, будто склеп, он лучше любого кладбища, чтобы пр-ровести сюда Тр-ропы Мер-ртвых. Ее слепые глаза скользнули по головам домовиков на стене, и она шагнула во тьму, пропахшую старостью, безумием и паутиной, куда-то к лестнице на другой этаж, и зельевар торопливо последовал за ней, испытывая иррациональный страх отстать. Он даже не удивился, что Шеклболт даже будучи здесь первый раз легко и без колебаний привела его на чердак дома. Он уже ничему не удивлялся, что было связанно с ней, ведь она была чужеродным объектом, будто призрак. Единственное, что удивило его, это то, как легко она ориентировалась в доме, хотя и была без сомнений слепа. Раньше он думал, что ее направляет одна из тех тварей, что была с ней и скорее всего являлась ее фамильяром. Но сейчас она была без своих звериных спутников, и все равно двигалась, будто зрячая. Женщина толкнула дверь и вошла в помещение. Зельевар, зашедший вслед за ней, удивленно отметил, что здесь уже горят свечи, расставленные в кажущемся беспорядке по всем поверхностям. Похоже, что беспокойный домовик, боготворящий мальчишку Поттера, опять перестарался. Или же просто решил сжечь нелюбимого учителя своего обожаемого Хозяина Гарри. Чердак, хоть и был чист, как и прежде вонял мокрой псиной, гипогрифьем пометом и перьями, но женщину это кажется совсем не смущало. - Стой здесь. - Удуна указала на место в паре метров от двери, а сама шагнула глубже, к небольшой площадке свободной от свечей. - И жди. Снейп хмыкнул и сел на пол, понимая, что в подобных ритуалах ожидание может быть очень долгим. Она подняла руки к плечам и дернула завязки. Ткань легко соскользнула с ее тела, ложась небрежной кучей у ее ног. Женщина переступила через нее и замерла посреди свободной площадки. Снейп был смущен, но взгляда не отвел, зачарованно глядя на темную фигуру в дрожащем от света свечей полумраке, седую, даже там. Он уже мог чувствовать разлитую в помещении магию. Древнюю и первобытную. Удуна склонила голову, казалось, она прислушивается к чему-то, и он прислушался тоже. Через миг он услышал первые удары и увидел, как дернулось ее тело, будто привязанное к невидимым нитям. Как распахнулись ее слепые глаза. Мертвые, как и те, к кому она взывала. Где-то во тьме, за гранью реальности, в ином измерении бытия били барабаны, отбивая безумный ритм, от которого содрогались его сердце и разум. Вместе с ними корчилась и извивалась в неистовой пляске Удуна. Она изгибалась и заламывалась под невероятными углами, с легкостью и резкостью, будто змея. И в ней в этот миг не было ничего божественного или прекрасного. Ничего красивого или изящного. Наоборот, страшно, дико, слишком человечно и очень приземлено. Она улыбалась, кровожадно и похотливо, но именно такой и была настоящая Смерть. Грязная, жадная и непристойная. Неотличимая от рождения. Барабаны застучали еще громче, каждым яростным ударом выбивая из его легких воздух. Из углов пополз туман, щупальца его жадно ощупывали пространство, расползаясь по полу. Снейп видел, как за спиной пляшущей Удуны взвились серые клубы, ярче, чем должны были быть в сумраке чердака. А в них белели скрюченные ветви сухих деревьев, белые и тонкие, будто руки мертвецов, и извивалась дорога, которую пожирала бесцветная марь. Запахло дождем, озоном и горячим песком. Осенним отчаяньем и пустынным бессилием. Мокрым деревом и раскаленным камнем. Барабаны стучали. В тумане колыхнулась фигура, и Удуна дернулась, прогибаясь назад, будто в спину ей вошло лезвие. Она замерла на несколько ударов и рухнула на колени, марионеткой с обрезанными нитями. Ее голова упала на грудь, руки безвольно легли на пол. Из тумана выступила Лили. Юная, живая и улыбающаяся. Его Лили. Она смотрела на него тепло и с той нежностью, что всегда была в ее глазах. - Север! Она торопливо шагнула к нему, но дойдя до поникшей Удуны резко замерла. Будто Мамбо Асогве была порогом, чертой, за которую Лили не могла ступить. Она прижала руки к груди, жадно вглядываясь в его лицо. А он остался стоять на коленях. Там и было его место. На коленях. - Прости меня, Лили... - Голос сорвался, и он пополз к ней. - Прости... - Он захрипел, с трудом вдыхая воздух. Перед глазами сверкали янтарные искры в рыжих прядях, смеялись изумрудные глаза, полные солнечных лучей, теплые руки, сухие губы - самое счастливое лето их жизни. Скрипучие качели, колючие травы, оцарапанные колени. Тонкие щиколотки, порванный подол. И поцелуи со вкусом цветочного меда. - Нет. - Лили тряхнула тяжелыми прядями, на миг прикрывая глаза. Его скрутила тысяча проклятий Лорда. - Это ты должен простить себя. - Она вновь смотрела на него, в ее глазах было море боли. - Я давно простила, ты не был виноват. - Пророчество... я... Он замолчал, не в силах произнести это. Лили улыбнулась. Воздух пах корицей, яблоками и цветочном медом. В воздухе плясали золотые пылинки, шуршала трава, а кожу сушил летний ветер. В тумане скрипели старые качели. Ее тонкие пальцы скользнули по воздуху, будто по стеклу, не способные коснуться его. Бессильно царапнули пространство. - Не услышь он пророчества, он бы не выбрал Гарри, не отметил его, и не было бы тогда того, кто смог бы его победить. - Она жалобно улыбнулась. - Прости себя, прекрати умирать. Все счета уже оплачены. - Ресницы дрогнули, брови изогнулись. Он жадно рассматривал женщину, которую он не смог удержать, с которой ему не суждено и после смерти воссоединиться. Женщину, ради которой он отдал душу. Жизнь, свободу и все свои мечты. Тяжелые локоны, тонкие пальцы, запах яблок, вкус меда... Она смеется, качели скрипят, а он толкает их и ловит ее, огненные пряди задевают его лицо, окутывают запахом цветов, ласкают, царапают ресницы. Качели взмывают, она прыгает и плавно опускается на землю, юбка надувается, будто колокол, а она смеется... Она лезет на дерево прямо в платье, потому что на каникулах нельзя колдовать. Котенок сбегает, она падает, подол рвется, кора царапает нежные коленки, а она смеется. Так сладко, что он не может поверить, что в мире есть что-то слаще ее медовых губ... Она поет, ее пальцы путаются в его волосах, над ними бесконечное небо, трава шуршит. Он так счастлив, что ему по-настоящему страшно. Он ловит ее пальцы и целует пахнущую корицей и яблоками ладонь, а она смеется... - Прости меня, Лили... Она хмурится и кусает губу, между бровей скорбная складка, морщинки у рта, она больше не может смеяться. Даже мертвая больше не может. - Прошу тебя, ты всегда будешь моим самым дорогим другом. И я всегда буду тебя любить. Мне так больно видеть твои страдания. - Лили на миг замолчала, а потом растерянно сжала разорванный подол платья, случайным движением обнажая оцарапанные колени. - Гарри - он... Снейп потерянно кутался в мантию, рассеянно глядя в темный угол. Удуна равнодушно затягивала тонкие завязки платья. - Это же не может быть правдой? - Мер-ртвецы никогда не лгут, им нет в этом нужды, ведь живые не слышат их. - Она говорила со мной, и я ее слышал. - Саркастично парировал Снейп, возвращая себе презрительные нотки и высокомерный вид. - А кто сказал, что ты жив? Она толкнула дверь и бесстрашно ступила во тьму, где клубился туман, такой плотный, что не было ничего видно. Будто мира во вне не существовало. Дверь старого особняка Блэк скрипнула и захлопнулась. ...Рассвет... Гарри Поттер с теплой улыбкой смотрел на играющих под пристальными взглядами матерей детей. Внезапно одна из девочек обернулась к нему и радостно помахала рукой. Он смущенно кивнул ей в ответ. Золотистый свет солнца смягчал осенние улицы Лондона. Над головой искрилось кристальное, голубое небо, так и зовущее взять метлу и окунуться в его хрусталь. А где-то на краю сознания мерно стучали барабаны, отбивая нескончаемый ритм. Он начал слышать его после того, как умер от Авады в Запретном лесу. "Бум-бум-бум!" - золотые искры разбегаются в стороны, - "Бум-бум-бум!" - алым вспыхивает пламя жизни, - "Бум-бум-бум!" - серебро вечности вплетается в паутину судеб, - "Бум-бум-бум!" - голубой топаз бескрайнего моря омывает души. Барабаны никогда не мешали ему, их ритм был похож на пульс. Он слушал его и знал, так бьется Сердце мира. "Бум-бум-бум!" - бесконечная зелень возрождения прорастает из темноты. Он мог закрыть глаза и все равно бы видел янтарное сияние, яркий мячик в детских руках и как серебром рассыпается смех. Мир был столь огромен и столь прекрасен. Дома, напротив которых он стоял, вздрогнули и расступились, выпуская из пустоты дом номер двенадцать. Обшарпанная черная дверь скрипнула, и из дома вышла женщина в белом платье. Никто не заметил ее внезапного появления, старая магия рода Блэк надежно хранила тайны волшебников. Женщина неспешно шла к нему. Красивая в своей простой монохромности. Простая, земная и человечная. Какой и была настоящая смерть. Старый знакомый и любимый вокзал. Смерть неотличима от жизни. Удуна была похожа на изящную шахматную фигуру. Одну из тех зачарованных наборов, что сами скользили по доске. Серый край простого платья небрежно взметался, обнажая изящные ступни. Черное, белое, серое. Она не был уныла. Слоновая кость и черное дерево не бывают унылы. На соседней улице проехала ярко-зеленная машина, разбрасывая по улице яркие отблески. Золотые солнечные зайчики рассыпались по стенам домов и тут же убежали. Он улыбнулся Леди Шеклболт и сделал шаг навстречу. Красный мяч с игривым золотым завитком на боку ударился о его ногу, и он наклонился, чтобы поймать его и бросить обратно смеющимся детям. Он глянул в прозрачные, будто родниковая вода, глаза и немного нервно улыбнулся. - Как все прошло? - Есть битвы в мир-ре, а есть битвы в р-разуме, битвы мир-ра заканчиваются, а битвы в р-разуме бесконечны, бойся оказаться пленником своего р-разума. Он лишь растерянно кивнул. Если бы Удуна Шеклболт училась в Хогвартсе, она несомненно попала бы на Равенкло. Ходила бы с рассеянным выражением лица, путала Стража гостиной своими ответами и вечно забывала бы синий галстук. Она напоминала ему другую выпускницу факультета умников и точно так же ставила его в тупик своими рассуждениями. Все-таки он никогда не был мастером в философских и иносказательных разговорах. Покойный Снейп был прав, он - идиот. Ну может не совсем. Он все-таки вырос. - Не могу представить, как так могло получиться. - Он рассеянным жестом взъерошил и без того встрепанные волосы. - Есть мер-ртвые, что желают умер-реть, потому что смер-рть - их величайшее достижение. Есть мер-ртвые, что желают умер-реть, потому что вер-рят, что смер-рть единственное, что они заслужили. Есть мер-ртвые, что не желают пр-ринять, что мер-ртвы, потому что тогда все чего они добились - пр-рах и зола. Есть мер-ртвые, что считают смерть величайшим р-розыгр-рышем, а есть мер-ртвые, что считают путь к смер-рти самым важным путем. Они все запер-рты в ловушке собственных воспоминаний, в плену своего самого великого достижения. - Надеюсь, они освободятся и уйдут из него. - Гарри Поттер неловко переступил с ноги на ногу и бросил быстрый взгляд на дом. - Не то чтобы мне было жалко дом. - Он вскинул руки в защитном жесте. - Вовсе нет, мне не жалко, мне просто... О, Черт... В общем, жаль, что они там заперты. Мамбо Асогве впервые улыбнулась. Через миг Гарри вздрогнул, когда в него вновь врезались. Он наклонился, ловя смеющуюся девочку. В воздухе взметнулись рыжие волосы, а в карих глазах заплясали золотые искры. Тонкие детские руки обвили его шею, и он тепло улыбнулся. - Спасибо, что помогли мне поговорить с Сириусом. - Когда живые плачут, мер-ртвые кр-ричат, мер-ртвые не должны кр-ричать, они должны спать. - Эм, да. Простите, что отвлек вас от ваших дел. - Я всего лишь пр-роводник воли и еще один истр-румент Смер-рти. - Она тихо рассмеялась, по улице рассыпался звук похожий на карканье старого ворона. - Жр-рецы нужны не только мер-ртвым. Иные живые, будто мер-ртвецы на Тр-ропах Мер-ртвых. Совсем не хотят помнить, что они живы. Блуждают в темницы своих воспоминаний и не видят пути. Он вновь рассеянно кивнул, слушая нетерпеливое сопение Лили Луны Поттер. - Спасибо еще раз. Думаю, мы еще увидимся. - Несомненно, однажды ты умр-решь и я отведу твою душу Тр-ропами Мер-ртвых, Гар-р-ри Поттер-р. - Удуна Шеклболт церемонно кивнула. - Kusubiri juu ya Trails, Houngan Asogwe (Жду на Тропах, Хунган Асогве). Она отступила от него и зашагала прочь. Среди домов клубилось перламутровое марево, взметаясь и опадая, будто живое. Туман не был чем-то необычным для Лондона, и никто не обращал на него внимания. Женщина вошла в него, босой ногой ступая на песчаную тропу, а через миг с крыши соседнего дома слетел ворон и стремительно влетел в туман вслед за ней. Гарри Поттер отвел взгляд. Сила рода Шеклболт была похожа на родовой дар Певереллов. Много лет назад она спасла Артура Уизли, и он был жив до сих пор, но пару лет назад, когда в ее брата попало проклятье, она ничего не сделала, молча просидела у его кровати, а после так же молча увела его душу Тропами Мертвых. Так что, ее присутствие лучше другого напоминало ему о тяжести участи Повелителя Смерти. Что он тоже не настоящий Повелитель, а Проводник, еще один Дар Смерти. Он подбросил в воздух радостно пищащую Лили и тут же поймал ее. Девочка звонко рассмеялась. И он с улыбкой ступил в солнечный Лондон. _______________________________________________________________________________ sisi kusikia - (суахили) мы слышим тебя Вольт (Кукла вуду) — кукла, используемая в колдовстве вуду. Черная мамба http://regretfulmorning.com/wp-content/uploads/2011/11/black-mamba.jpg http://amazingdata.com/mediadata3/Image/200907082236391856.jpg В вуду существует несколько разновидностей профессиональной религиозной деятельности, которые выделяются на основании пола и специализации. Хунган (священник) и мамбо (женщина-священник) — собственно жрецы вуду, деятельность которых ориентирована на получение предсказаний от духов во время одержимости. Бокор (колдун) — человек, профессионально занимающийся магической деятельностью. Бокоры часто понимаются как люди, практикующие «чёрную магию» и не всегда признаются хунганами и мамбо в качестве адептов вуду. Жрецы вуду делятся на несколько категорий в зависимости от уровня жреческого посвящения. Унси (Hounsi) — помощник, примерно сопоставимый с католической должностью министранта. Хунган си пвен (Houngan Si pwen) или мамбо си пвен (Mambo Si pwen). Хунган Асогве (Houngan Asogwe) или Мамбо Асогве (Mambo Asogwe). Марш III рейха Люфтваффе http://www.youtube.com/watch?v=WIlUG9B0ws0