Парадоксы

День выдался на редкость неудачный – где-то в небе раздражающе светило все еще теплое солнце, а бывшего еще вчера промозглым, пробирающим до костей ветра и след простыл. Должно быть, наступило бабье лето. Киру этот факт не радовал от слова «совсем». И причина была вовсе не в том, что настроение не соответствовало погоде, нет. Такие мелочи не могли повлиять на наличие улыбки на лице девушки или на ее отсутствие. Причина была в другом – она просто не любила теплые деньки в середине октября, ибо осень есть осень, и нечего тут. Кроме всего прочего, отсутствие дождя приманило в парк, бывший ранее тихим и пустынным, жителей близлежащих домов и их многочисленных шумных, суетливых и совершенно неконтролируемых детей, что Киру, естественно, не радовало. Последняя ее надежда была на то, что небольшая лавочка, спрятанная разросшимся кустарником в дальнем углу парка, оставалась свободной, поэтому она направилась именно туда. Кире надо было подумать. О своей жизни, ее наполненности, ценностях, но – в самую первую очередь – о Владе. Он был ей то ли близким знакомым, то ли лучшим другом – каждый раз девушке казалось другое, и точно определить, кто же он ей на самом деле, не удавалось никогда. Хотя ему это даже нравилось. — Знаешь, было бы очень грустно, если бы ты могла с уверенностью сказать, кем ты меня считаешь, – сказал он ей вчера, когда Кира в очередной раз запнулась, пытаясь представить Влада своей очередной дальней родственнице. Тогда девушка нахмурила брови, намереваясь сказать обратное, но внезапно поняла, что Влада, в общем-то, и не переубедишь. — Скучная определенность и все такое, да? – ответила она вопросом на вопрос, думая, что такое вполне могло быть в духе парня. Влад ведь сам до ужаса и иногда до раздражения непостоянно-неоднозначный. Она никогда не могла точно сказать, о чем он думает в данный момент, что сделает в следующий и как отнесется к тем или иным вещам. Хотя, если уж по правде, в некоторые отдельные моменты ей это даже нравилось. С Владом никогда не было скучно. Он умел читать ее и всегда знал, какая тема сумеет разжечь в ней интерес, какая музыка придется по душе и какая книга всенепременно зацепит. Он всегда точно знал – она всегда это ценила. Не более. Не более? — Да нет. Просто это значит, что ты сама еще не знаешь толком, что я для тебя значу. А когда всего лишь друг, это сомнений не вызывает, – заметил как бы между прочим парень. Влад определенно точно не смотрел ей в глаза. Кира это точно знала, хотя и не обернулась в его сторону. Она знала, что он уперся локтями в колени, сидя на лестнице, и всматривался в снующих туда-сюда студентов. Это был ее университет. Они зачастую встречались именно здесь. Намек был на редкость прозрачен, но Кира предпочла его не замечать. Не замечать она решила и то странное чувство, которое появилось после таких его слов. Странное, потому что раньше она такого не испытывала. — Возможно, и так. В любом случае, это не имеет значения, – ответила она привычным равнодушным тоном. Хотя голос – ну почему? – предательски задрожал. Совсем чуть-чуть. Он молчал. Но вот в этот раз смотрел прямо на нее. Смотрел недолго, всего несколько секунд – Кире показалось, что прошла целая вечность. Влад улыбался. Обычной улыбкой, которую она знала давным-давно. Только вот промелькнула в ней тень сомнения. Словно фальшь. Но откуда бы ей взяться? Кира решила, что перегрелась на солнце. — Мне пора, – сказал Влад вскоре, встал, поднял ворот черного классического пальто – было очень ветрено – и быстро зашагал прочь. Кира еще долго всматривалась в его удаляющийся силуэт. Почему-то. Потом ушла, вернулась домой и не думала о нем целый вечер. Да, не думала, потому что старалась отгонять мысли о Владе, пусть они и были на редкость назойливыми. Конечно, Кира была не дурочкой и все понимала. Но только лишь предположение о том, что Влад ей не просто друг, вызывала дрожь. Было жутко. У нее было более чем достаточно примеров вокруг – подруги и сестра часто жаловались то на неразделенную любовь, то на измены, то на, наоборот, внезапное исчезновение столь светлого но, увы, оказавшегося не вечным чувства. Кроме этого, Кира с детства была девочкой рациональной и прекрасно понимала, что любовь приносит лишь боль, страдания и кучу неудобств. А еще – она никогда не бывает счастливой. Так зачем все это ей? Да и Влад был не самым лучшим объектом для любви – девушки у него менялись довольно часто, и ни одна не задерживалась надолго. И ни одну он не любил. Помня все это, Кира не понимала, как трактовать брошенную сегодня им фразу и принимать ли ее всерьез. Но вот почему-то очень хотелось. Чтоб всерьез. Ближе к ночи стало и вовсе невозможно – мысли занимал только Влад. Ни о чем другом думать не удавалось. Киру это пугало. Она не должна. Не может. Не хочет. Не хочет? Любовь – боль, это знает любой маленький ребенок. Кира – сильная. И она не позволит всяким глупостям вскружить себе голову. Но они, кажется, не собирались спрашивать у нее разрешения. Вскружили. Сводили. С ума и реальности. Утром – ночь выдалась бессонная – она твердо решила, что пора установить границы их отношений. Владом всегда двигало и движет только любопытство, а ей важно. Очень важно. Влада она увидела раньше, чем он ее. Вернее, не факт даже, что он ее увидел бы. Там – с ним – была Клара, первокурсница, с которой она случайно познакомила Влада в начале года. Тогда он сказал, что она интересная девочка. Кире казалось, что Клара – типичный «божий одуванчик». Кто ж знал, что Влада такие цепляют. Кира Влада знала давно. Случалось у них всякое: ей приходилось и роль его девушки перед родителями играть, ибо другие не подходят, и назойливых поклонниц из квартиры выгонять, и многое другое. Но никогда, никогда она не видела, чтоб он смотрел на какую-либо девушку так. Тут и думать было нечего. Размышления Киры прервал тихий, но настойчивый бархатный голос: — Чувства, да? Вид того, кому этот голос принадлежал, вызывал только одну ассоциацию – Абсолем, гусеница Кэрролла. Правда, эта девушка была на порядок красивее, пусть и красота у нее была особенная: сизо-фиолетовые прямые волосы выбивались из растрепанной густой косы, почти полностью черные глаза смотрели скучающе, но так, что становилось немного не по себе, а сигаретный дым, ее окутывавший, усиливал схожесть с персонажем Страны Чудес. Надо же, а Кира и вовсе ушла из реальности, вспоминая произошедшее. Да так, что и не заметила, как подошла к искомой скамеечке. То, что ей был задан вопрос и на него желательно бы ответить, до нее дошло еще позже. — Так заметно? – горько усмехнувшись, спросила Кира, присаживаясь рядом с необычной незнакомкой. Та улыбнулась, выдыхая облачко дыма. — Нет, я могла бы подумать, что ты просто решаешь в уме систему уравнений, – насмешка в голосе и иронично изогнутая бровь сказали даже больше, чем сама фраза, и Кира поняла, что девушка была права. — Чувства. Чтоб их, – ответ звучал более чем исчерпывающе, и Кира не знала, что сюда еще можно добавить. — Неразделенная любовь? Хотя не похоже совсем. Скорее всего, протест против нее. Ну, знаем мы вас, девочек_долой_чувства. Сами такими были. Кира была удивлена. Не то чтоб очень, но в некоторой степени точно. Незнакомка притягивала ее еще больше и больше. — Как я узнала? – вполне логично продолжила девушка. – Просто. И я тоже думала, что любовь есть всего лишь одна из проблем, которые любят придумывать себе люди на пустом месте. А вот поди ж ты, как оно оказалось. Девушка молчала, Кира тоже. Тишина была совсем не звенящая, не угнетающая, она просто была. Где-то кричали дети, где-то была жизнь, здесь же она просто застыла. Киру всегда было сложно в чем-то переубедить. Сейчас же у нее появилось твердое ощущение, что она неправа. Странное такое. Как и незнакомка – тоже странная. — Я любила. И люблю. Страшное, громкое такое слово, что его и не выговоришь сразу, а вот теперь просто так говорю. Года с полтора назад никак бы не подумала, что так будет все. Но, знаешь, тогда и я была другая – счастлива в некоторой мере, глупа в некоторой мере, слепа – в большей мере. И теперь точно уверена, что грамм чувств намного лучше тонн размеренного спокойствия. Кира думала, когда она замолчала. Ей и самой не раз приходила в голову эта мысль. Тогда она убеждала себя, что это всего лишь отговорка тех, кто не смогли вовремя остановиться и совершить глупость. Теперь убеждения рушились, и она этому почему-то и не противилась. — А теперь? Когда ты поняла это? Ты с ним? Девушка усмехнулась. Не обреченно, но у Киры, не такой уж и впечатлительной, мурашки по коже пошли. — В общем-то, да. Я призналась себе и ему тоже. Ну, почти. Не успела всего чуть-чуть. Не знала просто, что у него неизлечимая. А он скрывал. Так и живем теперь. Вернее, живу. На лице незнакомки не было ничего, напоминающего выражение боли или отчаяния, голос был такой же спокойный, но Кире стало жутко. За Влада. Почему-то. — Совсем не страшно, если ты чувствуешь. Было бы страшно, если бы не умела, – произнесла Кира вслух, хотя это было всего лишь мыслью в ее голове. Сформировавшейся мыслью. — А ты умеешь чувствовать? Тебе дано это право? – смотря на Киру прямо в упор, спросила девушка, сверля ее своими черными глазами, не упускающими, казалось, ни одной ее промелькнувшей мысли. — Да, – прозвучало в ответ тихо. Тихо, но уверенно. Услышав это, незнакомка рассмеялась. Громко и, Кире так казалось, искренне. — А я-то надеялась, что поломаешься немного. Видно, не так самой и хотелось это отрицать. Тебя что-то смущает? – добавила она, заметив некоторое смятение на лице собеседницы. Кира потерла виски. А ведь на какой-то миг ей показалось, что все так просто! Куда там. Только не с ней. — Клара, – изрекла она наконец. Незнакомка понимающе качнула головой. — Куда без них-то. Расскажи мне все с самого начала. И Кира рассказала. Все то, что прокручивала у себя в голове по дороге сюда. После того, как она закончила, ее слушательница просидела еще несколько минут молча, прикрыв глаза, но потом сказала: — А если бы ее, встречи с Кларой, не было, ты пришла к недавнему и, бесспорно, чрезвычайно важному для тебя выводу? Ответ был очевиден. Его даже не пришлось озвучивать. Влад ведь всегда просчитывал все наперед. — Кстати, – бросила девушка вслед удаляющейся Кире, – меня Катя зовут. Не Талула, не Христория какая-нибудь, а Катя. Парадоксально, правда? Парадоксально. Как и то, что она, Кира, только что призналась себе в своих чувствах. Как и то, что она, не верящая в любовь и с детства не понимающая, что такого находят люди в банальных, повторенных тысячу и один раз историях единственной и вечной, сейчас диагностировала не влюбленность свою, а любовь – твёрдую и настоящую. Как и то, что она, Кира, скажет сейчас все это Владу. Парадоксы оказались на удивление непостоянны. __________________________ Когда Кира окончательно скрылась из виду, Катя достала из сумки телефон и кому-то позвонила. — Знаешь, братец, а она хорошенькая. Маленькая, рыженькая, волосы до плеч. Как Олеся, только лучше. Ты же все еще помнишь, что такие очень даже в моем вкусе? Выслушав ответ, девушка лукаво улыбнулась. Все же ее брат умел добиваться своего. — Конечно, повелась бы. Я все-таки недаром твоя младшая сестра, кое-что умею. И если бы не эта вынужденная ложь про мою традиционную ориентацию и трагическую потерю, я бы так и сделала. Уже после завершения разговора Катя подумала, что брату придется явно не легко, когда Кира узнает, что Катя из парка и потерянная для семьи сестра Катя – одно и то же лицо.