Отогреть мир

Старый Фарзак был Привратником всю свою жизнь. Сколько помнил себя - сначала учился у своего предшественника, потом сам принял на себя порой нелегкие обязанности встречать пришельцев из других миров. Каждому, кто попадал в Альгеросс, нужно было обеспечить теплую одежду, обувь, обогреть. Помочь с обучением хотя бы зачаткам языка, объяснить правила и обычаи. За шестьдесят лет Фарзак видел около сотни пришельцев. Кто-то сгинул в бесконечных снежных равнинах Альгеросса, но большая часть возвращалась к Вратам, благодарили его, оставляли в подарок какие-то безделушки, бывало - деньги, и уходили. Он не понимал, что ими движет. - Им неуютно здесь, - как-то сказала Арса, внучка Фарзака. - Я не могу объяснить. Они говорят... что мир равнодушный. Не понимаю, что это означает. - Просто им не хватает огня, - говорил Фарзак, гладя морщинистой ладонью ее густые волосы. - Настоящего, долгого огня. Ничего, пусть уходят. Ты видела Заклинателя? - Еще нет, - Арса поправила меховой плащ, посмотрела на небо. - Снова Серая Вуаль ложится. Демиург гневается, что не приносим ему жертву. - Где ж ее взять? Охотники рыщут по всему Альгероссу, да, видно, напрасно. Рыжих уже не рождалось много лет подряд, а тех, кто был - отдали Демиургу, едва им сравнялось шестнадцать. Ты в тот год родилась, когда это случилось в последний раз. Арса положила ладонь на живот: - Никогда не думала, что услышу, как матери молятся о рождении огненноволосого сына. - Но только не ты, - хмыкнул старик. - Ты не хочешь отдавать свое дитя тому, кто создал Альгеросс. - Это мой сын. И если ему и суждено умереть, то не в храме, - отрезала Арса. - Ступай, детка, найди Заклинателя. Огонь в маяке давно пора обновить, он уже едва тлеет. Арса согласно кивнула и отправилась разыскивать Заклинателя, не отнимая ладони от живота и пытаясь представить, каким будет ее сын. Наверное, похожим на своего отца, ушедшего обратно в свой мир. Он даже не знал, что у него останется ребенок, этот чужемирец. Она благодарила его чужих и непонятных богов за то, что он был черен, как ворон. Их сын не родится рыжим, ему не придется расти в достатке и покое, и в шестнадцать лет его не опоят настойкой снежного когтя и не привяжут к храмовому алтарю обнаженным и беспомощным, чтобы чья-то алчная рука, возжелавшая власти над огнем, вспорола ему живот острым каменным клинком. Нет уж, пусть молятся другие дуры о ниспослании рыжего сына. - Заклинатель, постой! - она вовремя вспомнила о просьбе деда. - Огонь в маяке надо бы обновить. Арса не любила этого неприятного человека. Худой, жилистый, с водянистыми глазами навыкате, словно однажды они у него чуть не выпрыгнули из орбит... Он был жаден и трусоват. Когда Арса подросла, пытался сосватать ее. Спасибо деду, настучал отцу по голове, чтоб и думать не смел отдавать ее Хувэну-Заклинателю. Но с того времени Привратнику приходится вдвое переплачивать за долгий огонь. - Хорошо, Арса, я приду, - оскалил желтые, редкие зубы Хувэн. Женщина кивнула и двинулась в свой дом, нужно было еще многое сделать до того момента, как родится малыш. Едва только ярко вспыхнул ровным, высоким пламенем маяк у Врат, а Заклинатель шагнул за порог, Врата замерцали, указывая, что вскоре из них появится новый странник. Старый Фарзак втайне надеялся, что однажды вернется тот воин, который пришелся Арсе по сердцу настолько, что она возлегла с ним и подарила ему свою кровь. Но шагнувший из Врат этим воином не был. В первую минуту старик-Привратник попросту онемел: он раньше никогда не видел такого цвета волос. Да и глаз таких тоже. Вошедший в Альгеросс был невысок, тонок, как острога, одет в диковинную одежду, словно жрец. И будто осиял зал Врат яркими, огненно-рыжими, в алый, волосами, вившимися бурным водопадом по спине неприлично низко. А глаза у него были страшные - прозрачные, как вода на снегу, с узкими щелками зрачков, расширившимися, когда он попал в полусумрак зала. Фарзак быстро преодолел оцепенение, кивнул ему: - Здравствуй, чужемирец. И ударил в гонг, висевший на стене специально для таких случаев, сзывая охотников. Пришелец слегка изогнул губы в улыбке, склонил голову, но ничего не ответил. Передернул плечами, ему явно было холодно - маяк светил, но тепла не давал, а одежда на чужаке была из тонкой материи. Но Фарзак не метнулся в каморку за теплыми плащом, пимами и курткой из меха джарга. Зачем? В храме будет тепло, да и недолго рыжему мерзнуть. Охотники вошли в зал, Кир вопросительно глянул на Фарзака, но задавать вопросов вслух не стал, узрел пришельца. - Демиург благословил этот день, - с облегчением выдохнул он. Рыжий же, увидев пятерых вооруженных мужчин, укутанных в меха, явившихся, очевидно, по его душу, шарахнулся назад к Вратам, но те уже закрылись, и открываться явно не собирались. Тогда он оскалился, показывая острые звериные клыки, и потянул из-за спины странные узкие клинки, прятавшиеся в заплечных ножнах. - Фарзак, отойди. Хранитель и сам уже спрятался в углу, предоставляя право охотникам взять добычу. Пришелец молчал, но прижиматься к стене не собирался - наоборот, пошел вперед, чуть пригнувшись, мягко ставя обутые в какие-то диковинные сапоги ноги. Клинки в его руках пришли в движение, замелькали, вспарывая воздух с нежным и страшным посвистом. Сверху опустилась сеть, пытаясь спеленать. И распалась лоскутками - парень был не промах, и явно не впервые сталкивался с подобным приемом. Он беззвучно рассмеялся, словно не замечая окружающих его охотников с «кошками» и сетями. - Не дайте ему уйти! Огня осталось мало, - Кир махнул товарищам, охотники принялись сжимать кольцо. Пришелец посмотрел туда, где замер в углу Привратник, встретился с ним глазами и пожал плечами. Он не понимал, чем заслужил подобный прием, но сдаваться явно не собирался. Еще миг он был неподвижен, только клинки плели невесомое кружево вокруг него, а потом растаял, словно тень, размазался в пространстве между охотниками. А те начали падать, будто подрубленные. - Кир! - Фарзак бросился к сыну. Охотник неловко замер на месте, его шею, словно ножницы, зажимали лезвия клинков пришельца. Тот оставался спокоен, лишь слегка учащенно дышал. Старик кинулся на чужемирца. Тот, не глядя, отмахнулся одним из клинков. На голову Привратника лезвие опустилось плашмя - чужак убивать не хотел. Он и охотников не ранил - просто вырубил тяжелыми ударами своего оружия плашмя, или гранеными оголовьями рукоятей. Фарзак рухнул, как подкошенный. Кир дернулся к нему. Чужак зашипел, лезвие слегка ткнулось Киру в живот, останавливая. Рыжий воин вернул один из мечей в ножны и обвел помещение рукой. Глянул на охотника, словно спрашивая, что это значило - это бесцеремонное нападение. - Ты - супруг Демиурга. Огонь его сердца. И должен быть отправлен к нему в объятия. Темные, словно алые росчерки, брови удивленно взметнулись. Пришелец понимал язык, но не уразумел сказанного. Кир молчал, он не знал, как объяснять очевидные вещи. Рыжий тоже молчал - говорить он то ли не мог, то ли не умел. Так что он просто слегка нажал, вынуждая Кира сделать шаг назад. Мотнул головой, словно говоря: «Отойди». Охотник сделал шаг назад. Клинок рыжего метнулся, вспорол завязку на его плаще. Тот указал на сползающий вниз тяжелый мех, поманил к себе. Кир протянул ему плащ. Пришелец мог дважды завернуться в его одежду. Глубокий капюшон скрыл его волосы и половину лица. Меч он так и не убрал, видно, опасался встретить подмогу, спешащую к охотникам. - Отец, - Арса спешила навстречу. - Вы... Что? Кто ты? Чужак заметил ее живот, почтительно склонился и обогнул, пройдя мимо, словно призрак. Снег под его шагами даже не скрипел. - Постой. Ты из чужого мира? Он кивнул, не поворачиваясь, но из-под капюшона выбился ало-рыжий локон. - Супруг Демиурга! Чужак поспешил дальше, явно опасаясь, что ее возглас услышит еще кто-то. Арса осмотрелась. Сама она задержать его не могла. Из зала Врат выскочил отец, на ходу затягивая шнуровку нового плаща. - Арса? Ты что здесь делаешь, негодная девчонка? - Я слышала гонг. Вы упустили супруга Демиурга? - Упустили? - он невесело рассмеялся. - Он мог бы убить нас всех, не напрягаясь. Но почему-то не стал. Пусть идет. Демиург мог бы и сам его призвать, если уж ему так нужен супруг. - Серая Вуаль ложится... - Пусть идет. Без долгого огня он не проживет и ночи. Но мои люди к нему больше не сунутся. Если жрецам так нужен именно этот парень, пусть добывают его сами. - А если он умрет раньше, чем попадет в Храм? - Значит, умрет. Ты меня слышала, Арса, - рявкнул глава охотников. И вернулся в зал, приводить своих людей в сознание. И Привратника тоже. Старик оказался крепче иных молодых, или просто Супруг Демиурга сдержал руку, не стал бить старого человека слишком уж сильно, но Фарзак уже сидел, потирая темя. - Ох, ну и строптивый ж супруг попался Демиургу. Настоящий огонь. - Их бы еще свести, - буркнул Кир. - Только я за ним не пойду. - Надо было сразу приглашать мальчика в храм, - вздохнул Фарзак. - Надо было просто сразу подмешать ему «снежного когтя» в питье. И не было бы проблем. Фарзак развел руками: - Я слишком обрадовался. Что уж теперь. - Теперь он уйдет прочь, в степь, и погибнет в первом же буране. И никто не получит благословения Демиурга, а значит, никто не сможет возжечь долгий огонь, когда Хувэн покинет этот мир. - Разыщите его. Он не должен погибнуть. А где Арса, мне показалось, я слышал ее голос? - Она видела чужака. Он не тронул ее, кажется. Фарзак покачал головой: - Нам нужен этот мальчик, иначе умрем мы все. Кир сплюнул на пол: - Ты же видел, он двигался быстрее снежных демонов. Он перебьет всех, и все равно уйдет. - Идите за ним, не пытаясь напасть, когда он ослабеет, заберите. - Привратник... Ваша внучка... - Что с ней? - Оседлала верховушку и умчалась прочь. Кир невнятно выругался: только его сумасбродная дочь могла на последних днях беременности рвануть куда-то в степи за каким-то чужаком. - Только б у нее не достало глупости пытаться его убить! Фарзак только глаза закатил. Кир кинулся к стойлам, схватил первую попавшуюся верховушку и направился по следам, благо, что сыпался редкий снежок, и следы оставались четкими, как нарисованные черной сажей. Эйфер чувствовал, что еще немного - и даже согретая дракой кровь остынет. Он не знал, почему на него напали, и что имел ввиду странный узкоглазый человек, у которого он отнял плащ, говоря о супруге демиурга. Но в его голосе слишком явно звучала угроза, да и интуиция Эйфера просто таки вопила и требовала убираться оттуда подальше. Ну, вот, он убрался. Теперь бы еще разыскать укрытие от надвигающегося бурана. Неподалеку появилась меховая четырехлапая тварь, видимо, на них ездили, судя по тому, что на его спине сидела женщина. Эйфер узнал ее, зрение и в этом мире его не подводило. Он вздохнул и остановился, кутаясь в плащ. Беременная идиотка. Его учили уважать дающих жизнь. В одном из миров он встретил полумужчин-полуженщин, которые могли рожать. В другом - полурыб, которые метали икру. В третьем - откладывали яйца. Но везде находились идиотки, готовые рискнуть своим будущим ребенком или детьми. Но спрыгнула она легко. - Далеко ли собрался, супруг Демиурга? Эйфер пожал плечами - ответить он все равно ей не мог, а умеют ли здесь читать - не знал. Да и писать ему было нечем и не на чем. Разве что острием меча на снегу? - Без долгого огня тебе не уйти. Идем в Храм, там хотя бы горит огонь, пускай уже и не так тепло, как раньше. Эйфер огорченно зашипел. Ну как спросить у нее, что такое этот самый долгий огонь? И как объяснить, что возвращаться он не желает категорически, потому что чует опасность. - Ты вообще умеешь разговаривать? Эйфер улыбнулся и отрицательно покачал головой. - Но меня понимаешь. Ладно... Ты грамотный? Рыжий кивнул. Хвала Огненному Оку, здесь знают грамоту! Может быть, удастся прояснить ситуацию? - Идем в Храм, побеседуем. Забирайся на верховушку. Эйфер снова помотал головой, четко обозначая, что никуда он не поедет, и уж тем более, в храм. - Не глупи, там тепло. А скоро Серая Вуаль совсем опустится. Ты не местный, заблудишься. Парень усмехнулся, оглядываясь, отыскал высунувшийся из-под снега стебель чего-то, вытянул его подлиннее и сломал, потом принялся быстро и аккуратно вырисовывать знаки на снегу, поглядывая на женщину. Арса вперила взгляд в то, что он писал на снегу. Знаки были похожи, но слова пришлось читать по нескольку раз, чтобы понять, что они значат. «В храме меня убьют?» - Я не знаю. Ты не рыжий. «Зачем меня хотели схватить?» - Препроводить в Храм же. «Я чую опасность и угрозу» - Это Серая Вуаль, она подавляет все. Становится темно и тревожно. Демиург равнодушен. «Что значит - супруг демиурга?» Арса непонимающе посмотрела на него: - Муж. Возлюбленный. Эйфер поджал губы, помотал головой и ткнул себя в грудь пальцем. «Почему я?» - Похож на рыжеволосого. Но цвет странный. Парень фыркнул насмешливо и негодующе, показывая все, что он думает об обычае считать супругом бога-создателя любого, кто подходит по какому-то одному параметру. Потом написал: «Хорошо, возвращаемся». - Забирайся на верховушку, - Арса сама вспрыгнула на спину животному. Через секунду он уже сидел позади нее, осторожно придерживаясь за пояс. Он явно был неравнодушен к ее положению. Арса свистнула звонко и оглушительно. Верховушка плавно развернулась и понеслась вперед, скользя над снегом. В поселение они вернулись через полчаса - далеко убрести по очень глубокому снегу Эйфер не успел. Проехали то здание, из которого он выскочил, парень старательно запомнил ориентиры. И двинулись в сторону какой-то мрачной темной громады. - Вот коза, - произнес Кир, провожая дочь взглядом, - и как у нее получилось? - У твоей дочери вообще дар разговаривать с чужаками, - захихикал Фарзак. - Лучше бы ты отца ее ребенка не выпускал, - упрекнул отца Кир. - За какими такими он свадебными дарами пошел? Ребенок скоро на свет появится, а этот парень все выкуп собрать не может? - Вернется. А коль нет - поднимем ребенка и сами. Глядишь, преемником мне будет, - неопределенно пожал плечами Фарзак. Больше ему было нечего сказать. Арсу разговоры мужской части семьи не волновали, она везла спасение всего Альгеросса. - Вот и Храм. Идем, отведу тебя к Заклинателю. Будь с ним осторожней - он тот еще хааргов сын. Эйфер только пожал плечами: с оружием расставаться он не собирался, ни под каким соусом. Пусть только попробуют отобрать. А если придется - он дорого продаст свою жизнь. Но пока же ему везло? Почему не должно повезти здесь? Арса двигалась танцующе и подозрительно знакомо, словно проходила долгую боевую выучку. Даже живот не мешал, несла, положив одну ладонь на него, но так легко, словно руке там и положено быть. Он отслеживал ее движения краем глаза, отрешившись ото всего и слушая мир. Тот был серый и тяжелый, отзывался не так, как привык чувствовать Эйфер. Мир был холодным и обиженным, как ребенок. - Заходи. Внутри комнаты был стол с письменными принадлежностями. Арса устроилась на скамье, скинув на нее тяжелый плащ. - Сейчас придет кто-то из Храма. Пообщаешься с ними. Рыжий хмыкнул, потянулся за писчей палочкой, придвинул к себе дощечку с глиной. И принялся царапать слова. «Расскажи о длинном огне» - Долгом. Это огонь, который не гаснет. Его дает нам демиург. И этот огонь поддерживает жизнь в Альгероссе. Прочие гаснут слишком быстро. «Кто такой заклинатель, и зачем он?» - Как там... А, жрецы. Тот из жрецов, кому дарована возможность зажигать долгий огонь - Заклинатель. Эйфер отложил палочку на подставку и задумался. Вздохнул и закашлялся. Все же, слишком холодный мир. Сейчас бы выпить теплого молока... Но кто знает, есть ли здесь молоко, и пьют ли его местные. - Ты простыл? Надо дать теплого питья. Арса поднялась, пару минут подержалась за живот, потом добралась до двери. открыла ее и гаркнула: - Молока! Эйфер расцвел улыбкой, сделавшей его похожим на необрезавшего еще детскую косицу. Удивительно, сколь различны миры, и сколь схожи обычаи. Прибежавшая служанка принесла плошку с теплым молоком. - Пей, - устало велела Арса. Эйфер подержал руку над плошкой. Не сколько пытался согреть, сколько выяснить, нет ли отравы. Еле теплое молоко вскоре пошло пузырьками. - Ты вскипятил молоко, потрогав? Рыжий пожал плечами, словно спрашивая, что в этом такого. - А ты умеешь зажигать огонь? В ответ на ее слова над ладонью Эйфера заплясал рыжий огонек. Словно детеныш шассара ластился к белоснежной коже юноши. - А долгий огонь? - Арса даже не стала садиться, оперлась о стену. Он снова пожал плечами. Чтобы понять, что такое этот долгий огонь, его стоило бы увидеть. - Разожги очаг. Эйфер встал, подошел к сложенному из обтесанных камней кругу в центре комнаты, внимательно осмотрел кое-как набросанные угли и принялся поправлять их. А потом легонько тронул нижние глыбы угля кончиками пальцев. Они раскалились до малинового жара, выметнули язычки огня. От очага мгновенно потянуло теплом, и Эйфер вытянул над ним руки, уже не разжигая - впитывая жар. - Удивительно. Наверное, ты и впрямь супруг Демиурга. Эйфер, не оборачиваясь, постучал по виску согнутым пальцем, демонстрируя, что он об этом думает. От двери визгливо прозвучал голос Заклинателя Хувэна: - Кто посмел развести в приемной долгий огонь?! - Супруг Демиурга, - осадила Заклинателя Арса. Но тот и сам уже узрел необычный цвет волос чужака, остановился на полушаге и расплылся в елейной улыбочке: - Что ж мне никто не сказал? Я приготовил бы для гостя отвар снежного когтя, расстелил бы лучшие шкуры на ложе! - Никаких снежных когтей. Он умеет разжигать долгий огонь. Демиург сам придет за ним. Заклинатель поджал губы. Появление в мире странного чужака, да еще и в этой части Альгеросса значило для него конкуренцию, и немалую. - Значит, нужно запереть его во внутренних покоях Храма, чтоб не вздумал уйти. Их всех куда-то тянет, едва только освоятся. - Он будет жить у меня. - Да кто ты вообще такая, чтоб мне указывать? Шлюха! Потаскуха! - мгновенно взбеленился Заклинатель. Когда и как в руках рыжего юноши оказался длинный узкий клинок, он не заметил, но вот острейшую сталь у себя под подбородком - пришлось. Нахмурившийся чужак указал ему глазами на женщину и приложил свободную руку к сердцу. - Повтори еще раз, - Арса склонила голову, - и я напомню тебе, что означает явление этого юноши. Ты больше не Заклинатель, покинь Храм и удались в свой дом. И если ты думаешь, что благословение Демиурга охраняет тебя от моего гнева, ты ошибаешься. Ничего уже не понимающий Эйфер убрал оружие. Он только хотел, чтобы человек извинился перед беременной женщиной. Но та, похоже, восприняла его жест совершенно иначе. - Есть древнее пророчество, - Арса подождала, пока бывший Заклинатель удалится, что-то бормоча. - О том, что весна придет лишь тогда, когда оттает сердце Демиурга, согретое огнем его души. Но путь будет нелегок. И только в час, когда Серая Вуаль ляжет на Альгеросс, свершится чудо, и возвратится потерянный возлюбленный. Видимо, ты и впрямь огонь души Демиурга. Эйфер хмыкнул и пожал плечами. Становиться героем пророчеств ему категорически не хотелось. Как и оставаться надолго в этом мире. Он привык к разным мирам, но здесь было уж слишком холодно. Впрочем, кажется, ему выбора не оставили - Врата на удивление быстро сомкнулись, это могло значить лишь то, что в Альгероссе у него есть какое-то дело. - Ничего не бойся. Здесь ты священен для всех. Разве что к Демиургу сразу отправят, но это вряд ли. Парень выразительно провел ребром ладони по горлу, посмотрел на нее. Арса кивнула, затем словно решилась на что-то. - Идем за мной. Ох, я хожу как беременная пуховая утка. Но ничего, доберемся до беседки свиданий как-нибудь. Он шагнул к ней, в одно движение подхватил на руки, так бережно, как ледяную статуэтку или младенца. Мотнул головой, указывай путь, мол. - Вперед и вниз. Разожги два факела на стене, откроется ход. Факелов он не касался, но те ярко вспыхнули. Каменная плита поползла в сторону, открывая широкий проход, в котором сами собой вспыхивали чаши с горючим маслом. Коридор привел их в небольшую круглую залу, украшенную затейливой и прекрасной росписью по стенам, изображавшей все четыре времени года. Потолок мерцал сотней звезд, пол горел солнечным сиянием. - Беседка свиданий. Когда-то сюда приводили юношей для встреч с Демиургом, но он не отзывался больше. Попытайся, может быть, тебе повезет. Позови его. Эйфер отпустил ее, фыркнул. Люди, которым дан дар речи, не задумываясь, говорят «позови». Он никогда не мог говорить. Горло его не умело воспроизводить звуки, доступные другим. Что он и попытался передать ей выразительной пантомимой. - Он Демиург, - на него удивленно взглянули. Эйфер махнул рукой и мысленно позвал: «Эй, демиург? Ау? Отзовись. Ау-у-у?» - Кто ты? Арса ахнула, когда со всех сторон зазвучал голос. Рыжий едва удержал руки, мгновенно метнувшиеся к оружию. Огляделся. «А ты кто?» - Демиург этого мира. «Меня зовут Эйфер. А у тебя имя есть?» - Интарис, - около них соткалась фигура, состоящая сплошь из языков пламени. Арса забормотала вполголоса молитву. Демиург подошел к ней, коснулся мимоходом ее живота: - Благословенны будьте. Эйфер во все глаза смотрел на демиурга первую минуту. Потом насмешливо хмыкнул: «Мир замерзает, а ты, такое впечатление, себе весь огонь забрал, чтоб теплее было?» - Нет. Пламя унялось, оставляя после себя подростка, взирающего на Эйфера огромными печальными глазами цвета осеннего неба. Рыжий захлопал глазами в крайней степени изумления. «Мальчишка? О, Огненное Око, и кто только оставил тебя одного! Неужели больше никого нет?» - Он ушел. Сказал, что вернется. Но его нет. «А кто - он?» - Эйфер подошел к подростку, по обычаям своего мира протянул руку и коснулся его щеки, выражая дружеское участие. Интарис изумленно посмотрел на него: - Альгеросс. Я для него сотворил этот мир, чтобы мы радовались вместе каждому дню, чтобы видеть, как к солнцу тянутся травы и деревья. Я придумал самых красивых птиц. А Альгеросс умер... Но обещал, что воскреснет. И я его жду. «Почему...а, впрочем, это неважно. Если ты хочешь, чтобы он воскрес, зачем приказал убивать рыжих?» - Я ничего не приказывал, - удивился Интарис. - Они сами приходили. «Какой же ты демиург, если не смотришь, что творится в твоем мире? Куда должен был возвращаться твой возлюбленный, в холод и мрак? А если б он родился, и его немедленно закололи? Нет, я не знаю ваши законы, я только недавно пришел сюда через Врата. Но уже то, что вижу, мне не нравится». Интарис взглянул на него ничего не выражающим взглядом, сделал шаг назад, исчезая. - Пойдем, - Арса поковыляла к двери. Эйфер снова подхватил ее на руки и почувствовал, как намокает ткань. Ринулся бегом наверх, но добежать успел только до того зала, где зажигал огонь. Сбросил со стола плошку с так и не выпитым молоком, расстелил на нем плащи, свой и женщины. Он отчаянно сожалел, что не может ничего сказать в ее ободрение. Арса хрипло дышала сквозь стиснутые зубы. - Во имя Демиур-рга... «Не бойся... Огненное Око! Хоть бы кто-нибудь...» Но паниковать ему было нельзя. Он вынул из-за пояса нож, вспорол завязки ее меховой куртки и штанов, стянул с женщины нижнюю часть одеяния. Руки у него были твердыми, но ласковыми. Арса продолжала глубоко дышать. - Надеюсь, ты умеешь принимать роды. Эйфер закусил губу, но кивнул. Не то, чтобы он умел... Видел, как это делается. Поэтому старался вспомнить последовательность действий. Но выходило пока только то, что нужно ждать. - Не бойся, все будет хорошо. Просто прими ребенка. Рыжий только кивал, поглаживал ее живот теплой ладонью. Под ней боль немного стихала, хотя схватки и не думали прекращаться. В дверь заглянула одна из послушниц, ахнула, метнулась прочь. Вскоре Эйфера мягко выставили из зала. Он мялся у дверей, слушая приглушенные стоны. Очень хотелось забрать себе боль будущей матери, и в какой-то момент ему показалось, что он снова касается ее тела. А потом его жестоко прошило болью, выгнуло, он только и смог - сползти по стене на пол, прижимая руки к животу. А потом раздался детский крик, обиженный и хнычущий. «Ох... никогда не думал, что это та-а-ак больно... Хуже, чем мечом в живот!» - полуобморочно думал Эйфер, пытаясь прийти в себя. Над ним воздвиглись охотники - те, кто успел очнуться и залечить шишки. - Что он тут делает? - Кир протолкался к нему. Чужак запрокинул голову, улыбнулся искусанными губами и махнул на дверь, потом сложил руки так, словно качал в них младенца. - Арса родила? - Тише, - к ним выглянула послушница. - Они в порядке. А у вас внук. Рыжий. «Вот и думай теперь, благословил или проклял мальчишка ее?» - вздохнул Эйфер. Кир же попросту посерел. Он знал, как относилась Арса к тому, что может родить рыжего младенца. - Назову Тарисом, - донеслось из-за двери. Кажется, Арса спокойно восприняла рождение отмеченного Демиургом сына. Рыжий чужак поднялся, чуть пошатываясь, утвердился на ногах и направился к Арсе. Игнорируя возмущенные взгляды охотников - в первую квинту видеть роженицу и ребенка мог только ее муж или родственники женского пола. Эйфер об этом, конечно, не знал, да и если бы знал - проигнорировал бы. Ему хотелось увидеть малыша и удостовериться, что с матерью все в порядке. Арса кормила ребенка грудью. Эйферу кивнула, как доброму знакомому: - Хороший знак, что ты здесь. Тот удивленно поднял брови, подобрался посмотреть на малыша, улыбаясь, тронул кончиками пальцев его щечку. Ребенок довольно питался, зажмурившись. Обычный здоровый малыш, только и того, что еще влажный пушок надо лбом переливается медными искорками. Эйфер отцепил с пояса ножны с любимым ножом, взял ручку младенца, уже засыпающего, положил его крохотную ладошку на рукоять. И оставил нож рядом с Арсой - в подарок ее сыну. Собственно, больше его здесь ничего не держало. Можно было попробовать снова пройти Врата. Врата были заперты. Давешний старик-Привратник только головой покачал, без слов говоря, что уйти не получится. Эйфер пожал плечами. До зала Врат он дошел, не чуя холода, но теперь его бил озноб. А его плащ остался там, где рожала Арса. Привратник выделил ему плащ из тех, что давал обычно чужемирцам. Рыжий благодарно кивнул, завернулся в него и сел возле очага на грубо сколоченную низкую скамеечку. Протянул руки к пламени, почти касаясь его ладонями, и блаженно зажмурился. - Что ж... Раз ты все еще здесь... Значит, Демиург ответил. Эйфер снова кивнул, неожиданно зевая. Он и не подумал, что Врата в покинутом им мире прошел уже глубокой ночью, перед этим целый день бродил по катакомбам заброшенного Храма, отбиваясь от гигантских мокриц и пауков. Он устал, а здесь прием оказался тоже не самым теплым. - Ложись спать. В углу есть шкуры. Перевязь с мечами чужак обнял так, словно они были ему любовниками. И мгновенно уснул. Фарзак покачал головой и пошел к себе. Чудные дни наступили, ох, чудные. И ведь Арсе рожать скоро. О том, что внучка родила, и при этом ей помогал чужак, да еще и первым посмотрел на ребенка, старик-Привратник узнал почти тотчас. От неприкаянно ошивающегося возле Храма Кира. - Ох, - только и сказал Фарзак. - А что ж она не отдала-то чужака Заклинателю? - Этого я не знаю. Только Хувэн заперся в доме и отказывается выходить. Его уже звали к старухе Дарге, у нее очаг совсем погас, а тот ни в какую. Говорит, я больше не Заклинатель, у вас новый есть - вот пусть и разжигает. - А кто у нас новый Заклинатель? - Понятия не имею, а Хувэн, хааргова задница, ни слова не говорит, только смеется! - сплюнул на снег воин. - Пускай смеется, - Фарзак вздохнул. - Смотри, Серая Вуаль приподнимается. - Неужели это из-за чужака? - покачал головой Кир. - Удивительно, он ведь совсем юный, но дерется, как бывалый воин. И сильнее нас всех. Может, он и вправду Его супруг? - Тогда почему Он не забрал его к себе? - А сын у Арсы рыжий... - Охо-хо, и что же Арса? - Поет ему колыбельные и укачивает. Счастлива, - озадаченно поведал Кир. - Что там в Храме такое случилось? - старик почесал седую тощую бородку, вздохнул и пошел куда-то по улице. - Побуду с Даргой. Буду жечь обычный огонь, чтоб она не замерзла. - А почему тут так холодно? - из ниоткуда возник подросток, одетый в тонкую светлую тунику, перехваченную тонким ремешком. - Почему зима? - Ох... - Фарзак аж за сердце схватился. - Ты чей, дитя? И почему ты почти голышом, да еще и босой? С ума сошел? Кир! Кир, отнеси его к маяку! Там хоть одежда есть. Подросток оглядывался непонимающе. - А где трава, где цветы? - Деточка, их, почитай, уже тысячу лет не видали. Только то, что под снегом расти приспособилось - то и живо. Ты тоже из Врат, что ли? - Нет, я тут живу, - озадаченно отозвался подросток, потом пару раз хлопнул в ладоши. И впервые за несколько сотен лет серое небо очистилось, проглянуло солнце, неяркое, не особо теплое, но показавшееся обжигающим и ослепляющим. До мужчин дошло, кого они видят. Оба повалились в снег, склоняя головы, шепча молитвы. На улицах поселения слышались удивленные и радостные крики: люди приветствовали солнце. Подросток потер руки, подул на них, окутав пламенем. - Я не делал такой холод... Почему тут все умерло? «Потому что ты забыл о мире, тобой созданном, погрузился в свое отчаяние, как лягушка, осенью вмерзшая в лед. Молодой мир нуждается в опеке Демиурга каждый день и каждую ночь», - неслышно подошедший сзади, Эйфер накинул ему на плечи теплый плащ, укутал в тяжелый мех и поднял на руки. Интарис обнял его за шею, положил голову ему на плечо. Откуда-то повеяло теплым ветром. Из-под стремительно убывающего снежного покрова выглянули изумрудные стрелки, пробились вверх, тоненькие и слабые. Эйфер стоял, не в силах шевельнуться, куда-то идти, только держал мальчишку-Демиурга на руках, обнимая его так, словно боялся выронить. И улыбался, прижимаясь щекой к его виску. «Ты очнулся, и это так хорошо. Теперь мир снова оживет. И сын Арсы будет жить и радоваться». - А ты больше не уйдешь? «А если я не твой Альгеросс? И однажды он вернется?» - А ты думаешь, что это - не ты? «Откуда мне знать? - Эйфер усмехнулся, легонько тронул губами его лоб. - Я помню добрую сотню миров, но отовсюду меня тянуло прочь, словно я был чужаком». - А здесь? - Интарис прижимался крепче. Снег таял, исчезая, уже заорали первые птицы, робко и несмело, разучившись это делать. «Я пока не знаю», - рыжий повел глазами, отыскал зеленеющую нежной травой и какими-то сиреневыми цветочками полянку и опустил мальчишку на нее. Вытащил из-за пазухи тонкую костяную флейту. И заиграл что-то, в чем слышались правильные голоса птиц. Такие, какими они должны петь. Птицы подпевали, учась щебетать, Интарис улыбался, сидя на полянке и обнимая руками колени. Людей он словно бы и не видел. А люди во все глаза смотрели на двух юношей - двух Демиургов, один из которых когда-то сотворил их мир. А второй - солнце, которое его согревало, и звезды, чтобы светили ему ночами. Замерцали Врата, распахнулись. Из них вышел чем-то похожий на медведя мужчина, черноволосый и кряжистый, он тащил за плечами целую гору скарба, увязанного в тюк. - Э? Фарзак? Арса? Кир? Эй, а где все? Он дошел до выхода из зала, выглянул за дверь и аж зажмурился от яркого солнца. - Э! Весна! А я меха добывал... Ну, и ладно, все равно на выкуп сгодятся!