belong to you.

— Лу! Эй, стой! Боже мой, Томмо, остановись наконец! Я оборачиваюсь и вижу за своей спиной Найла. Парень весело улыбается и машет мне рукой, в которой виднеется небольшой белый конверт. — Фух, Томмо, ты так быстро ходишь! — Чего тебе, Ни? — Мне? Хмм… Ах, точно! Вот, держи. Найл протягивает мне конверт, широко улыбаясь, словно сегодня Рождество. В прочем, как всегда. — Что это? — Я не знаю, Лу. Но здесь написано «Томлинсон». — Спасибо, Найл. Найл неопределенно машет рукой и быстро уходит в противоположную сторону. Быстро иду в свой номер, включаю телевизор и, не снимая с ног белые вансы, залезаю на кровать с ногами. Быстро открываю конверт, достаю полностью исписанный лист А4 и пробегаюсь глазами по письму, узнавая почерк. Гарри. Это от Гарри. Я судорожно выдыхаю воздух из легких и медленно читаю письмо. «Привет, Бу. Мне сложно сказать это тебе в лицо, поэтому я попробую описать то, что я сейчас чувствую. Знаешь, я всегда хотел сказать тебе, что ты по-настоящему прекрасен, когда поешь это свое гребанное соло. Я чувствую себя чуточку счастливым, когда слышу твое пение. Но это немножко больно. Совсем чуть-чуть, правда. Просто в сердце немного колит. Наверно, так и должно быть, ведь… Я к тебе что-то чувствую. Но я все же думаю, что это неправильно. Серьезно, Лу, это ненормально. Мы знакомы с тобой уже три года, и ты по-настоящему стал моим самым лучшим другом. Я уже больше не представляю своей жизни без тебя. Но я могу представить ее рядом с тобой. Я часто думаю о том, как буду счастлив видеть тебя по утрам, приносить тебе в постель зеленый чай с булочками, готовить для тебя, читать для тебя, жить для тебя. Я хочу чтобы ты был моим. Безумно, Лу… Но это ведь неправильно! Так чертовски неправильно! Нас не примут, я знаю это. Но так хочется… Наверно, нужно перестать думать об этом. Ведь от этого сердце начинает колоть только сильнее. Но знаешь, я думаю, что это произойдет. Я скажу, честно-честно! Мы будем вместе. Ведь правда, Лу? Я опять решаю за нас обоих. Я такой эгоист, Лу. Ведь не мне решать, быть тебе со мной или с кем-то другим. Я просто влюбленный дурак, который не думает о чувствах других людей. Я написал это и знаешь, мне стало немного легче. И я не совсем уверен, что сделал правильно. Но ведь было так больно, Лу! Сейчас ты можешь сжечь это письмо или выкинуть его в мусорное ведро, пока не поздно. Пока я не сделал этого. Нет-нет, я не собираюсь резать себе вены или что-то еще. Ты всегда говорил, что это не выход. И я всегда поддерживал твои слова. И сейчас поддерживаю, Лу! Я ведь до сих пор тот шестнадцатилетний Хазз, который встретил тебя в туалете, а после этого всегда был рядом с тобой. Я слушал все твои советы и придерживался их. Ведь ты старше меня на целых три года! Тогда мне казалось это огромной разницей. Ты казался мне безумно умным человеком, который знает все на свете. Боже, да я сейчас так думаю! Знаешь, Лу… Я думаю, что я люблю тебя.» Сердце бьется с бешеной скоростью, глаза предательски щиплет, а руки немного трясутся. Я не знаю, что это. Но сейчас я должен быть рядом с тобой. Боже, Гарри! Я быстро встаю с кровати, сую бумажку в задний карман джинс и быстро бегу. К тебе, Гарри. Быстро распахиваю дверь в твой номер. Ты сидишь на кровати, тихо всхлипывая. — Господи, только не плачь, Хазз! Ты вздрагиваешь от этой фразы и поднимаешь голову, смотря на меня заплаканными глазами. Боже, в них столько страха! — Л-лу… Ты только… Только не возненавидь меня, пожалуйста. Я не хотел, чтобы это случилось! Что ты несешь, Хазз? Я быстро подхожу к тебе и протягиваю руку, чтобы потрепать тебя по голове. А ты сильно зажмуриваешься и быстро-быстро шепчешь: — Не бей меня, Лу! Только не бей, прошу… Все, что угодно, только не бей! — Глупый, глупый Гарри! Я крепко обнимаю тебя, прижимая к себе. Ты такой дурак, Стайлс. — Я тоже люблю тебя, Хазз. Тоже до боли в сердце. Я так хочу попробовать твой зеленый чай с булочками. Я так сильно хочу видеть тебя по утрам, целовать тебя. Я хочу принадлежать тебе, Хазз. Я чувствую, что ты улыбаешься, но не перестаешь плакать. Это слезы счастья, да, Гарри? Мы стоим так очень долго. Может быть час, два, всю ночь. И руки уже онемели, а футболка насквозь мокрая от твоих слез. Но это не зря, правда, Гарри? И утром ты приносишь мне зеленый чай и булочку с черникой. И я целую тебя. Теперь я бесконечно счастлив. Мы оба счастливы. И я принадлежу тебе, Гарри.