Ванна

Ты ложишься в полу-заполненную, кипенно-белую ванну, не выключая крана. Тепло обволакивает тебя, коленки, покрытые гусиной кожей, словно одинокие острова в океане тонут, тело полностью погружается. Тяжесть воды давит на грудную клетку. Ты уже не можешь различать запахи сырости и мыльных средств. В нос хитро попадает жидкость, а глаза сильно зажмурены. Сильная струя воды громко барабанит, глухой звук доходит и до тебя. Каждый всплеск отдаётся эхом о дно ванны, словно подорванная бомба, приводит тебя в ужас, смятение и страх. Твои тонкие руки очень крепко обнимают твоё же тело. Ногти впиваются в лопатки и образуются маленькие кровоточащие ранки. Ты не в силах открыть глаза. От беспомощности ты делаешь вздох, забыв о том, что вокруг лишь водная гладь. Жидкость мгновенно доходит до лёгких, оставляя после себя режущую боль. Крик. Ты раскидываешь руки в стороны в надежде опереться на стены ванны и встать. Но твоим ладоням не удаётся ощутить прохладу ещё не нагревшейся ванны. Левое запястье упирается в сырую, холодную грязь. С новым вздохом приходит ещё один приступ неприятной боли и осознание неразборчивого шума повсюду. Ты резко открываешь глаза, убирая с лица прядь мокрых волос. Вокруг мрак и дым. За спиной раздаётся рев взорвавшейся бомбы. Ты не успеваешь повернуться на звук, как кто-то хватает тебя за правую руку и с силой поднимает тебя с земли. Не обращая внимания на твоё нагое, ещё тёплое тело, незнакомец, не задумываясь, бежит вперёд, волоча тебя за собой. В десятках метрах от вас возникает очередной губительный взрыв. Зрачки расширились, память обострилась в надежде запечатлеть ужасающее зрелище: молодой светловолосый юноша, пытающийся бороться с надвигающейся смертью, хлопая ресницами и нервно делая последние вздохи. Он лежал среди краснеющей земли и ошмётков формы, вероятно, его же товарищей. «Наверное, глотая сотую пилюлю, я выглядела менее героичной, вот только я выжила», - и с этой мыслью ты теряешь сознание. Первым, что ты заметила, был запах дешёвого кожзаменителя и не менее дешёвого чая. Открыв, наконец, глаза, прямо перед твоим лицом виднелась странная доска, имеющая продолжение, но переведя взгляд, ты поняла, что оказалась в купе поезда. Тебя приятно покачивало, вибрация от движения успокаивала, а из-за колючего, зелёного одеяла чесалась кожа. Напротив сидела я. Чуть позже, я замечаю твой пристальный взгляд и отрываюсь от книги, которую читала скорее не из-за интереса, а из-за того, чтобы хоть на чуть-чуть отвлечь свои мысли. Больше чем уверена, ты в данный момент жаждешь глотка чая, стоявшего рядом на столике. Я встаю с места, ты с большим интересом следишь за всеми моими движениями, я сажусь на твою койку и осторожно подношу металлическую кружку с такой необходимой жидкостью. Ты приподымаешься и замечаешь на себе тонкое, недлинное одеяние, которое держится на слабо-завязанных бретельках, осознавая, что находишься всё ещё без нижнего белья. От смущения ты пытаешься натянуть одеяло своими аккуратными ручками, на которых, словно порезы, виднеются многочисленные царапины. С первым глотком горячая, чуть сладковатая жидкость поступает внутрь тебя и оставляет приятное, домашнее тепло, несмотря на омерзительный вкус, от которого ты поёживаешься. Меня это смешит, и впервые за долгое время я улыбаюсь. Ты же не торопишься наградить меня своей чудесной, но болезненной улыбкой. Кажется, прошла целая вечность до того, как из твоих уст полился приятный, мелодичный голос, в котором так и слышались нотки юности и робости. - Куда мы едем?.. – напуганными глазами ты пытаешься разглядеть быстро меняющийся вид за окном. Но поняв, что смазанная картинка, состоящая исключительно из кустов и пустырей, тебе ничего не даст, ты начинаешь разглядывать меня. Ты замечаешь на мне короткое, когда-то белое, но сейчас выцветшее платье с длинным рукавом; плотные чулки, но вероятнее всего колготки и жесткие сапоги до колен со шнуровкой; на пышных волосах крепко держится повязка с серым крестом. «Там же была грязь, почему на её обуви нет грязи, всё так стерильно, как мои палаты когда-то». Поезд медленно, с громким, пугающим скрежетом останавливается. Ты резко выглядываешь в окно. Перед тобой открывается серый, ничем не примечательный вид. Никаких признаков боя, который отдаётся болью в твоих лёгких. Небо заволокло тучами, но дождь не собирается. Где-то вдалеке тебе удаётся разглядеть несколько зданий и невероятных размеров дамбу. На секунду в твоей голове промелькнуло развитие дальнейших событий. Я настороженно слежу за твоим нарастающим не спокойствием. Ты поворачиваешь ко мне голову, раскрыв рот, но не успеваешь произнести ни звука, так как окно мгновенно лопается под натиском воды. Некоторые осколки впиваются тебе в спину. От боли ты падаешь на пол. Твоё своеобразное платьице краснеет и кое-где рвётся. Купе моментально заполняется мутной жидкостью. Когда всё, что ниже моей шеи, становится полностью мокрым, ты только поднимаешься с пола. Вагон качает влево и вправо. Тебе очень сложно сориентироваться, но я нахожу твою руку. Обхватив тебя за талию для пущей надёжности, я пытаюсь держаться наплаву, пока остаётся тонкая линия воздуха. Вскоре и она исчезает. Ты с огромной, несвойственной тебе силой, обхватываешь меня руками, и, из-за низкого роста упираешься в моё плечо. Твоя нежная кожа могла ощутить песок и немного листвы, что внесла с собой вода. Теперь нас вдвоём вместе с вагоном мотыляет в разные стороны. Кружка давным-давно разбилась, а чай растворился в этой невероятной пучине. С верхних полок попадали несколько чемоданов, и теперь они не поднимаются выше пола, лишь перекатываются. Ты рискнула открыть глаза. Было непонятно, сколько времени мы находились без кислорода. Тебе показалось, что помещение расширилось, а стены смялись, словно бумага, угрожая тебе металлическими вмятинами и углами. Моя рука прикрыла твою голову, и всё растворилось. Твоя грудь медленно опускалась и поднималась. С новым вздохом ты открыла глаза. Я нежно теребила твои волосы, потом погладила щёку и взяла тебя за твою слабую руку. Ты недоумевала. Я счастливо улыбалась, и из моих глаз текли слёзы, падая на белые простыни. Ты подняла руку, не отрывая локтя от койки, и я слегка сжала её. Ты почувствовала лёгкое покалывание и обратила внимание на различные иглы, которые брали начало из твоих вен. Мне же на эти мерзкие штуки смотреть не хотелось. - Поезд… Мы добирались сюда?.. – озадачено спросила ты меня. Я лишь сильнее заплакала. Вдыхая запах лекарств и озираясь по сторонам обширной и пустой палаты, ты услышала, как кто-то с усердием тарабанит в дверь. Звук становился всё громче и громче, настырнее и настырнее. Тебе это не нравилось. Словно будили на самом интересном моменте сна. В конце концов, белая деревянная дверь распахнулась и в проёме виднелась чья-то фигура. Побеленные стены палаты по непонятным причинам быстро начали покрываться светло-зелёной керамической плиткой, запах сменился с такого привычного больничного на такой же привычный домашний. Сознание мутнело или выходило из такого состояния. Голова жутко болела и удары о дверь отдавались в виске. Ты выплюнула чуть мыльную воду и прокашлялась. Чья-то рука снесла разноцветные тюбики со столика рядом, тем самым сметя остатки белого порошка. Это была моя рука. Ты засмеялась, а к моему горлу накатил ком. К большому сожалению, твою улыбку, а тем более смех, я видела исключительно в таком состоянии. Я присела и облокотилась на край ванны. Твои глаза не могли сосредоточиться на моём лице. Голова медленно поворачивалась в разные стороны. Но тебе всё же удалось остановиться и с ехидной улыбкой внимательно смотреть мне прямо в глаза. Мне не хотелось на тебя кричать, как это бывало раньше, мне даже не хотелось тебя спасать и вытаскивать твое неуправляемое тело из ванны. Очередное ощущение безнадёги распространялось, начиная от сердца и доходя до самого горла, а дальше к челюсти и скулам. Твоя ладонь потянулась к моей непослушной причёске. Я отстранилась, и ты до меня не дотянулась. Внезапно ты почувствовала, что вода в ванне очень холодная, в воздухе витает нездоровый запах, а твои короткие волосы неприятно прилипли к лицу. Головная боль начала отступать. Ты ясно поняла, что тебя никто не поднял с сырой земли и ты разделила печальную участь того парня. Никто не держал тебя в затопленном купе поезда, чтобы тебя не унесло течением. Никто не караулил тебя ночи напролёт в больничной палате, а просто однажды выдернул все эти жизненно важные катетеры из твоего запястья. Ты умерла для меня тогда, когда я впервые застукала тебя с травкой. Все, что было потом, делилось на наши разборки, на твою больницу, которая стала тебе роднее дома, и на мою надежду. Но последняя горсть надежды растворилась в этой ванне.