Несла она емy цветы. Две яpко-белых лилии...

Вечереет. Хлопья снега кружат в воздухе, будто пушинки, поддаваясь порывам холодного ветра. Скоро солнце скроется за горизонтом и тьма завладеет городом. Хотя какая мне разница. Я стою на улице, сжимая букет белых лилий. Утром было намного теплее. Как всегда забыла перчатки дома, так что сейчас, переминаясь с ноги на ногу и тщетно пытаясь согреть ладони, я жду автобус. Треклятый автобус, который ездит раз в тысячелетие. А если быть точнее – только субботними вечерами. Была бы у меня машина – приезжала бы к тебе каждый день. Пока довольствуюсь этим. Сколько уже я жду? Часа два при сорокаградусном морозе? Надо было одеваться теплее. Я говорю себе это каждый раз, но все равно надеваю легкую куртку в надежде, что ты согреешь меня. Твоя улыбка спасает лучше всякого одеяла. Пушистые ресницы покрылись инеем - ты снова назовешь меня снегурочкой. И я снова буду отпираться. Наконец-то эта железяка на колесах прибыла. Сколько раз я звонила в автопарк, жалуясь на недобросовестность водителей? Послушали и забыли. Впрочем, твоя улыбка развеет весь негатив. Я знаю. Прибыли. Не спеша иду по столь знакомой тропинке. И так всегда. Я не тороплюсь, я предвкушаю. И все же я мазохистка. Опять заболею. Ну да ладно, все равно. Ты меня отогреешь. Открываю калитку и прохожу дальше. Руки дрожат. Я до сих пор не перестаю волноваться. Ты ничего не говоришь при встрече. Никогда не говорил. Я вручаю цветы, как нечто бесценное. Я знаю, белые лилии – твои любимые. А ты лишь смотришь на меня с усмешкой. Но я все равно счастлива. Счастлива, потому что могу побыть рядом еще целых полчаса. Я рассказываю тебе все новости, наверное, я счастлива как дура. Но для меня это стало нормой. Это происходит на протяжении двух лет. Да, определенно. Нормой. Водитель автобуса сигналит. Мне пора. Прощай. Я приходила в последний раз. - Прости, - а ты все так же молча смотришь на меня, смеешься. С могильной плиты.