Век дракона

Я уносил его дальше и дальше на своей чешуйчатой спине, прочь от нашего пылающего дома. Внизу кишели люди и другие драконы - мои друзья. Мое сердце обливалось кровью, стенало и стремилось к ним вниз, туда, где кипела неравная битва, но я упорно летел вперед, унося то самое дорогое, что у меня было за все безмерные года существования. Стрела клюнула меня в бок, затем в бронированное брюхо. Пара других пробила упругую кожу крыльев, но и это не остановило полета. Боль была ничтожной по сравнению с тем, как было мне больно внутри от моего поступка. Я сделал еще несколько мощных махов крыльями, стараясь подняться выше, ободрено чувствуя, как ноги моего наездника прижимаются к чешуйчатой шее, как вдруг... Боль врезалась мне меж лопаток, словно там вытравили клеймо, расплавив чешую, плоть, добравшись до самой кости. Мои крылья подломились, их не хватало и на судорожный полувзмах, как попытку остаться в небе. Мне не хватило воздуха, я зачерпнул его ртом и почувствовал, как внутри накапливается смертная усталость, мука, горечь и боль. Сердце мое пропускало удары, легкие расправлялись, пытаясь сделать вдох, но пульсация этой невидимой раны была так сильна, что я не мог сделать даже такого. Я понял, что произошло. С ревом отчаяния, превозмогая мучения и вскипающий в душе неизбывный страх, я выровнялся в небе, задев брюхом вершины елей. Я летел к темнеющим вдалеке силуэтам гор, далеким и холодным под безразличными звездами. Я слеп от их света, хоть в эту ночь они мерцали тускло и странно, словно видя творящуюся беду и не в силах ничем помочь. Говорят, что сердца убитых драконов не находят покоя в земле. Древние боги, - верили люди раньше, - хотели подчинить предвечных драконов себе, но род наш сопротивлялся так стойко, что не знавшие поражений боги не смогли приручить ни одного. В тщетных попытках заставить ящеров служить себе, боги убивали их, и волшебная кровь драконьего рода текла в землю и скапливалась под ней. Боги желали принести трофеем драконьи сердца, но добыв их, обжигали до кости свои длани, и в слепом отчаянии и злобе закидывали пылающую плоть сердец так далеко, что от тех оставалась лишь искорка на небосводе. Люди верили, что драконы дали им то, что считали они самым прекрасным и жутким в их странном человеческом мире: звездами стали драконьи сердца, горами драконьи тела, и вулканической лавой драконья кровь, которой тоже не место в земле. И сейчас я летел туда. К своим пращурам. К горам и звездам, потому как у меня не было выбора. Друзей моих, любимых моих, всех до единого убили те, кто раньше так поклонялся нашему роду. Их убили и предали огню, и сколько бы не было среди них драконов - а страшная правда заключалась в том, что их была ровно половина от всех убитых, - ни одно драконье сердце, ни капля драконьей крови не уцелела. Все стало прахом и тленом. Я взвыл, в страдании своем пугая окрестную живность и птиц, но что мог я изменить, ведь и мое время было уже сочтено. Жизнь драконов - хитрая штука. Их много видов: горные, водные, земные, подземные... Еще больше характеров, окрасов, убеждений. Всех нас объединяет неизбывно долгая жизнь, которую можно прекратить только насильственно или по нашему собственному желанию или просьбе. Драконы сильны и мудры, и ни один дикий дракон - настоящий, живущий в горах, питающийся зверьем и путниками, некстати забредшими на огонек - никогда не попросит убить его. Даже не пожелает сам умереть, потому как дракону достаточно и одного своего горячего желания для этого действа. Другое дело те, кто выращиваются... Выращивались на Станциях. Добрые - действительно добрые, а не такие предатели, что кишели рядом с нашей станцией в этот последний день - люди, раньше ходили по горам и долинам и искали тех, кого бросила или потеряла драконья семья. В поисках тепла и пищи взрослым драконам необходимо менять территорию, а потому, если детеныш не подрастал достаточно для перелета, а семья отчего-то не имела возможности нести его, драконы оставляли свое дитя. В природе это означало верную гибель. Нечем питаться, нет взрослой особи, чтобы защищать - обычно хищники находили таких малышей раньше людей. Но если случалось иначе... Заботливые руки относили нас на Станцию. В загонах, в один из которых еще совсем маленьким ящером попал и я, бегали и пытались укусить друг друга десятки драконов, разных мастей и видов. Люди кормили нас и поили. Они учили нас летать и дышать пламенем, показывали и объясняли это лучше всех на свете. Эти люди были с нами, когда мы впервые обращались, и становились такими же двуногими, кожаными и хрупкими как они. Они объясняли нам наши человеческие тела и учили ходить на двух непомерно длинных в соотношении к телу ногах. Они становились для нас всем: любимыми, друзьями, семьей. Взамен они просили лишь одного: быть нашими наездниками. Никто не отказывался. Тогда, когда человек и дракон выбирали друг друга, ящер обращался. В человечьем виде они разрезали одновременно свои ладони ритуальным драконьим стеклом - редким черным камнем, который быть острее лезвия на сколах. Дракон в образе человека и его наездник прикладывали ладони друг ко другу и кровь зверя обжигала человеческие вены, а человеческая смягчала наши сердца. Тогда они становились неразрывны. Оба знали, что происходит с другим. Когда один болен, весел, боится или удивляется, отголоски тех же чувств чувствовал и второй. В полете наезднику не надо было упряжи, да и какая упряжь такому зверю, ведь дракон чувствовал мысли и желания своего человека. Но была в этой связи и другая сторона. Она касалась только драконов. Если дракона били - человек не чувствовал ничего. Так же обстояло дело и с ранами, и даже с самой смертью, ведь мы, такие огромные и сильные не могли возложить на хрупкие плечи людей всю тяжесть наших ран или все отчаяние нашей смерти. Но люди не так чувствительны и умны, увы. Они ничего не смогли поделать с нашими ощущениями. И потому, когда ранили всадника - дракон чувствовал то же, что человек, только без открытых ран. А мой наездник, мой славный, добрый юноша с непредсказуемыми как пасмурное небо и упрямыми как сталь клинка серыми глазами, был не просто ранен в спину. Он умирал. Потому-то я не мог нормально лететь, потому оглашал округу отчаянным воем, призывая на помощь, сам не понимая кого. Мой любимый человек, человек с которым мы напополам разделили кровь - умирал. Я знал, что может оставляю этим воем подсказку убийцам, где искать спасшегося со Станции дракона, но мне было все равно. Сердце мое словно вынимали по кусочкам из моей огромной груди и тыкали в рану раскаленными прутьями. Я чувствовал то, как ласковые руки смерти уже обнимают плечи моего юноши, и в порыве своего страдания напрягал все силы, летя к горам, словно там могла быть помощь, словно можно было перегнать его смерть. Я врезался в утес, цепляясь когтистыми лапами за камни и забрался на него, заставив пару валунов скатиться вниз по гулкому склону. Передо мной была пещера и я спешил, не видя ничего иного перед собой. Я опустился на холодный камень и почувствовал, как мой седок пошевелился. Слабые его руки расстегнули ремни, приматывавшие его к седлу, спасавшие от возможности упасть во время полета, но он не встал, не сошел с меня так легко, как делал еще вчера днем. Бессильно он упал с моей шеи и попытался подтянуть свои ноги к себе и сесть, но остался лежать, беспомощный, беззащитный, слабеющий. Как темная, злая метка, будто чудовищная отметина, из спины его, меж лопаток, торчала черная стрела с черным оперением. -Я прожил долгую жизнь, но никогда не видел драконов так близко, - раздался спокойный, незнакомый голос у входа в пещеру. Это было невозможно, когда я летел сюда, на склоне не было никого, кто мог бы так быстро войти сюда... Я зашипел, перешагивая через своего наездника, расставив устойчиво лапы и щелкнув остерегающе зубами. Огонь мой кончился еще на станции, а в этой пещере я не успел - да и не уверен был, что он тут вообще есть - найти нужный для производства горючего газа минерал. Если это был убийца, а я уверен был, что никем другим этот хитрый, скрытный человек не может быть, ему придется дорого заплатить за любой шаг ко мне. Пришедший поднял руки, показывая, что в них нет никакого оружия, но остановился на пороге, глядя на меня. - Не бойся, я не причиню тебе зла, - его голос звучал очень мягко и успокаивающе. У него были белые волосы, чуть отливающие голубоватым от лунного света, заглядывающего в пещеру, достаточно бледная кожа и такой же светлый, изысканный, но явно удобный, костюм - он весь был похож на олицетворение зимы, царившей снаружи. Я секунду помыслил. Если что-то случится, то стать снова драконом из небронированного, ломкого как былинка человека - секунда. Взамен же этой секунды я смогу говорить и, быть может, окажется, что он друг. Впрочем, я не собирался доверять, я не верил больше в людей. Последний, в кого можно было верить, умирал в моих ногах. Темным ветром обернулись мои крылья и сам я съежился, стоя уже в человечьем обличье перед светловолосым человеком. Сам я был пониже его, будучи человеком, таким же сухощавым и жилистым, но куда более потрепанным. Волосы мои беспорядочно обвили темные рога, короной опоясывающие голову, одежда - в местах, где была повреждена чешуя и крылья, свисала разорванными пластами ткань, которую не научились делать люди и не научатся никогда. -Что тебе нужно? - бросил я, недружелюбно хмурясь, рассчитывая получить быстрый ответ. Я внимательно следил за гостем и, клянусь, обратился бы снова зверем, стоило бы тому сделать хоть одно резкое движение. - Я чувствую твое страдание, - опустив руки, произнес вошедший и сделал небольшой шаг ко мне, - но прежде чем мы продолжим разговор, позволь мне подойти к твоему другу. Я смогу отсрочить его смерть, и это даст нам время поговорить с тобой. Я могу помочь, если ты этого захочешь. Я взглянул на своего наездника. Его время беспощадно уходило, он тихо, измученно постанывал, уже не узнавая ничего и никого вокруг. Я сдался и опустил руки. Ничего уже не исправить. Приготовившись к тому, что мужчина предаст мое доверие и добьет всадника, а этим и меня, я молча сделал шаг в сторону. Тот кивнул и подошел, все еще двигаясь плавно, без резких движений, и присел на колени у тела моего умирающего наездника. Он положил руку ему на лоб и закрыл глаза, не обращая внимания на то, что я неотрывно следил за ним. Он не делал ничего видимого, но дыхание моего самого дорогого существа начало выравниваться и становиться глубже - он как будто просто был в глубоком обмороке, безопасном для жизни. -Кто ты? - неотрывно глядя на белого человека, спросил я, когда на моих глазах начало происходить это. -Люди не могут так, - добавил, немного подойдя, я после некоторого раздумья. Драконы на станциях видят много лекарей, но никто из них, никогда, ни один не мог отвести смерть руками. -Я не уверен, что тебе что-то скажут мои слова, но я демон, - ответил он, поднимая голову и глядя на меня. - Я заключаю договора - даю то, что мой собеседник желает, в обмен на его душу, - я чувствовал, как он на мгновение запинается в своей фразе, подбирая, очевидно, замену слову "человек". -А забрать его у смерти можешь? - спросил я незамедлительно. Душа, о какая мелочь. Сказать правду, я и не представлял особенно точно в подробностях что это такое. Субстанция внутри? Или может еще более эфемерное понятие? Я не вполне был уверен в деталях процесса отъема её, но точно знал, что если "демон" ответит утвердительно, то я отдам ему все, что он только пожелает, даже если окажется, что чтобы забрать душу надо немедленно наживую вскрыть мои ребра и вытащить сердце, или где она там водится... -Да, конечно, - кивнул мужчина и неожиданно искренне засмеялся. - Все совсем не так страшно, как ты думаешь, - он, стараясь успокоится, покачал головой. - Мне, пожалуй, не с кем не было так смешно читать мысли, как с тобой, дракон. Я возмущенно и удивленно фыркнул. Как он узнал о чем я думал, глупый... Демонишко? -Мое имя Антрацит, - насупившись выдавил я, стараясь не покраснеть от его смеха и хмурясь от того, что он вообще смеялся в такой-то ситуации. - И если можешь - верни его. Я отдам, что нужно, пусть и не знаю как. -Не бойся, это моя забота, - кивнул мужчина, кончиками пальцев касаясь тела моего наездника. Он закрыл глаза снова и казался более сосредоточенным, чем раньше. Я не спускал глаз с происходящего, стараясь не шуметь, когда стрела, пронзившая тело моего человека стала на глазах таять, а рана затягиваться. Он дышал все спокойнее, даже немного зашевелился, как во сне, стараясь удобнее улечься на твердом, холодном полу. - Я смягчу его воспоминания, чтобы они не так сильно ранили его. И дам вам век, который он проведет молодым, сильным и здоровым. Через сто лет я заберу обе ваших жизни. -Век? - я выдохнул удивленно. Для человека это было так много, а для дракона... Безмерно мало. Но кем я был сейчас, чтобы спорить, ведь вдруг его бы рассердило это, и он вернул бы моего наездника его судьбе. -Пусть так, - согласно склонил я голову. -Я могу дать вам больше времени, но для него, - мужчина кивнул на моего человека, свернувшегося уже калачиком на земле, - это будет тяжело, люди не привыкли так много жить. Не бойся смерти, я не разлучу вас в ней, - успокаивал он меня. -Делай, что должен. Я согласен на эту цену, - опустил я взгляд, по какому-то наитию протянув вперед свои ладони, готовясь... Впрочем я ни к чему не был готов.