Мой дом

В руках у меня было пять одинаковых статуэток кошек. И шестая ещё лежит в банке, в одной из сумок, не помню в какой. Вернее это статуэтка ледопарда зимних ключей. Теперь, много лет спустя, я знаю как они выглядят, такие же прекрасные и белоснежные до синевы, как и сама северная долина. Я задумчиво разглядывала ,в сущности, бесполезные статуэтки. Люблю мелкие вещи, совершенно не функциональные, но от чего-то милые сердцу. «И что же теперь с ними делать?» - отстранённо подумала я, вертя в руке одну из статуэток, грубовато сделанную, но вполне милую в своей наивной простоте. - «Забрать в банке шестую и поставить их дома на полку» - всплыла сама собой мысль. А где это – дома? Смутно вспомнился Дренор. Совсем расплывчато – воспоминания из детства: зелёные холмы Награнда, теплая мамина рука, её всегда встревоженное лицо, когда где-то вдали громыхали раскаты грома. Взрывы, теперь я это знаю. Потом, на долгое время, дом – это стук копыт по железному полу Экзодара, свет кристаллов, суровые, с печатью обречённости, лица воинов вокруг и долгое ученичество у старшего жреца. Но теперь Экзодар такой же далёкий и чужой, как и смертельно покалеченный Дренор, что я видела со ступеней Тёмного портала. Где же мой дом? Здесь, на Тёмных берегах? В Аубердине меня всегда ждёт Тальдан. Добрый и умный, встречающий меня, пропахшую дождём и гиппогрифами за долгий перелёт, понимающей усмешкой и чашкой утренней росы «За счёт заведения, ты же знаешь». Я точно знаю, что он вечером согреет воду в большой лохани и поможет смыть соль пота, гарь и грязь далёких земель. Нежный и страстный любовник, мой единственный и самый любимый. Я скучаю по нему, его густым синим волосам, крепким рукам, пронзительным светящимся глазам, так ловко прячущим за простодушием опыт тысяч лет, когда всё реже и реже возвращаюсь в Аубердин, меряя шагами то снега, то пустыни на другом конце света. Остаться здесь? В прибрежной деревушке, под вечно сырым тяжёлым небом, среди тёмных елей и холодного океанского прибоя. Нет. Слишком тесно, слишком мало. От этой мысли веет тоской и бесконечным одиночеством. Или перебраться в Дарнас? Мне тепло и спокойно в столице детей луны, и даже частые дожди, льющие сквозь крону мирового древа, приносят светлую радость. Но не то. Размеренность и нетленность Дарнаса, монолитность сводов Храма луны, пустота под мостами и лёгкий шлейф надменности – всё это чуждо для меня. Да и единственная, с кем мне есть о чём поговорить, это наставница из Храма. Именно она обучила меня самым важным вещам. Штормград я даже не рассматриваю. Люди мелочны, эта мелочность во всём, а на исторической земле достигает невиданных размеров. И если бывалые воины и приключенцы вполне терпимы к другим расам, то простые жители смотрят на нелюдей с отвращением не многим меньшим, чем на рыцарей смерти. Ещё есть Даларан. Он почти как Экзодар. Парит высоко над землёй, полон солдат всех мастей. Но это город не для жизни, это город для битвы. В этом он весь, и магическая аляпистость сбивает с толку лишь по началу. Даларан собирает сброд, охочий до битв, со всех концов Азерота. И то, что они сюда добрались, значит лишь то, что сброд этот очень силён и удачлив. Ожидание скорой развязки в войне с Артасом пропитало здесь весь воздух. И жители, и солдаты живут одним днём, пьют, дерутся, влюбляются на одну ночь, ищут компанию для походов. Всё это на бегу, в спешке, едва осознавая себя, ведь можно не успеть… Для меня Даларан это только удобная перевалочная база, да приятная компания Арилля, эльфа бармена из Приюта фокусника, длительностью ровно в одну кружку медовухи. Пожалуй именно то, что нужно сейчас. Его саркастичная улыбка делает многие проблемы весьма незначительными. Сжав рукой в плотной беспалой перчатке камень возвращения, окунаюсь в зелёный свет телепортации. И вот передо мной на барной стойке ровным рядом стоят кружка медового напитка и пять статуэток, которым я так и не придумала дом. Напротив, через тяжелый деревянный стол, статуэтки скептически рассматривает Арилль, неосознанно подёргивая ушами. Ясно, значит его эстетических требований они явно не выдерживают. Улыбка трогает мои губы. Эльфы крови такие эльфы крови. Даже если работают барменами. - Превосходишь мои ожидания, Талаэрин, - наконец изрекает он. – Ты вспоминаешь обо мне только в дурном настроении, и я уже наслушался от тебя разных причин. Но статуэтки кошек? Это слишком. - Да не в статуэтках в общем-то дело, - вздыхаю и делаю ещё один большой глоток сладкого напитка. Градус не чувствуется вовсе, после месяцев проведённых в Стальгорне и Внутренних землях, когда порой от безысходности напивалась гномьей брагой до потери сознания, весь прочий алкоголь похож на воду. И если бы не сладость, я бы не чувствовала его вовсе – обожженный зельями язык давно не различает оттенки вкуса. – Просто я так и не решила где мой… - Эй, дренейка! – хрипло раздалось неподалёку. Повернув голову, вижу у входа в таверну скрестившего руки на груди рыцаря смерти. Когда-то он был ночным эльфом. Немёртвый закован в латы, весящие, наверное, как две меня, по самые уши. Только рогатый шлем снял, чтобы окружающие могли видеть лицо. Что ж, в Даларане это нормально, тут не Штормград, где дескнайтов отгоняют вилами. Здесь всем всё равно, кто ты. - Что тебе, рыцарь? – чуть улыбаюсь вполне пригодно сохранившемуся немёртвому. Мне нравятся рыцари смерти. И как воину, и как женщине. - Ты жрица? Хочешь неплохо заработать? Оскорбительное предложение? Только для кисейных барышень Шторма или Дарнаса. - Куда идём? – поднимаюсь из-за стойки, и уже более оценивающе окидываю взглядом амуницию рыцаря. Внушает уважение. И тешат эстетические чувства два рунических клинка на поясе. - Тут недалеко, - ухмыляется дескнайт бледными губами. – Аметистовая крепость. - Отлично, - натягиваю капюшон получше и принимаю облик тьмы, своей полупрозрачной глубиной роднящий меня с призраками. Закидываю за спину Трость ректора, до того неуважительно пристроенную к столешнице. - Готова? – рыцарь одевает массивный шлем и смотрит на меня. - Сейчас, - в руки привычно струится жреческая магия безымянного бога. От первого заклинания во рту привычно собирается горькая слюна. От пятого, как всегда, уже сносит крышу, а кожа зудит от энергетических щитов. И на автомате, вслепую, нахожу в бездонной сумке нужные зелья, глотаю одним махом. Но привычная и такая нужная доза собственноручно сваренного допинга кипятком обжигает горло, скручивает желудок в узел. Теперь всё. Теперь хорошо. Никаких мыслей и только бой впереди. - Лови, - небрежно кидаю рыцарю смерти баночку с чёрной вязкой жидкостью. Зелье несокрушимости. Не откажется, я знаю. Дескнайт ловко перехватывает колбу из толстого стекла и, кивнув в знак благодарности, прячет в поясной кошель. - Идём, - бросает своим неживым голосом рыцарь и выходит из таверны. Делаю шаг за ним, но слышу голос Арилля. - Кошек забыла, дренейка. Секунду безразлично смотрю на пять статуэток. Молча сгребаю их в открытый зев сумки. Закину в банк, как закончим.