Красная кисть

Этот вечер был каким-то пустым, не полным. На таких вечеринках собираются все «шишки» высшего общества: модели, знаменитости, модные критики... По сути, все как обычно – высокомерные, жадные и эгоистичные люди, в дорогой, переполненной то гламуром, то пафосом одежде, тихая музыка и алкоголь высшего качества. Всё это лишь тень, ширма, пустая оболочка за которой скрывается всепожирающая пустота. Эти люди по своей природе чаще всего бездушны. Дорогие, якобы порядочные девушки и мальчики – это шлюхи, покрытые мехами и тоннами косметики, а рядом с ними их покровители, за этими красивыми образами нет ничего. Только лживая улыбка и много денег. Пустое место. Но находиться в этом месте нужно, если есть желание достичь успеха. Здесь, в окружении продюсеров, знаменитых журналистов, проще всего кому-то понравится, добиться расположения в этом бутафорском обществе. Вот и Том, начинающий, но подающий явные успехи художник был приглашен на этот закрытый вечерний приём именно за этим... И теперь после незатейливого разговора с парой журналистов Том Хиддлстон одиноко сидел за барной стойкой, медленно выпивая бокал красного, как кровь, вина. Буквально год назад он и подумать не мог о таком. Раньше его жизнь вертелась только вокруг одного – заработать деньги на жизнь. А рисование было лишь хобби, никому не нужное хобби. И не важно, что нарисованные портреты нельзя было отличить от фотографии, но, в отличие от фото, они передавали частичку души как Тома, так и его модели. Эти портреты никого не интересовали, если бы однажды один набросок не попал на глаза жене политика. Женщине так понравился нарисованный карандашом пушистый кот, что она заказала Тому портреты своих маленьких дочек. Картина была нарисована, и клиент оказался доволен, а Хиддлстон получил баснословную сумму за картину: женщина попалась не жадная. Да, ко всему прочему, еще и разрекламировала молодого художника знакомым. Заказы обрушились на темноволосую голову, и вот спустя какой-то год, он уже вертится в высшем обществе. Ну не сказка ли? Но Том был реалистом и не верил в сказки. Однако он прекрасно понимал, что все это окружающее его сейчас может легко упорхнуть из рук. И уже не будет денег, беззаботной жизни, к которой так привык за год, и дорогого вина не будет, и тихой музыки, и лживых людей вокруг… Да, не все здесь хорошо, но терять достигнутого очень уж не хотелось. А чтобы сохранить все это, нужно работать, много работать, знакомиться с новыми людьми на вечеринках, таких, как эта, а, может, даже и найти спонсора, как делают это вот те продажные господа. Как незатейливо эти миловидные мальчики и девочки крутят попами перед мужиками в возрасте! Наблюдая за этим, Том даже улыбнулся из-за бокала. Но улыбка тут же слетела с тонкого, немного угловатого лица, он так никогда не сможет, это не его. Нет. Точно нет… Допив остатки вина залпом, Хиддлстон вновь погрузился в мысли. Что он тут делает? Это мир фальши, а он художник чистый и открытый, слишком честный, чтобы лгать и лицемерить перед мужиками средних лет. И, конечно же, он не сможет раздвигать перед ними ноги, как бы велика ни была бы сумма денег, предложенная ему. Как ни странно, но в свои двадцать два Том до сих пор верил в чистую и искреннюю любовь на всю жизнь. Он верил, что однажды он встретит человека, с которым захочет провести остаток своих дней. Он будет его рисовать день и ночь, не чувствуя усталость, а, когда уже совсем останется без сил, любимый поможет отдохнуть… Именно такую маленькую мечту Том лелеял с детских пор, он взращивал ее и оберегал. С возрастом она не теряла для художника своей привлекательности, а становилась все ярче, все светлее. Но почему-то Хиддлстон так и не мог найти свою любовь. В школьные годы над изящным мальчишкой, увлекающимся рисованием, смеялись, а девочки и вовсе не воспринимали его никак иначе, кроме как подружкой, в университет Том и вовсе не поступил; нужны были деньги, а потом закрутилось, и было уже не до любви. Но сейчас, когда Хиддлстон вновь начал творить, любовь была необходима. Без нее рисунки могли потерять душу. И если сейчас хватало любви Тома, которую он вкладывает в полотна, то потом она может угаснуть, как огонь, которому нечем подпитывать себя. С каждым днем огонек любви Тома становится все меньше и меньше, и скоро на его месте появятся маленькие тлеющие угольки, которые тяжело будет вновь разжечь, это сейчас – кинь маленькую веточку, и пламя вспыхнет с новой силой. Но этой «веточки» не было даже на горизонте, и от этого на душе становилось еще паршивее. Потихоньку Хиддлстон уходил в болото депрессии... Особенно отчетливо он ощущал одиночество в большой толпе людей, тут некому было обнять, подарить свое искреннее тепло. Только холод, одиночество и фальшь. - Вы пили красное, верно? Раздался мягкий баритон где-то над ухом. Том удивленно вскинул голову, непонимающе глядя на мужчину, который явно обратился к нему, к Тому. Мужчина был красив: высокий, статный, широкоплечий. Голубоглазый блондин к тому же. На щеках легкая щетина, а в голубых, словно небо, глазах плещут искорки азарта. - Да, - только и смог ответить Хиддлстон. - Я думаю, вам может понадобиться добавка. – Широко улыбнулся он, протягивая брюнету наполненный все тем же вином бокал. И только сейчас Том понял, что уже ловил на себе сегодня пристальный взгляд этих голубых глаз. - Почему вы смотрели на меня? – не поднимаясь с барного стула, спросил брюнет. Предложенный бокал он все же взял. Как говорится, таким не отказывают. Все так же заглядывая в голубые, почти синие, глаза Том ждал ответа. - Потому что ты красивый, - кратко ответил незнакомец. Ни капли лжи не было в словах мужчины, он действительно думал, что Том красив. И Хиддлстон поверил бы, если бы не его самокритичность сейчас во всю кричащая в душе: «Он врет!». Том даже прыснул со смеха, немного печально улыбаясь: - Вы пьяны, не так ли? Только полный идиот может сказать такое… Но блондин был серьезен и на столь категоричное заявление лишь улыбнулся. - Я не пьян. Потанцуешь со мной? Хиддлстон немного опешил. Теперь уже точно стоящий перед ним мужчина казался слабоумным. Зачем ему приглашать на танец Тома, ни чем не выдающегося, ни внешне, ни духовно. Он просто художник. Ничего больше… А этот блондин хорош собой, и деньги у него явно имеются, он явно не обделен ни женским, ни мужским вниманием. Так почему Том? Почему его привлек человек, ни как не вписывающийся в это общество? Который просто сидит за баром, не спеша потягивает вино и распускает вокруг себя угнетающую ауру. - Зачем? -А почему нет? И на такое нечего возразить. Короткий, лаконичный ответ. Слишком короткий, слишком простой. И такой быстрый. И в ответ на него не знаешь что сказать. Том просто улыбается, ставит бокал на стойку и протягивает незнакомому блондину руку. А ведь правда, почему бы и нет. Кто их осудит? Здесь творится и не такое, и на это все закрывают глаза. Так почему пара двух танцующих мужчин хуже? Блондин вывел Тома в самый центр. Танцующие пары тут же отошли поодаль, наблюдая за мужчинами, тесно прижимающимися друг к другу и закружившими под музыку, кажется, Моцарта. - Кто ты? – тихо шепчет на ухо блондину Том, прижимаясь все плотнее. Хиддлстон старается не смотреть на своего партнера и отводит взгляд, слыша ответ: - Никто, на самом деле, просто… Сердце Хиддлстона непроизвольно пропускает удар и вместе с затихающей музыкой вновь начинает колотиться, на щеках выступил румянец, а губы превратились в тонкую ниточку. Хиддлстон непрерывно следил за удаляющейся спиной своего партнера по танцу не в силах сдвинуться с места. Сердце в груди слишком сильно бьется, ноги будто ватные, а место, куда коснулись губы незнакомого блондина, пылает. Захотелось догнать закричать на весь зал «Не уходи!», но голос пропал. Да, это именно она – та самая веточка, которая смогла разжечь угасающее пламя в душе молодого художника. Увидятся ли они снова? Кто знает. Но этот вечер клеймом отпечатался в душах обоих, ведь блондин почувствовал то же самое и поспешил удалиться на прощание, лишь оставив небольшую визитку в кармане пиджака брюнета.