Терновые браслеты

- Почему ведьмы всегда обитают в катакомбах? – вздохнул один, стараясь ступать осторожнее. Носки сапог то и дело задевали длинные ножны. - Быть может, боятся, что на земле их сразу сожжет божественной молнией? – предположил кто-то и тут же опасливо покосился на затянутое тяжелыми оранжево-свинцовыми тучами небо. Скорее кухня дьявола, чем небесная канцелярия. По телу пробежала мгновенная дрожь. Маленький отряд шагал через густой темный лес, ища в самом его сердце каменные развалины, уходящие под землю. Впереди шел высокий статный мужчина, тяжелое распятие прижимало к груди грубую ткань сутаны, по коленям бил эфес меча. Они были одеты одинаково, во все черное. Святая Инквизиция, мракоборцы, очистители народа от скверны дьявола. Вдали прогремел гром – словно там, на небесах, били в тревожный набат. Деревья и травы застыли в душном безветрии, ожидая, когда тяжелая первая капля ливня рассечет невыносимую духоту. Темные стволы и сомкнутые высоко над головами кроны забирали свет и нагнетали тоску. Вдалеке виднелись развалины из гладкого светлого камня, и черный проход зиял драконьей ненасытной пастью. Схватить и привести в город, на суд, ковен ведьм, насылающих на страну всяческие бедствия и несчастья. Семеро лучших и самых преданных своему благому делу членов Святой Инквизиции не боялись ведьм и отринули дьявола от своих душ, преданных служению церкви и Господу. На пороге дьявольской пещеры предводитель остановился и повернулся к остальным. Он положил руку на распятие и прикрыл глаза, будто призывая Бога на помощь. - Ведьмы попробуют нас убить или проклясть, берегитесь. Если нам не удастся принудить их покаяться и отправиться на суд, нам дано позволение совершить правосудие Божие. С нами Господь. – Он зажег длинный факел и повернулся к входу. Они осторожно спустились по крутым ступеням и прошли по длинному узкому коридору в большой каменный зал. Под потолком звенели слова на неизвестном миру языке. Факелы на стенах освещали каменную статую женщины в человеческий рост и стоящих перед ней на коленях двенадцать фигур в длинных красных балахонах. Капюшоны лежали на плечах – им незачем было прятать свои обманчиво ангельские лица от этой их покровительницы, наверняка - посланницы самого дьявола. Рука инквизитора легла на эфес меча, черты лица исказились. Сомнений нет, они предавались темной молитве, призывая демонов на головы невинных. Костер или меч – только смерть тела освободит их измученные души. Но почему же их двенадцать? Где верховная жрица? Ножны черкнули по ледяному полу, врезаясь в уши пронзительным скрипящим звуком. Молитва прервалась, громкий крик вырвался из чьей-то высокой груди. Словно по команде, все двенадцать опустили на лица капюшоны и замерли, сложив руки на груди. На плечи статуи был наброшен такой же плащ. Или это кровь младенцев, которых они приносили в жертву, распевая дикие песни и танцуя вокруг изваяния обнаженными, с факелами в руках? Повелительный жест, маленький шаг вперед. Рука – по-прежнему на эфесе. - Поднимитесь и следуйте за нами. Ваши деяния переполнили меру терпения людей на земле и Бога на небе. Покайтесь, и ваши души будут спасены. - Уходите или вы все будете прокляты и сгорите в аду! – заговорил один из капюшонов – но какой? Не дрогнула ни одна складка на одеждах. Пронзительный, внеземной и тонкий голос пробирал до самых костей. - Мы не признаем веры тех, кто мучает и сжигает живьем невинных. - Уходите прочь! Одна из фигур простерла в его сторону белые руки, склонив голову набок. Мужчина отшатнулся – кажется, ведьма задумала вырвать душу из его груди и скормить своей богине! Он выхватил меч и бросился на нее, страшно закричав. Крест раскачивался на толстой цепи, ударяя в грудь и отбрасывая красные блики. Древний зал заполнили страшные вопли, которых не услышишь и в адском котле. Все семеро мужчин бросились на ведьм с мечами наперевес, а женщины алыми птицами устремились врассыпную. Взметнулись полы кровавых одежд, едва не слетели капюшоны. Задрожал гобелен в дальнем углу залы, где пол становился ниже, полыхание факелов стало слишком тусклым в ослепленных страхом глазах. Кому-то почудились хлопки крыльев суетливо мечущейся стаи птиц. Будто потеряв вожака, они метались в тесной клетке, пытаясь защититься слабыми руками от орлов. Это не сон. Это ад, вихрь смерти, ужас и боль на конце клинка. Святилище наполнил запах крови и боли. Громкий вскрик и глухой удар о пол привлек внимание охотников и их жертв. Кровавый капюшон обрамлял каштановые кудри, прикрывая шею, из уголка губ потекла кровь. Тело судорожно царапало ногтями неровный пол, пальцы тонули в буро-красной воде. Лезвие упивалось густой кровью, охотник сжимал рукоять до хруста в костях, на лице медленно проявлялась пугающая дьявольская гримаса. Зверь почуял кровь. И он хочет еще и еще. Клочья красной материи разлетались по углам, ведьмы путались в длинных одеяниях, падая на колени, сдирая кожу. Одна выхватила из-под плаща кинжал и набросилась на ближайшего судию божьего со спины, шипя, словно тигрица. Но даже в звоне клинков и криках раненых он почти уже повернулся, поднимая меч в руках. Тогда другая девушка, видя, что смерть угрожает им всем, крикнула, отвлекая внимание на себя, и сбросила капюшон с головы. Она не умела ворожить и колдовать, но красота – почти колдовство. Побледнев, мужчина замер, меч выпал из пальцев, звякнув о камни. Белое, смертельно бледное лицо с плотно сжатыми губами, сведенные густые брови, упрямый, горящий взгляд. Она положила руку на грудь и стиснула ее пальцами, простонала, закрывая глаза в жертвенной покорности, и в эту самую минуту в горло зачарованного мужчины вонзился кинжал. Страшный хрип испугал ее, на лицо упали капли крови, и она облизала пересохшие губы, чувствуя вкус металла. Другая выдернула кинжал, выронила из дрожащих рук и вдруг хрипло закричала, выгибаясь и оседая на пол. Из ее груди торчал кончик меча. - Проклятая, - прохрипел предводитель, выдергивая клинок из трепещущего тела. Весь зал был залит кровью. Последняя оставшаяся в живых ведьма кинулась к гобелену, за которым виднелись очертания двери, и встала перед ней, вскинув руки перед собой. К ее ногам стекались горячие ручьи. - Не приближайтесь, вам нельзя туда! – ломко, тонко вскричала она. Тело трясло крупной дрожью, по ткани проходили резкие волны, словно грозовой ветер ворвался сюда. Один из мужчин бросился к ней с кинжалом. Куда слабой девушке против мужчины с оружием? Ткань обагрилась кровью снова – на этот раз ее собственной. Предводитель поджал губы, с каплей сожаления глядя на прекрасное - уже мертвое - тело, отравленное дьяволом. Он вошел внутрь, знаком приказав остальным ждать снаружи. Крошечная круглая комнатка с высоким потолком, теряющимся в необозримой высоте, куда не доходил свет огня, напоминала башню, наполовину ушедшую под землю. За ним, обгоняя и катясь вязкими шариками, текла кровь. Женщина в красном плаще стояла у стены, на которой виднелся острый выступ, и спокойно – смиренно? - ждала. Пальцы поглаживали блестящий кувшинчик на шнурке. - Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica*, - насмешливо, смело проговорила она, безо всякого страха глядя на бурый клинок, напоенный до рукояти. Инквизитора передернуло от подобного богохульства. Она – существо погибшее; скверну уничтожают, дабы уберечь невинные души. - Вы убили моих сестер и теперь умрете, страдая за каждую каплю их крови… - она перешла на свистящий шепот, в зрачках плескалась едкая ненависть. Металл лязгнул о камни пола, высекая искры у ее ног; она отскочила к стене, сильно прижала руку к выступу и резко провела по нему; почувствовала, как расползается кожа и набухает, краснея, свежая рана. Через мгновение хлынула кровь, потекла по венам липкая боль. Жрица провела пальцами по рассеченной ладони, соединяя дорожки крови. Мужчина замер, не понимая, что она делает. Черные глаза неотрывно смотрели в его, лишая воли. Свободной рукой она сорвала с шеи сосуд, смочила кровью и швырнула ему под ноги. Глина раскололась, переплетая в воздухе сухой треск с коротким, резким призывом на неизвестном языке. Жрица закрыла глаза, чувствуя вокруг сухой жар, слышала дикие вопли, ласкавшие ее слух. Чувствовала, как выгорают ресницы и брови. Слышала в гудении огненных языков, как дышит пламенем пробужденный, разъяренный дракон. Мечтала о том, чтобы он оказался реальным. Когда она открыла глаза, по полу через буро-черные полосы запекшейся крови перекатывался серый пепел. В трех шагах от нее лежал обугленный крест, почерневший, словно перо ворона. Жрица переступила через горку праха, приблизилась к статуе в каменном зале и приложила окровавленную руку к каменной щеке. Взглянула в глаза их Матери, в которых, казалось, что-то блеснуло – в шершавом камне, - и подняла голову к потолку. Трещины на нем, казалось, переползали с места на место, как черви, сплетаясь в извитые буквы. Memento mori. Помни о смерти. * Изгоняем тебя, дух всякой нечистоты, всякая сила сатанинская, всякий посягатель адский враждебный, всякий легион, всякое собрание и секта диавольская – начальные строки обряда экзорцизма.