Зеркала

Живые тоже иногда мертвым завидуют. Совершенно скрытно, тихо и совсем нечасто. До откровенностей никогда не доходит. Мертвые завидуют живым так, что, наверное, могли бы и стены ломать, выворачивать пальцы до хруста и рвать в крике голосовые связки. Все это ужасно, предельно просто. Мертвые завидуют живым. Для них ничего уже нельзя поправить. Нет на свете чувства хуже бессильной зависти. Даже на том свете нет. В самом начале была тьма. Плотная и густая, которую вдыхать даже было трудно. Она опутывала тело, словно сети. И сердце, как будто, – тоже. Сети. В первую очередь после смерти тебе бывает непонятно и страшно. Куда делись мама с папой, бабушка, сестра, рай, ад и, вообще, все. Потом на ум другой вопрос, следующий и, может, немного более осмысленный. А сам-то ты куда делся? Тьма, медленно, но уходит. Комната оказалась маленькой, невыносимо душной и, отчего-то, в стиле барокко. Зеркала. Здесь их было не счесть. Зеркала, будь каждое из них сотню раз проклято. Я прислонялась к ним лбом и сначала удивлялась каждый раз, какого черта у меня отражения нет. А потом вспоминала. Ах, ну да, я же мертвая. У нас, как правило, не бывает отражений. Вспоминать – мучительно, но приходится. Ад на то и Ад. Ад же, да? Ко мне ведь даже иногда бесы заглядывают. Он странные. И здорово, что тело восстанавливается чертовски быстро. Я вспоминала жизнь, сидя на шелковых простынях. Вспоминила и грызла ногти. Мерзко, больно и хочется прекратить. Никто из тех, кто увидел бы меня сейчас, не сказал бы, что я мертвая, если только он не демон. О досадном факте напоминают лишь зеркала, в которых я не-отражаюсь. Зато все остальное – в мельчайших подробностях. За это я их с удовольствием готова ненавидеть. Ненависть, говорят, – не грех? Будто я утратила что-то важное. Тоже мне, разбито сердце. Отражение – это же ни капельки не важно. Бесы говорят, многие даже не замечают. Вечность сама по себе отвратительна. Некоторые, вон, на кострах горят. Им больше повезло – хоть какое-то веселье. Проведя столько времени в закрытом помещении без окон, волей-неволей начинаешь задумываться, а ты ли это вообще. Меня не видно. Я, в конце концов, даже не отражаюсь имени не отбрасываю. Меня-не-существует, как будто. Может она, душа, все-таки где-нибудь там, тоже на костре горит, как остальные? Бесы усмехаются и сообщаю, что я запуталась и не знаю ничего толкового. В Преисподней никогда не было костров. Зато были зеркала.