Пролог
14 ноября 2013 г. в 19:37
В небольшом помещении, что за последние часы успело пропитаться: болью, счастьем, волнением и предвкушением, находятся трое. Женщина на небольшой кушетке, единственном предмете интерьера, если не считать стул у окна, не прикрывая боль наигранным самообладанием, кричит. Кричит что есть силы и ей в этом вторит природа. За окном с небывалым энтузиазмом дует ветер, кажется, что их дом находиться в эпицентре урагана, что не подпускает посторонних к зданию, боясь неотвратимого. Ветви небольшого дерева стучат в окно, предупреждая, что с каждой секундой незваные гости приближаются, чтобы забрать то, что принадлежит им. Хотя нет. Что будет принадлежать им в независимости от протестов людей собравшихся сегодня ночью в этой маленькой комнате. Сейчас на свет появляется ангел. Будущий воитель и преданный своей вселенной. Таким его воспитают, не считаясь с его мнением. Все трое знают об этом, и знают, что они с этим ничего сделать не смогут.
Женщина на кушетке кричит и даже через ее гримасы боли от рождения ребенка и от предвкушения его скорой потери, она остается невероятно красивой. Белые волосы с редкими желтоватыми вкраплениями прилипли к лицу. Глаза, что с невероятным постоянством жмурятся от усилий, обрамлены длинными снежными ресницами. Но стоит ей открыть веки хотя бы на долю секунды любой, кто это увидит, сразу пропадает в омутах темно-изумрудных глаз без шанса на спасения. По бледной коже катятся крупные капли пота и слез, перемешиваются и стекают тонкой струйкой по скуле на шею и впитываются в черный шелк ее одежды.
Очередной крик разрывает тишину на мелкие кусочки, что эхом осыпаются на теплое дерево пола. Мужчина, сидит у окна и, не отрываясь, смотрит на бушующую стихию и пытается через нее что-то или кого-то увидеть. Передернув плечами, он сжал кулаки и закусил губу силясь перебороть желание ударить по подоконнику. На высохших губах проступила капля крови из-за чрезмерного усилия не выдавать свое беспокойство, что и без того роилось вокруг непроницаемым покрывалом. Взъерошенные сапфировые волосы, собранные на затылке в неаккуратный хвостик торчали во все стороны. Мужчина попытался прибрать их, проведя ладонью по голове, но ничего, как и предполагалось, не получилось. Отражение в стекле осталось все таким же без изменений. Те же всклоченные волосы и глубокие карие глаза с янтарными искорками хранят взгляд полный злости и предстоящей потери. Ему, как никому другому, ужасно осознавать, что он не может с этим ничего поделать. Он - мужчина не может защитить свою женщину и ребенка. Где такое видано? Да, то, что будет обычно для людей в Мейру, но от этого не легче.
Комнату вновь разорвало очередное сплетение звуков вырвавшихся из будущей матери. Быстро переведя взгляд на роженицу, седовласая знахарка, если ее можно так было назвать, тыльной стороной руки вытерла испарину и приготовилась к последней самой красивой, по ее мнению, стадии – рождение. Когда-то угольно черные волосы потеряли свой цвет и покрылись сеянием пепла. Говоряще не правда ли? Когда-то быв девушкой из вольного табора, она осела в одном из городов, влюбившись в мужчину. Но, ей не приходило на ум, что эта привязанность, эта любовь, если вы разрешите, потребует слишком много жара, теплоты от нее к нему. Вольная девушка угасала, теряя уголь своих волос с каждым годом. Вот только ей помогла спастись смерть ее ненаглядного. Хорошо ли это или нет, но сейчас она может жить дальше хоть и без шанса на возвращения на родину, которой нет. В вольную жизнь кочевого племени – Юмон. И если вы нарисовали себе женщину пред-пенсионного возраста, то вы в корне не правы. За десять лет, что она обосновалась на одном месте, постарел лишь цвет ее волос и глаза. Взгляд и правда, мог претендовать на звание столетней бабушки, но от этого ее черные, как когда-то волосы, глаза только приобрели глубину. Словно две пропасти, или скорее черные дыры в которых хочется раствориться и узнать все секреты времени.
И сейчас в эту самую секунду она видит рождение ангела. Того кто будет служить Мейру и через какое-то время сможет убить любого если этого пожелает правящая верхушка. В какой-то степени это грустно. Сияющие создания на побегушках интриганов и лгунов. Хотя этому придумали красивое название «Мечи Справедливости». И ребенок, что в это мгновение появляется на свет, обрекает себя на это звание - Меча, что останется с ним до конца.
Секунда, вторая, третья и помещение наполняется светом. Предзнаменованием о том, что на одного Меча станет больше. Мужчина – отец, как вы, наверное, догадались, резко встал, опрокинув кривоногий стул на котором сидел. Он хотел сделать хоть шаг на встречу к своей любимой, но застыл на месте не в силах приблизиться. Окутываясь с каждой секундой в ее крик, боль и предвкушающие, мимолетные мгновения счастье, эмоции. Он просто наблюдал, как две женщины строят историю человека, что возможно перевернет Мейру или другие миры. Да, так может думать только отец, что возлагает большие надежды на своего ребенка хоть и знает о его будущем, что расписано на десятки, а может сотни лет вперед.
За окном буря и не думала успокаиваться. Она только больше разыгралась. Кидала молнии и слушала грохочущие звуки рассыпавшихся искр. Дождь, что вначале был лишь моросью, усилился, вырос в ливень и пытался разбить стекла каплями, даря путь к бегству. Но все было тщетно. У природы не получиться спасти маленькое чудо от надвигающихся трёх посланных Мечей. Сгустившийся мрак вокруг дома, лишь разрываемый лиловыми молниями, как бы ни хотел противиться, но расступался перед сиянием, вырывающимся из окон.
Мгновение и свет исчез, сгустившись за спиной маленького мальчика, желтоватым сиянием. Младенец разорвал тишину, что казалось, душила присутствующих. Но лишь подав голос, еще не окрепший, высокий голос новорожденного, но уже даривший мелодичной наслаждение, бывшая кочевница улыбнулась и прошептала про себя несколько строк из старой зазубренной книги по целительству. Она встала с колен и протянула ангелочка отцу, который наконец-то решился подойти. Мужчина улыбнулся и погладил большим пальцем щеку своего сына, любуясь светло-карими глазами младенца, обрамлёнными в снежные ресницы, как и у его, матери.
Все остановилось. Ветер за окном стих будто бы и не было его там никогда, а дождь, закончившись, скатывался каплями со стекла. Стихия не смогла помочь спасти младенца от своей судьбы и ушла, куда можно дальше от этого домика, дабы не мешать и дальше. С потолка методично падали капли. Кап. И мужчина резко поднял глаза от своего чада и уставился на дверь, пытаясь через нее что-то увидеть, почувствовать. Что-то что посильно только ему. Но проследившая за его взглядом знахарка увидела лишь деревянную дверь с прожилками, что расходились в незамысловатых узорах и вновь встречались переплетаясь. Только внутри сердце пропустило удар, будто бы оно увидело то, что хотел разглядеть мужчина. Кап. И новоиспеченный отец, с лицом, не выдававшим его истинного возраста, протянул младенца обратно целительнице, поспешно отступая от нее на шаг назад и натыкаясь на опрокинутый стул. В глазах читается беспокойство, и немое извинение за то, что он сейчас сделает. Достав из кармана кольцо медного цвета, без каких либо излишеств. Он быстрым и слитным движением надел его и провел по воздуху рукой. Пустота под его ладонью сгустилась и стала осязаемой и синевласый, растрепанный мужчина протянул руку вперед, и она исчезла на границе этого сгустившегося воздуха. Мазнув на прощание взглядом, уже по спящей матери его ребенка, он зажмурил глаза и отвернулся от белокурой красавицы. Сделав шаг вперед в открывшийся проход из кислорода и переплетений пространственных проходов, мужчина исчез, только оставив ощущение, что за его спиной появился синеватый свет. Такой же, как и у его сына, минуту назад. Но это не могли быть крылья иначе этому мальчику, что успел задремать на руках у женщины, предстоит путь еще ужаснее предначертанного. Кап. Проход закрылся, и в комнате вновь восстановилось время, как если бы его специально затормозили. На первом этаже послышался оглушающий скрип отрывающийся входной двери, и стук сапогов по деревянному полу.