Всего лишь секс

У Шивона всегда слишком мало времени: на работу, здоровый сон, на полноценный ужин или медленный романтичный секс. Возможно, это одна из причин его импульсивности, которую так ненавидит Кюхён. Шивон живет в совершенном, безумном ритме, как будто в его сутках всего двенадцать часов вместо необходимых ему тридцати шести. Он ставит перед собой втрое больше задач, чем способен выполнить, работает на износ и, осуществив даже половину задуманного, оказывается в выигрыше, зарабатывает сто и один процент и при этом умеет сочетать бизнес и развлечения, получать удовольствие двадцать четыре на семь. Он читает сценарии в барах престижных отелей, не выходя из спортзала, заучивает очередную роль, пересекается с важными людьми за дорогими завтраками или, лаская рукой член Кюхёна, отвечает на деловые звонки. Кюхён ерзает, сидя верхом на Шивоне, кусает губы, уткнувшись лбом в его плечо, и стонет только после того, как Шивон кладет трубку и откидывает в сторону сотовый телефон. Широкий дисплей на короткий миг вспыхивает, напоминая дату и время, а затем тонет в складках мягкого одеяла, и в спальне снова воцаряет кромешная тьма. Кюхёну нравится темнота. Она лживая и вместе с тем предельно искренняя. Кюхён не видит выражения лица Шивона, не знает, насколько осознанный у него в этот момент взгляд, но чувствует, какие горячие у него руки, и как сбивается его дыхание, когда Кюхён, наклонившись к самому лицу Шивона, выгибается в спине и направляет в себя его возбужденный член. Шивон запрокидывает назад голову и, прислонившись затылком к изголовью кровати, перемещает ладони на ягодицы Кюхёна, сжимает пальцы. И с этого момента начинается настоящий кайф, без которого Кюхён в последние полгода уже не может. Дело не только в отличном сексе. Шивон помогает ему отвлечься и не сойти с ума из-за бешеного непривычного графика. Работать постоянным телеведущим, оказывается, слишком сложно. Играя в мюзиклах и выступая на сцене, Кюхён никогда не думал, что дополнительные многочасовые съемки и бесконечное общение с раздражающими людьми так безжалостно высушивают изнутри. Заработав анемию, он мог сломаться, если бы не Шивон, вовремя показавший ему свой способ избавляться от стресса. Первый раз оказался спонтанным. Кюхён был слишком уставшим, а Шивон, разливая по бокалам вино, на удивление естественно вписался в его комфорт-зону. Все началось с массажа плеч и медленного поцелуя, а затем понеслось. Их не остановило даже присутствие Сонмина в соседней комнате, наоборот, вероятность впервые попасться на чем-то неприличном заводила и усиливала закипевшую страсть. Возможно, не стоило им тогда пить вино на голодный желудок. Кюхён зажмуривает глаза – потолок рассекает полоска света, рядом с домом, мигая фарами, останавливается автомобиль. Шивон ускоряется, начинает толкаться в Кюхёна резче, обнимает его за талию и буквально вжимает в себя. Кюхёну нравится. Он трется членом о живот Шивона, хватается за его плечи и извивается, ритмично на него насаживаясь, подаваясь навстречу рывкам. Удивительно, насколько они подходят друг другу в постели. Кюхёну не нужна фальшивая нежность, Шивон не стремится ее проявлять, вместо этого распаляет Кюхёна: сминает пальцами его ягодицы, проводит ладонью по пояснице и проскальзывает к животу, легко царапает ногтями тонкие шрамы. По телу Кюхёна пробегает дрожь. Он стонет, закусывает нижнюю губу и сжимает в себе член Шивона, подмахивает ему бедрами. Шивон рычит, дергает Кюхёна за волосы и целует – глубоко, долго, насколько хватает дыхания, а затем замедляется и обхватывает пальцами его член. Кюхён не представляет, как Шивон ведет себя с другими партнерами, но в их отношениях неизменно возникает соперничество: кто быстрее сорвется, кто кого доведет, вымотает физически и эмоционально. Они занимаются сексом так, будто вот-вот наступит конец света, и подобный накал нелегко вытерпеть, но, благодаря Шивону, Кюхён теперь знает, что именно таких чувств на грани ему всегда не хватало. Когда можно не сдерживаться и стонать, гнаться за своим удовольствием, выбирая темп, отдаваясь рукам Шивона, или царапать и вылизывать его тело, зная, что за это обязательно получишь награду, сладкую, как патока, перечную, как горчичный мед. Точно так было в их второй раз, случившийся после одного из концертов. Тогда Кюхён долго не мог заснуть. Энергетики, кофе, обезболивающее и адреналин идеально выполняли свою задачу, и Кюхён слышал у себя в голове громкую музыку, чувствовал на кончиках пальцев сумасшедший ритм. Ему хотелось куда-то идти, что-то делать, двигаться и кричать, лишь бы дать выход эмоциям, распиравшим его изнутри. Номер Шивона оказался первым в журнале вызовов, и в ту ночь Кюхён ни разу об этом не пожалел. Шивон грубо толкался членом в его горло, так, что слезились глаза, а затем, перегнув Кюхёна через спинку дивана, ласкал его языком меж ягодиц и трахал пальцами, заставляя стонать. Стоны Кюхёна, похоже, имеют над Шивоном особую власть. Он делает все, чтобы они становились громче: быстро двигает сомкнутой ладонью по члену Кюхёна, надавливает на вены и потирает головку. Все это нестерпимо приятно. Кюхён запрокидывает голову, обнажая шею, поджимает пальцы ног и кончает, изливаясь на живот и руку Шивона, а тот продолжает долбиться в него рывками, пока и его не накрывает оргазм. Кюхён делает судорожный вдох и, обмякнув, смотрит прямо в глаза Шивона, а он облизывает губы и, вытянув руку, гладит кончиками пальцев его щеку. Кюхён слизывает с ладони Шивона собственную сперму и берет его большой палец в рот, медленно посасывает. Шивон стонет и целует Кюхёна – чувственно, горячо и долго. Не для того, чтобы завести снова, не ради игр, просто так ему хочется. В такие моменты посторгазменной неги Кюхёну кажется, что между ними не просто секс. Потому что в этих поцелуях и объятиях уже нет яда, нет фальши, нет желания подчинить. Полноценные пары используют такие мгновения для приторных признаний в любви. Кюхён молчит. Задыхается. Разорвав поцелуй, слезает с Шивона и заваливается на спину рядом с ним, а Шивон стягивает с себя презерватив и, бросив его на пол, приобнимает Кюхёна за талию, восстанавливает дыхание. Они не полноценные люди и уж тем более никакая не пара. Они айдолы, вынужденные скрываться от поклоняющейся двойным стандартам общественности, люди с ограничениями и внутренними барьерами, периодически возникающим желанием послать все к чертям и необходимостью как-то с этим бороться. Шивон и Кюхён выбрали секс, как способ расслабиться и забыться. Безотказный способ за исключением одного "но" – он временный и чреват последствиями в виде непрошеных чувств и вновь приобретенных зависимостей. Телефон Шивона жужжит совсем рядом с бедром Кюхёна. Тот тихо смеется, нащупывает сотовый в одеяле и, не глядя на дисплей, передает Шивону, который сразу же сбрасывает звонок и целует Кюхёна в шею. Кюхёну не жаль отвергнутого незнакомца, но в его голову невольно закрадывается глупая мысль: "А что если и от него Шивон когда-нибудь вот так отмахнется?" Шивон оставляет еще несколько поцелуев на груди Кюхёна, а затем перегибается через него и берет с прикроватной тумбочки пульт от телевизора. Время вечерних новостей. Кюхён усмехается и, закрыв глаза, переворачивается на живот. Чхве Шивон – король мультизадачности, спокойно принимается водить по его спине кончиками пальцев, а Кюхён втягивает носом воздух и сглатывает. У каждого человека есть свои слабости. Те, о которых он может рассказать окружающим и те, о которых не знает никто. Для кого-то это боязнь темноты, для кого-то – страх одиночества: что-то не слишком серьезное или, наоборот, строго личное, но хуже всего – слабости, которые человек не в состоянии признать даже перед самим собой. Для Кюхёна – это Шивон. Странно, раньше он был для него не больше чем одногруппником, затем стал приятелем, а сейчас... Кюхён не знает. Иногда ему кажется, что проводить время наедине с Шивоном – все равно что идти по болотам за блуждающим огоньком. На короткое время он увлекает и дарит свет, а затем исчезает, и стоит лишь потерять бдительность, как вязкая топь затянет, без промедления сожрет целиком. Временами Кюхёна посещает мысль о том, что он, должно быть, свихнулся. Иначе как объяснить то, что он, повернувшись лицом к Шивону, подглядывает за ним из-под ресниц и любуется синими отсветами, пляшущими по точеному телу? Это глупо. Они даже не любовники, так, секс-партнеры. Никаких договоренностей, никаких громких чувств. Хотя у Кюхёна чувства, похоже, все равно теплятся, и ему до безумия интересно, что испытывает Шивон. Почему он проводит с ним столько времени? Почему знает все привычки, идеально угадывает настроения? Что именно их с Шивоном связывает? Работа? Секс? Дружба или любовь? Ложь, скорее всего. Недосказанность. Она похожа на темноту. Темнота скрывает телесные шрамы, недосказанность замаливает душевные. Вместе они сохраняют интригу, превращают нервы в запутанный клубок то ли ниток, то ли алюминиевой проволоки, и все становится лишь игрой. Стоит закрыть глаза, как воображение начинает работать в два раза сильнее. Стоит проглотить застрявшие в горле слова, и все непонятное можно воспринимать как угодно. Как удобно. Принцип двойного дна – пока не знаешь, что спрятано под подложкой шкатулки, там с одинаковой вероятностью могут лежать и бриллианты, и стеклянная пыль. Кюхён лениво думает о том, что ему не помешало бы принять душ, а затем ознакомиться с очередным сценарием, только вот вылезать из постели совсем не хочется. Легкие прикосновения Шивона как россыпь согревающих искр, отвлекают и едва ли дразнят. Шивон касается лопаток Кюхёна, поглаживает нижнюю часть его спины, и все это настолько непринужденно, что кажется неосознанным, почти механическим действием, но Кюхёну становится по-настоящему страшно, когда он украдкой смотрит на лицо Шивона и понимает, что тот тоже за ним наблюдает, вполуха слушая диктора новостей. Кюхён поворачивается на бок, а Шивон наклоняется и мягко его целует. Кюхён собирается спросить, останется ли Шивон на ночь, уже предвкушает утренний аромат двух чашек кофе и хрустящий шелест свежайшей прессы, но в его планы вмешивается громкий стук. Шивон сжимает пальцы на бедре Кюхёна и устало прикрывает глаза. – Шивон! Шивон, открой дверь, – кричит из коридора Хичоль. – Я знаю, что ты там, твоя машина стоит на парковке. Шивон бросает быстрый взгляд на часы, переглядывается с Кюхёном, а тот пожимает плечами и накидывает на себя край одеяла. – Вопрос жизни и смерти. Шивон? Шивон вздыхает и поднимается. Торопливо натягивает на себя брюки, надевает рубашку и, застегивая ее на ходу, открывает Хичолю дверь. – Что стряслось? – Мне скучно, – обвиняющим тоном произносит Хичоль, а Кюхён закатывает глаза. Его всегда интересовало, почему Хичоль считает собственную скуку чьей-то чужой проблемой. – Поехали куда-нибудь, выпьем. Хичоль наваливается плечом на косяк и, выставив вперед ногу, постукивает мыском ботинка по приоткрытой двери. Шивон не торопится отвечать на его предложение согласием, отстраненно застегивает пуговицы на манжетах рубашки, и Хичоль теряет терпение. – Не говори, что ты кинешь друга ради... Ради чего, кстати? Хичоль сощуривает глаза и, приподнявшись на цыпочках, пытается заглянуть в спальню Кюхёна. Шивон берет его под локоть, хочет выйти в коридор и закрыть за собой дверь, но Хичоль, ловко вывернувшись, проскальзывает в комнату. – Оу, – говорит он, увидев Кюхёна, – так вы уже развлекаетесь. Кюхён молчит. Шивон вздыхает и запирается изнутри. – Я не вовремя или наоборот? Пригласите меня на второй раунд? Вопрос Хичоля – простая формальность. Все знают, что он не потерпит отказ и что ему, в общем-то, не нужно ничего разрешать, его не останавливают запреты. Кюхёну становится неуютно. Он не боится, что Хичоль расскажет кому-то о них с Шивоном – во-первых, нечего рассказывать, во-вторых, Хичолю вообще наплевать, кто с кем трахается. И все равно Кюхён никак не может отделаться от тревожного ощущения. – Кюхён-Кюхён… – поцокав языком, игриво протягивает Хичоль и, не разуваясь, падает на кровать, прислоняется спиной к изголовью. – Шивон тебя еще не совсем заездил? Он бывает чертовски грубым, правда? Но не волнуйся, я буду нежным. Хичоль широко улыбается и облизывается. У него поганый рот. Точь-в-точь игольница – бархатный, красный язык, колючий и ядовитый. Кюхён хмурится, поворачивается к Шивону, вопросительно изогнув бровь, но Шивон смотрит не на него, а на Хичоля, полулежащего в чужой постели, – с интересом, с каким-то странным чувством, и в этот момент Кюхёну кажется, что он – всего лишь замена. – Я в душ, – говорит Кюхён и резко встает с кровати. Ему интересна реакция Шивона, поэтому он даже не пытается замотаться в одеяло и, не стесняясь собственной наготы, уходит в ванную. Хичоль одобрительно усмехается, разглядывая обнаженное тело Кюхёна, а Шивон провожает его взглядом. Молча. Уже включая воду, Кюхён слышит заливистый смех Хичоля. С тех пор, как он официально вернулся из армии, все стало в разы сложнее. У него появилась куча свободного времени, куча потребностей, маниакальное желание наверстать все упущенное за два с лишним года. Общество Шивона входило в список. Кюхён не возражал, но замечал, что с Хичолем Шивон менялся – становился более раскрепощенным, расслабленным, даже дерзким. Иногда Кюхён видел, что Шивон смотрел на Хичоля, как на лакомый пирог, но старался не придавать этому никакого значения. В конце концов, между ними всегда что-то было, Кюхён принимал это как факт. Только сейчас из-за этого почему-то становится больно. Кюхён стоит под душем слишком долго. Ждет, что Шивон, если и не присоединится, то хотя бы заглянет на пару слов, это совсем не было бы лишним. Но Шивон так и не приходит, и Кюхён чувствует внутри себя холод, несмотря на то, что душевую кабину заполняет горячий пар. Когда Кюхён выходит из ванной, Шивон и Хичоль сидят, вытянувшись, в его постели и распивают вино. Они одеты, и за это спасибо, но с атмосферой все равно что-то не то. Если между двумя людьми есть влечение, его сложно скрыть. Шивон улыбается, заметив Кюхёна, Хичоль делает глоток вина, порхая длинными пальцами по ноге Шивона. Кюхён отводит глаза, думая, что на самом деле эти двое во многом похожи, только Шивон методично добивается того, что хочет, а Хичоль желаемое просто берет, не слушая мнения окружающих. – Мы согрели тебе местечко. Хичоль похлопывает ладонью по кровати, и Кюхён усмехается. На прикроватном столике нет третьего бокала, Шивон доставал вино для двоих. Что ж, отлично. Кюхён, из-за пристального внимания ощущая себя куклой театра, натягивает домашние брюки, футболку и, накинув на плечи чуть влажное полотенце, берет сценарий, который нужно выучить уже к следующему дню. – Не буду вам мешать, – спокойно говорит он и идет к двери. – Кю… – Шивон дергается, словно собирается его остановить, но Хичоль, покачав головой, берет того за предплечье. Шивон догоняет Кюхёна уже в коридоре, совсем рядом с лестницей хватает за руку. Кюхён хмурится. Его обжигает воспоминание о том, как в прошлый раз они с Шивоном на этом самом месте срывали друг с друга одежду. Шивон притягивает Кюхёна к себе, обнимает его за талию и, наклонившись, в самые губы выдыхает: – Не уходи, это же твоя спальня, – примирительным тоном. – Ты ведь понимаешь, что Хичоль несерьезен. Кюхён прикрывает глаза. Ему кажется, что в голову забивают гвозди. – Несерьезен в чем? В том, что хочет заняться с тобой сексом в моей постели? Кюхён испытывает смешанные эмоции. Хочется уйти, оттолкнуть Шивона, но это смахивает на истерику, и наоборот, хочется поцеловать его так, чтобы и думать не мог ни о чем другом, а это уже отдает наивностью. – Ты ревнуешь? Шивон спрашивает просто так, неосознанно. Легко касается губами виска Кюхёна, а затем до него вдруг доходит смысл собственного вопроса, и он отстраняется. Кюхён замирает, увидев в его глазах удивление и испуг. Чего боится Чхве Шивон? Чувств? Это и есть его тайный страх? Кюхён усмехается, он ненавидит ревность – эта эмоция для слабаков, но поддеть Шивона, сдернуть с него безупречную маску – возможность, которая выпадает, вероятно, всего раз в жизни. – А должен? – спрашивает Кюхён с неким вызовом. – Между нами… – Шивон бледнеет и замолкает, собираясь с мыслями, а Кюхён ждет, ощущая, как его захлестывает ужасная злость и нетерпение. – Что? Что между нами? Всего лишь секс? Или все серьезно? Шивон молчит, и его молчание гораздо красноречивее любых слов. Кюхёну на мгновение становится тяжело дышать, но он все понимает. Шивон не готов признать их отношения. Он может прикидываться кем угодно – джентльменом, святошей, отличным парнем, но, по сути, всегда оказывается актером. Дружба или отношения, для него это все – игра, в которой он не скупится на ставки, но слишком быстро теряет интерес к призу. Кюхёну тоже нравятся авантюры, но он лучше других знает, что любовь – призрак, который преследует глупцов всюду, даже во сне. Глупцом Кюхён никогда не был, поэтому чувствует, что сейчас самое время свернуть игру. Пока еще не совсем поздно. – Я так и думал, – улыбнувшись, говорит Кюхён. – Тебе не кажется, что нам пора остановиться? Шивон делает судорожный вдох и сжимает в пальцах футболку Кюхёна. Не хочет уходить? Странно, что потеря всегда осмысливается постфактум. – Кюхён... Шивон устало касается лбом лба Кюхёна, словно хочет что-то сказать или извиниться, но Кюхён качает головой и, слабо улыбнувшись, в последний раз целует Шивона в губы. Их отношения кончились, так и не успев начаться, но винить в этом некого, просто свобода для них обоих оказалась неподъемной ставкой. – Иди, сам знаешь, Хичоль не любит, когда его заставляют ждать. В такой поздний час самое тихое место в общежитии – это кухня. Кюхён включает свет, садится за стол и кладет перед собой сценарий. Усталость наваливается пыльным мешком, ничего не хочется. Разве что пожалеть себя – совсем немножко. Кюхён прокручивает в памяти последние месяцы и понимает, что ему будет не хватать Шивона. Не из-за секса, а из-за того молчаливого понимания, что всегда между ними присутствовало, из-за возможности быть собой, не притворяясь, из-за ярких эмоций и обволакивающего тепла. Кюхён вздыхает. Самое паршивое – когда успеваешь прикипеть к человеку и замечаешь это только после того, как он исчезает. Отдирать пластырь от раны больно, отдирать от себя привязанность – еще больнее. Кюхён попытался сделать все быстро, но в глазах все равно щиплет. Кюхён вздрагивает, когда за спиной раздаются чьи-то шаги, и быстро опускает голову. – Эй, решил простудиться? – непринужденно спрашивает Сонмин и закрывает окна. Кюхён даже не заметил, что они были открыты, внутренний холод притупил внешний. – Хоть бы волосы высушил. Сонмин поворачивается к Кюхёну и в тот же момент мрачнеет. Кюхён цепляется побелевшими пальцами за сценарий. Он не хотел, чтобы Сонмин видел выражение его лица, но, очевидно, поздновато спохватился. Сонмин ни о чем не спрашивает. Только слегка прищуривается, собираясь с мыслями, а затем отводит взгляд и снова возвращает себе улыбку. Как ни в чем не бывало, накидывает на голову Кюхёна полотенце, так чтобы оно закрывало его лицо, и принимается порхать по кухне. – Я заварю чай, – говорит он преувеличено воодушевленно. – Правда, печенья нет – Хёкдже опять утащил все сладкое в свою комнату. Я пытался остановить его, но ты же знаешь Хёкдже, он вертлявый, как уж. Как насчет сэндвича? Точно, сейчас найдем что-нибудь. Знаешь, я сегодня ходил по магазинам, и... Кюхён чувствует благодарность. Они с Сонмином давно разъехались, но он все равно продолжает вести себя, как сосед Кюхёна. Весело щебечет, перескакивая с одной темы на другую, гремит шкафами – дает Кюхёну время прийти в себя, а Кюхён не выдерживает и, уронив голову на руки, позволяет себе тихо заплакать. Чувство одиночества слишком острое, горечь расставания – еще острей. Кюхён думает о том, что Шивон в этот самый момент веселится с Хичолем, и ему наплевать на чужие эмоции. На самом деле в это слабо верится, но боль от этого не унимается. Шивона нет рядом, он предпочел сбежать, а Кюхён еще на что-то надеялся. Кюхён не знает, сколько проходит времени, но слышит, как Сонмин ставит на стол две чашки и со скрипом отодвигает стул. Он на повышенных тонах рассказывает о последней радиозаписи, о каком-то глупом случае, который произошел с ним и менеджером, и Кюхён выпрямляется. Промокает полотенцем лицо, трет влажные волосы, несколько раз часто моргает и, прочистив горло, двигается к столу, притягивает к себе чашку, наполненную до самых краев, и шипит, обжигаясь. – Осторожнее, – смеется Сонмин. – В общем, мне необходимо купить эту книгу. Привет, Шивон, хочешь чая? Последние слова Сонмина настолько неожиданны, что Кюхён оборачивается слишком резко. Шивон действительно стоит в дверях и растерянно переминается на пороге. Кюхён задерживает дыхание. На какое-то мгновение он радуется тому, что Шивон не остался с Хичолем, но затем вспоминает, что это ровным счетом ничего не меняет. – Нет, спасибо, – отвечает Сонмину Шивон, хотя смотрит в глаза Кюхёну. – Я поеду к себе. Еще увидимся. Сонмин спокойно кивает, а Шивон не торопится уходить. Вертит в пальцах сотовый телефон и облизывает губы, как будто собирается что-то сказать. Кюхён чувствует его напряжение и, более того, ему кажется, что он видит в глазах Шивона сожаление. Правдивое ли оно или это очередная маска? Кюхён стискивает зубы и отворачивается. Чай остывает.