Поезда

Мне нравится слушать грохотание поездов за окном. Это до странности успокаивает, стоит только немного привыкнуть. Немного – это пару часов. А потом ты не сможешь уснуть, пока в уши не вольётся звук движения, стук колёс. Тогда с блаженством на лице веки сомкнутся сами собой, и приснится волшебный сон, где вот такой поезд унесёт тебя далеко-далеко, на самый край света. Только тебя. Мне нравится строгое совершенство величавых поездов, которые несутся вперёд, олицетворяя свободу, которой на самом деле не имеют сами. И я ревную поезда к людям, которые смеют наполнять его, оскверняя. Порой мне хочется выйти на улицу ночью, прямо вот так, в футболке и босиком, сесть в первый же поезд и пусть будет то, что будет. Но меня останавливают те самые вечно спешащие люди, которые стремятся побыстрей сократить расстояние, погружаясь в поющий стуком железный гроб. Они странные, но может, так и нужно. Одним вечером, когда на душе повисло нестерпимое одиночество, я вышел из дома, отправляясь на вокзал. Можно довести себя до такой кондиции, что всё вокруг воспринимается как фон, в том числе и люди. Громкая музыка в наушниках только способствует этому. И вот в таком состоянии я просто шёл, словно герой чьей-то иной жизни, даже не в нашем мире, и даже сквозь грохот ударных в ушах прорывался гул приближающегося поезда. Взметая всё, он пронёсся мимо меня, отрезая целый кусок мира своими миниатюрными собраниями комнат, скованных единой цепью, ведомых самым первым составом. Завороженный, я замер, ни на что не обращая внимания. А с моим уровнем удачи меня тут же кто-то сбил с дороги. Разодрав руки об асфальт и выдернув при падении наушники, я повернулся неловко, уже мысленно разделывая мерзавца. Но от плавного избиения к вытягиванию из него продолжение шпал меня отвлекла протянутая рука, предлагавшая помощь с подъёмом. И это, что б его, была рука этого самого негодяя. А он солнечно улыбнулся мне, не зная, как его рыжие волосы светятся в закатном солнце, и произнёс: - Извини. Я порой ужасно невнимательный. Почему-то я не мог нагрубить ему теперь. Оставалось лишь подняться, принимая предложенную помощь, и тихо бурча, ощущая неловкость: - Опоздаешь. Беги уже. Этот человек выдернул меня из размышлений, оставляя беззащитным один на один с миром. Уже за это его можно было бы ненавидеть. Но нет. После этого осталось любопытство. Но я знал, что могу лишь придумать его заново, так как случайные встречи не повторяются. А воссозданный мною человек не протянет мне руку вновь, по-доброму улыбаясь. Значит, затея лишена смысла. Может, мне просто не хватало этого. Дружелюбного взгляда и прощального жеста, словно мы приятели. Словно я часть этого мира. Интересно, почему я решил, что если кто-то уехал из города на поезде, то это непременно навсегда и без шансов на возвращение, даже мысли не допуская, что кто-то просто уехал на пару дней отдохнуть? Почему я хренов максималист, чтоб его? Навстречу мне, улыбаясь своим таким же жизнерадостным друзьям, шёл этот рыжий, пока меня не видя. Это мой шанс, я понимал это в ту секунду остро и бескомпромиссно, и потому я поступил так, как должен был. То есть, начал тихо и незаметно сбегать. Затея позорно провалилась. Чья-то умелая рука схватила меня за капюшон, приостанавливая мой бег. А ведь я мог сбежать! Но капюшон не хотел приносить себя в жертву на древнем алтаре, героически отрываясь. Так что выглядел я крайне жалко. - У тебя что-то случилось? – с подозрением осмотрел меня рыжий, от чего мне захотелось распсиховаться, вырваться из рук, наорать на него и свалить в другую страну, предварительно сменив имя и внешность на всякий случай. Поэтому я промолчал. А асфальт такой увлекательный! Передо мной развернулась целая повесть, пока я буравил взглядом землю, ожидая, когда ему это надоест. - Меня зовут Оливер, а твоё имя? Мне кажется, или намёки до этого чуда не доходят? Хотя какие тут намёки, я откровенно пялюсь вниз, не раскрывая рта. Ладно. Имя. Как меня вообще зовут? - Макс, - бурчу я, преодолев ступор. - Здорово, - кивает Оливер, хватая меня и ведя, а может, и волоча даже, за собой. Та-а-а-ак. Всё это начинает приобретать угрожающий оборот. Приятель Оливера оказался весьма разговорчивым. Мы сидели у Оливера дома, пили странную жиду, любовно названную чаем, пока Марк, как выяснилось в последствии, болтал обо всём, что видел. Зато я слушал шум поездов, упиваясь этой музыкой. В некоторые моменты, теряя связь с происходящим, я отдавался воображению, видя, как мы едем в маленьком вагоне навстречу новому миру, где сбудутся все мои мечты. - Марк, тише, - покачал головой Оливер, поднимая глаза к потолку в театральном жесте. – Мы могли бы послушать Макса. Но теперь он наверняка не скажет ни слова, испугавшись того словестного поноса, что с тобой случился. - Скорее уж он в панике после твоего фирменного чая, - широко ухмыльнулся Марк. Я бы даже сказал – плотоядно. И мне это не понравилось совсем. Надеюсь, я всё же удачно прикинусь ветошью, тихо созерцая. - Тебе нравятся поезда? – ага, как же, так и дали мне помолчать. Но любопытный вопрос задал этот странный человек. - Да, - кивнул я, уткнувшись в чашку. Было неловко. Даже просто находится с незнакомцами на одной кухне неловко. А тут ещё и территория чужая, и вопрос о сокровенном. Можно и умереть от взрыва в голове от передоза прилившей крови. - Ты просто так смотрел на них. Немое восхищение. Словно нет ничего прекраснее в жизни. Мне захотелось ударить этого Оливера. Как он мог вот так просто озвучить то, что нельзя говорить вслух? Как мог он проникнуть в мои мысли, просто произнося их, ведь для него это ничего не стоит? И что я мог сделать в этой ситуации? То же, что и всегда: поспешно сбежать с места преступления. Мы живём достаточно близко. Но я всё равно буду надеяться и ходить окольными путями, чтобы не встретить этого рыжего умника. - А я тебя искал. Вот скажите. Идёте вы себе по улице, слушаете музыку, никого не трогаете, старушек не обижаете, котов не оскорбляете, и вообще просто радуетесь отличной пасмурной погоде, как вдруг из ваших ушей выдирают самым безжалостным образом наушники и… всё. Мир теряет краски и добродушность, накатывает меланхолия и апатия, а люди вызывают лишь негативные эмоции. Вопрос вот в чём, собственно. Как назвать того гения, который выдернул вас в этот мир, лишая радости бытия? - Ну… Я гениален и глубокомыслие моё равно сократовскому. Ну, вы поняли. - Ты сбежал тогда и мы не поговорили толком. Странное у него лицо. Строгое и правильное, но в сочетании с рыжими волосами становится немного разбойничьим. И о чём я только думаю. Вновь глубокомысленно киваю, даже не вслушиваясь, что он там говорит. Не хочу. Мне и без того хорошо, главное вовремя кивать и поддакивать. - Эй! – встряхнул меня за плечи Оливер, - опять мечтаешь о поездах? Кажется, я опять сейчас выдам что-то крайне осмысленное и мудрое. - Макс, - недобро прищурился рыжий разбойник, - я тебя сейчас поцелую, и мне будет плевать, что мы видимся в третий раз и что тебе это не понравится. - Эм, - и тут я завис, погружаясь в пучину отчаянного непонимания. Что, где, когда, зачем и почему? В какой вселенной я потерялся, раз слышу это? - Ну, ты сам напросился. Лёгкое прикосновение к губам, после которого меня понесло. Я разразился потоком брани, стараясь скрыть смущение, а Оливер, посмеиваясь, кивнул вслед проносящегося мимо поезда, открыто улыбнулся мне. - Поедем завтра куда-нибудь? Наугад, - подмигнул мне он, а я всё ещё пребывал в растерянности, чтобы ответить хоть что-то осмысленное. - Отлично, тогда я тебя найду. Не робей, иначе буду лечить тебя так, - рассмеявшись, Оливер скрылся в неизвестном направлении. Что самое странное – его смех не был злорадным, он смеялся от души, не издеваясь надо мной. А вот это уже было здорово. Рыжее солнце, осветившее рельсы.