Future

Каким ты будешь? Что тебя ждет? Яркий шуршащий фантик не выдерживает и рвется. Пальцы, теребившие его, замирают, словно в изумлении. Из цветной обертки на деревянную столешницу выскальзывает округлый леденец, он пахнет клубникой. Вкусно пахнет. Настолько вкусно, что во рту скапливается слюна, и ощущается сладкий привкус, будто конфетка уже лежит на языке. После недолгих раздумий, бесполезная уже бумажка откидывается в сторону, а два тонких пальца подхватывают леденец с боков, медленно подносят его к губам. Конфетка оказывается даже вкуснее, чем казалось на первый взгляд. Магдалена зачем-то отмечает этот факт, перекатывая леденец от одной щеки к другой. Сейчас она чувствует себя маленькой девочкой, без разрешения стащившей сладость перед самым обедом. Хочется болтать ногами, весело качать головой из стороны в сторону и широко улыбаться. А, собственно говоря, почему бы и нет? Кто ей запрещает, кто велит вести себя прилично? Она сейчас одна и может делать все, что только захочет. Захочет - съест еще конфету и, может быть, не одну. Захочет - покривляется перед зеркалом, состроит пару смешных рожиц. Или же станцует что-нибудь эдакое, подражая ритуальным пляскам народов севера. А взбредет в голову, так и вовсе начнет вязать. Нитки есть, даже трех цветов, спицы тоже имеются, одним словом, сам Бог велел. Но руки не тянутся к рабочей коробке, не хотят разматывать клубок и ощущать прохладу металлических спиц. Настроение совсем не рабочее, а от него напрямую зависит результат. Если уж охоты нет, то лучше и не начинать. Однако, откинув волосы со лба, Магдалена все же бросает еще один взгляд на жестяную коробку из-под печенья. У бабушки такая же была, она это прекрасно помнит. Равно как то чувство разочарования, захлестнувшее ее, когда выяснилось, что в коробке лакомством даже не пахнет. А ты? Какое большое разочарование уготовано тебе? Рассматривая свою рабочую коробку, при этом с хрустом разгрызая леденец, Магдалена вспоминает разговор с помощницей режиссера. Этакой девочкой на побегушках, которая, не смотря ни на что, верит в блистательность своего будущего. Смешная она: нос и щеки в веснушках, короткие косички торчат в разные стороны. Есть в ней что-то совсем детское. «Ну и о ваших увлечения обязательно говорить будут, - помощница режиссера улыбается, чуть поджав нижнюю губу, и в очередной раз отводит взгляд в сторону. - Так что возьмите с собой вязание, пожалуйста. Пригодится». «Разумеется. А как же иначе?», - кивает ей Магдалена, чуть покачивая правой ногой в такт песне, что звучит в голове. Последней из прослушанного тогда плей-листа. Снова они будут задавать эти вопросы о ее карьере, об уходе из спорта, вязании, тренировках вне прежнего ритма и планах на будущее. Конечно, ей льстит столь пристальное внимание к собственной персоне, но даже самые роскошные яства со временем приедаются, становятся безвкусными. Особенно если день за днем подавать на стол одни и те же блюда. Какой же, все-таки, праздник - оригинальный, необычный вопрос! Вопрос, на который хочется отвечать. Именно отвечать, говорить от чистого сердца, рассказывать, увлекаясь собственным повествованием, а не повторять одно и то же, словно испорченная пластинка. Но как редко случается подобное. Оттолкнувшись ладонью от стола, Магдалена отъезжает к противоположной стене. Удобная, все-таки, штука - стул на колесиках. Она кладет руки на чуть шероховатый подоконник и опускает на них подбородок. От приоткрытого окна едва заметно веет прохладой, свежий воздух шевелит отдельные пряди светлых волос, касается лица. Он приносит другие мысли, не сосредоточенные на "сегодня", а устремленные в "завтра". Что они скажут, когда узнают о тебе? Как долго ты будешь им интересен? Те же вопросы, те же ответы, те же дежурные улыбки, тот же вежливый смех. Почему вокруг ничего не меняется, когда внутри словно буря бушует? Сейчас ее жизнь кардинально перекраивается, приобретает новые краски, переворачивается с ног на голову. Она переживает то, с чем никогда не сталкивалась прежде, что удивительнее всех существующих чудес. С каждым новым днем это новое, пока неизведанное, становится все роднее и любимее. Но отнюдь не понятнее, хотя, казалось бы, полузабытый учебник по биологии объяснял все происходящее теперь буквально по пальцам. Однако в нем ни слова не говорилось о том, какое это, на самом деле, волшебство. Выпрямившись, Магдалена потягивается и, улыбнувшись с какой-то новой, прежде незаметной, мягкостью, кладет левую руку на живот. Она искренне верит, что в такие моменты еще развивающийся малыш чувствует ее любовь. Ей хочется ощущать, как бьется его сердечко, как одна его мысль сменяет другую, как все его существо тянется к ней, к матери. Но ее чудо еще слишком мало, чтобы давать о себе знать, откликаться на тепло и ласку. «Господи, какой же ты крохотный, - шепчет Магдалена, поглаживая живот, имеющий пока слабый намек на округлость. - Я всегда буду с тобой, слышишь? Всегда-всегда. Буду любить тебя, целовать, обнимать и сама кормить. Буду убаюкивать тебя, петь колыбельные, а потом смотреть, как ты спишь». Она откидывается на спинку стула и закрывает глаза, не зная, как выразить переполняющую ее любовь. Она чувствует себя стаканом, заполненным до самых краев. Только возьми его в руку, сделай хотя бы одно неосторожное или слишком резкое движение, и тут же все то, что в нем содержится, выплеснется наружу. Магдалена опять отталкивается - в этот раз ногой от стены - и возвращается к столу, к зеркалу. Не колеблясь ни секунды, она берет из вазочки очередной цветной фантик и тут же надрывает его. Пальцы вновь сжимают округлый леденец, а через мгновение ловко забрасывают его в рот. На этот раз попадается конфетка с банановым вкусом. Боже, сколько радостей в ее жизни! Простых и в этой простоте безумно милых. Пробуждение в одной постели с любимым человеком, мягкие, теплые носки, не дающие босиком ходить по холодному полу, ароматный кофе. Уютная, по-настоящему домашняя атмосфера, ожидание малыша, удивительные открытия, совершающиеся каждый день. Да даже этот банановый леденец. Разве не радость? А они все об одном да об одном, словно и тем других для разговора нет. Хоть бы кто поинтересовался, какие торты ей нравятся больше: со сливочным кремом или без! «Фрау Нойнер, пора!», - окликает ее помощница режиссера, заглядывая в гримерную. Магдалена согласно кивает, встает и направляется следом по узким, запутанным коридорам. Коробку из-под печенья она бережно несет в руках, будто это самое ценное ее сокровище. А в воображении тем временем проносятся картинки счастливой семейной жизни из недалекого будущего. Там их уже трое, и они, разумеется, счастливее всех на свете. А разве может быть по-другому? Нет, конечно же, нет.