Я так и знала...

Услышав мой крик, Усопп среагировал мгновенно. Огненная жар-птица красивой дугой рухнула ровно туда, куда было нужно. Вверх взметнулось голубоватое полупрозрачное пламя высотой около метра, полностью отрезав немного потрепанную меня от нападавших. Мгновенье спустя сквозь легкое потрескивание я с удовлетворением услышала испуганные вскрики. На лицо наползла предвкушающая ухмылка. Наверное, их обо мне даже в известность не поставили, хотя видеть, как на твоих глазах загорается человек, которого к тому же подожгли по его собственной просьбе, зрелище весьма кинковое, даже если тебя об этом заранее предупреждали. Щедро делясь спиртом с огнем, я чувствовала себя более чем комфортно в своем пламенеющем покрове, поскольку штормовой ветер был весьма пронизывающим. А еще я, видимо, от большого ума, периодически меняла свою форму: то рога отращу, то хвост, то крылья, то тентакли какие-нибудь. В общем, развлекалась по полной. И в итоге доразвлекалась. Когда тело начало нещадно жечь, я в срочном порядке начала искать пути отступления. И вот тут меня ждал пренеприятнейший сюрприз: их не было. Совсем. Дозорные, не решаясь подходить ближе, кучковались на полуметровом расстоянии от моего огненного круга, который тоже сократил свой радиус до одного метра, и количество их все росло. Видимо, лишившиеся кораблей недоутопленники спасали себя тем, что взбирались на оставшиеся суда. А потому народ все прибывал, толпа становилась все плотнее, и возможность для меня добраться до борта перешла в категорию несбыточного. Летать я пока научилась только вниз, одежда на мне уже начинала тлеть, а задницу мою откровенно припекало во всех возможных смыслах. Звать кого-то на помощь бесполезно, теперь меня за этим гвалтом и не услышат. Остается только ждать спасения и принца на белом коне. Хотя нет, не хочу я, чтобы меня Кавендиш спасал, пусть будет принц с сигаретой в зубах. Хи-хи. Черт! Как же больно! Злобно скалюсь в сторону дозорных и замечаю, что серая рубашка Санджи-куна на мне медленно сгорает, словно бумага. Ноги уже покрылись красными пятнами, как и кисти рук, остальное еще пока прикрыто одеждой. Что там с лицом и волосами я даже представить боюсь! А еще мои браслеты раскалились и теперь прожигали предплечье и плечо адской болью. Как же хочется сорвать их и избавиться от этой нестерпимой пытки! Но эта боль – единственное, что позволяет мне еще осознавать действительность и сосредотачиваться. Ведь все мои силы уходят на то, чтобы не потерять сознание, иначе я сгорю, а так есть шанс, что кто-то придет ко мне на помощь. И помощь приходит. В тот миг, когда меня уже перестают держать ноги, я вижу яркий желто-оранжевый столп огня, который мчится ко мне, сметая со своего пути все препятствия. Прорвавшись сквозь мое окружение, Санджи-кун, так же как и я, покрытый пламенем, подхватывает меня за талию, не давая рухнуть вниз, и крепко прижимает к себе. – Больно… – обессилено шепчу я, поднимая лицо. – Жжет… Я не могу погасить свой огонь сама, и он обжигает меня, а вот пламя моего обожаемого спасителя нет. Оно окутывает меня теплом, смешивая желто-оранжевый с голубоватым, и теперь нас окружает огненный кокон. Я почти ничего не вижу, потому что глаза застилают слезы облегчения. – Потерпи немного, милая, – он отталкивается от палубы со знакомым «Скай волк!», – сейчас все закончится! Несколько шагов по воздуху, и мой любимый принц шепчет мне: – Задержи дыхание. – Не… мо… гу… – я едва остаюсь в сознании, сил на какое-то осознанное действие уже не нет: я даже не смогла его обнять. – Держись, – и он целует меня в тот самый момент, когда мы ныряем в воду. Все, теперь можно отдохнуть… *** Очнулась я по обыкновению в лазарете. Судорожно вдохнув прохладный воздух, насыщенный запахом трав, я застонала от боли: кисти рук и ноги горели огнем и дико чесались, на плече, чуть выше локтя, и предплечье отчетливо ощущались раскаленные кольца, а лицу что-то конкретно мешало своим наличием. Я подняла руку и, медленно поворачивая в воздухе, стала рассматривать перебинтованные пальцы, вторая ладонь прошлась по шее и груди. Насколько я смогла нащупать, на них тоже были повязки. На лице, судя по всему, оказались наклеены лейкопластыри. Волосы, что удивительно, остались на месте, а вот одежда исчезла полностью. То есть я лежала, не считая бинтов, абсолютно голая, прикрытая сильно пахнущей какими-то лекарствами тканью. «Саваном», – подсказало мое нездоровое воображение, припомнив технологию изготовления египетских мумий. Приподняв свой саван, я оценила масштаб ранений. Замотано было все, кроме частично залепленного пластырями лица и моей веселенькой шевелюры. Как есть мумия. Кряхтя и мысленно матерясь, я попыталась перевернуться на бок. – Блять твою мать! – в голос заорала я, когда рука предательски подогнулась и соскользнула с края кушетки, а я по инерции навернулась следом. – Вот скажи мне, Ира-я, – раздался где-то надо мной насмешливый голос Хирурга Смерти, – почему тебе спокойно не лежится? – Ло сдернул с меня простынку, из которой я безуспешно пыталась выпутаться, неизящно и витиевато выражаясь в полголоса. Потом поднял меня с пола и водрузил на кушетку. – Тебе что в задницу засунули? Шило или пропеллер? – язвительно поинтересовался Ло. – Пока ничего, – заторможено ответила я, посматривая на ворвавшегося в лазарет со стороны камбуза моего любимого Санджи-куна и мечтательно обдумывая открывшиеся перспективы. – О, господи! – воскликнул Трафальгар, взглянув на меня и спешно закрывая на засов дверь на камбуз. – Черная Нога-я, у тебя есть час, чтобы ее в себя привести, боюсь, что на большее время занять Мугивару-я у меня не получится, – и он захлопнул наружную дверь лазарета. – Что… – недоуменно проводил его взглядом мой замечательный блондин, но я не дала ему закончить вопрос, в два шага добравшись до него и со стоном повиснув на шее. – Ира-тян? – Поцелуй меня, – получилось настолько просительно и напоминающе предсмертный скулеж, что меня немедленно обняли и нежно-нежно коснулись губ. Вот только меня такое положение дел не очень устраивало: у нас всего-то час, а тут кое-кто время тянет! Не обращая внимания на боль во всем теле, я попыталась перехватить инициативу, но меня мягко и властно остановил мой принц, прервав поцелуй: – Ира-тян! Что с тобой такое? А что со мной такое? Я так себя с самого момента появления здесь веду, вроде даже не ООСила. Только вот ручки почему-то трясутся, и все внутри дрожит, словно я стою на самом краю обрыва и вот-вот сорвусь. – Ира-тян, ты плачешь? – в любимом голосе столько беспокойства, что мое сердце просто переполняется любовью и в то же время сжимается от страха, что настанет момент, когда вся эта любовь не будет иметь никакой ценности, просто потому, что у него будет гораздо более драгоценное сокровище. – Что случилось? – Я так тебя люблю, – вцепляюсь в рубашку перебинтованными пальцами, до боли сжимая их. – И так боюсь, что все вот-вот закончится, – поднимаю лицо, чтобы встретиться взглядом с бескрайним синим морем. – Мне кажется, что у меня осталось совсем немного времени, поэтому не хочу упускать ни малейшего мгновения с тобой. Подаюсь вперед, целуя, мой любимый кок делает шаг назад, упираясь спиной в стену, и сползает по ней вниз, крепко прижимая меня к себе. Отчаяние, почти поглотившее душу, медленно отпускает меня, позволяя расслабиться и полностью раствориться в ощущениях. Каждое движение, медленное и чувственное, дает в полной мере осознать, что здесь и сейчас это я для него – самая важная и нужная. Поцелуи обжигают даже сквозь слой бинтов, сильные пальцы чувствительно проходятся по телу, заставляя выгибаться навстречу. Когда горячая волна расходится по всему телу, и я обессилено прижимаюсь к его широкой груди, на миг он стискивает меня так, что я почти слышу, как трещат ребра: – Никто не может знать, что будет завтра, – выдыхает он мне в шею, – но пока есть сегодня, я с тобой. *** – … И тут я вижу, что у этой, – Зоро махнул бутылкой в мою сторону, – проблемы, и говорю: «Эй, чертов кок, мы тут и без тебя управимся, а ты иди спасать свою идиотку!», – все присутствующие засмеялись. Уже успело стемнеть, и вся наша честная компания расположилась на мягкой зеленой травке, отмечая успешное избавление от назойливого внимания дозорных, удачное возвращение капитанчика в мозолистые руки вице-адмирала и предстоящий отдых на следующем острове. Алкоголь лился рекой не без моего участия, мясо каким-то неподдающимся моему пониманию образом Луффи удалось перетащить на Санни, а из пострадавших в минувшей битве числилась только я. К тому же я пропустила ее окончание, и потому меня активно просвещали на этот счет. – И тут Санджи как загорится весь, – продолжил за Зоро Усопп. – И как побежит, а перед ним все расступаются, а кто не расступается, того он просто с пути сносит! Почти как я! – Да, Санджи-сан определенно был зол, – поддержал снайпера Брук. – Еще бы! Когда на Ире-сан начали сгорать даже трусики, у меня едва сердце не остановилось. Ой, у меня же нет сердца, йо-хо-хо! А еще это было просто потрясающее зрелище, когда Санджи-сан добрался до Иры-сан, – продолжил скелет, смиренно приняв подзатыльник от Нами. – Этот образ влюбленной пары в окружении разноцветного огня навеки останется в моей памяти! – смахнул музыкант несуществующую слезу. – А уж когда вы взмыли в воздух, а потом нырнули… Остальные тоже делились впечатлениями, которые произвело на них мое эпичное спасение. В общем и целом все свелось к тому, что зрелище признали незабываемым. Я сидела, прислонившись спиной к борту чуть в стороне от основной массы веселящихся и обиженно дулась на Санджи-куна, который почему-то решил, что со мной надо обращаться как с инвалидом. Он до самого вечера носил меня на руках, не позволяя даже коснуться ногами пола, кормил с ложечки (ну, ладно, это-то как раз мне понравилось). К тому же держать замотанными пальцами столовые приборы было очень неудобно, поскольку те постоянно выскальзывали. Но у меня создавалось стойкое ощущение того, что меня считают неспособной самостоятельно позаботиться о себе и, как следствие, полностью бесполезной. А это было обидно, и я не постеснялась высказаться по этому поводу: – Санджи-кун! Хватит со мной возиться, как беспомощным младенцем! Я умею ходить сама! – включился у меня режим истерички. А еще я постоянно замечала задумчивый взгляд Нами, который повсюду сопровождал моего обожаемого блондина, с того самого момента, как мне разрешили покинуть лазарет. – Я могу за себя постоять! Однако мне в ответ весело рассмеялись: – Да-да, я помню! А теперь будь хорошей девочкой и улыбнись, – он тихонько ткнул меня указательным пальцем в нос. – Пойдем веселиться. – Не пойду, – демонстративно накуксилась я, отворачиваясь. – А ты иди, тебе же весело, а бесполезная я буду только мешаться и настроение портить. – Ну, раз ты так хочешь, – протянул он и направился к остальным, я ему вслед даже язык показала, истеричка. Да я своим спиртом любого на обе лопатки положу! А мне тут ходить запрещают! – Ира-тян, хватит дуться, – мой принц вернулся и уселся рядом, протягивая мне бокал с искрящейся и пузырящейся «Розой Тортуги». – Никто не считает тебя бесполезной, и в первую очередь я. А вот заботиться о тебе мне просто очень приятно. – Ага, как же, – пробубнила я, отпивая. Браслеты мне вернули, а также сняли часть обмотки а ля мумия, так что напиться я теперь могла без проблем. – А я вот сейчас пойду и докажу, что запросто могу получить два миллиарда за ваши головы. Залпом допив вино, я нажала на кайросеки в браслете, и организм привычно избавился от опьянения. А потом я крепко ухватила снисходительно улыбающегося кока за запястье, вливая в него спирт. – Это, чтобы ты мне не мешал, – просветила я его, чмокнув в нос и запихнув в рот его же галстук. – Я скоро вернусь.