В десяточку

- Сука! - Киришима с наслаждением врезал в челюсть очередному немытому укурку. Тот, клацнув зубами, отлетел на пару метров и затих на полу в позе морской звезды. Кровь из его ушей весело потекла двумя тоненькими ручейками по ободранному линолеуму. - Фаталити (1), - глухо прокомментировал наблюдавший за этим Сугихара, чемпион Чёртовой Троицы по «Мортал Комбат». Переступая порог школы, Сугихара представлял, что он с Хонжо и Киришимой участвует в новой смертельной битве. Он даже про себя называл их: одного - «Саб-Зиро», за вечную маску и хладнокровие, а другого - «Скорпион», потому что такой же бешеный и ядовитый. Себе он подбирал героев в зависимости от настроения, но больше всего ему нравился свирепый Мотаро, кентавр с двумя великолепными черными рогами. Поскольку отрастить рога не представлялось возможным, Сугихара решил отрастить косы – и очень ими гордился. Разбушевавшийся Скорпион между тем продолжал орать и чертыхаться на поле брани, которое в проектно-сметной документации значилось холлом первого этажа в старшей школе для мальчиков, а для Сугихары выглядело как площадка для последнего боя. Их лидер, весь в пыли и кровище, оглядел мутными глазами холл в поиске подходящих боксёрских груш в чёрной форме, но не нашёл их. Приятель вышедшего из строя укурка стонал, стоя неподалеку на четвереньках, и держался за живот. Еще четверо дебилов из параллельного класса, ознакомившись с ботинками Киришимы, пытались незаметно отползти в боковой коридор, где уже валялись их одноклассники, первыми встретившие Чертову Троицу, когда выпускники Эбизуки спустились со второго этажа. Еще несколько классов зализывали раны в кабинетах и не высовывались. Внимательно оглядев завоёванную территорию, Киришима рявкнул: - Вы все идёте за мной! И, поскольку никаких возражений не последовало, Скорпион вдохнул полной грудью, сплюнул под ноги с тихим «предатели!» - и как будто успокоился. Сугихара невозмутимо встряхнул косичками, хрустнул шеей, удовлетворённый результатами бойни, и пошел к лидеру. Хонжо еле успел поймать его за рукав. *** Хонжо не считал себя отморозком в целом и Саб-Зиро – в частности. Он вообще не слишком любил компьютерные игры. Зато он любил думать, и сейчас ему было очевидно, что последний эпитет, которым припечатал непонятных врагов Киришима, относился к ним самим. То есть, к нему и к Сугихаре. А значит, пока лучше держаться от Хироми подальше. «А ведь час назад никто не собирался разносить первый этаж», - мысленно присвистнул он, оглядывая сотворённое ими: выбитые стекла, сломанные стеллажи, кровищу на стенах и осыпающуюся штукатурку. «Чёртов семпай и чёртов Киришима», - подумал Хонжо. Зверски хотелось курить – и пойти помыться. За полчаса до бойни - Эй, Сугихара, Хонжо! – окликнул их на втором этаже семпай, когда они направлялись в сортир. Клозет для младшекурсников, внизу, был разгромлен еще неделю назад - утырки из «C» и «D» выясняли, у кого длиннее. Теперь те, кто хотел поссать цивилизованно, рисковали целостью морды, заваливая на территорию одиннадцатых классов на втором этаже. Более слабые справляли нужду за школой – и получали напутственный пинок от Риндамана, если тому случалось внезапно прогуляться со двора на стоянку для великов. Семпай обычно тусовался в чилауте для школьной элиты – на крыше, но тут он, как назло, спустился вниз. - О, и совёнок здесь, - Идзаки увидел плетущегося последним Киришиму. Тот гневно взглянул на него и отвернул помрачневшую рожу. Ничего не сказал, но ощетинился, как дикобраз. - Я вас не задерживаю? – ласково осведомился Идзаки. Настроение у него было приподнятое, словно он ожидал какого-то грандиозного события. Хонжо ответил за всех: - Говорите. Киришима встал поодаль, сунув руки в карманы и не глядя на семпая, как будто его распекали в кабинете директора, а он собирался демонстративно всё прогонять мимо ушей, что бы ему там ни тёрли. Идзаки тряхнул головой, прогоняя усмешку с губ – но не из глаз. - Резво начали в Судзуране, молодцы, - протянул он. - Но, наверное, уже поняли, что это не пансионат для благородных девиц. Путь наверх труден, а вы до сих пор топчетесь на первом этаже. И будете топтаться там ещё долго. Хонжо пожал плечами: - Риндаман вообще стоит за школой. - Риндаман - вне иерархии, - кивнул семпай. - А вот вы – нет. - Короче, - развернулся Киришима. – Что тебе надо? - Подумайте ещё раз над моим предложением, - ослепительно улыбнулся семпай. - Я терпеливый, и вы мне дороги, до сих пор я вас не трогал. Но скоро вы мне понадобитесь. Так что взвесьте все – и ответьте окончательно. Киришима зло взглянул на Идзаки, но тот проигнорировал его, вместо этого кивнув Хонжо: - Ты умный парень, вот и прикинь, что к чему. – И подмигнул Сугихаре: - Увидимся после уроков, Макото-чан. - Да, сен… пай, - забуксовал Макото. *** Когда они завалились в сортир, не обращая внимания на дымящих там второкурсников, те иронично оглядели их, но ничего первогодкам не сделали. Киришима уже стал широко известен в узких кругах. Из всех кабинок только одна была рабочая, так что немое противостояние продолжалось несколько минут. Потом второкурсники, вдоволь насмотревшись на восходящую звезду в новом поколении и обсудив вполголоса его удачу («Это вот этот, которого Идзаки прикрывает?» - «А ты думал, чё он такой дерзкий?») они спокойно затушили сигареты и ушли. Возможно, если бы Киришима сорвал злость на недо-семпаях, ничего бы в этот день больше не произошло, но трудно рваться в бой с расстегнутыми штанами и переполненным мочевым пузырём, так что он только скрипел зубами, мечтая добраться до их глоток. А когда вышел из кабинки, второкурсников уже и след простыл. Зато остались свои – ну, так им тоже следовало поставить мозги на место. - Чё такие печальные? – как будто издалека, но очень напористо начал Киришима. Сугихара почувствовал, что надо что-то сказать, но говорить он был не мастер, поэтому просто повернул голову к Хонжо. Тот, конечно, заметил – он всегда всё замечает. «Сегодня Мотаро на стороне Саб-Зиро», - телепатически передал ему Сугихара, уверенный, что эта мысль дойдёт по нужному адресу. И правда – Хонжо вскинул упрямые глаза на их лидера. - Семпай попросил подумать ещё раз. В последний раз, - с нажимом сказал он Скорпиону. – Когда он спросит, на чьей мы стороне… - Так вы уже всё решили! - протянул озарённый догадкой Хироми. Он достал сигарету, затянулся – и до боли сжал пальцы в кулак. Ками-сама, как ныли костяшки, предвкушая встречу с носом Хонжо. Но до него нужно было сделать два шага, а Киришиму почти полностью парализовала ярость. Он молча невзатяг курил пару минут, а потом вдруг расхохотался – и смеялся, как одержимый, давился спазмами и едва не стонал в перерывах. Сугихара тревожно скосил глаза на Хонжо. Тот прислонился спиной к стене, ссутулившись, и методично курил одну сигарету за другой. Стянутая марлевая повязка словно поддерживала его подбородок. - Ничего мы ещё не решили, - поморщился их Саб-Зиро. – Но я не понимаю, почему мы должны отказываться от семпая. Почему даже не рассмотреть его предложение. - Да, давай, расскажи мне, мудачьё, как вы сомневаетесь и раздумываете! - тут же перестал ржать Киришима. – А я такой не в понятках: какого хера так часто вижу тебя с этим уродом? Вас обоих вижу! Спелись уже с ним за моей спиной? - Когда это? – недоуменно спросил Хонжо. - Мы с сенсе… семпаем занимаемся, - одновременно с ним сообщил Сугихара. - «Сенсе», блять?! – взревел Киришима. – С какого хуя он у тебя «сенсе»? Ты чё, алгебру подтягиваешь на досуге? - Драться учусь, - гордо ответил Сугихара и выпятил подбородок. Киришима с минуту сверлил своего приятеля взглядом, но так и не дождался никакой реакции – у Макото не дрогнул ни один мускул, а глаза были спрятаны за тёмными очками. Тогда их лидер с усилием перевел взгляд на Хонжо. Проглотив всё, что имел сказать Сугихаре, он решил оторваться на втором: - Ладно – он, – Хироми ткнул пальцем в Макото, – бычья башка. Но ты-то, блять! У тебя же голова на месте, нахуй тебе под семпая лезть? - Никто ни под кого… - Да вы чё, не понимаете, что ему верить нельзя? - взорвался Киришима. – «На войне все средства хороши», слышали такое? Вашего семпая любимая фраза! Вот и подумай, дебил, нужно оно тебе или нет. И, блять, это у меня ты такой крутой, а с ним ты и будешь этим говно-средством. Или думаешь, ему рядом умные нужны? Да он выбрал себе этого идиота Такию, там в компашке ещё придурки – один с бровями, другой с зубами. И семпай, блять, король среди них. - Это всё понятно, - нахмурился Хонжо. – Ты только забываешь, что если семпаю понадобится нас к себе присоединить, у него есть для этого… средства. - А это мы, блять, ещё посмотрим, - зло выдохнул Киришима и затушил бычок. – На первом этаже топчемся, говорит. Прав он, сука. Пора завоёвывать Судзуран. Киришима решительно прошёл мимо Сугихары и Хонжо и толкнул дверь в коридор. Его будущие генералы последовали за ним. Когда они спускались по лестнице, им встретилась небольшая группка таких же первогодок, среди них был и Йошиока Джун, лидер десятого «J». - Вы все идёте за мной, - мрачно бросил им Киришима. Йошиока, лысый, как хосэновец, оскалился и выдохнул сигаретный дым в лицо Хироми. И в следующую секунду уже сверзился с лестницы, отправленный в полет ударами по печени и в подбородок. Хонжо смёл ещё двоих приспешников Йошиоки. На первом этаже начала собираться толпа. - Вы все идёте за мной! – объявил им Киришима и стал спускаться к ухмыляющимся рожам, по дороге делая из них окровавленное месиво. Хонжо держался строго за его плечом и никого не подпускал к лидеру с тыла. Сугихара с наслаждением вдохнул запах крови, поправил воротничок формы и сам себе негромко скомандовал: - Fight! *** Киришима уже собирался покинуть поле боя, как в самом дальнем боковом коридоре кто-то тихо пискнул: - Ой! Хироми вломился туда с медвежьей грацией и схватил противника за грудки, поднимая над полом, но тут же выпустил и уставился на него, потеряв дар речи, словно его попросили высказать своё мнение о славном японском эпосе «Гэндзи-моноготари». Так они и стояли несколько секунд, пока Киришима в полном охренении сжимал и разжимал кулак: сомнений быть не могло – перед ним была девка. Девка. В Судзуране. Он помотал головой и снова оглядел её с головы до ног: может, он всё-таки ошибся? Вон, у Сугихары тоже длинные волосы - и даже косички - а он пацан. У маньяка Рё из Хосэна тоже тонкие черты лица - но он пацан. Тот же Бито из Хосэна - на вид явная девка, а всё равно пацан. Правда, у всех у них не было и намёка на грудь, и они не ходили в юбках, и не зажмуривались при виде противника. Так что да, он не ошибся. Но проще от этого не становилось, и винтики в мозгу Киришимы отчаянно скрипели, пытаясь объяснить увиденное. - Заснул там, что ли? – прохрипел Сугихара, приближаясь спотыкающимся шагом и, похоже, собирая на плечо извёстку со стены. - Ты кто? – наконец требовательно спросил Киришима, проигнорировав Макото. - Я? – девчонка открыла глаза и явно впечатлилась увиденным – особенно струйкой крови на щеке, сведенными бровями и ходящими желваками на скулах. Вряд ли она успела отчетливо разглядеть убитую в ноль школьную форму, но и этого ей хватило. Киришима чуть отступил назад, сообразив, что нависает слишком близко, и скрестил руки. Вид на сбитые костяшки и шипастый напульсник заставил девчонку тяжело сглотнуть, и Киришима встал прямее, чем обычно. Их гостья была… как это… «миленькая»? Такое слово использовала его мама, когда покупала вазу в магазине. Кажется, к глазастой девчонке с высокой грудью и тонкой талией оно тоже подходило. Киришима с усилием отвёл взгляд от ямки на нежной шее и почувствовал, что дела плохи. Возбуждение от драки усилилось вдвойне, и он чуть не врезал по морде доковылявшему до них Сугихаре, чтобы как-то сбросить напряжение. - Исчезни! – прорычал он ошеломленному Макото, который тоже в немом изумлении уставился на посетительницу. Подошедший следом Хонжо молча просверлил девчонку взглядом, скосил глаза на своего предводителя, потом подхватил за локоть патлатого приятеля и увел его обратно к месту боя, так и не проронив ни слова. - Ох, - снова пискнула девчонка и словно ожила: резко поклонилась, смешно махнув волосами, собранными в пышный хвостик, и едва не ткнулась макушкой Киришиме в живот: - я Канэмасу Акико, приятно познакомиться! Ее звонкий голосок сорвался, но когда она выпрямилась, то уже взяла себя в руки. - Ваш директор – мой папа, - сообщила она. – Мне нужно срочно его увидеть. «Твой папа – дебил!» - чуть не ляпнул в ответ Киришима, рассматривая белые гольфики. Белые гольфики – в Судзуране! Ей повезло, что десятые классы он только что разогнал по углам, а до семпаев этажами выше она пока не добралась. - Могу проводить! – вызвался издали Хонжо. У этого мудака тоже прорезался голос. Ни на кого нельзя положиться. Киришима молча продемонстрировал ему окровавленный кулак и кивнул девчонке: - Пошли. Покажу дорогу. А то мало ли… Он развернулся и зашагал, стараясь не слишком её обгонять. То и дело скашивал глаза и оборачивался – и чувствовал, что дуреет от запаха сладеньких духов. Цыпочка аккуратно перешагивала через поверженных первогодок, коротко кланяясь каждому из них, и тратила их драгоценное время. Когда они выбрались в главный коридор, тот был ещё пуст: десятые классы плотно забились по норам. Но, как любые звери, они чуяли неладное, и вот уже один недомерок высунул морду из-за сёдзи. - Ууууу, красо-о-отка!! – завопил он – и тут же провалился обратно, когда Хироми размахнулся, чтобы впечатать в него кулак. Но его вопль сделал своё дело, изо всех кабинетов высунулись любопытные рожи, которые улюлюкали им вслед. - Быстрее! – прикрикнул Хироми на девчонку, схватил её за руку и поволок к лестнице. Приёмная находилась на втором этаже. Она еле поспевала за ним - каблучки часто-часто стучали по плиткам пола - но не вырывалась. Понимала, что лучше не отставать. Они взлетели по лестнице на второй этаж – и Киришима, который опять оглянулся на девчонку, по недосмотру врезался в кого-то, кто явно не собирался уступать дорогу. Началось. Приготовившись прорубаться к приемной, Киришима повернул голову - и замер. Лимит везения на сегодня, очевидно, был исчерпан. И сейчас непруха смотрела на него ласковыми карими глазами и улыбалась, обнажая ровные ряды зубов. - Семпай! Лучше бы он нарвался на всех старшеклассников разом, чем на него одного. И что он забыл на этом гребаном втором этаже? Киришиме не надо было оборачиваться, чтобы чувствовать, как девчонка поплыла, – даже её рука словно таяла в его ладони. «Сука ты, а не семпай», - гневно подумал Киришима. По взгляду Идзаки он понял, что тот не отступит. И не то что бы старшему очень нужна была эта конкретная девка, нет. Он просто собирался поразвлечься за счет кохая, отказывающегося идти под его крыло. - Семпай, дай пройти, - Киришима постарался обогнуть Идзаки, но тот стиснул его плечо. - Подрался? – палец проследил запекшийся ручеёк крови на щеке. Хироми мотнул головой, уклоняясь от прикосновений. – Из-за девочки? – вкрадчиво спросил семпай. Глаза его смеялись. – А ты взрослеешь. Хироми обошел его, рванул девчонку за собой и всё-таки проскочил в приёмную. *** В директорском кабинете Киришима - «ублюдок, ты как посмел» - выслушал короткую, но прочувствованную речь на тему «если тронешь мою дочь…», а Акико - «дура, ты с кем связалась» - повторила урок по вопросу «я говорил на пушечный выстрел не подходить к этой проклятой школе!». Обдав директора холодным взглядом – и пожалев, что встретил его не в темной подворотне – Киришима двинулся на выход. И тут Акико вдруг повернулась к нему и шепнула, пользуясь тем, что её отец отвечал на звонок: - Я завтра ещё приду! Он только фыркнул, хотя и не смог отказать себе в удовольствии лишний раз посмотреть на её хорошенькое личико. - Слушайся своего отца и не приближайся к Судзурану. Хироми вышел, уверенный в том, что девчонка нарушит запрет, и его сердце сладко ныло. *** К следующему дню он успел постирать форму, высушить её, заклеить особо страшные раны пластырем - и ходил по школе нервный и злой. Сугихара и Хонжо, которые еле переставляли ноги после вчерашней драки, куда-то свалили. Ну и чёрт с ними, так даже легче – не будут подъёбывать. Он всё время прислушивался к воплям со двора, но ничего интересного там не происходило. Однако под конец учебного дня, когда Киришима уже потерял всякую надежду, с крыши оглушительно засвистели. И в этом свисте на раз угадывалось восхищение. Это был свист вслед, свист, которым никто никого не провожал в Судзуране. Киришима подорвался с места прямо на уроке и выскочил из кабинета, ничего не объясняя учителю. Его одноклассники тоже сорвались со своих мест и прильнули к окнам. В дверях школы Хироми столкнулся с братьями Миками и потратил две минуты на «смотри, куда прёшь!», «эй, салага, со старшими не учили здороваться?», «куда это ты так спешишь?», «да, ништяк тебя вчера помяли!», «а там - это твоя девчонка?», «нет, это девка крашеного, не видишь, что ли, братец Манабу?». Миками вечно договаривали друг за друга фразы и этим страшно бесили Киришиму. Ещё его раздражало, что близнецы начинали трепаться с места в карьер, как будто тысячу лет прожили немыми и теперь отрывались на полную катушку. Хироми подозревал, что они могут до смерти заговорить даже глухого человека. Драться сейчас было не с руки, так что он мрачно отмалчивался и потихоньку протискивался между ними. И тут до него дошёл смысл последней фразы. - Какой ещё крашеный? – зарычал Киришима, прорываясь на волю. - Семпай твой! – хором ответили Миками. - Ой, они бабу не поделили, братец Такеши, - сказал, очевидно, Манабу. - Нехорошо получилось, братец Манабу, - подтвердил, очевидно, Такеши. И оба выскочили на крыльцо насладиться стычкой выпускников Эбизуки. Киришима шёл к воротам с единственной целью – уебать. И правда, там стояла Акико, потупив глаза, и смущённо теребила в руках рюкзачок, а через забор с ней разговаривал, мать его, сука-семпай. Улыбался соблазнительно, смотрел в упор, окидывал её с ног до головы оценивающим взглядом и только что не облизывался. - Такая звезда в нашем болоте, - говорил он хриплым голосом, - к кому вы пришли, кто этот счастливчик? «Ща узнаешь», - Киришима широко шагал и на ходу подтягивал рукава. Но не успел он схватить семпая за волосы на затылке и приложить лбом о железную решетку, как планировал, голос подала уже Акико: - Я? Ни к кому, просто гуляла рядом, - она вся зарделась и посмотрела на Идзаки влажными, как у крольчихи, глазами. - Ну и дура! – брякнул Киришима. Он так растерялся, что чуть не врезал уже этой идиотке, хорошо, Идзаки оттеснил его плечом. - Чё надо, семпай? - тихо, почти что ему на ухо спросил Киришима, не собираясь отодвигаться и сдавать позиции – во всех смыслах этого слова. - Это же совёнок! - громко умилился Идзаки. – Так ты к нему? Как быстро растут дети! Кажется, только недавно я встретил его в средней школе, а он уже девушек к нам водит. Генерал армии GPS с успехом не замечал убийственного взгляда Киришимы, полностью вжившись в роль растроганного предка. Но когда он обернулся к своему кохаю, глаза у него были колючие и не сулящие ничего хорошего. Правда, льдинки почти тут же уступили место солнечным зайчикам, и семпай продолжил ломать комедию: - Ты прости, Хироми-чан, я тут помешал, наверное, - опять тепло улыбнулся он. – Разговаривайте, пожалуйста! Увидимся, - он почти нежно потрепал Хироми по плечу и коротко поклонился Акико на прощание. Та тоже поклонилась, но глаз больше не поднимала – ни на Идзаки, ни на Киришиму. Хироми постоял с ней минуту молча, а затем процедил: - Думаешь, дурочка, ты ему нужна? Да у него таких, как ты, в каждой подворотне. Акико закусила губу, всё ещё не поднимая головы. Наверное, собиралась немедленно оплакать свою дурость. Хироми потоптался на месте, хотел сплюнуть, но передумал - и пошёл обратно. Он почти дотащился до школы, как в спину ему долетел её крик: - Я приду завтра! Прости меня, пожалуйста! Киришима дёрнул плечом и зашёл в школу, от души хлопнув дверью напоследок. *** Надо было найти Хонжо и Сугихару, не сквозь землю же они провалились. Киришима видел их ещё до первого урока. Теперь, когда они подмяли под себя десятые классы, он надеялся отговорить их лезть под каких бы то ни было семпаев. На хрен, своими силами обойдутся. Может, они и топчутся на первом этаже до сих пор, но, по крайней мере, на этой территории они короли. Хироми заглянул в класс, обошёл весь первый этаж, даже проинспектировал сортир у второкурсников, хотя соваться туда в одиночку было чревато большими проблемами. Нет. «По домам съебались, что ли?». Киришима вышел во двор и двинулся по периметру школы. Когда на пути ему встретился Риндаман, и, задумавшись, он едва не упёрся великану в грудь, Хироми против воли тяжело сглотнул. - Драться пришёл? – равнодушно спросил вечный судзурановец. - Не с тобой, - буркнул Киришима и аккуратно его обогнул. Он уже услышал за поворотом сугихаровское короткое «fight!» и примерно предполагал, кого встретит за углом. И это, мать его, было так невозможно прекрасно, так наболело, так под руку, так… Киришима едва не побежал. Он ворвался на площадку за школой и с ходу направился к их общему обожаемому семпаю. Тот, что называется, тренировал Сугихару, а на деле – просто валял его по грязи. Вскинувший голову Хонжо первый увидел своего лидера и бросился наперерез: - Хироми, не дури. Киришима молча отпихнул его в сторону. - Идзаки! – заорал он безо всяких «санов». Макото поднялся на дрожащих ногах и тоже попытался остановить лидера, но полетел обратно в грязь после точного пинка. - Совёнок, - в тысячный раз за эти два дня тепло улыбнулся грёбаный семпай. - Иди сюда! - прорычал Киришима и бросился на Идзаки. Он был в таком бешенстве, словно одной яростью мог завалить и этого – как там говорили Миками? – крашеного, и его идиота-босса Такию, и даже Риндамана. И весь Судзуран в придачу. Вместе с Хосэном. Киришима перестал слышать крики и чувствовать боль, мир сконцентрировался на блондинистых волосах и их обладателе, которого надо было обязательно втоптать в грязь. Сука. С самой Эбизуки вечно маячивший впереди, с бесящей ухмылкой, с вымораживающим равнодушием, с его «все средства хороши». Киришима старался достать его любым способом – врезать по голени, сомкнутыми пальцами дотянуться до кадыка, ударить в солнечное сплетение. Все средства хороши? Значит, можно и по яйцам, закон джунглей, блять. Можно-то можно, да вот не за просто так Идзаки прозвали «бульдозером». Он блокировал пинки и удары, открываясь только для незначительных повреждений, - и сам бил, не жалея. «Сука, слишком быстрый», - мелькнуло в голове у Киришимы. Он видел семпая в драке, но одно дело – наблюдать, а другое – выйти против него один на один. - Устаёшь, малыш? – пропыхтел Идзаки, врезаясь коленом ему в живот. И коротко рассмеялся. - Подстилка якудзы что-то пропищала? – не остался в долгу Киришима, как только продышался. Он бы придумал ещё что-нибудь обидное, но кулак семпая заткнул ему рот. Хироми сплюнул кровь и быстро ощупал языком зубы. Один вроде шатался, но так было уже со вчерашнего дня. Они опять обменялись ударами, и Киришима почувствовал, что безнадёжно запаздывает, а значит, безнадёжно проигрывает. Идзаки перестал улыбаться и молча перемалывал его, как зёрна в кофемолке. Вошёл в раж. Когда Киришима поскользнулся на жиже и грохнулся, а семпай припечатал его кулаком в грудь, разом вышибив дыхание, Хироми понял, что это конец. Он позорно зажмурился, чтобы не видеть, как ему сломают нос… но ничего не произошло. Идзаки поставил колено ему на живот, стиснул горло кохая, даже замахнулся – но не ударил. Киришима открыл глаза, и волна стыда обожгла его. Как баба, честное слово. - Бей, сука! – простонал Хироми. – Бей!! Хули ты ждёшь? Грязь противно булькала возле ушей, волосы слиплись, лицо почти не ощущалось. Идзаки медлил. - Хватит, семпай! – крикнул кто-то. Звуки доходили с трудом, как будто через вату. «Хонжо», - понял Киришима, но тот сейчас мало его волновал, он смотрел только на Идзаки. Тот ухмыльнулся: - Ну что, допрыгался? Совёнок. Хироми попытался достать его в последний раз, но получил по почкам. И тут его прорвало. Не кулаками, так хоть словами достучаться до ублюдка из выпускного. Вечно из выпускного – и в Эбизуке, и в Судзуране. - Чё ты к нам прикопался, грёбаный семпай! Нахуй тебе сдались вот эти придурки? – он ткнул пальцем в Хонжо и Сугихару. – Других бойцов мало, что ли, зачем забираешь их у меня? И девка моя тебе зачем сдалась, у тебя их тысячи! Что ты за гондон такой, семпай, всё у меня отобрал – и делаешь вид, что так и было! С Хонжо у вас постоянно какие-то секреты, Сугихару ты драться учишь, девке моей улыбаешься – какого чёрта! Кто я для тебя, сука, за что ты меня так ненавидишь? Киришима весь дрожал от ярости и постепенно приходящей боли – у его берсеркства были границы. Он смотрел в ненавистное лицо, чувствуя, что сейчас заплачет так же позорно, как перед этим зажмурился. Стоявшая перед глазами пелена мешала ему видеть, как меняется лицо Идзаки, как уходит гнев и вместо него приходит удивление, а потом торжество. Он отпустил горло Хироми и только жадно слушал, впитывал в себя срывающийся голос, словно боялся пропустить хоть слово. Когда Киришима подавился длинной фразой и попытался отдышаться, семпай ответил: - Это я к тебе прикопался, Хироми? Это я сказал тебе в Эбизуке «завалите ебало, семпай, мы и до вас доберёмся» - и повторил на бис через несколько лет? Это я нарывался сначала в средней школе, а потом потащился за тобой в Судзуран? Это я, блять, смотрю на тебя так, как ты смотришь на меня? - Идзаки встряхнул Киришиму. Тот распахнул глаза, чтобы спросить «а как я на тебя смотрю?» - но тут капля крови сорвалась с лица семпая и упала на губы Киришиме. И он, продолжая смотреть прямо в глаза Идзаки, слизнул эту каплю. Он не знал, почему это сделал, - он совсем ни о чём не думал, но знал, что не мог не слизнуть. В конце концов, если это их общий семпай, и Хонжо с Сугихарой что-то от него получили, должна быть в этом пироге и его доля? Идзаки, как заворожённый, уставился на губы Киришимы, несколько секунд не двигался, а потом встал и медленно ушёл в школу. Наверняка, на свою долбанную крышу. Киришима не спешил подниматься, он смотрел в серое огромное небо и думал, что так облажаться не сможет больше никогда. Что за хуйню он сейчас прогнал? Чего требовал от Идзаки? Что сейчас произошло? Он не обратил внимания на протянутую руку Хонжо, встал сам и поплёлся домой. *** Несколько дней Киришима зализывал раны и в школе даже не появлялся. Отсиживался на пирсе, болтался по городу, много спал, но зашедшего навестить его Сугихару предупредил: - Если Хонжо переметнётся к Идзаки, пока меня нет, пусть потом не обижается. Мне похуй, кого там прикрывает семпай, а в десятом классе все идут за мной. Хонжо не исключение. И ты – тоже. - Ясно, - кивнул Сугихара. А на следующий день, когда Киришима раздумывал, не сходить ли посмотреть, стоит ли ещё Судзуран, ему пришла смс-ка. «На тебя у меня свои планы. Сегодня вечером приходи по адресу, поговорим». И координаты места встречи. Подписи не было, номер, разумеется, незнакомый, но у Киришимы и не было никогда телефона семпая. В общем, у него и мобила-то только недавно появилась. Сначала он решил обязательно пойти. «Поговорим», конечно, могло означать, что его будут пиздить толпой. Правда, маловероятно - он не Такия, с ним, как показывает практика, Идзаки справится и один на один. «Это только пока», - успокоил себя Киришима, чувствуя, как закипает кровь. Не прийти на приватный мордобой как-то западло, так что он начал собираться - шипастые напульсники, кастеты, нунчаки. Ничего не жалко для любимого семпая. Но потом Киришиме пришло в голову, что драки не будет, и Идзаки действительно зовёт его поговорить. Неужели отстанет от его друзей? Если так, значит, на каких-то условиях. «Похуй, я в эти игры не играю», - решил Киришима. Однако чем ближе подходило время встречи, тем больше его грызло любопытство, и за полчаса до срока он вылетел из дома и помчался по указанному адресу. Когда он, запыхавшись, сверился с табличкой на здании, потом перепроверил смс-ку, снова посмотрел на табличку, переспросил адрес у проходившей мимо тётки и понял, что не ошибся, то первым делом захотел позвонить в психушку. «Семпай ёбнулся», - покачал головой Киришима, стоя у дверей ресторана. Не пивнушки, не забегаловки, не клуба. Ресторана, блять. Рука поползла ко лбу, но Киришима одернул себя и вломился в приличное заведение. В конце концов, вороны своих не бросают, и госпитализировать Идзаки придётся именно ему. Семпай нашёлся в одном из самых дальних закутков и с виду выглядел, как здоровый. Правда, в его глазах было какое-то пацанское озорство, какое бывает ещё в начальной школе, когда подложишь сенсею кнопку на стул и ждёшь, когда он сядет. Киришима на всякий случай скосил глаза на свой диванчик. Кнопок там не было, поэтому он осторожно примостился на краешке – не здороваясь, но и не спуская глаз с семпая. Мало ли что, а тут вон и нож лежит, пусть и столовый. - Зачем звал? – без предисловий начал Хироми. - Ты сам сказал, что я твой семпай, а внимания тебе не уделяю, ничему не учу. Считай, я твой должник. В общем, послушал я, как ты со своей девушкой разговариваешь, и понял, что так недалеко и девственником помереть, - губы Идзаки дрогнули в улыбке. Киришима вспыхнул до корней волос. - Я не девственник, - процедил он, играя желваками. Идзаки покивал, но грёбаная улыбочка не сходила с его лица. - Допустим, нет, - его глаза даже посветлели от сдерживаемого смеха. - Но с девочками обращаться всё равно не умеешь. С этого дня будем учиться. Киришима встал. - Хонжо на стратегию натаскиваешь, Сугихару драться учишь, а мне собрался объяснять, как баб трахать? Пиздец. Без тебя разберусь. - Сядь, Хироми, - мягко попросил Идзаки. И, когда тот развернулся к выходу, спокойно сказал: - Сядь, или завтра у тебя не будет ни Хонжо, ни Сугихары, ни девки твоей. Может, не слишком они мне нужны, но и не лишние. Киришима поражённо уставился на семпая. Вот ведь засранец! Всё это время чертил вокруг него какие-то непонятные круги, и теперь Хироми казалось, что он находится в центре огромной мишени, он словно ярко вырисованная «десятка», и осталось только дождаться, какой дротик в него прилетит. - «На войне…» - начал он. - «…все средства хороши», - кивнул Идзаки. Киришима ещё секунду поколебался, но потом всё-таки сел, давя желание устроить драку прямо в ресторане. Ещё бы не знать точно, что бифштекс сделают как раз из него… Идзаки протянул ему меню: - Что будешь пить, совёнок? - Ещё раз так меня назовёшь, - сиплым от негодования голосом предупредил Киришима, - и я сильно попорчу тебе лицо. - Предлагаю посмотреть красные полусладкие вина, девчонкам нравится, - не слишком впечатлился угрозой семпай. Киришима зло уткнулся в меню, пробежал взглядом по винной карте и только через пару минут поднял голову: - Ты сейчас меня девчонкой назвал, что ли? - Проехали, Хироми-чан, - возмутился Идзаки, - так вообще невозможно научиться. Не цепляйся к словам! «И не тормози», - улыбнулись чёртики в его глазах. - Вот это, - наугад ткнул в карту Киришима. - Или вот это. Да какая нахуй разница, бухло оно и есть бухло, а официанты всё равно наливают бодягу. И вообще, у меня денег нет. - Когда появится девушка, придётся обзавестись и деньгами, - пожал плечами Идзаки. - Особых проблем быть не должно, ты же подмял первогодок? Пусть скинутся лидеру один раз на свидание. Киришима задумался - и отметил, что в этом что-то есть. Но выбирать еду и напитки наотрез отказался, поэтому Идзаки оформил заказ за обоих. Он же разливал вино по бокалам, и от этого Хироми почему-то мучительно краснел, хотя уговаривал себя, что вроде не из-за чего переживать. Вон, Сугихара тоже вечно оформляет им пиво на троих. Правда, этот ресторан, это долбанное вино, этот блядский семпай в корне всё меняли – и Киришима быстро пьянел, хотя и старался держаться. Идзаки травил байки из жизни их армии, гнал пропаганду, как будто был хитрым северокорейским замполитом, а когда Хироми усмехнулся приколу над Макисе и его девчонкой, семпай вдруг положил руку на его ладонь. Он сделал это как будто невзначай, но когда его пальцы явно погладили пальцы Киришимы, тот встряхнул головой, прогоняя морок, и мрачно уставился на собеседника: - Семпай, блять. - О, извини! - почти виновато улыбнулся Идзаки. Но руку так и не убрал. Киришима тоже не отдёргивал ладонь - получалось как-то стрёмно, как будто семпай его клеит, а он ведётся. И если сейчас убрать руку, то это будет походить на ебучее кокетство, а Киришима же не девка. Так что Хироми просто неодобрительно уставился на семпая, надеясь, что до того и так дойдёт. Но семпай, сволочь такая, принял вызов - и продолжал ласкать его пальцы, только теперь с вызовом глядя на кохая. И уже и глаза было не отвести - тоже равносильно проигрышу. Киришима продолжал холодно смотреть на Идзаки. Но семпай, сука, не только не останавливался - он дотянулся до запястья и провёл пальцем по нежной коже. Хироми шумно вздохнул и отдёрнул ладонь. Что за чёрт! Идзаки откинулся на спинку дивана и усмехнулся: - Девчонке твоей понравится, поэкспериментируй. - Я же сказал, что можешь засунуть в задницу свои советы. Сворачиваем лавочку, семпай, хватит с меня уроков на сегодня. - Пацаны твои охотнее учатся, - подъебнул тот, но подозвал официанта. *** - Ты щас куда? - спросил Киришима, пока они курили в какой-то подворотне. - Туда же, куда и ты, придурок, - хмыкнул семпай. - Поздно, темно, как я тебя одного отпущу? - и мечтательно выдохнул дым. Киришима так охренел, что его сигарета с половины истлела до фильтра, а он всё продолжал таращиться на Идзаки. - Ты это серьёзно? - спросил он наконец. - Ну, девок после свидания полагается провожать, это факт, но в нашем случае я буду охранять прохожих от тебя, это мой гражданский долг. - Гражданский - чё? В общем, давай не тупи, семпай, вали домой. Идзаки ничего не ответил, затянулся дымом, но Киришима и так понял, что спорить бесполезно, поэтому пожал плечами и затушил окурок. Он сам не знал, зачем выбрал самый длинный путь, - просто идти вместе с семпаем вдруг оказалось круто. «Я вообще мог бы провести его по спирали - как по мишени», - подумал он, подходя к дому и разворачиваясь. Расставаться было грустно - вдруг Идзаки завтра в Судзуране опять станет грёбаным уродом? Но оказалось, что Идзаки не стал терпеть до завтра и превратился уже на ходу: - Киришима, ты когда девчонку до дома проводишь, не теряйся. Целоваться-то умеешь? - пихнул он его кулаком в плечо. - Умеешь, - мрачно ответил Хироми. «Надоели эти подъёбы». Секунды текли, кулак у его плеча разжимался, и семпай подступал всё ближе. - Точно умеешь? – тихо спросил он. И Киришима мог бы сказать, что семпай ебанулся, если бы сам первый не наклонил голову, подставляя губы. Ещё он мог бы сказать, что Идзаки улыбнулся, когда поцеловал его, но утверждать точно никак не мог – он опять зажмурился, и эту улыбку чувствовал только губами. А потом семпай углубил поцелуй, и Киришима обнаглел: обнял его за шею, прикусил нижнюю губу, ворвался языком в чужой рот – и даже не понял, когда застонал – так это было охуенно. Идзаки прижимался теснее, гладил его по волосам, и, когда поцелуй закончился, Хироми перестал быть собой. Он вообще перестал понимать, что несёт, потому что вдруг услышал свой голос: - Кофе, семпай? И оно того стоило – по крайней мере, он увидел, что и Идзаки можно поразить. Бровь семпая поползла вверх: - Беру свои слова назад. Ты быстро учишься. Родители? – уже деловито спросил он. - Ну, да, но это похуй, - отмахнулся Киришима. И, обмирая от счастья, протащил семпая мимо консьержа. *** - Мам, пап, это я! – громогласно возвестил Хироми о своем приходе. – С семпаем, ну, вы помните, Идзаки-сан, с Эбизуки ещё. И, не дав никому опомниться, он пропихнул гостя в свою комнату. - Нас не беспокоить, завтра важная контрольная! – крикнул он родителям, перекрывая шум от вечернего шоу по телеку. И захлопнул дверь. Подумал – и ещё закрыл её на шпингалет. Идзаки, который уже успел включить ночник, быстро пересёк комнату и отодвинул защёлку: - Совсем крыша поехала? Пришли ночью и закрылись в комнате, пиздец как не подозрительно! - А… как тогда? – растерялся Хироми. - Молча, - улыбнулся Идзаки и прижал кохая к двери. – Молча, без лишнего шума, без стонов, тебе понятно? Хироми сглотнул, кивнув, и снова утянул семпая в поцелуй. Они столкнулись зубами, оба фыркнули, Хироми стукнулся лопатками о дверь. - Ти-ше, - по слогам произнес Идзаки ему на ухо, - а то подумают, что я тебя бью. - Или я – тебя? – нагло выгнул бровь Хироми. Идзаки даже набрал воздух, чтобы ответить, но потом просто заткнул Киришиму поцелуем. Его рука скользнула вниз по шее Хироми и обратно, пальцы погладили за ухом, и мальчишка рванулся в сторону от этой руки. Идзаки подтащил его ближе. - Нервный какой, - тихо рассмеялся он. - Пошел ты, - задушенно прошептал Хироми. Блядский семпай стоял слишком близко и смотрел в упор нечитаемым взглядом, и Киришима чувствовал, что все мысли выветриваются у него из головы. - Всегда хотел посчитать твои родинки, - сообщил Идзаки – и действительно начал их считать, переходя губами от одной к другой. Влажные звуки поцелуев, отчетливо слышные в маленькой комнате, нравились Хироми даже больше, чем прикосновения губ, и он зажмурился, вслушиваясь и дурея от того, что это происходит с ним, наяву. На ощупь он принялся расстегивать рубашку Идзаки, но тот спешно застегнул все за ним следом. - Но почему? – открыл глаза Хироми. - Родители, балбес, ро-ди-те-ли, - фыркнул семпай. – Или ты у нас чемпион по сверхскоростному одеванию? Хироми непонимающе уставился на Идзаки: а как тогда? Тот аккуратно вытащил рубашку кохая из брюк и полез под нее руками, оглаживая живот, проводя пальцами по нежной коже. Киришима вздрогнул, и Идзаки криво усмехнулся, не сводя взгляда с его лица, чтобы не пропустить ни одного движения ресниц, ни одной эмоции. Когда ладони проехались выше по телу Хироми, к груди, тот закусил губу, уставившись в пространство невидящим взглядом, и Идзаки еле заметно покивал сам себе. А потом наклонился и приник губами к его шее, где еще не частила, но уже заметно пульсировала жилка. Хироми закрыл глаза, подставив шею под поцелуи, и на несколько мгновений вылетел в другое измерение, где на всё было наплевать, кроме горячего дыхания на коже и прикосновения губ. Он закусил рукав пиджака на своем плече, чтобы не стонать, отчетливо помня только этот приказ и боясь, что, если он ослушается, то всё прекратится. Оскалился, обнажая зубы, – и тут же ощутил, как по клыку проходится чужой язык, задевая верхнюю губу. «Сегодня запретов не будет», - эта мысль пришла не в голову, а во всё тело. Они снова утонули в поцелуе, а потом оба шумно выдохнули, прижавшись лбами и не переставая гладить друг друга под рубашками. Идзаки втянул воздух, когда Хироми нащупал у него на животе болезненный синяк, но тот не отдернул руку, а, наоборот, надавил пальцами, вглядываясь с вызовом в его лицо. - Сучка, - рассмеялся Идзаки и проник ладонью под пояс брюк Киришимы, сжимая и гладя так, что тот тихо ахнул и медленно уткнулся лбом в плечо семпая. В коридоре внезапно послышались легкие шаги, и мама Хироми позвала: - Сынок, идемте поужинаете с нами, хорошо? - Даааааа! – взвыл он, откликаясь на движения ладони Идзаки. Семпай без зазрения совести тихо заржал. – Нет!! – опомнился Киришима. – Нет, мама, мы заняты, не мешай! - Уже чуть-чуть осталось, - пообещал Идзаки, чуть повысив голос, чтобы женщина услышала его. Мрачный Киришима с изломанными бровями и совершенно расфокусированным взглядом, потративший последние силы, чтобы его голос не срывался, был, по его мнению, лучше любого ужина. Свободной рукой он оттянул его волосы на затылке, заставив откинуть голову, и облизал губы – пухлые, красные, истерзанные за этот вечер. Хироми закрыл глаза. - Давай, совенок, - прошептал Идзаки через минуту, и тот еще пару раз толкнулся ему в ладонь и излился, а потом съехал по двери на пол, выравнивать дыхание и приходить в себя. - Бляяяя, - протянул Киришима, когда снова смог говорить. Идзаки победоносно сверкал глазами и потягивался, как довольный кот. Он взял учебник Хироми и завалился с ним на кровать: - А ведь, между прочим, совенок, ничего сложного тут действительно нет, - сказал он как ни в чем не бывало, перелистывая страницы. Хироми пересек комнату, выхватил книжку и швырнул ее на стол. Лег сверху, прижал семпая всем своим весом и, когда тот собрался возмутиться, коротко поцеловал, обрывая. - Ты же так со мной делал! – и, не давая опомниться, спросил невпопад: - А ты теперь? – и снова, не дожидаясь ответа: - Я нравлюсь тебе? Тут Киришима наконец заткнулся, явно пожалев, что вопрос сорвался с языка. Несколько секунд он почти ожесточенно чертил что-то на груди Идзаки пальцем, не поднимая глаз, и по тому, как размашисто он двигал кистью, Идзаки понял, что это иероглифы. Смысл их был бы понятен ему, даже если бы он не знал японского языка. Тогда он усмехнулся, поднял руку и обвел на спине Хироми несколько кругов, таких, как на мишени. А когда тот распахнул глаза, догадываясь, что последует в конце, но все равно боясь ошибиться, Идзаки поставил жирную точку аккурат по центру окружностей. - В десяточку, совенок, - и ухмыльнулся: - так долго я ещё не выцеливал. *** Когда Хироми открыл глаза, то первым делом оглянулся в поисках Идзаки. Но того не было – то ли ушел с утра, то ли он вообще просто приснился. Встревоженный Киришима собрался в школу в рекордные сроки и пробежал почти всю дорогу от дома до Судзурана без остановок. В холле к нему не вовремя пристал Сугихара, невероятно гордый, что ему удалось лично привести в армию пару первогодок. Тем повезло болеть, когда Киришима разносил в пух и прах десятые классы, но теперь они быстро сориентировались. - Да, хорошо, - рявкнул Хироми и рванул было наверх, но тут его окликнул вошедший следом за ним Хонжо: - Эй, Хироми. Там… девчонка твоя пришла. Глаза над марлевой повязкой испытующе смотрели на лидера Чертовой Троицы. - Какая… а, да! – вспомним Хироми. – Не знаю, к кому она пришла, но точно не ко мне. И умчался на четвертый этаж. - Значит, ко мне, - философски заметил Хонжо. Взял тряпку у доски и протер обувь. Киришима тем временем торпедой взлетел на четвертый этаж, и по пути никто не рискнул его тормознуть, а тем более, спустить с лестницы. Идзаки, во плоти и крови, с сигаретой в зубах, нашелся у окна. Хироми, остановленный на пороге его людьми, задыхаясь больше от волнения, чем от бега, взглянул ему в глаза с немым вопросом. Семпай обернулся – и улыбнулся ему тепло, именно ему, не играя на публику. Хироми облегченно выдохнул, стряхнул с себя чужие руки, криво улыбнулся в ответ и вернулся на свой этаж. В этот день он чувствовал себя так, словно покорил Судзуран. А его семпай снова отвернулся к окну – и увидел мальчишку с марлевой повязкой на лице, который быстрым шагом направлялся к ограде, где стояла симпатичная старшеклассница. - Эй, Хонжо! – закричал Идзаки. Тот задрал голову, не останавливаясь. – Ты целоваться-то умеешь? Хонжо уверенно шёл по двору, а его вскинутый средний палец был ответом семпаю. ________________ (1) - "Фаталити" – приём в игре “Mortal Combat”, позволяющий жестоко добить поверженного оппонента.