What I Like About You

Если бы Луханя спросили, почему он любит Сехуна, он смог бы назвать множество причин. Одна из них - его голос, мягкий и успокаивающий, который заставляет сердце Луханя трепетать одним лишь словом. Но особенно он любит полусонный шёпот по утрам и "доброе утро", сопровождающееся слабыми толчками и подпихиваниями, любит то, как Сехун нежно прижимается к нему, ожидая пробуждения старшего, и, видя, что его попытки не приводят ни к какому результату, накрывает своими тёплыми и мягкими губами его, от чего сон в миг улетучивается. От его улыбки у него всегда перехватывает дыхание, и это абсолютно нормально, учитывая то, что младший не такой уж улыбчивый. Она расцветает на его лице при самых неожиданных для Луханя обстоятельствах. Например, когда тот рано утром приносит Сехуну чашку горячего шоколада вместо крепкого кофе, зная, что младший больше любит сладкое, или же, когда Лухань вбегает в спальню, чтобы быстро чмокнуть Сехуна в щёку, пожелав приятных снов, перед тем, как засесть за свою статью до самой поздней ночи. Непонятно чем, но эти незначительные вещи могут вызвать улыбку на лице обычно равнодушного ко всему парня. - О, вот ты где. Лухань высунулся из под теплого одеяла и сонно улыбнулся парню, поздно вернувшемуся домой. Выбравшись из под одеял, он подполз к краю кровати и притянул к себе Сехуна за галстук, а затем снял с него пиджак и отбросил к двери. - Добро пожаловать домой. Сехун, промурлыкав что-то в ответ, забрался на кровать и подполз поближе к Луханю. Он обвил его руками и крепко прижал к себе, и Лухань подумал, что и это он тоже очень любит. Мысли о том, чтобы поругать младшего за то, что тот забрался прямо в одежде на кровать, были тут же забыты. Вместо этого он только сильнее прижался к еще не согревшемуся от уличной прохлады телу. - Ты спал? Прости, я разбудил тебя? Лухань сделал глубокий вдох; Сехун всегда пах мятой, и он никак не мог понять, откуда этот едва уловимый аромат мог взяться, учитывая то, что оба пользуются одним и тем же гелем для душа и даже одинаковым шампунем. -Я вздремнул после того, как доделал статью, но когда ты пришел, я уже не спал, так что не переживай. Я просто думал. Сехун приподнял бровь, и она скрылась под серебристыми волосами. Сначала, Лухань был против того, чтобы младший менял свой цвет. Ему нравилось водить рукой по его тёмным волосам и наблюдать контраст с фарфоровой кожей. Сехун никогда не уделял должного внимания уходу за ними, и представьте, каково было удивление Луханя, когда тот заявился домой с окрашенными прядями. Но спустя некоторое время Лухань нашёл серебристые волосы парня довольно привлекательными. Их мягкое сияние в лунном свете привело его в восторг, и он напрочь забыл обо всех недавних протестах. - Думал о…? - О том, почему ты мне нравишься. Любопытство на лице Сехуна сменилось усмешкой, и он самодовольно клюнул старшего в щёку. - И могу я услышать то, к чему ты пришёл? Лухань промямлил что-то неопределённое, но нежный поцелуй Сехуна заставил его выдохнуть: - Для начала, я люблю это. - Сехун тут же вознаградил его ещё несколькими короткими поцелуями вдоль линии подбородка. - Ещё я люблю твою улыбку и то, как ты улыбаешься мне. Лухань подумал, что вряд ли забудет это выражение, появившееся на лице парня и то, как уголки его губ поползли вверх. - Это потому что ты делаешь меня счастливым. На этот раз Лухань втянул младшего в долгий поцелуй. - Так же я люблю все твои маленькие привычки. Мне нравится то, как ты морщишь нос, если тебе не нравится еда или то, как ты кладёшь голову на мои коленки, если засыпаешь, смотря телевизор: ты как котик. Младший уже было надул губы, но Лухань мягко потрепал его по щеке. - И это тоже люблю. Так ты не даёшь мне забыть, что на самом деле ты гораздо младше, чем выглядишь, и, наверное, я рад, что знаю такую твою сторону. - Если из нас и есть кто-то, чьё счастье превышает счастье другого, - начал Сехун, посмеиваясь, - то я уверен, что это я, Лухань. Тот лишь помотал головой в знак несогласия. - Ещё я люблю то, как ты произносишь моё имя. - Любишь слышать своё имя сквозь мои стоны, ты хотел сказать? – глаза Сехуна озорно блеснули. Лухань тут же хлопнул его по плечу, и тот рассмеялся, увидев, как щёки старшего залились ярко-красным. Он поспешил перехватить запястья Луханя, дабы избежать последующих ударов, и, взяв его руки в свои, прижался к ним губами в знак извинения и взглядом попросил продолжать. - Я думаю… Больше всего я люблю твои руки. - Серьёзно? Из всего, что я имею, я ожидал, что ты назовешь хотя бы мои ключицы, ягодицы или может даже… - Пунцовый от смущения Лухань быстро прижал руку ко рту Сехуна, не дав тому высказать все возможные варианты, так как оба знали, в каком направлении движется его мысль. - Ладно-ладно, прости. Я больше не буду так делать, - пообещал Сехун, убирая его руку ото рта и всё ещё посмеиваясь, - И всё-таки, почему именно это? - Ну… - промямлил Лухань, все ещё красный, - это не физическое влечение. Его лицо под взглядом сузившихся глаз Сехуна начало приобретать бордовый оттенок. - Нет, это не то! Это больше похоже на… Как же объяснить? Всегда, когда мне нужна помощь, будь это мытьё посуды или же, когда у меня творческий кризис, и статья никак не пишется, ты всегда рядом, чтобы помочь мне. Ты знаешь, что я люблю делать всё сам, и поэтому не пытаешься навязать мне свою помощь, но, когда я действительно нуждаюсь в этом или, когда я совершил ошибку, я знаю, что ты будешь рядом, чтобы поддержать меня, и твоя рука всегда будет держать мою, какие бы проблемы у меня не появились. - Именно для этого я рядом; чтобы удовлетворять твои физические, творческие и эмоциональные потребности. Я имею в виду… Нет, нет, не закрывай своё лицо! – Сехун хихикнул и, убрав руки Луханя от лица, переплел их пальцы, чтобы старший не смог снова сделать что-то подобное, - Я имею в виду, что я существую только для тебя. Если есть такая книга где-нибудь на небесах, где прописаны судьбы каждого из нас, то я абсолютно уверен, что написав там «О Сехун: рожден, чтобы быть заурядным офисным служащим», ангелы поняли, что так моя жизнь будет слишком сера и скучна. Поэтому-то они и добавили туда пункт «Муж Луханя», тем самым возместив всё сполна. Румянец никак не сходил с лица Луханя, и он отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Тут его взгляд упал на их переплетённые пальцы, и он заметил, как что-то блеснуло в лунном свете, льющемся из незанавешенного окна. Как ни странно, парный браслет на запястье Сехуна заставлял тянуться к этим рукам, брать их в свои, сжимать, целовать и трепетно любить.