Последний раз

POV Мелло. Ниа! Я с хрустом ломаю зубами шоколадные плиты, ты строишь великие башни домино. До сих пор мы стремительно растем и развиваемся, и должны отбить друг другу поклон за этот Божий дар. Но на этот раз мы сыграем вместе. Мы, два потока одного начала, сольемся воедино. Только так добьемся цели. Выйдем за пределы разума, просчитаем ход королем до окончательной победы. Воссоздадим то, чего уже нет. Кого нет... Он медленно слизывал глазурь с шоколадного пончика и возводил небоскребы из игральных костей. Кира! Кто дал тебе право судить других, кто позволил карать и убивать людей? Ты считаешь все перстни и цепи на теле Рюука, кидаешь в его глотку сочные земные яблоки и тайно надеешься: «Однажды я стану подобен ему, Богу Смерти». Витать в воздухе, широко расправив огромные темные крылья, со свистом звенящие в ночной тишине, и стремительным почерком вписывать имена. Рассекать черноту и заполнять ее металлическим блеском алых кровавых глаз, скрести длинными острыми ногтями души людей. Создавать идеальный мир. Это все твои мечты... Вон, они с пеплом сигареты Мэтта осыпаются в низ! Идиот, у каждого свои идеалы, и меня раздражают такие эгоисты, как ты, Кира. Вопиющие, истеричные, помешанные - таких надо изолировать. И зачем только боги дали тебе острый ум? Кира, ты лишь падаль, возомнившая себя палачом. Карать преступников смертной казнью - это лишь прихоть тонущей в неведении, кровожадной толпы. А ты - смазливое личико это толпы, их вожак (если тебе так угодно).Ты умрешь! А задумывался ты, почему Боги Смерти любят яблоки? Совсем скоро спелый запретный плод хрустнет на острых клыках, капелька сока стечет с синих губ и разобьется о линованную страницу. Длинные пальцы с когтями схватят ручку и нацарапают твое имя, выделив лишь на него целую страницу. Чертя каждую букву аккуратно, вспоминая каждый забавный момент, Рюук улыбнется. Лунный свет отразится в ухмылке и сверкающих глазах, с интересом наблюдающими за умирающим. Как я жажду этого момента! Твое сердце отобьет последний удар в унисон с долгожданным набатом. *** - Мэтт, - имя со вздохом сорвалось с губ. Казалось, оно слетело невольно, завершая вслух цепь неведомых никому мыслей. - Ты не кричишь, как обычно бывает. Тебя что-то тревожит? – тонкие белые пальцы приспустили очки, внимательные глаза окинули друга. И чем быстрее цепь огромного драгоценного креста ерзала по изуродованной пожаром шее, чем стремительнее разрывалась фольга шоколада, тем крепче зубы стискивали тлеющую сигарету. - Нет, - тихо, натянуто. – Подойди. - Задание? «Последнее» - повисло в тишине - напряженной, окутанной смогом. Они давно научились схватывать такие слова, стремительно посланные душой, ударяющиеся о зубы, но большой силой воли остановленные перед ними. Пара шагов до кресла, крепкие руки схватили запястья напарника – следы останутся надолго, благо есть перчатки. В ухо врезался горячий шепот. Общие черты плана влетаю в мозг, детали итак ясны как день после Божьей кары. Зрачки Мэтта с ужасом сузились, потом уже печальные глаза заволокла легкая дымка. Но этого не видно под очками, они верно выполняют свою службу, только бликами играя под блеклым светом лампы накаливания. Мелло провел по красным волосам рукой. Как хотелось задержать ее хоть на пару мгновений. Но нельзя, не сейчас. Пальцы невольно скользнули вниз, пропуская между собой короткую мягкую прядку. Ладонь разжалась, но на ней еще осталась ласка шелка. Он приблизился к Мэтту, провел носом по уху и, отказываясь от внутренней борьбы, осторожно прикоснулся к тонкой алебастровой коже шеи. Почувствовал, как внутри по артериям бежит теплая кровь, считал пульс, эхом отражающий диссонансное звучание сердца. А Мэтт покорно ждал, боясь упустить что-то важное, разрушить хрупкую связь тел. Каждое прикосновение – новая запятая в сложном и длинном предложении, которое сегодня просто необходимо довести до точки. Создать множество таких прекрасных завершенных фраз, построить, наконец, связный текст. Если не сейчас, то никогда. Мелло вдыхал аромат напарника, медленно изучая его кожу губами. И как же он раньше не замечал, что остро нуждался чувствовать этот вкус. Они не спешили, ждали, пока темнота нежно окутывает их и связывает, рождая больше ласки, пока желания плоти рвутся наружу. Какое замечательное искусство выдерживать сознательно сладкую пытку, что приносит некое мазохистское самоудовлетворение. Зубы, привыкшие дробить шоколад на кусочки, причиняя немаленькую физическую боль, прикусили мочку уха. Струнка Мэтта задета, и он ощутимо вздрогнул, растворяясь в неге нахлынувших чувств. «Мэтт, твои мысли не так невинны, впрочем, как и мои». - Знаешь Мэтт, а ведь мы тоже преступники, - голос дрожал, обдавая шею напарника теплым хмельным дыханием. Первые отблески страсти вспыхнули в глазах, когда родной, но недосягаемой прежде рукой, были сняты очки. Глаза в глаза – яркий огонь, рука в руке – стерты километры прежней тоски. - Едва ли, - прошептал он, и губы, не желающие больше ждать, заскользили по желанной шее Микаэля, старательно обходя ожоги и рубцы. - Вот как ты заговорил теперь. А что же делать с захватами, заложниками, шантажами? – одежда летела прочь и терялась в темных местах комнатки, куда даже дрожащий свет старался не проникать. Мэтт склонился над Мелло, слегка покусывая твердые розовые бусинки. Тело и душа Кила среагировали мгновенно: он застонал и схватил друга за обнаженные плечи. Его спина выгнулась, предоставляя Мэтту большее пространство для действий. Рука обхватила талию с запеченными ранами Мелло, приподнимая его и подставляя живот под новые поцелуи. - Такие грехи не сравнятся с огромной серией убийств. Мы должны обезвредить Киру. Пусть даже после будем гореть в аду, - они ловили каждое движение друг друга, гармонично сливаясь в одно целое. Дыхание сбивалось, а от живота поднималась горячая волна, повелевая мурашкам бегать по телу. - Тогда там и встретимся. «Скоро» - и это слово растворилось в воздухе, так и не слетев с губ обоих, но прежде все же было услышано. - Наверное, ловить Киру – наше наказание за что-нибудь ужасное. Как думаешь, Мэтт, мой верный пес? – ответ затерялся, пока губы властно обнимали другие, растворяясь в сладостной пучине страсти. Неужели только в этих желанных устах заключается свобода души? Ее так легко найти, в то время как разум отдыхает от крючков детектива, но так сложно было достигнуть. - Не очень то оно и приятное, - проворный язык изучал тело. Он влажной теплой дорожкой спустился вниз и теперь ласкал бедра, от чего ноги Мелло почти автоматически раздвигались. - О чем ты говоришь? Разве наказание может быть приятным? – было трудно выражать мысли, когда слова терялись в коротких стонах. - Нет, - решительно, проникая в сознание через его страстную дрему. Микаэль распахнул глаза, но с радостью отметил в очах Мэтта не сомнение и боль, а лишь заволакивающую дымку возбуждения. Едва заметная улыбка тронула уголки губ Мелло. Мэтт перевернул притихшего сегодня парня на живот. Язык принялся очерчивать каждый выступающий позвонок. Какие-то неизведанные наукой силы скручивали возбуждение в тугую пружину внизу живота. Мелло чувствовал легкие, едва ощутимые, покусывания на ягодицах, и это побуждало согнуть ноги в коленях. Палец начал массировать туго сжатое колечко мышц, а потом сразу два пальца вошли внутрь, заставляя Кила прикусить запястье, чтобы не закричать. Но нежные и осторожные движения внутри быстро заставили боль капитулировать перед наслаждением. - Сейчас-то ты хочешь что-нибудь, кроме шоколада? Мелло тяжело выдохнул, чувствуя, что краснеет. - Сегодня поиграем так, как хочет твой верный покорный Мэтт, - пальцы вышли, и теперь парень плавными неторопливыми движениями терся о зад Мелло. Он резко вошел. Кил даже не успел вскрикнуть, а парень уже ввел член до упора. Мелло вцепился в кресло, чувствуя напарника по полной мере. По телу одновременно разливались сладким и горьким вином наслаждение и боль. - Что я слышу? - прохрипел он. – Мэтти, ты согласен с тем, что подчиняешься мне? - Сволочь, испортил даже такой сладкий момент, - сейчас необходимо было говорить хоть что-то. Нужно закрепить в мыслях, что они действительно рядом. Член вызывал волну разных ощущений. Спектр красок наслаждения всеми цветами окрашивал чувства изнутри. Мэтт кусал шею Мелло, оставляя следы от зубов, а тот извивался от восторга, ощущая движения в своем теле. - Микаэль Кил, ты сводишь меня с ума. Стоит только прикоснуться здесь... – рука сжала головку возбужденной плоти, - ... и ты забываешь про все вокруг, - Мелло вскрикнул, отдаваясь ласкам. Другую руку Мэтт положил на талию, позволяя другу насаживаться на член на ту длину, которую считал необходимой. Незыблемые эмоции они дарили друг другу. - Не все. Есть то, что не вылетит никак из головы, - голос Мелло сбивался, лицо пылало по вине тонких пальцев Мэтта, неспешно скользящих по члену. - Что же? Шоколад? – горячее прерывистое дыхание ласкало шею. Мэтт набирал темп, у Кила помутилось в глазах. - Дурак, - хрипло буркнул он, облизывая пересохшие губы. – Мэтт, обними меня. Удивление мелькнуло в глазах, но тут же утонуло в пучине нежности и идеального понимания. Мэтт взял Мелло за плечи и прижал к себе стройной спиной. Он покрывал шею поцелуями, не забывая о незамысловатых движениях бедрами, принося напарнику восторг. А тот запрокинул голову, упираясь затылком в плечо Мэтта. В стонах звенело напряжение, тела молили о пощаде, но жаждали продолжения. Мелло раздвинул ноги шире, а Мэтт, держа одной рукой его бедра, другой терзая возбужденный до предела член, задвигался в нем быстрее. Все с большей частотой плоть погружалась в сладостную глубину. Но вот последний толчок, и оба остановились, тяжело дыша. Мэтт вынул из тела напарника пульсирующий член и принялся слизывать с пальцев белое семя Мелло. А он уже съежился в кресле. Мэтт улыбнулся и опустился рядом с ним, укрываясь каким-то черным плащом. Кил охотно прильнул к теплому родному телу. Губы слились в нежном ласковом поцелуе. «В последний раз», - прозвучало внутри их душ. Наверное, слишком громко на это слово откликнулись сердца своим стуком. Но парни закрыли глаза и потерялись в темном царстве, позволяя ночи окутать их. Думать о будущем не было смысла. *** - Ниа, я переступаю через свои принципы, желания. Я отказался от нашей с тобой борьбы, которая столько лет неумолимо развивала гибкость моего ума. Только, чтобы все прошло гладко. У нас получится. Тишину разрезал электронный сигнал. Надоедливое однообразное пиканье лезвием врезалось в мозг. Хотя Кил и ожидал этого, но, наверное, сейчас сигнал – наихудший и самый страшный. Он быстро кинул взгляд на включившийся экран, буквы сами проникли в сознание. - Мэтт, не думал, что тебя убьют, - он горько усмехнулся. Только Мэтту ли посвящался этот короткий нервный порыв смеха, или же собственным лживым словам? – Ниа, убей Киру! Мотор фургона с оглушительного рева переходил на тихий звук. В стеклах бокового видения отражались красные языки пламени. Значит, представление началось. Мелло спустил педаль тормоза. Шины со скрежетом сильнее сцепились с асфальтом. Пальцы крепче сжали руль. Мелло посмотрел на свои идеальные руки: ровные длинные пальцы, изящно выступающие костяшки, алебастровая кожа, черный лак на ухоженных ногтях и драгоценные перстни. И почему он раньше не обращал на это никакого внимания? Неужели только в решающий момент можно осознать идеальное строение человеческого тела, цену человеческой жизни. Шею тянул вниз крест, его цепь наносила скорее душевную боль, нежели физическую. Тишина. Слышно удары своего сердца. Удар. Удар. Удар... Глаза распахнулись шире, зрачки сузились, лоб с треском ударился о руль. Позднее тело обнаружит полиция, как очередную жертву карающей тетради смерти. Важный член СПК – Микаэль Кил мертв.