Увлечения

"Весточка" ..."Белая хризантема"... "- И это любимый бар Макса?" Яркая вывеска, полуподвальное помещение. Одинокие мужчины и женщины вперемешку со странными парочками. Тэм прошел к стойке и заказал виски с колой. Он не собирался пить этим вечером, но посчитал, что парень, сидящий у барной стойки и ничего не пьющий, может вызвать как минимум внимание. Тем более, такой, как он. Улыбчивый бармен с восточными чертами лица лишь чуть заметно кивнул и отошел. Через пару мгновений перед парнем уже стоял стакан с рыжеватой жидкостью и кубиками льда. Нащупав в кармане пиджака пачку сигарет, брюнет закурил и опустил голову на сложенные руки. Зачем он сюда пришел? Что бы в стотысячный раз посмотреть на Макса, который на него, может, и презрительного взгляда не кинет? Бывший друг, сожитель, любвн... Нет. Просто мужчина, вызвавший в нем чуть больше, нежели простой интерес. "- Сам же и виноват. Дурак." Дурак, которого неожиданно потянул налево. Дурак, не замечавший этих странных переглядываний Макса и Хейнлиха. Дурак-трудоголик. И просто конченый придурок. Максим был слишком горд, что бы простить измену, слишком зачарован, что бы не замечать недостатков немца и слишком самовлюблен, что бы и дальше терпеть такое к себе отношение. "-Либо работа, либо Мы" И он не смог бросить дело своего отца. Даже ради Макса. Рустем чувствовал себя последней сволочью, вспоминая все это. Тлеющая сигарета обжигала пальцы. - Ты знал Макирова? - спросил чуть хрипловатый голос откуда-то слева. Брюнет нехотя повернул голову в сторону говорившего. На него в упор смотрел невысокий крашеный блондин ярко-зелеными глазами. - С чего ты это взял? И вообще, ты кто? - в горле першило, поэтому его голос был похож на подростковый. Глаза же не выражали абсолютно ничего. - Я - Велл. А у тебя его кольцо, - он перевел взгляд на небольшой перстень на безымянном пальце правой руки Рустема. Обычное кольцо с инициалами ММ, хитро сплетенными друг с другом. У Макса было такое же, только с двумя Р. - И что? - И то. Я уже неделю ищу тебя. Рустем, да? У меня письмо от... Макса. - Что-то из разряда "Забудь меня и никогда больше не звони?" Это я уже и так понял, - с издевкой в голове сказал Тем, разворачиваясь всем корпусом обратно к нетронутому стакану с виски. - Совсем нет. Он просил сказать, что любит тебя, но вынужден уехать. Проблемы с семьей. Сейчас он где то в Германии. - И когда это у него появились родственники в Германии? - снова эта издевка, - или неужто этот Хейлих успел стать ему семьей? - Сам узнаешь. В общем, вот, - блондин порылся по карманам и достал чуть помятый конверт. Германия. Берлин. Макс. - С... спасибо, - Рустем взял подрагивающими руками конверт, отвернулся и направился прочь из бара. ** Дальнейшее было для него как в тумане. Желтые, режущие глаза уличные фонари, снег на тротуарах, редкие машины. Аллея, родные дома. Холодная и пустая квартира, помнившая еще голос Макса. Из письма Тем помнил только отрывки. "Мне жаль", "Так будет лучше", "Все равно у нас ничего бы не получилось", " Кажется, я нашел того, кого искал". Себастьян Гофман. Макс остается в Берлине. *** Утро началось в неожиданного поход в туалет. Обнимая белого друга, Тем немного приходил в себя, заодно избавляясь от позднего ужина. Прошло примерно шесть часов... Отравление, скорее всего. Прополоскав рот, Макс решил было уже собираться на работу, но новый приступ рвоты невольно заставил его задуматься над тем, что бы взять выходной. Уж пару деньков без главврача они протянут, эти криворукие неучи с оплаченными родителями дипломами. А еще... Максу нужно было отойти. Каждый раз, натыкаясь на оставленные то тут, то там вещи своего бывшего сожителя, в груди у брюнета что-то щемило. Руки никак не доходили убрать весь этот беспорядок, а домработница придет только завтра. Так что придется потерпеть. Признаться, мужчина жалел себя. Самокопался, впадал в депрессию и выпадал из реальности. Он не понимал, что будет дальше. «Увлечения» Берлин. 29 октября 2015 года. Все тело приятно ныло. Можно прочувствовать каждый проступающий синяк, каждую новую ранку. Нужно сделать компресс на живот, спину обработать. Красные запястья со свежими шрамами. Именно они стали причиной прошедшей бурной ночи. Наручники, стек с металлическими вставками и прочие милые штучки из арсенала Хозяина. Питомец провинился. Питомец должен быть наказан. Хозяин умеет щадить. Еще лучше он умеет дарить наслаждение, не щадя. Ударяя со всей силы, впиваясь пальцами в тонкую кожу, оставляя еще больше синяков. Максим любил это до дрожи в коленках. Утро, чашка кофе, первая сигарета. По телеку показывали нечто непонятное. Новости, все говорят на этом странном тявкающем языке. Парень знал всего несколько слов, и то в основном самые основные – «доброе утро», «спасибо», «пожалуйста», «до свидания». Ну, и пару ругательств. Душ, почистить зубы. Нет работы, учебы, никуда не нужно торопиться. От вечного сидения в дома начиналась уже мигрень. Можно было, конечно, выйти в сад, подышать свежим лесным воздухом, но абсолютно не было настроения. Все уже изучено так, что можно ходить с закрытыми глазами. Хотелось чего-то нового, на Макс не смел говорить об этом Хозяину. Неизвестно почему. Когда бывало особенно тоскливо, он начинал писать. Маленькие сказки о нимфах, леприконах, эльфах, фейри и прочей живности, населяющей леса Германии, Англии, Ирландии. Хозяин говорил, что его следующая командировка будет в Дублине, и он возьмет с собой своего мальчика, если тот будет себя хорошо вести. Хозяин ласков и добр, если не вмешиваться в его дела, не нарушать правила и быть послушным. Наказания бывают не так часто, как хотелось бы, но приходится с чем-то мириться. А после всех дел в городе они отправятся гулять в лес. Макс верил Хозяину, ведь тот его никогда не обманывал. Во дворе лаял Хейлель. Хозяину было непривычно произносить такое странное имя и он, бывало, называл его Хансом, Хейнрихом и прочими похожими именами, но потом исправлялся. Вообще, Хозяин был единственным, кто понимал его русский. Да и русский вообще. Горничные изъяснялись с ним жестами, что порой бывало затруднительно, по скачанная на телефон программа-переводчик делала свое дело и все были довольны. После душа можно было опять засесть за новую сказку. Можно было почитать, поиграть с Хейлем, погулять. Все как обычно. Но настроение медленно катилось по касательной. Без особых на то причин, хотя была одна. Постоянная. Тоска. По родине, семье, друзьям, однокурсникам. Даже воздух берлинского пригорода отличался от воздуха Москвы. Нет вредных старушек, забитого метро, шумных кавказцев. Нет атмосферы России. Хотя его и считали неотесанным дикарем, а одна горничная вообще удивилась, почему он не привез с собой медведя, ящика водки и шапки-ушанки, по России он скучал. Трудно привыкнуть к строгим и чопорным немцам. Грубые они какие-то. Даже язык их тявкающий. Нет изгибов, плавности, легкости. Только сталь, несгибаемый грубый металл. Это все осенняя хандра. Пара таблеток и пройдет. Немного порошка, и мир засияет свежими красками. Непонятно, когда именно Максим, прилежный мальчик из воспитанной семьи, гордость родителей и школы, пристрастился к наркотикам, однополому сексу, легкой блядности, садомазохизму. Но факт остается фактом – все эти пороки присутствовали в светло-русой голове, обремененной слишком тяжелыми мыслями. Были даже порывы сходить в церковь, но они сразу же пресекались на корню Хозяином-атеистом. Бога нет. А если что-то его тревожит, герр Келлингофф, его друг-психолог, принимает по вторникам и четвергам до обеда. Как будто все проблемы сможет решить этот заносчивый дядька в очках и с купленной лицензией. Четыре таблетки аспирина от головы. Запить крепкой водкой. Рецепт лекарства от дяди Толи. С каждым разом приходится увеличивать дозу то аспирина, то водки, но помогает безотказно. Снова набрать ванну до краев. Горячая вода прижигает только-только успевшие покрыться корочкой ранки. Жжение, боль. Волос прилипли к шее, неприятно лезли в глаза. Нужно их остричь. Рука потянулась к ножницам, но неожиданно нащупала бритву. Немного ржавую от крови, забытую еще с прошлого раза. В глазах блеснули искорки. Если больно – значит, еще жив. Не покрылся такой же стальной немецкой броней. Осталось немного Родины. Один порез, второй, третий. Тоненькие струйки стекают по рукам. Пальцы дрогнули, не решаясь провести решающий, диагональный. Вспомнилось все. Даниил, подсобка, связанные руки. Первый клуб, чужие руки, множество рук. Чужие губы с привкусом гнили (тому мужчине срочно требовалось посетить гастроэнтеролога, а не бордель), литры дешевого пойла. Бессонные ночи над учебниками вперемешку с клубами, борделями, барами. Его снимали, он снимал. Несколько лент порно, где он в главной роли. Его трахали мужчины и женщины. А он был послушным мальчиком. Андреа, первое знакомство с темой. А дальше он стал элитным мальчиком, а какой-то безликой подстилкой. Богатые иностранцы, местные бизнесмены. Эскорт. Он – хастлер. Рустем. Первая пародия на любовь и нормальные отношения. Ему было даже немного жаль несчастного мужчину. Хейлих. Партнер по бизнесу Хозяина. Грубое животное, не имеющее представления о доставлении удовольствия партнеру. Хозяин. Бог его маленького мира. Так хочется вновь его бояться, вновь ощутить властные руки на бедрах, его внутри себя. Бросить все, лишь бы быть с ним. Так он и сделал. И мечта стала реальностью. Вот оно, счастье. Эфемерное, рассыпающееся прямо в ладонях. Засосы какой-то шлюхи на любимой шее Бога. Запах духов. Пьяный взгляд. Что же заставило тебя опуститься так низко? До мерзкой женщины, для которой ты обычный клиент, каких было десятки за эту ночь? Отвращение. Нежелание. Попрать святыню, идеалы, какие только могли быть. Осквернение Бога. Как теперь жить? Никак. Пускай слабость. Он и так был всегда слаб. Был бы сильным – вырвался бы от Даниила, не втащил бы себя в этот прочный круг, не подсел бы на наркотики. Сказки как попытка сбежать от реальности. Боль как способ вернуть реальность и ощущения. Но... Бог остался его Богом. Вернулся к нему. Не просил прощения, лишь пожал плечами. Но по взгляду было... видно многое. Почти все. Глаза всегда выдают Хозяина. Внизу хлопнула дверь, Хейлель залаял еще заливистей, встречая Себастьяна. Для них обоих он – Хозяин. Был, есть и будет. А сегодня он еще получит за свежие раны на руках. (Пы. Сы. Автор просто включил немного позитивного японского рока, так что не получилось у Лиса убить Макса. Хэппи Энд и все дела. Но немного грустяшки от Лиса) Открытый лэптоп пискнул новым сообщением. Е-мейл Рустема. «Приносим свои соболезнования», «смерть наступила мгновенно», «явиться для оглашения завещания» 29 октября 2015 года. Прости, Тем.