Жертвоприношение

Дорога стелилась под ногами, теряясь в седом влажном тумане метров через пятнадцать. Приглушённые звуки шагов разносились по округе, изредка слышался шелест крыльев или треск веток. Где-то вверху пекло солнце и заливались птицы, но в низине было тихо и сумрачно. Невольно вспоминались страшилки, которые принято рассказывать в О-бон. — Значит, разузнать, что здесь творится, и доложить начальству? — Бабуля сказала, что наш человек выходил на связь из той гостиницы, а потом исчез. Об этом месте у гражданских давно ходят паршивые слухи, но проверить наняли только сейчас. — Слухи? — Саске покачал на пальце кунай за кольцо и сжал рукоять. — Какие слухи? — Да, блин, херня какая-то. — Наруто скорчил страшную рожу. — Демоны, которые поедают человеческую плоть, отрубленные головы и расчленённые тела, рисунки на стенах, реки крови, ну… — Думаешь, только слухи? — Я надеюсь, что это они. Иначе… Наруто потёр шею ладонью и задрал голову к небу: сверху молочная муть была такая же, как и впереди, и сзади… — Хуёво? — Да не то слово. — Наруто нахмурился. — Эй, какого черта! Туман незаметно рассеялся, и в ста метрах от Наруто и Саске выросла гостиница, к которой они направлялись. — До неё же ещё пару часов топать. Остановившись, Наруто и Саске некоторое время напряжённо всматривались в двухэтажное приземистое строение. Бумажные сёдзи, открытая галерея, огибающая здание с двух сторон, круглые расписные фонари под балками. Гостиница выглядела как множество ей подобных, только обветшала настолько, что не верилось, что кто-то мог тут работать и жить. — Саске, я правильно помню, до О-бон ещё три недели? — Угу. Наруто… — Я пойду первым. Если через пять минут не подам знак, вызывай подкрепление. Ни через пять, ни через десять минут Наруто не вернулся и никаких знаков не подал. Отправив с ястребом сообщение в штаб, Саске активировал Мангекё и незаметно проник в гостиницу. Только вот таиться не пришлось. Внутренние перегородки и фусума отсутствовали, потолок был пробит в нескольких местах, и сквозь дыры и щели в панелях стен косо падали лучи света, освещая неровными пятнами тёмную кровь, тела людей, метры серо-розовой требухи, растянутой праздничными гирляндами по стенам. Удушающий смрад накрыл с головой — развешенные по периметру о-фудо сдерживали внутри запахи и... звуки. Жадно хлебнув отравленный воздух, Саске поскользнулся, проехался рукой по доскам пола, уткнувшись напоследок пальцами во что-то податливое и ещё чуть тёплое. Отдёрнул руку и отшатнулся. Застывшая в неестественной позе светловолосая женщина лежала, раскинув ноги, с проломленной клеткой рёбер и располосованным вдоль животом, из которого вынули все внутренности. В остекленевших голубых глазах застыла мука. Желудок сделал кульбит, но Саске сдержался, судорожно озираясь, пытаясь глубоко не вдыхать сводящую с ума вонь и… что-то ещё, было что-то ещё… что-то непонятное, сильное, запах-не запах, как отпечаток чакры, техники, сильный, пульсирующий, что-то… Саске схватился за голову, закричал: — Нару-то! — хрипло и надрывно. Но, кроме растерзанных мертвецов, здесь никого не было. — Саске? Взгляд заметался по помещению, выхватил тонущую в полумраке фигуру, и глаза резануло болью — из них потекло, закапало красным, неестественно ярким. Саске вскочил на ноги, рефлекторно вынул Кусанаги из ножен и сделал осторожный шаг. Шаринган отчётливо видел алую радужку глаз с узким вертикальным зрачком, удлинившиеся клыки и когти и пузырящийся рыжей чакрой лисий хвост у ног Наруто. — Стой, здесь ловушка! Зачем ты?.. Пока не поздно, вали отсюда! — Заткнись, главный на этой миссии я. — У тебя кровь из глаз течёт… Саске! Оно выкачивает чакру, ты тут сдохнешь! В сумрачном свете на полу угадывалось грубо намалеванное подобие янтры. Таких Саске раньше не видел, хотя Орочимару с Кабуто в своих исследованиях чем только не пользовались. — Почему ты не можешь выйти? Барьер? — Уходи, тебайо… — Отвечай, Наруто! — Не знаю! Топчусь тут кругами уже целый час, может, два. — Постой-постой, час или два? Ты зашёл сюда минут пятнадцать назад. Наруто согнулся, упираясь руками в колени. Отхаркнул почти чёрную кровь под ноги и нервно облизал губы. Глаза у него были дурные, с расширенными зрачками. — Гендзюцу?.. Но я тебя вижу. Толкалось под руку, звало, тянуло. Саске чувствовал Курамы. Злость, ярость, опасность… Наруто в опасности. Острие Кусанаги ткнулось в пересечение линий янтры. Гостиница содрогнулась. Сверху посыпались пыль и штукатурка, остатки мебели, мусор. Что-то… всё ещё жгло глаза, царапало слизистую носа и глотки. — Са!.. — Я вхожу. Звенящая тишина нахлынула резко, к земле склонила невидимая сила, почти обездвижила. Внутри янтры контуры предметов тускло светились, и чакра, словно испаряющаяся на жаре вода, начала уходить из тела. Под кожей проступили вены, сердце зачастило, и линии на полу алчно замерцали, меняя цвет. Наруто напрыгнул, как дикий зверь, сбил с ног, едва не свернув шею. Вцепился в неё зубами, беспорядочно, бешено толкаясь в Саске. И тут же заскулил, перекатываясь в противоположную сторону. — Твою ж!.. Оба вскочили. Наруто замотал головой, попятился, выхватывая кунай, — они закружили внутри ловушки, как два хищника. Наруто двигался скованно, словно это давалось ему с трудом. Прижав острие куная к горлу, он, порыкивая, предложил: — Если я убью себя, ты сможешь выбраться. Одного человека будет достаточно им на закуску. — Есть вариант попроще, кретин. Сквозь зловоние мёртвых тел и крови пробился острый запах чужого желания. Саске покачнулся, нырнул обманным манёвром вниз и парировал пару ударов: выбил кунай и заломил руку за спину. — Ты не понимаешь… — Наруто попытался вывернуться, но Саске подсёк его, опрокидывая на пол. Навалился, прижимая к доскам, — зло и бережно одновременно. Стянул с Наруто бандану и стал торопливо гладить спутанные, грязные волосы. Этим жестом брат в детстве успокаивал его самого. — Ну, что ты как маленький? — Саске даже не осознавал, что копирует нотки Итачи. — Первый раз, что ли, в таком пиздеце? — Слезь, — сдавленно попросил Наруто, видимо, понимая, что Саске знает… — Сейчас разберёмся. — Как?! — задохнулся Наруто. — У меня раньше на расчленённые трупы не вставало! — А на нетронутые? — спросил Саске бездумно, соображая, что делать. — Я… уже не уверен… — Смотри в глаза… в глаза, я сказал, — Саске зажал в ладонях голову Наруто и активировал шаринган. Время остановилось, заплескалось о стены выброшенного из реальности места. Курама рычал, таращась на Саске огромным раскосым глазом со стеклянной круглой радужкой и вертикальным зрачком. Как зеркальная дверь в иной мир. Саске чертыхнулся. — Связаться с ним не могу. — Я т-тоже… Ва… вообще ни… не могу, вали отсюда, чёрт тебя дери, ублюдок! — зарычал Наруто. Чакра Курамы растекалась по помещению рыжевато-красным киселём, превращая пол в бурлящее месиво. Примешался запах палёных кожи и волос, защипало глаза. — Брюнетки или блондинки? — Брюнетки! — выпалил Наруто и осёкся, видимо, понимая, что задумал Саске, как всегда угадывал, что тот собирается сделать в следующую секунду в разгар боя. Над Наруто нависла брюнетка — крепко сложенная, с роскошными волосами, насмешливым ртом и мягкой грудью, которой она тут же прижалась к нему, встав на колени. Вспомнилось, откуда взялся образ: они видели похожую дзёро в Стране Чая. На лице Наруто легко читалась благодарность, что друг выбрал не Сакуру, Ино или Хинату, но… — Ты извращенец! — Идиот. Можешь пойти присунуть той дамочке справа от нас. Её выпотрошили, как рыбину, и переломали ноги. Вот и проверишь, на что у тебя встаёт, а на что — нет. — Заткнись, или я выдеру тебя в твоём же гендзюцу… — Хочешь сказать, я зря менял пол и внешность? — поддел Саске и против воли задержал дыхание. — Н-нет… — стушевался Наруто, и в глазах мелькнул ужас. Саске не успел обернуться — оглушило, сковало тело от чудовищной мощной ки. Невольно нахлынули воспоминания: экзамен на чуунина, Орочимару в Лесу Смерти. Широкая крепкая ладонь перехватила «девичьи» руки и вздёрнула их над головой Саске, вторая вцепилась в волосы на затылке. Между лопаток упёрлось горячее, твёрдое и влажное, скользнуло вдоль позвоночника… — Блядь! — Наруто, забывшись, попытался вскочить, но лишь дёрнулся, по-прежнему не в силах нормально двигаться. — Это моё гендзюцу, — процедил Саске, едва не давясь холодной яростью. — Не-ет, это гендзюцу… — тёплое дыхание чужака коснулось щеки, — …уже моё. — Какого хрена?.. За спиной сгущалась осязаемая тьма, и ки душило, сжимая на горле невидимые пальцы. С какой-то обречённой потерянностью Наруто позвал: — Саске… — Это простое гендзюцу, ведь на Цукиёми внутри янтры у тебя просто не хватило бы чакры, так, Учиха? Саске рванули за волосы, зажатые в кулаке, развернули, и в губы ему ткнулся член: подрагивающий, с тёмной раскрытой головкой. У Саске перехватило дыхание от сильного мускусного запаха, повело от солёной смазки на губах, а когда он поднял взгляд — то глазам своим не поверил. Перед ним стоял Узумаки Наруто. Непривычно остро улыбнувшись, тот с оскорбительной вежливостью пояснил: — Гендзюцу контролирует чакру, протекающую в той части мозга, что отвечает за пять чувств. Но если твоя иллюзия будет поглощена другими иллюзиями, значит, ты потеряешь контроль над своими чувствами. То есть окажешься под воздействием чужого гендзюцу. — Ты ещё кто та… — Моя тёмная половина, — буркнул лежащий под Саске «оригинал». — Слушай, мы же со всем разобрались!.. — Я — истина, что кроется внутри тебя: сокровенные помыслы, — и, понизив голос до интимного, двойник нараспев произнёс, — а также — же-ела-ания, да, Саске? На Саске он не смотрел, держась взглядом за Наруто. Но всё равно обожгло. У двойника Наруто были эбонитово-чёрные белки и алая радужка, черты лица казались резче, вся фигура — жёстче очерчена. Холодная и чужая. — Извини, у меня на тебя не встанет. — Встанет у меня. Собственно, уже. С этими словами Саске швырнули на Наруто, выбив дух из обоих. Сверху обрушилась ещё одна волна ки, и женское обличье развеялось под мощным напором. — Истинная форма… понимаешь? — Что ты делаешь? — с паникой в голосе зашептал Наруто, когда Саске не дал ему подняться, а «тёмная половина» нависла над ними неприятной насмешливой тенью. — Не рыпайся, — процедил Саске не то себе, не то Наруто, давя желание врезать локтем, когда задницу бесцеремонно смяли ладонями и внутрь протиснулось сразу два влажных холодных пальца. На контрасте мягко прижались к спине губы, тёплое дыхание осело на кожу, и Саске невольно сглотнул, опуская взгляд вниз, осторожно, опасаясь увидеть отвращение… но увидел лишь волнение. И закрыл глаза. Скулы коснулась горячая ладонь Наруто, бережно провела по щеке. Это — Наруто, а пытался трахнуть… Узумаки. Пусть будет вот такое незатейливое разделение. Колени ослабли, и Саске упёрся лбом в плечо друга, Наруто, — тот тут же обхватил руками, сжал. Дышал Наруто сорвано, неловко тыкался губами в висок и ниже, за ухом; поморщился, когда издевающийся голос протянул: — О да-а, Саске… — голос слишком знакомый, с чужими неприятными нотками царапнул нервы; втолкнулся ещё один палец. Саске не выдержал, раздражённо высвободился и приподнялся на руках. Не утерпел: подался назад, надеваясь на жёсткие, с крупными костяшками пальцы глубже, сжимая зубы, чтобы не начать постанывать, — а хотелось ещё больше. — Эй, а как же… Саске? — Я… не обещал хранить свою девственность для всяких идиотов. — Дурак. Чужой язык прошёлся по линии позвоночника, собирая пот, зубы куснули кожу над лопаткой и вцепились в загривок мёртвой хваткой. Саске зашипел и, закинув руку назад, обхватил шею двойника, зарылся пальцами в волосы. Потянул плавно и сильно. В ответ двойник фыркнул, кажется, осклабился, но отпустил, и Саске нетерпеливо глянул на Наруто. Упирающийся в бедро стояк говорил лучше любых слов. Наруто облизал пересохшие губы, кивнул, накрыв рукой изнывающий член Саске, — тот дёрнулся и смежил веки, безудержно толкнулся в кулак раз, другой. — Мог бы ему сказать, — шепнул Узумаки. Двойник. — Не мог, — хрипло признался Саске, и от этих страшных и стыдных слов в желудок будто плеснули ледяной мяты. — Я знаю, — эхом, успокаивая, откликнулся Наруто; головка его члена горячо надавила под яйцами, скользнула дальше, и он вбился внутрь. Две пары рук потянули Саске вниз, а потом вверх, и снова вниз… От тугого, распирающего ощущения наполненности он застонал в голос, жаркая волна разлилась от крестца к ногам и пояснице. Узумаки разглаживал его лоб и очерчивал скулы, заправлял лезущую в глаза чёлку за ухо, теребил пальцами искусанные пересохшие губы. Над верхней проступила испарина, она раздражала, но сил стереть её не было. Наруто, ревниво притянув к себе, целовал его взмокший висок, лоб, щеку с такой нежностью, что дыхание запирало. Беспорядочно кусал шею и плечи, так, что Саске вздрагивал от боли, смешанной со сладкими мурашками; с нажимом проводил ладонями по рёбрам, неторопливо и чувственно касался запястий кончиками пальцев — и можно было кончить только от всего этого. Ласки отзывались дрожью в теле, углями раскалялись в груди и в горле. Яйца сводило от возбуждения, и хотелось бессмысленно кричать, когда Наруто стискивал их или сжимал головку. Кожа словно тлела, от её запаха мутило, но всё равно хотелось ещё и ещё, пока не разберут на кусочки, по волокнам, до самого нутра… Мелькнула последняя мысль, что если уж выпал шанс, то можно ни в чем себе не отказывать. Саске прижался спиной к груди Узумаки и, повернув голову, поймал зубами его язык, губами — задорную улыбку. И провалился в жадный поцелуй, подбрасываемый вверх тяжёлыми толчками. Руки двойника сжали ладони Наруто на его заднице. И когда внутрь протиснулся второй член — член Узумаки, — потемнело в глазах, а мускулы на спине, ягодицах и бёдрах окатило жаром сумасшедшего напряжения. Горячий пот проступил на коже, и в затылок неожиданно зашептали — что, Саске разобрать не мог, в ушах звенело, и все силы уходили на то, чтобы не зажиматься и дышать хотя бы через раз. Они двигались, сплетаясь руками и ногами, беспорядочно целовались, запутавшись, кто, кого и куда, пока из звуков не остались только бесстыдные, совершенно не сдерживаемые стоны Наруто. И Саске кончал, зажмурившись, срывая голос от удовольствия, с чужими пальцами во рту, на члене, в заднице. Когда оба пришли в себя и открыли глаза, выяснилось, что они так и лежат друг на друге, одетые, оглушённые затихающей разрядкой. В штанах мокро и липко растекалась сперма, но Саске глядел в спокойные синие глаза, не думая ни о чём. Контур янтры погас, перестав выкачивать чакру. Свободны. — Твоя тёмная половина оказалась умнее тебя, — вынес вердикт Саске, толкая напарника в спину. Они вывалились наружу, в жаркое пекло и пропитанный пылью и солнцем воздух. — И тебя тоже, — огрызнулся Наруто, усаживаясь на доски веранды. Под ним заскрипело, но дряхлое дерево выдержало вес. — Это ты в баре тогда меня клеить пытался? — Пытался. Только у кого-то мозги прямые, как палки. — Это они у кого-то больно закрученные, — парировал Наруто, но без азарта: по-настоящему возмущаться явно не было ни сил, ни желания. — А как ты понял, что делать? — Та хрень на полу всё ещё работала. Если бы ты был в Моде Отшельника, почуял бы… — Саске присел рядом, потёр переносицу. Наруто послюнявил пальцы и попытался оттереть кровь с его лица. Натолкнулся на пристальный взгляд и медленно, с нажимом, провёл подушечкой большого по щеке вниз, к уголку рта. После всего произошедшего стесняться собственных желаний как-то не выходило. — Что? — Что «что»? — Почуял. — А… Это как синтез. Жертвоприношение — ритуал, но отдать можно не только жизнь, боль или тело… Они столкнулись руками, замерли, и Наруто, вздохнув, полез в набедренную сумку за трубкой и табаком. — Я возбудился, значит, следовало отдать желание. — Важны эмоции. Их сила и чистота. По крайней мере, так мне говорил Орочимару. Наруто усмехнулся. Набил трубку, прикурил и выпустил тёплый сизый дым через ноздри. — Ты в ойроке — было обманом. Жертву могли не принять, и хрен бы мы оттуда выбрались. — Именно. Они замолчали. Мертвецы уже не вызывали противоестественных желаний — лишь упокоить с миром да помолиться за их души в храме. Оставалось лишь дождаться подмоги и завершить эту миссию.