Преображение («Transubstantiation»)

Локи срезал собственные крылья и почувствовал, как разошлась под ножом кожа и как огненная волна изменений обрушилась на тело. Внезапно зрение потускнело, слух потерял остроту: Локи на себе ощутил человеческую ограниченность. Его связь с окружающим миром исчезла, и это ощущалось едва ли не болезненнее, чем телесная метаморфоза. Бартлби смотрел, и в его глазах пылала обжигающая свобода. Локи согнулся, тяжело дыша, опёрся локтями о колени: мышцы бёдер мелко дрожали. Он вздрогнул, когда Бартлби коснулся его плеча; теперь всё ощущалось в тысячу раз сильнее, чем прежде. Прикосновения к ангельской коже были не более чем снами, призраками прикосновений. Локи поднял глаза и распрямился, когда Бартлби шагнул вперёд, вплотную к нему. Прикосновения опьянили его. Рука Бартлби скользнула с его плеча на талию, лаская тёплую кожу под краем нагрудника. Другая обхватила затылок, и на кожу как кипятком плеснуло. Локи не то чтобы позволил расстегнуть себе штаны — он даже не подумал, что может остановить Бартлби, даже мысли о том, что вообще-то он должен это сделать, не пришло в голову, хмельную от прикосновений. Новые ощущения оказались чем-то лихорадочно ярким и полностью незнакомым. Локи неведомо было сексуальное удовольствие, и происходящее отдавалось гулом во всем теле, словно от мягкого, но сильного удара, заставляя позвоночник мало не вибрировать, как струну. Это превосходило весь его невеликий чувственный опыт; руки дрожали, дыхание частило, а непривычно человеческое сознание разом опустело. Ни с чем не сравнимое переживание — оргазм — обрушилось на него огнём, выжгло изнутри, и он упал на колени рядом с окровавленными остатками своей ангельской сущности. Бартлби расправил крылья, с которыми так и не расстался, и поднялся в небо, чтобы смыть сперму смертного со своих ладоней — кровью смертных же.