Танцуй

ДэХён смотрит на прогнувшегося Муна и невольно краснеет. Он всегда немного стеснялся, смотря на его яркую улыбку, на то, как он невинно оглядывал людей, или же на то, как он извивался в танце подобно змее, ровно так, как и сейчас. ЧонОп двигал своим телом так резко и в то же время плавно, как, по внутреннему заверению Дэ, не мог никто. Необыкновенные выпады, сложные связки, умопомрачительные кульбиты. Казалось, что сейчас для ЧонОпа нет никого в целом мире, и то, что за ним наблюдает хён, это лишь не нуждающаяся во внимании деталь, занимающая одну сотую тысяч от всего процесса. Чону всё сложнее смотреть на любимого тонсена, который, будто издеваясь над старшим, подаётся бёдрами вперёд. "Безумный танец сумасшедшего фанатика" — обычно, Хон всегда так говорил о необъяснимой тяге своего друга. Делал он это совсем беззлобно, с некой толикой любви и, кажется, обожания, так присущих их отношениям с Муном. Резкий прыжок вверх, и ДэХён беспокойно вздрагивает, боясь, что Оп может приземлиться неудачно. Хотя, конечно, он наверняка знает, что этого "лунного ангела" ничто не способно остановить. ДэХёну, уже в сотый раз глядящему на одни и те же движения мембера, остаётся лишь немного прикрыть глаза, в очередной раз взвешивая все "за" и "против". Сегодня он должен решить, решиться. Именно сейчас ему надо рассказать этому фанатичному танцору, непрерывно кружащемуся под какую-то песню, о своих чувствах. Вылить всё то, что накопилось внутри большой грудой хлама, мешающей думать. Ему это необходимо, но сделать это прежде всё никак не хватало сил, а теперь он был уверен, что если не сейчас, то уже никогда. ЧонОп вновь изгибается под бьющую из динамика телефона музыку, и, прокрутившись на месте, падает навзничь. Не от боли или усталости, нет, просто так нужно. ДэХён открывает глаза и, видя корчащегося на полу Муна, уже хочет к нему броситься, приводя в чувства, видимо что-то вспомнив, останавливает себя. Всё это — спектакль. Он знает, он видел, спокойно. Вдруг, юный танцор вновь поднимается с места, продолжая свой дикий танец. Всё по плану, по его маленькому, составленному где-то в голове, подобно чертежу или графику, плану. Ещё один послушный вздох от ДэХёна, наконец смирившегося с самим собой и музыка затихает, даря Опу секундную передышку, после которой он вновь включит запись, продолжая тренировку. Однако, на удивление Дэ, музыка смолкла на слишком долгое время, и он, бросив взгляд в зеркала, замечает, как ЧонОп сматывает наушники, собираясь закинуть их в карман вместе с мобильным. Поняв, что репетиция окончена, Чон нервно сглатывает, удаляясь в раздевалку, где надеется поговорить с Муном. *** ЧонОп привычной походкой подбирается к шкафчику, вдруг замирая. Он не один. Какое-то шестое чувство бьёт в голове набатом, заставляя озираться на наличие врагов. Однако, на его удивление, он лишь видит выходящего из своего укрытия Хёна, немного смущённо на него глядящего. — Дэ... — ЧонОп с непониманием смотрит на своего хёна, пытаясь призвать логику к той ситуации, что сложилась у них: ДэХён, с едва покрасневшими, неизвестно от чего, щеками, медленно приближается к шкафчику, всё сильнее растягивая на лице похотливую улыбку, а он, ЧонОп, вместо того, чтобы испугаться таких перемен в поведении старшего, терпеливо ждёт продолжения маскарада. "А что если?" — застрял в голове обоих один вопрос. ДэХён подходит к своему тонсену, протягивая руку к его волосам, а затем, резко хватая за загривок, притягивает к себе, впиваясь дурманящим поцелуем. Запах парфюма, которым пользуется Оп, смешиваясь с потом, бьёт в нос, опьяняя и без того неадекватного парня. Болен. Болен ЧонОпом. Сам он уже давно поставил такой диагноз. И, однажды решившись на признание, подумал, что это будет единственным лекарством. Если ему вдруг откажут, то будет больно уже настолько невыносимо, что об этом не хочется думать. Всё должно кончиться хорошо. Чон отрывается от покрасневших губ и, глядя в глаза Муну, произносит одно лишь слово: "Мой". Он не хочет слышать никаких возражений, он их не примет, а потому, заранее прерывая младшего, вновь целует его, опуская с затылка руку и перемещая её на талию. А Оп и не хотел спорить, он уже со всем согласился, позволяя себе раствориться в приятном дурмане, который дарил Дэ.