***
- Ну, вроде все. - удовлетворенно сказала Куросаки, оглядев собранный чемодан. Сидящая в кресле Юзу только головой качнула. Сестра решила тут же собрать вещи, чтобы немедленно уехать - ей не очень-то верилось, что группа пройдет в финал. Юзу так и не поняла резкой перемены в Карин - приехав сюда, он была готова бороться до последнего, выцарапывать эту победу, срывать голос до хрипоты, а сейчас... Сейчас она словно бежала отсюда. - Я пойду вниз схожу - пить охота, - сказала младшая Куросаки, выходя из номера сестры. Карин даже не обернулась - только устало опустилась на кровать рядом с чемоданом и взялась за голову. Ну, вот и все... Стук в дверь заставил девушку поднять голову. Карин недоуменно покосилась на дверь - стук не прекращался. - Вит? Это ты? - спросила девушка, совершенно напрасно - Виталий никогда не стучал. Карин поднялась с дивана, оправляя ремень на кожаных штанах, и положила руку на ручку двери. Черт, как жаль, что в дверях гостиницы нет глазков! Ну, ничего не поделаешь -девушка резко распахнула дверь. Ее буквально втолкнули в комнату, прижав сильным, жилистым телом. Хлопнула закрытая дверь, взметнулись белые волосы, сверкнули льдом глаза цвета бирюзы. Карин отступила назад, во все глаза глядя на Тоширо Хицугаю, стоявшему посреди комнаты. Тоширо смотрел на нее, сунув руки в карманы, и во взгляде его отражалось столько всего сразу, что на его глаза больно было смотреть - казалось, что они сверкали, как отражающий солнце лед. - Ну здравствуй, Карин Куросаки. - Боже, этот хриплый голос... Он преследовал Карин во снах с той самой ночи. Девушка слабо улыбнулась, заправляя за ухо выбившуюся прядку: - Здравствуй, Тоширо Хицугая. Тоширо улыбнулся, на секунду прикрывая глаза. Столько времени он ее искал по всему отелю - и никак не мог отловить. Пришлось пойти на преступный сговор с Юзу, младшей сестрой его личного ночного кошмарика. - Я пришел поздравить тебя - ты и твои ребята выиграли. Вы вместе со второй группой будете выступать на финале, а после поедете в Грецию, получив неплохой гонорар. В Греции вас будет ждать почти месяц на отдых и небольшая концертная программа. Удивлена? Не удивлюсь, если ты в себя не верила, - Тоширо кивнул на раскрытый чемодан с упакованными в него вещами. Карин только хлопала глазами, переваривая информацию. Улыбка Тоширо стала его шире: - А знаешь, какая еще группа прошла в финал? - Он подошел к девушке - не спеша, словно кот, торжествующий победу над слабой мышкой. Тоширо протянул вперед руку - казалось, это движение растянулось на вечность - и коснулся рукой щеки Куросаки. - Моя группа. Так что работать нам придется вместе, дорогая. - Тоширо... - девушка смотрела на парня широко распахнутыми глазами. То, во что она никак не могла поверить, что, что она так гнала от себя, сейчас было настолько реальным, настолько близким... Хицугая устало вздохнул и посмотрел на девушку, как на упрямого в своей неправоте ребенка. - Почему ты у меня такая дурочка, Куросаки? - он широким жестом прижал девушку к своей груди, гладя по голове и прижимаясь губами к черноволосой макушке. Карин полной грудью вдохнула сводящий ее с ума запах парфюма любимого музыканта и улыбнулась, обнимая Тоширо: - Не знаю... - Я люблю тебя. Карин прикрыла глаза и потерлась носом о темно-синюю ткань рубашки Тоширо, чувствуя, как в его груди гулко стучит мощное сердце: - Знаю.Спустя пару месяцев...
В студии группы "Кукловод" нынче царило оживление. Рабочий процесс пошел - новый альбом был в доработке, уже были готовы две песни, еще к двум уже был скелет. Бьякуя нашел-таки автора того текста, который когда-то нашел в гостинице - им оказался никто иной, как Абарай Ренджи, барабанщик группы и на сегодняшний день его бессменный любовник. В студии сегодня собралось намного больше народа, чем обычно - были и те, кто не имел непосредственно к группе никакого отношения. Сейчас, правда, то не было странностью. Сегодня был непохожий на другие день - прошел ровно год со дня смерти Хисаги Шухея. В большом просторном зале сегодня собрались все, кто знал и близко общался с барабанщиком. Помимо бессменного состава группы были также и те, кто искренне любил парня. Ичимару Гин - его позвал Хичиго, который сам, как ни старался, приехать не смог - он вот уже почти три месяца фактически жил в наркологическом отделении клиники своего отца, поддерживая Рируку Докугамине. В последнем своем электронном письме Хичиго сообщил, что очень жалеет, что не смог приехать, и что у него есть радостная новость - Рирука стремительно идет на поправку, а у него самого появился изрядный интерес к экстремальному сексу в больнице. Вместе с Ичимару пришла и его уже жена - Рангику Мацумото. Эти двое расписались, никого не предупредив - впрочем, от Гина всего можно было ожидать. Рангику пришла бы и без своего мужа - она очень хорошо знала Хисаги. Знала женщина и то, что парень был безумно в нее влюблен. Они познакомились еще до создания группы "Кукловод" - тогда Ран выступала с сольной программой уже как состоявшаяся звезда, а Хисаги еще только шатался по клубам и барам, играя в дворовой банде. Молодой барабанщик писал ей песни и стихи, а женщина только качала головой, не решаясь принять ухаживания - уже тогда ее сердце было занято только одним человеком-лисом. Никто из присутствующих не пришел в черном, не хранил траурное молчание, не толкал слезливые речи. Не было вселенской деланной скорби - слишком много в этом пафоса и лжи. Был грусть - искренняя, светлая, - сожаление о том, что Хисаги сейчас не с ними. Но в то же время каждый чувствовал, что Шухей навсегда с ними. В их общих текстах, в их памяти, на фото и видео, в их душах и сердцах. - Помните, как он однажды на спор вышел на сцену в одних трусах? - весело улыбнулся Куросаки Ичиго - чуточку повзрослевший, отрастивший челку по плечи, обнимающий миниатюрную брюнетку в синей рубашке и белых бриджах. Рукия Кучики положила голову на плечо любимого человека и слушала его мягкий голос. Она не знала Хисаги - но очень много слышала от брата, от любимого и от друзей о нем и искренне жалела, что его сейчас не было рядом. - О, это не забудешь, - улыбнулся Гриммджоу, примостившийся на полу рядом с диваном. Голубые волосы были зачесаны на бок, а глаза смотрели с теплотой, толикой печали и всегда присутствовавшей дерзостью - она не покидала парня ни на минуту. Гриммджоу усмехнулся своим воспоминаниям. Все немного помолчали, и каждый бросил взгляд на висевшую на стене фотографию - на ней за барабанной установкой сидел Хисаги: веселый, улыбающийся, сверкающий раскосыми серыми глазами. - Гриммджоу, сыграй что-нибудь. - Попросил Ренджи, расположившийся на подлокотнике кресла старшего Кучики. Они не афишировали своих отношений, но длинные загорелые пальцы, покрытые тонкими шрамами от аварии, сжимали бледную аристократичную ладонь, и никого это не удивляло - это воспринималось как должное. Гриммджоу пожал плечами и взял в руки стоящую у стены акустическую гитару. Гитара была общей - каждый мог наяривать в своей удовольствие, чтобы развеяться. Вообще сначала гитару Рукия подарила Ичиго, но тот быстро ее забросил, решив, что электронная все-таки лучше. Тогда гитара и перекочевала в студию. Гриммджоу обвел всех взглядом, пробежался пальцами по струнам: - Что сыграть? - Что-нибудь свое. - попросила Рангику, сидящая рядом с мужем. - Мы знаем, ты пишешь. - Ничего от вас не скроешь... - шутливо проворчал Джагерджак, но послушно принялся играть. Быстрая, немного блатная мелодия - что-то похожее на раннее "Кино". Джагерджак вздохнул и запел - низким, немного хрипловатым, но довольно приятным глубоким голосом: - Авантюрист, прирожденный артист, И убежденный поэт-анархист. Он для толпы вдохновителем был, В жизни с пути своего не сходил. Не врал себе с роду, И думал он так: "Люблю я свободу, Система мой враг!". Гриммджоу немного помолчал, глядя в лица друзей. Привычно-спокойный Бьякуя, прикрывший глаза Ренджи. Куросаки с Рукией, Улькиорра со своей рыжеволосой невестой. Ичимару Гин и Ичимару Рангику, Йоруичи Сихоин, приглашенная, как ни странно, Бьякуей... Все они сейчас вспоминали те моменты, когда рядом с ними смеялся, шутил и просто жил брюнет с тремя шрамами на одной щеке и заметной тату на другой - независимый, искренний, опытный и безнадежно влюбленный - Нет жизни от произвола властей И от чиновников разный мастей Лишь нить везения оборвалась - На анархиста управа нашлась! И правда, нашлась управа - смерть. - В четырех стенах Очень просто заблудиться, Замедляя жизни бег. Не поймет его правды Мрачная больница, Он для них не человек! Гриммджоу пел, отчаянно закрывая глаза. Пел для того, кто за пять лет их знакомства стал ему очень близок и дорог. Пел о нем -и в то же время о самом себе. - С привычным мне миром Разорвана связь. Смотрю в эти лица И чувствую грязь. С системой я биться Готовлюсь, смеясь. С безумием слиться, Уже не боясь! Жизнь меняет свой смысл, Всюду замкнутый круг. Безнадега, фигуры В халатах вокруг. Как ломаются люди, Видали они. Были здесь и мыслители, И бунтари! Струны звенели в такт струнам души каждого. Все слушали - слушали без боли, обиды или гнева в груди. Была только легкая тоска по ушедшему другу, была чистая, светлая такая грусть. И была на душе благодарность - за то, что он все-таки был в их жизнях, за то, что вместе они пережили прекрасные и не очень моменты. - В четырех стенах Очень просто заблудиться, Замедляя жизни бег. Не поймет его правды Мрачная больница, Он для них... не человек. Гриммджоу замолчал, смолкла гитара. Джагерджак прижал сухой жилистой ладонью струны, обвел взглядом всех присутствующих. Ребята улыбнулись - вразнобой, но одинаково светло. - Гриммджоу, если тебя заинтересует возможность сольной карьеры, тебе следует набрать мой номер. - На полном серьезе произнес Гин, скрестив руки на груди и безмятежно улыбаясь. Гриммджоу качнул головой: - Не. Куда я от своих-то денусь... - Он наш, - немного надменно произнес Улькиорра, и все рассмеялись. - Ну-ка, подай-ка мне гитару! - распорядилась Рангику, выпутываясь из объятий мужа. Все одобрительно завозились, загомонили. Голос супруги Гина знали и любили многие. Сейчас она выходила на сцену много реже, но и так она вошла в ряды музыкантов двадцать первого века навсегда. Женщина откинула за спину пышные волосы, ранее свисавшие ниже пояса, а теперь едва доходившие до лопаток - она постриглась, когда вышла замуж. Тонкие пальчики пробежались по струнам, извлекая мелодичные звуки. Все притихли, и полился мелодичный, красивый голос, проникающий в самое сердце. - Там за третьим перекрестком, И оттуда строго к югу, Всадник с золотою саблей В травы густо сеет звезды. Слышишь, гроздьями роняет небо Из прорех зерно стальное, Горные лихие тропы Покрывая пеленою... Женщина немного лукаво улыбнулась, сверкнув льдистыми глазами, и ударила по струнам: - Дороги сплелись В тугой клубок влюбленных змей, И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло... Лукавый, смирись - Мы все равно тебя сильней, И у огней небесных стран Сегодня будет тепло. Песня-баллада отзывалась в сердцах, находила отклик в глазах. Рангику играла, склонив рыжеволосую голову, и вместе с музыкой из ее горла лилась искренняя любовь - та, которую она, увы, не смогла - и никогда не сможет - подарить бывшему барабанщику группы "Кукловод". - Там у третьего причала Сизый парус, парус белый, Делят небо от начала До рассвета рваной раной, Слышишь? Море омывает шрамы, Посыпает крупной солью Струпья цвета бычьей крови, Словно память древней боли. Дороги сплелись В тугой клубок влюбленных змей, И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло... Лукавый, смирись - Мы все равно тебя сильней, И у огней небесных стран Сегодня будет тепло. Необыкновенно красивый голос оплетал слова, словно орнамент причудливой рамки - картину. Словно и правда повеяло солью, морем - и правда поверилось, что у огня там, на далеких Небесах, сегодня будет тепло парню, которого с ним нет. - Там у третьего порога, За широкою ступенью, Верно шелковые камни, Бьется надвое дорога, слышишь? Правый путь ведет на пристань, Путь окружный – в горы, к югу, Но на свете нет дороги, Чтобы нас вела друг к другу! Дороги сплелись В тугой клубок влюбленных змей, И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло... Лукавый, смирись - Мы все равно тебя сильней, И у огней небесных стран Сегодня будет тепло!.. Музыка стихла, и ребята сбивчиво зааплодировали. Горели глаза, улыбки, сами души. Рангику улыбнулась, откидывая падающие на глаза медовые пряди, улыбнулась в ответ. - Жаль, что его с нами нет. - Озвучила женщина мысли всех. - Но тогда с нами не было бы Ренджи. - Проронил Бьякуя, бросая взгляд на любовника. Абарай мотнул головой, приподнимая уголки губ и чуть сжимая лежащие в его ладони бледные пальцы: - Думаю, мы все равно бы с вами встретились. Это судьба. Спорить никто не стал. Сейчас, после долгого года, никто уже не представлял себе жизни группы без Абарая Ренджи. Бьякуя откинулся на спинку кресла, ощущая тепло тела Ренджи и с копошащимся запоздалым страхом вспоминая, как он чуть не потерял его по собственной глупости. - Судьба, Фортуна, Божье провидение... Как не назови - смысл один. Жизненные пути людей переплетаются, и порой очень неожиданные узелки на них завязываются, - проговорила Йоруичи, немного лукаво улыбаясь. Кошка была более чем рада видеть, как легкая улыбка иногда скользнет по губам ее любимого ученика, как его серебристые глаза вспыхивают теплом, когда он смотрит на аловолосого барабанщика. "Ты молодец, Ренджи - держи его, не дай больше упасть", - подумала она, а вслух весело скомандовала: - Ну, дайте гитару и мне! Не могу же я промолчать. И вообще - вы так деликатно сейчас обошли стороной главенствующую тему в жизни... - Какую? - робко спросила Орихиме, прижимаясь к плечу Шиффера. Сихони насмешливо сверкнула янтарем глаз, принимая гитару из рук Рангику: - Тему любви. Ну, ловите! Кошка быстро пробежала пальцами по струнам, наигрывая легкую джазовую мелодию. Красивый женский голос вплетался в нее - мелодичный, немного мурчащий, как у настоящей кошки. - Мы оставили позади много радости и печали. Знаю точно, что впереди то, чего мы так долго ждали… То, чего мы так долго ждали… То, чего мы так долго ждали! Мы оставили позади лёгких мыслей прохладный ветер. Оставайся, не уходи - сделай вид, будто не заметил… Сделай вид, будто не заметил… Сделай вид, будто не заметил. И только фонари окружают нас и снег, Словно пух, летит, мы с тобой идём одни. Где-то там шумит Москва, где-то далеко от нас, А мы видим только свет жёлтых фонарей. А мы видим только свет… Мы оставили позади много радости и печали. Оставайся, не уходи, мы с тобою так долго ждали… мы с тобою так долго ждали… мы с тобою так долго ждали… И только фонари окружают нас и снег, Словно пух, летит, мы с тобой идём одни. Где-то там шумит Москва, где-то далеко от нас, А мы видим только свет жёлтых фонарей. А мы видим только свет… Музыка лилась и лилась, прямо в души и сердца. Еще много было спето и сказано в тот вечер, еще много смеха и слез прозвучит в этой студии. Будет выпущен новый альбом, будет подготовка к его презентации. Будет возвращение Хичиго в группу, а затем и подготовка в новому торжеству - бракосочетания Куросаки Ичиго и Кучики Рукии. Гриммджоу наберется сил и проводит Йоруичи до дома, Хичиго перетащит вещи своей строптивой красавицы к себе, Бьякуя и Ренджи отметят свой первый юбилей... Но это только будет - через год, два, пять и десять. А пока они все сидят в зале студии, улыбаются своим планами и надеждам. А в их сердцах звучит музыка. Карин: группа Louna, песня "Ночь, Дорога и Рок". Гриммджоу: группа Король и Шут, песня "Авантюрист". Рангику: группа Мельница, песня "Дороги". Йоруичи: группа Foxy Jazz, песня "Фонари".