Полюби меня.

Пустыня начиналась резко, раскинув свое песчаное «море» до самого горизонта, и, как бы я не вглядывался в даль, конца и края этому не было. Стоя в тени деревьях, я ощутимо чувствовал жаркое дыхание солнца, как-будто кто-то прочертил тонкую, но прочную грань. Лес не наступал, но и не сдавался напору песка, и только воздух показывал, насколько разные эти миры, тесно соприкасающиеся именно в этом месте. Больше всего меня поразило, что у портала не было никаких признаков цивилизации, просто арка и не более. То, что ставят их в местах скопления силы, я уже знал, но, как правило, в этих местах старались и поселиться все магически одаренные в той или иной степени существа, чтобы питать свои резервы, а тут? - Держи. Переодевайся. – Хмыкнул проходящий мимо Динарий, скинув мне на колени объемный тюк. И опять получилось, что я ни о чем не позаботился, за меня все сделали другие… Может, мне пора жениться? «Вот если так рассудить, я взрослый мужчина по меркам моего мира, правда, тут все долгожители и мой биологический возраст равен чуть ли не тому возрасту, когда дети только начинают самостоятельно, без помощи взрослых, держать ложку во время еды… Но ведь это не должно стать помехой? Анеко, например, нисколько не помешало привязаться ко мне. Веду я себя адекватно, если не пью, а в остальном, может… Хотя не может! Дети у меня есть, нужно этих на ноги поднять, потом плодиться и почковаться, только еще не известно, что получится. Детки-то у меня не совсем простые оказались, а прям няши-маги, ну или неки-маги, а еще можно мимимишки-маги…» Поток мыслей остановился, стоило мне лишь развернуть «подношение» Динария, и вся благодарность свалила подальше с глаз моих, чтобы не попасться под горячую руку. - Это что?! – из кучи выпавшего цветастого белья я достал и растянул на пальцах светло голубую ночнушку с небольшим вырезом на горловине. - А что тебе не нравится? Считай, от щедрот своих выделил! – не понял моего вопроса оборотень, но последнюю фразу произнес, как будто бы он, минимум, спас мне жизнь. - Ага, спасибо, твое Высочество, только ты на вопрос не ответил: ЭТО ЧТО?! – мысленно я себя уговаривал успокоиться, а в памяти ставил галочку, что просто необходимо заварить успокаивающую траву, а то элементаль огня слишком сильно на меня влияет. - Пап, нам нужно это одеть? – спросил Сафи, но, судя по трем наивным взглядам, интересно было всем. - Котенок, сейчас дядя Динарий ответит на мой вопрос и мы все решим. – Не удержался, чтобы не потрепать ребенка за ухом, сам «дядя Динарий» смотрел на меня несколько подозрительно, видимо, просчитывая, стоит ли обижаться молодому оборотню на «дядю» и что такое псевдородство повлечет за собой. Положение спас Ян: дроу умудрился уже обрядиться в ночнушку и накинуть сверху халат из того же материала, а на голову нацепить аймемма и закрепить агалом. Слова сами всплыли в памяти, но эти названия принадлежали моему миру и подразумевали под собой платок и черный обруч, носимые мужчинами бедуинами, следовательно, ночнушку можно было бы назвать джалабея, а плащ-халат – абая… Я был более высокого мнения о своих интеллектуальных возможностях… Не увидь одежду на дроу, даже не вспомнил, все также считая это чьей-то шуткой. Мысль о том, что в кожаных штанах я бы просто сварился или бы высидел птенцов из яиц, даже не закралась. - А тебе идет! – попытался я скрыть свое смущение комплиментом Яну и даже не слукавил, говоря об этом. Белый платок полностью закрывал голову и прятал часть лба и волосы, заплетенные в косу, выделяя темную кожу лица и рук сильнее, чем я уже успел привыкнуть. - Господин, Вам помочь переодеться? – не повел и бровью Ян. - Детям помоги. Разобрав вещи на четыре кучки, три из которых были явно детскими, принялся помогать Яну. Нет, дети могли бы и сами, но у меня возникла одна заминка, и озвучить ее не позволяла собственная гордость: штаны снимать или нет?! Оказалось, что да, но уже после того, как один из оборотней охраны Динария кинул нам второй сверток. В нем оказались как раз штаны и кожаные туфли без какого-либо намека на каблук, больше всего напоминающие чувяки, только чуть посапожистей, где-то до середины икры. Видимо, чтобы песка не набрать, а в подтверждение моих мыслей, к каждому недосапожистому чувяку прилагалась тесемка, которой пару раз обхватывали ногу для более плотного прилегания кожи к телу. Я одевался самым последним, и то, чуть отойдя в сторонку, и все равно пропустил приближение Яна, который, стоило мне приспустить штаны, ухватился руками за ягодицы. - Господин, где Вы сегодня были? – несмотря на вежливое обращение, в голосе дроу было больше агрессии, так же, как и в действиях. - Нормативы по физической культуре сдавал! – чуть отойдя от Яна, натянул хлопковые штаны, завязав тесемки на поясе. – Я не помню, чтобы должен был бы перед тобой отчитываться в своих поступках. Лицо дроу было нахмурено, но ночнушку он мне подал и даже в плаще помог не запутаться, что уж говорить про платок… - Мы с Вами это еще обсудим… господин, – хмыкнул мой персональный гарем в его лице, что совершенно мне не понравилось, и я в очередной раз посочувствовал всем власть имущим, на чью долю выпала такая роскошь. Мне одного наложника хватает выше крыши, а что говорить о десятке? И я даже замечу, что не раз и даже не два, предлагал Яну вернуться к своей семье или делам, но, видимо, в моей кровати ему кто-то что-то медом намазал. Осталось понять что и выкинуть это ну хотя бы в соседнюю комнату! Из-за бока Дара я выходил, как самый настоящий бедуин, вот только волосы не удалось все спрятать, но зато можно было занять этим детей в дороге, чтоб не скучали, попросив заплести косу, ну и расчесать, а самому почитать книгу или подремать. - А тебе идет! – присвистнул Динарий, что-то пытаясь разглядеть в моей внешности. - Прям блудница Сельма. - Угу. Так и назовем караван: «Блудница и Ко» - А Ко это кто? - А это, Дитрим, все остальные за компанию. Короче, кто не понравится мне – достанется Вам! - Ну у тебя и либидо, друг! – хохотнул оборотень, хлопнув меня по плечу. Динарий пошел дальше проверять, как идет переодевание нашего отряда в караван, а вот мне стало интересно, как оделся Рамин, но пришлось разочароваться: тот только сменил ипостась, сославшись, что наги вообще теплолюбивые и живут в пустынях, так что дополнительная защита от солнца ему и не нужна. Зато я заметил особенность телеги, которую проигнорировал раньше. К бортам были прибиты доски, опускающиеся вниз, а уже к ним, сантиметрах в десяти от земли, крепились полозья, как мне объяснили, что если где застрянем, так проще будет протащить по песку. Оригинально! Усевшись на свое место, выдал детям гребень, выдав партийное занятие, сам углубился в купленную на острове веров книгу с описаниями редких растений, встречающихся только в болотистой местности. Подумать только - семь сотен страниц с мелким шрифтом и только про них! Как только переступили невидимую границу с лесом, мне на миг показалось, что я вдохнул раскаленный воздух. Обычно так бывало, если я резко садился у включенного на полную мощность обогревателя, когда жил в коммунадке с отцом. Сколько лет прошло, а забыть это нереально, так же, как и рыбзавод. Резко захотелось обратно, но, видя, как остальные даже в лице не поменялись, придушил свои низменные желания в самом зачатке. До вечера не было никаких остановок, я честно, вдумчиво читал, а дети решили убить время, заплетя мне не одну большую, а сотню мелких косиц. Единственное, что существенно мешало – это невыносимая жара, от которой я вспотел похлеще, чем на тренировках. Постоянно хотелось пить от подымаемого ветром песка, которым я надышался, но стоило сделать хотя бы один глоток, и вся жидкость выходила наружу с потом через кожу. Я беззлобно завидовал детям, которые чувствовали себя так, как будто в пустыне был их дом родной. Распластавшись на самом дне телеги и отвернув голову в сторону, чтобы можно было читать, я уговаривал себя немного потерпеть, ведь вечером должно стать прохладней, по крайней мере в наших пустынях, говорят, ночью даже холодно. Вот именно этого мне сейчас больше всего и хотелось – замерзнуть! Вечером действительно стало легче, но не настолько, чтобы я смог заставить себя хотя бы пошевелиться, выбрав самую лучшую тактику: имитация дохлого змея – лежу себе и шлангом притворяюсь. - Хорошо-то как! – услышал над головой голос Дитрима и даже поднял голову посмотреть на этого мазохиста. – Александр, ты чего плачешь? – вылупился на меня оборотень. - Песок в глаза попал, – прокаркал, едва шевеля потрескавшимися губами. Да, выдай я сейчас детям пластмассовые лопатки, то смело мог бы пускать играть в песочницу, что творилась от попавшего песка в глазах, отчего сам себя мог назвать большой черепахой, ведь они тоже плачут по этой причине. Ух, какой я разный! И удавчик, и черепашка, и либидо, как у блудницы… - А я думал, ночь хорошо провел – лежишь на животе и лишний раз не шелохнешься. – Пошло хохотнул Дитрим. – Потерпи, скоро тебе легче станет. - Сдохну? – как ни странно, но в моем голосе отчасти была и надежда. - И не мечтай! Ты ж не тритон, чтобы погибнуть от солнца. - Мне кажется, они у меня в роду где-то отметились, хотя у меня еще и морская болезнь есть… - пробурчал, отворачиваясь от принца и снова утыкаясь в книгу, от которой чуть резало глаза из-за лучей солнца, отражаемых светлой бумагой. Чем ближе было к ночи, тем лучше мне становилось. Я даже привал проигнорировал, не участвуя в разбитии лагеря, боясь, что если шелохнусь, то меня просто расплющит повышенный градус. За бортами телеги слышались голоса, как знакомые, так и нет, смех детей, бегавших где-то недалеко, и, судя по некоторым репликам, они обкидывали Дара песком, а раз он молчал, то, значит, не сильно и против был. - Отец, пошли к костру есть. – Видимо, мне наконец удалось задремать, так как шагов Арона я просто не услышал, и, судя по интонациям, звал он меня уже не в первый раз. - Спасибо, но я лучше до завтрака потерплю. – Желания есть действительно не было, так же, как и жить. Впервые я мечтал о дожде… - Дядя Ян, он не хочет! – чуть ли не на ухо прокричал ребенок, жалуясь на мое поведение. Даже смешно стало. Детский сад ей Бо… Додумать не успел, так как меня попросту стянули с телеги за ноги, и теперь, лежа на песке лицом вниз, я честно пытался представить себя страусом и продумывал план, куда спрятать тылы, чтобы особо активные животнолюбы не приставали. - Эй, ты чего? – послышались взволнованные голоса Динария и Рамина, а кто-то особо умный, кажется, еще и пальцем в плечо потыкал, проверяя, живо ли тело или уже нет. - Уйди, противный! Я в отрубе! – отплевывая мелкий песок, который уже успел надоесть дальше некуда, процедил я, чувствуя, как он скрипит на зубах. – От вас хоть под телегу прячься! - Мммм?! – послышался то ли удивленный, то ли возмущенный скулеж Дара. Приподняв голову, увидел, как из под телеги выглядывает варн, который за время стоянки успел выкопать приличную яму и теперь свернулся в ней, прячась от солнца. «Господи, а ведь он весь в теплой шерсти, как же ему должно быть плохо!» - Пусти меня к себе… - проныл я, сам себе давая затрещину за эгоизм, но даже не представляя, чем можно ему помочь. На мои слова под телегу заглянули и принцы, выясняя, не с белой ли горячкой я разговариваю. - Так вот куда он делся… - почесал платок на затылке Динарий, осматривая место лежбища умного животного, а я, подгребая песок, пытался «доплыть» до того же состояния, то бишь в тень и никто меня не видит. - Куда? А ужин?! – схватил меня за абая Рамин. - Лучше оставьте, сейчас я не в состоянии и куска проглотить, – честно признался я, понимая, что песок не такой уж и горячий, значит, еще немного и совсем остынет. - Ладно, спи. Потом у дежурного спросишь. – Надоело меня уговаривать принцам, за что я был им больше всего благодарен, все еще надеясь заползти в убежище варна. Прям как в детской сказке: «Пустите меня в дом, я лягу на лавочке, хвостик под лавочку, подвинься, Дар, тут только место для одного!». Вар явно не оценил моих страданий, потому, чуть прикусив за плечо, дал понять, чтобы я не брыкался и лежал как есть, то бишь, тело на теле друга, остальное как попало раскидано. Проснулся я, когда уже совсем стемнело, а голосов от разведенного рядом костра слышно не было. Выспавшись за день, мечтал насладиться прохладой ночи, как умирающий от жажды - глотком воды. Что такое пустыня ночью? Эту красоту невозможно передать ни в двух словах, ни в трех томах по тысяче страниц!!! Низкое, темное небо, утыканное милиардами звезд, некоторые можно рассмотреть только прищурившись, настолько ярки звезды рядом. Кажется, что протяни руки и ты сможешь их зачерпнуть в ладонями и умыться. Чем дольше ты лежишь и смотришь в это небо, тем ближе оно становится, и уже не протягиваешь руки, а ждешь, что оно само упадет на тебя. Холодный ветер приносит облегчение нагретой за день коже и голове, принося с собой непередаваемые ароматы замерзшего зноя: чуть пыльный, чуть пряный, медовый и немного соленый… Так пахнет пустыня. Море песка, на который уже не хочешь смотреть днем, превращается в застывшие волны, отражающие свет небесных светил, и, стоит ветру подуть чуть сильнее, меняют свои формы, перекатываясь и тут же застывая на месте. Если на море ты видишь одну лунную дорожку, совсем узкую, уходящую вдаль, то тут вся пустыня становится ею… Все то, что я когда-либо видел в своем мире по телевизору про пустыни, и рядом не стоит с настоящим ее величием. Здесь ничто не стоит на месте – это смерть, плотно переплетенная с жизнью. Даже тишина тут своя, особенная. Тут нет гомона птиц, как в лесу, или шороха трав, как в степи, нет звуков бьющихся волн о борта корабля, как в море, тут лишь иногда слышно, как пересевается песок в ветре, стрекот неизвестных мне насекомых, далекий, еле слышный вой хищника, и намного громче храп остальных хищников – воинов из каравана. И все это пустыня: одновременно и дающая, и отнимающая. - Проснулся? - послышался голос Яна от костра. - Да. – Подойдя к нему, плюхнулся по-турецки напротив, чуть поеживаясь от резко снизившейся температуры. - Ты заболел? – на меня, не моргая, смотрели глаза цвета красной вишни. - С чего ты взял? – даже удивился от такого вопроса. - Ты сегодня весь день спал, – пояснил дроу. - Не люблю жару, а тут она зашкаливает за все допустимые для меня нормы, – ответил, принимая от Яна кусок печеного мяса, завернутого в лепешку, и флягу, явно с водой. Только сейчас я понял, как сильно проголодался, даже не заметил вкуса еды, как она уже и закончилась, а в животе поселился твердый комок теплой сытости. Теперь пустыня была еще краше, и мир добрее, и жизнь счастливей… Стянув платок, по привычке попробовал закопаться рукой в волосы, но наткнулся на косички, про которые успел забыть, а сейчас рассматривал аккуратно сплетенные змейки, не толще мизинца каждая. Удобно, но кто их расплетать будет?! - Мне нравится… - Что? – недоуменно перевел я взгляд на Яна, который внимательно следил за моими действиями. - Не что, а кто. Ты! – сказал и поднялся, уходя в сторону спящих чуть поодаль свертков. Я увидел, как он кого-то толкнул и что-то сказал, а после вернулся к костру уже в компании одного из охранников. - Пойдем, моя смена закончилась. – Твердо протянул руку дроу, предлагая помощь подняться. - Смена? – видимо, со сна я еще не совсем понимал, что происходит, и, игнорируя руку помощи, поднялся сам. – Ты иди спать, а я уже выспался. - Джокер, я – воин, а уже после все остальное! – все же поймал мою руку Ян. – Пойдем. А то, что выспался, это хорошо, я же не только воин. – Пошленько заулыбался дроу, уводя меня за телегу, в противоположную сторону от спящих. - Эм… Ян, сейчас не совсем подходящее время быть всем остальным, кроме воина. Завтра будет тяжелый день, и тебе нужно отдохнуть. – Говоря честно хотя бы самому себе, против секса я был не против, но стоило только представить, сколько потом окажется песка в штанах, и не только, как все желание падало на полшестого. - Господин, расслабьтесь… «И получайте удовольствие…» - продолжение фразы я додумал про себя, рассматривая, как Ян снимает халат и стелет его на песок, а после и платок. С моими вещами поступили точно также, правда, предварительно сделав подножку и резко уложив на свои. В который раз я пожалел, что вообще обзавелся гаремом. Боюсь, реши я тогда еще кого взять в компанию Яна, и об учебе можно было забыть – из постели не выпустили бы! А столько пить, чтобы удовлетворять их потребности – у меня печень не выдержит! К своему собственному удивлению, организм возбудился отдельно от мозга, плюнув на него с высокой колокольни. Пока Ян делал мне минет, я любовался небом, отстраненно подмечая попытки добраться до моей задницы. - Давай так! – усевшись, потянул к себе дроу за полупопие, заставляя развернуться так, чтобы и ему было удобно продолжить начатое и мне не мешало разработать его, давая понять, кто у нас сегодня принимающая сторона. Так сладко и томно мне еще ни разу не было. Казалось, что я ворую у самого себя кусочки тепла. Стоны Яна, отдающиеся невесомой вибрацией на моем члене, его горячий рот и юркий язык, теснота задницы, антрацитовая кожа в свете звезд и прохладный ветер, цепляющийся иголками на разгоряченных, покрытых испариной телах. - Сядешь сверху? – я не узнал свой голос, настолько он сейчас был хриплым. Ян ничего не говорил, просто уперевшись одной рукой в мою грудь, а второй начал помогать себе насаживаться на член, стоя на согнутых ногах. Даже так казалось, что трахают не его, а он. Я смотрел на его лицо, чуть искривленное от боли первого проникновения, и глаза, подернутые дымкой страсти и желания. Впервые мне хотелось его любить, пусть один раз, но сегодня, он станет для меня дороже жизни, оставив в своем образе память волшебства пустыни. Взяв за бедра Яна, сам вскинул бедра, понимая, что причиняю ему боль, но уже просто не в силе сдерживать все то, что сейчас было на душе, ну и не только… Протяжный стон и слегка дрожащее тело, блестящие слезы, готовые сорваться с ресниц, контраст моей белой, чуть синеватой кожи на его черной заводит не хуже, а то и лучше любой виагры моего мира. Притянув к себе за волосы Яна, заставляя встать на колени, сцеловывая горько-соленые слезы, чувствуя, насколько он сейчас зажат, что невозможно продвинуться даже на миллиметр, провожу руками по мускулистым рукам, понимая, что при желании меня могут свернуть в бараний рог, и я пикнуть не успею, и вся эта мощь сейчас дрожит от боли и предвкушения. Наверное, я где-то садист, но сейчас все мои чувства, как и пустыня – бескомпромиссные, требующие движения, не сожалеющие о прожитом миге. Обхватив ладонями лицо Яна и вглядываясь в глаза, сорвал едва ощутимый поцелуй, проведя самым кончиком языка по нижней губе, подбородку, опускаюсь на шею, чувствую, как сейчас бешено стучит венка и привкус соленого пота во рту. Еще одно движение бедрами вверх, протяжный стон и укус в шею. Руки сами оглаживают руки и плечи дроу, тянутся к соскам, чтобы зажать твердые горошинки и слегка выкрутить, опускаются ниже, проходя по мышцам живота, задеваю кончиками пальцев тазобедренные косточки, чувствую, как на меня падают две горячие капли из глаз Яна, провожу руками дальше, пока в них не оказываются его ягодицы, чтобы, сжав, раздвинуть в сторону и еще раз двинуть бедрами. Больше нет остановок, теперь я двигаюсь постоянно, согнув ноги в коленях и вбиваюсь в податливое, насколько это возможно, тело, слыша сбитое дыхание дроу. Разрядка наступает быстро и глубоко, но меньше секунды - и новая волна возбуждения приходит вместе с ветром. - Ляг на бок, – чуть запыхавшись, но еще не удовлетворенный прошу я дроу, который немного разочарованно вздохнул, почувствовав мою разрядку. Укладывался он нарочито медленно, но вот лежать рядом я не планировал. Сев на колени, поднял одну его ногу, закинув на свое плечо, сам сел так, что его вторая нога оказалась между моими. Одно движение, и я до упора вошел в Яна, при этом целуя и выводя мокрую дорожку языком по чувствительной кожице под коленом. Не думал, что в такой позе можно было так просто добраться до простаты, но дроу выгнуло дугой, до хруста в позвоночнике, а стон, больше похожий на рычащий крик, и Ян сам толкается навстречу, не прося, а уже требуя движения. Разве можно отказать? Запах горячего тела, песка, луны, который ощущается кожей, все пьянит и заставляет двигаться навстречу друг другу, до изнеможения, до потери пульса. Меня самого выгибает от волны удовольствия, которая проходит электрическим разрядом по позвоночнику, заставляя запрокинуть голову назад, и чувствую, как косички бьют по спине не хуже плети, но даже это не останавливает. Ян, чуть вскрикнув, кончил без помощи рук, а я не могу остановится, любуясь тяжело дышащим, тренированным телом, которое пряча лицо в абае, обмякает. Выйдя из дроу, переступил одним коленом, оказываясь между ног и заставляя того лечь на спину, вижу мокрые дорожки на щеках… Странно, мне казалось, что только женщины плачут после оргазма, но, видимо, я ошибся… Подняв ноги к груди Яна, медленно вхожу, только потому, что хочется сейчас быть в нем, даже не двигаясь, просто быть. Только когда скользнул в него целиком, позволил себе навалиться на него, прижимая ноги к самой груди и целуя, почти кусая. Мне бы хотелось его сейчас всего пометить, но тихая мысль на заднем плане нашептывает, что это неправильно, не стоит повторять историю с Анека, расставание с которым больше всего боли принесло именно ему. И не потому, что он привязался ко мне, а потому, что я это видел и не пресек. Только почувствовав, что в мой живот упирается стояк Яна, я оторвался от него и начал двигаться, стараясь задевать простату. Не вспомню, сколько длилась наша ночь, но уснул я практически мгновенно, только и успев накрыть себя и дроу одним из халатов-абая, обнимая его со спины, чувствуя под рукой, как расслабляются его мышцы. Завтра будет длинный день, жара и солнце, а пока я оставлю в памяти только эту ночь…