О чём подумаем этой зимой?

В эти зимние месяца Алауди всегда сидит дома, не высовывая даже носа на улицу и мороз. Всё его расписание дня сводится к «поесть» и «поспать». И именно в такие моменты единственное развлечение – размышления. Не важно, над чем, просто думать, анализировать то, на что постоянно не хватало времени. Все те детали своей жизни, понимание причин поступков других приходило именно в эти холодные месяца. Можно укутаться в тёплый плед, сесть перед камином с чашкой чего-нибудь горячего. Тогда не будет скучно, даже отсутствие рядом кого –либо из семьи заменяется весёлым потрескиванием огня, а мысли, место которым раньше не допускалось хоть малейшее присутствие, спокойно и не спешно текут в голове. Их никто не услышит и не увидит, но Алауди знает, что он всё равно остаётся нужным Вонголе даже в таком положении, и этого более чем достаточно. Уют и поток первых ненавязчивых мыслей пойман - представление началось… После их первой встречи, а потом и долгого наблюдения, сегодня жертвой анализа наблюдений стал сам Хибари Кёя. Алауди не раз вспоминал себя в юности, примерно лет 17-18, постоянно сопоставляя с собой этого спесивого подростка. Сегодня он мог понять многое из его поведения. Один. Основой всему лежит привычка. Кёя привык быть один, даже не замечает своего одиночества. Он говорит, что любит независимость, но на самом деле он просто привык делать всё сам. Другие могут не разделять его мнения, не понять, начать нести отсебятину, что так бесит – поэтому он ненавидит работать в команде. Рациональность и точность. Их жизнь похожа на идеально работающие часы, но в тоже время совершенно не терпит строгих рамок. Хибари Кёя привык плавно плыть по течению жизни, но только он сам выбирает русло этого течения. Два. Отношения. Этот Мустанг не так уж плох. С годами Алауди узнал, как отвязываться от подобных личностей вроде Каваллоне, но Кёе это только предстоит понять. Это похоже на тщательно спланированную военную стратегию: если у противника хватит сил пробиться сквозь толщу деланной холодной стены, то, добравшись, он перестаёт быть противником, превращаясь в самого преданного союзника на свете. А если же нет, то все останутся при своём. Нет ни потерь, ни проигрыша. Просто противник устаёт и теряет интерес. Но Дино, видимо, предпочёл первый вариант. Сквозь холодную войну под названием «тренировки» он бьётся об невидимую стену, совершенно не замечая, что её можно обойти. И так как пример с Дечимо Вонголлой будет не самым удачным и убедительным, то можно взять Джотто. Если Мустанг с первой же минуты поставил себя в ранг сильного и интересного противника, то Примо же вовсе не смог и этого добиться. Всё произошло слишком незаметно даже для самого Алауди. Джотто был для него лишь серой тенью, хоть и постоянно вертящейся около него. Он не вызывал интереса до последней минуты, его существование не тяготило жизнь француза, чем итальянец воспользовался. Это было слишком плавно, и Алауди был отвлечён войной с кем-то другим в тот момент, не замечая, что со спины уже давно кто-то пристроился. А потом БАХ! И ты уже не можешь спокойно представить свою жизнь без этого неотъемлемого атрибута обыденности. Иначе, всё просто было бы не так. Но ведь Жаворонки ненавидят незапланированные и резкие перемены… И пусть Кёя ведёт себя эксцентрично, подчиняя реальность под свои привычки, заставляет Дино думать о нём, задавать самому себе вопросы о такой странной и притягательной холодной натуры молодого юноши – всё это нравится Кёе, и он старается отстраниться ещё сильнее. Но очень пугает, когда у Ханеумы начинает получаться пробиваться сквозь эти заросли ужасного характера Облака. Впрочем, об этом можно рассуждать бесконечно… Три. Как в любом другом диагнозе есть указание болезни, её описание и, несомненно, советы как её лечить. Из Алауди был бы отличный доктор, если бы Хибари его хоть немного слушал. Но все их встречи заканчивались, отнюдь, не милыми беседами. Во снах, в реальности и на том свете – нигде. Кёя называл это странным и смешным, на взгляд Алауди, сравнением. Он говорил, что двум хищникам никогда не ужиться вместе на одной территории. Они слишком похожи, но, в то же время, были слишком разными. Хибари ненавидел слушать советы, продолжая вновь и вновь наступать на те же грабли, этим позволяя Мустангу пробираться всё ближе и ближе. Но лекарство от Дино действительно существовало… Такие люди, как он, были достаточно неуклюжи в обращении ,и из-за них постоянно можно попадать в неприятности. Некоторых это привлекало, многие говорили даже, что именно из-за этих неприятностей можно хорошо сблизиться с Каваллоне, но мало кто знал, что теми же неприятностями можно и покончить с ним навсегда. Как это говорится, клин клином вышибают? Алауди знал, что больше всего на свете Ханеума боится натворить больше, чем просто проблемы – он боялся разрушить чужие жизни. Одна проблема могла повлечь за собой миллионы неприятных последствий. Эти животные не понимают слов «нет», но замечательно понимают слова: - «ты доставляешь слишком много проблем». И если Дино выходил из воды сухим, то его товарищ по несчастью мог поплатиться почти всем. И только тогда мозг Каваллоне начинает понимать, что причинил намного больше проблем своим существованием, чем планировал с самого начала. Только тогда он виновато опускает голову и, как побитая собачонка, пятится назад, чтобы не доставлять ещё больше неприятностей. Именно так можно было избавиться от непоседливого итальянца. И Кёя поймёт это, но это будет так же поздно, когда Дино станет уже неотъемлемой частью жизнь японца. Поймёт, когда останется только сидеть в тишине под уютное потрескивание дров в камине и вой лютой метели за окном… *** Когда первые, по-настоящему тёплые, лучи мартовского солнца озаряют небо, а с крыш начинает капать бойкая капель, то хмурый блондин вновь обязан явить себя на свет божий, снова вести привычный образ жизни. Ему некогда задумываться над причинами поступков других. Они его не интересуют. Он снова будет плыть по своему собственному течению, не оглядываясь ни на кого. Но Алауди знает, что спустя весну, лето и осень ему опять придётся задать себе один и тот же вопрос : - « О чём подумаем этой зимой?»