Смерть

Анжелика совсем не изменилась. Минуло почти два века, но она до сих пор полна своих убеждений, соблазнов и всех тех вещей, что были самыми темными и ошибочными в его жизни. Но рядом с ней, он на мгновение становится снова молодым, ведь он до сих пор помнил как трепетало сердце от лишь осознания порочной связи между служанкой и господином. Он помнит ее руку на своей щеке, и как эта самая рука перемещалась ниже, расстегивая сюртук и рубашку - тогда он ощущал тепло Анжелики и был уверен, что она живая. Вот и сейчас он спокойно следил за ее руками, позволяя скользить им вдоль своего тела, вниз по груди. Барнабас смотрел в ее ярко-голубые омуты, которые до сих пор увлекали его гораздо больше, чем следует. В глазах Анжелики все еще слишком ярко тлела надежда, молчаливый призыв любить ее и смотреть на нее так, как он смотрел на Жозетту. - Она умерла, Барнабас, - сказала Анжелика тихо и нежно, но слова все равно отозвались сильной болью в груди. - Отпусти ее. Он отстранился от нее, снимая ее запястья со своих плеч. Так больше не могло продолжаться. Барнабас наклонился и холодно поцеловал ее в лоб. Когда он отстранился, в глазах Анжелики он увидел растерянность и непонимание, точно такие же, как и сто девяносто шесть лет назад. - Я тоже мертв. - напомнил он ей. Барнабас подумал, что не должен что-либо говорить ей, оправдывая себя, ведь с самого начала во всем была виновата лишь она. Но Анжелика отчаянно нуждалась в его любви и Барнабас не мог так просто все оставить. - Отпусти меня.