Shooting star

Мията любит смотреть на звезды. Они завораживают его своим свечением, и он загадывает желание на мерцающие падающие огоньки, искренне веря, что когда-нибудь оно сбудется. Для Мияты Тамамори словно звезда. Его так же завораживает его улыбка и мерцание его глаз, словно там, в их сияющей глубине, целая галактика, за которой можно наблюдать вечно. Для Мияты это превращается в своеобразную игру - признаться в любви, сказать глупость и, несмотря на грубый ответ, смотреть на то, как в глазах Тамамори зажигается огонек удовлетворения, радости. Ведь каждому будет приятно такое внимание. Тем более, Тамамори. Ведь Мията считает, что Тамамори должен быть в центре их группы, в центре мира, в центре вселенной, потому что это его место, то, которое ему предназначено судьбой. И Мияте все равно, если кто-то считает иначе, он готов сказать еще сотню глупых признаний, чтобы Тамамори понял, что он в центре мира, в центре его мира. Мията не надеется ни на что. Он не тешит себя глупыми надеждами, не хочет занять место рядом с Тамамори, не хочет быть в центре. Возможно, в глупых мечтах он словно бесстрашный космонавт решается подобраться ближе к неведомой галактике, почувствовать свет звезд на своей щеке. В реальности же он смотрит на Тамамори так, как смотрит на звезды. Находясь на бесконечном расстоянии от него, за сотни световых лет, недосягаемом для человека. Но у него есть маленькая привилегия - иногда он может видеть в глазах своей звезды улыбку, а иногда даже может коснуться рукой блестящих черных волос. А еще иногда он смотрит Тамамори в глаза и загадывает желания - те, что никогда бы не озвучил вслух. Те, что никогда не сбудутся. * Когда Тамамори тяжело, он устал, ему холодно и он не помнит, когда в последний раз ел, Мията старается оказаться ближе, помочь, не дать тому свету, который он любит так сильно, погаснуть. Он даже не использует это, как возможность стать ближе, просто помогает, просто поддерживает, просто проводит рукой по лицу, когда Тамамори спит у него на коленях. Не потому, что это колени Мияты, а потому что ему все равно. А когда Тамамори холодно, он простужен, но ему, несмотря ни на что, нужно на съемки, на запись и еще в кучу мест, Мията бесстрашно входит в его гримерку и приносит лекарства, кофе, тепло и ободряющие слова. И Тамамори хочется сказать что-то грубое, пожаловаться, сказать, что тот простудится сам, а группе сейчас не нужно таких проблем. Но у него не хватает сил. Мията никогда не признается Тамамори, но он бы не смог не прийти, ведь свет его звезды теперь такой тусклый и болезненный. Ведь глаза теперь блестят от жара и Тамамори так трудно держать их открытыми. В такие моменты те желания, которые загадывает на падающие звезды Мията, другие. В них нет ничего для себя, в них звучит чужое имя. Чужое, но такое родное. * Мията совершенно не считает, что это любовь. Мията скорее считает это восхищением, преданностью, крепкой дружбой, даже обожанием. Тамамори ничего особенного не считает, он воспринимает это как должное. И он благодарен, хотя никогда не выскажет это вслух. * И вот однажды Тамамори срывается. Чаша его терпения переполняется до краев и он сам не может понять, почему. Тамамори далеко не так хорош на роликах, как ему бы хотелось. Все это знают. Знает и Мията. И когда Тамамори в очередной раз падает и потом не может нормально подняться на ноги, именно Мията подъезжает к нему, подставляет плечо, поддерживает и помогает уйти с репетиции. И в этот момент всего становится слишком и Тамамори самому страшно того неизведанного, что он чувствует, когда Мията держит его своими теплыми руками и шепчет, обжигая дыханием, те слова, которые Тамамори не может разобрать из-за боли или того клубка мыслей, который роится в его голове, перекрывая все звуки. Он огрызается, говорит море обидных слов, вырывается из захвата теплых рук. И хотя далеко ему бы все равно не удалось уйти, Мията отпускает. Стоит, застыв на месте, и его лицо не выражает ничего, он только опускает голову и волосы падают на глаза, скрывая от Тамамори его взгляд. А потом Мията уходит. * Мията не обижается и не плачет. Он винит во всем себя, потому что он знает, что его может стать слишком много, потому что он никогда не был нужен Тамамори по-настоящему. Он смотрит на звезды теперь чаще, чем в глаза Тамамори. И ему кажется, что звезды слишком холодные. Мията все еще заботится, потому что он слишком хорошо знает Тамамори и знает, что тот не сделает этого сам. Он почти незаметно ставит на его стол стаканчик с кофе и укрывает его пледом, когда тот засыпает прямо в студии, не успев доехать домой. Мията надеется, что Тамамори не знает, что это он или вообще не замечает этих знаков внимания. Хотя иногда Мията позволяет себе напрасную веру в то, что Тамамори все знает и замечает. И в самых смелых мечтах он хочет верить, что Тамамори благодарен. * Тамамори все знает, потому что Мията не умеет быть незаметным. Или просто заботится слишком явно, чтобы быть незаметным. Тамамори хочет отблагодарить, но он уже сделал непоправимое и боится сделать еще хуже. Или это просто гордость. Потому что Тамамори привык, что Мията делает каждый шаг первым, а он лишь принимает. * Весь фасад из пустой и никому не нужной гордости рассыпается, когда заболевает Мията. Звонит и отпрашивается из репетиции. Тамамори идет к нему домой, пытаясь придумать хоть какой-нибудь глупый повод. Хоть что-нибудь, кроме "мимо проходил". В голову ничего не приходит. Но родные Мияты говорят ему, что не знают, куда тот пошел, думали, что он на репетиции, не могут дозвониться. Тамамори впервые почему-то так страшно. И это совершенно глупое и безрассудное чувство, но репетиция, на которой Мияты не было, закончилась несколько часов назад. И его, черт возьми, нигде нет. И он не отвечает на звонки самого Тамамори. Наверное, именно последний факт больше всего пугает и заставляет волноваться. Лишь по чистой случайности и из-за необоснованного страха Тамамори забегает на крышу дома Мияты. И там же почти падает с ног от облегчения. Мията не стоит у края, не смотрит вниз и его лицо не залито слезами. Он спокойно и почти умиротворенно смотрит на звезды, он закутан в теплый шарф и так глубоко погружен в свои мысли, что не замечает появление Тамамори. И когда Тамамори зовет его имя, Мията удивленно оборачивает голову и Тамамори застывает на месте от того, что видит в его глазах. Сотни мерцающих огоньков сияют в них, и он смотрит на Тамамори так, словно тот самое большое сокровище и самая недостижимая галактика во вселенной. Словно он не должен сейчас стоять там, в паре шагов от Мияты, а должен быть наверху среди черного полотна расшитого нитями звезд. Мията открывает рот, чтобы задать много глупых и ненужных никому вопросов, но Тамамори не хочет их слышать, потому что он преодолевает расстояние между ними и сам обнимает Мияту, сам касается его волос и слышит хаотичное биение сердца. Мията лишь на миг сопротивляется, хочет вырваться из объятий, а потом спокойно стоит и размеренно дышит прохладным воздухом и запахом Тамамори, закрыв глаза. А Тамамори смотрит на его лицо и ждет, пока Мията откроет крепко зажмуренные глаза, пока поверит. И когда он это делает, Тамамори крепко берет его руку, словно ловит падающую звезду. Ту, которая так преданно пряталась в тени его света. И ведет за собой. Туда, где Мията мечтал оказаться больше всего, но даже не решался загадывать невозможное на падающие звезды. Туда, где он будет рядом.