Жизнь в пустоте

Я люблю смотреть на закаты. Не рассвет, именно закат, потому что мне нравится темнота после него. Это как наблюдать смерть... Хотя Тима этого не понимает. Он крутит пальцем у виска, заваривает чай, обязательно зеленый, мы садимся на кухне и едим конфеты. Это что-то вроде нашего маленького ритуала. Дальше я иду в зал, по которому обычно разбросаны листы бумаги, карандаши и ручки, включаю музыку в наушниках и рисую. Тимка опять не понимает, но уже он привык, так же как я к его отвратительной музыке, его надоедливым друзьям, его странным привычкам. Я слушаю рок и классику, а он - рэп и клубную. Часто сремся по этому поводу, меня от его музыки тошнит просто, и почему-то чувствуется безысходность, как будто я совсем ничего не могу сделать, из головы вылетают абсолютно все мысли, даже нездоровые. У него же болит голова, он обычно жалуется, что ему тяжело такое слушать. Ну ничего, сжились. Его друзей я терпеть не могу, их, слава богу, не так много, как было раньше, еще до того, как мы стали жить вместе. Я даже чувствую подобие вины, ведь из-за меня он рассорился с остальными. Если бы мы продолжили скрывать отношения... Нет, я ни о чем не жалею. Его друзья меня напрягают своей беззаботностью, что ли. Они просто придут, поедят, поматерятся, куда-то заберут Тиму, погулять, а мне до утра сидеть и ждать, как послушной собачке. Но ладно, пусть развлекается. У меня же друзей нет. Совсем, ни одного. Когда-то им считался Тима, теперь же никого нет, кому можно было бы все рассказать, выговориться, нареветься в жилетку. Я привык быть один, не люблю, когда около меня кто-то ошивается. Меня это настораживает. Своими друзьями могу считать плейлист и, хм, альбом? Мой парень этого не понимает, я уже говорил. Вечерами я люблю сидеть один или когда Тим обнимает меня, но не мешает при этом, слушать музыку, рисовать то, что появляется в моих мыслях от прослушивания той или иной песни. Я не художник, всего лишь самоучка, при этом учусь в аспирантуре. Даже не верится, что я вообще смог выучиться. Жизнь Тимки можно считать взрослой. Он работает по-моему... Хм, не знаю, кем он работает, кто-то в экономической сфере, а я в экономике полный ноль. Но зарабатывает прилично, в следующем году планируем купить квартиру. Стыдно, конечно, что во всей сумме, которую придется платить, моих денег, считай, копейки. Но я учусь. И зачем в аспирантуру полез? Закаты, они красивые и всегда разные. У меня чувство цвета на нуле, но оттенки я все же способен различать. Поэтому рисую в черно-белом, карандашами и гелевой ручкой. Но Тиме не понять. - Опять на закат любуешься? - крепкие руки обхватывают мою талию. - Любуюсь, - я откинулся назад, прислоняясь спиной к его груди. Раньше я так делал, когда чего-то боялся, искал защиты. Тогда мне казалось, что за его спиной я в безопасности, что он не даст меня в обиду, защитит. В принципе, так и было. Когда у меня начиналась паника или в голову что-то взбрело, Тима обнимал меня, прижимал к себе, крепко-крепко, словно говоря «Все хорошо» или «Ты мой». Я чувствовал себя как будто в коконе. Сейчас такие объятия скорее значат «Прости за все». Печально. - Собрался куда-то? - на нем уличная одежда. Опять не буду спать. Хотя, можно будет послушать музыку в колонках, и еще больше раскидать свои вещи. - Если пойдешь со мной, - смеется и на выдохе целует в шею. Его слова заставляют оторваться от окна, я повернулся к нему и уставился, требуя нормального объяснения. Мы вместе уже сто лет никуда не ходили, даже за продуктами ходим по очереди. Надеюсь, к тому времени, как моя учеба закончится, мы обустроим новую квартиру, тогда проблем будет меньше... Да их и не будет, только работу хорошую найти. - Пошли, у Дениса День Рождения. А, вот оно как. Я против Дениса ничего не говорю, да и подзабыл я его, он к нам очень редко приходит, по-моему только на Новый Год и Дни Рождения. Определенно, он самый адекватный из всех, с кем наша семья из двух человек общается. Адекватнее даже Тимы. - И что мы ему подарим? - А чего, по-твоему, у него нет? - Жены. Тим смеется, стягивая меня с подоконника, и ведет в комнату. Ну а что, я ведь прав. - Смешной ты, - целует меня в щеку. - Одевайся и пошли. Жену не подарим, но путевка в Египет у него будет. Я послушно переоделся, причесался, даже духами себя полил, Тимкиными, потому что тупо не пользуюсь этой бесполезной вонючей жидкостью. На мой вопрос, можно ли взять альбом, только улыбнулся и кивнул. Да что с ним такое? Раньше он бы меня не то, чтобы позвать с собой, даже не предупредил бы, а насчет альбома начал бы свою речь толкать про то, что я одинок. Уж прости, что мне удобнее одному. К парню я привык, за пять лет отношений и три года простой дружбы. Ему обычно что-то да не нравится во мне или в том, что я делаю, ни один день еще не прошел без легкой ссоры или неприятной ситуации, когда на душе остается осадок. И даже не выскажешь, потому что уйдет. Кто я ему? Всего лишь парень, с которым он, вроде бы, планировал будущее. Всего лишь парень, с которым он живет, с которым нет проблем в постели и с которым ему удобно. Всего лишь я, молчаливый, замкнутый и никому не нужный. Я, такой странный, будто не от мира сего. Не бывает так, чтобы внезапно все стало идеально. Даже не отрицаю возможность появления какого-нибудь любовничка, который так же, как и он, любит шумные вечеринки, веселую компанию и стремится прожить все в этой жизни, ничего не упустить. По-моему это вполне логичное и самое простое объяснение, вот только мне от него словно душу выжгли. Так и привык держать все в себе. Делиться не с кем, плакаться некому, да и не поймет никто. Вечер продолжался вполне прилично. Сегодня у меня просто день удивлений, я и не против, если бы так было каждый год. Посмотрим, что из этого выйдет. Денис и несколько гостей, включая моего парня, уселись играть в карты. Я же нашел самое тихое место во всей квартире и сел там рисовать. Иногда боковым зрением я улавливал Тимин взгляд. Все-таки беспокоится, и это невероятно приятно. Рисовать я сел, называется. За полчаса ни одной здравой мысли. Просто хотелось уйти отсюда подальше. Я даже не знаю никого, кроме Дениса, они все мне чужие. А чего я хотел? Вот так просто освоиться в незнакомой компании? Не такой я, не такой. Не могу просто так взять и начать разговор с человеком. Для меня вообще все люди планеты Земля чужие, кроме Тимы, естественно. - Что скучаешь? - ко мне подсел какой-то парень. - Да так. Не люблю я эти тусовки, вечеринки. Хочу, чтобы он немедленно ушел. Мда, а я-то не верил, когда Тим говорил, что я словно закрываюсь где-то в своем мире. Помните догонялки? Если Вы до сих пор в них играете, Вы счастливый человек. Так вот, в этой игре был «домик». Если тебя уже догоняют, а ты не хочешь голить, останавливаешься, скрещиваешь перед собой руки, как щит, и говоришь: «Я в домике.» Я так же, «в домике». - Меня Родион зовут, - протягивает мне руку. - Степа, - все-таки пожал ему руку. Обычно все мои знакомства заканчиваются в тот же день. Не думаю, что это исключение, но ведь сегодня день удивлений, верно? - И что ты тогда здесь делаешь, раз не любишь шумные компании? - вот настырный. - Я с Тимой пришел. - Прогуляться не хочешь? Прогуляться было бы хорошо, но... Какая, собственно, разница? - Подожди, пожалуйста, - пихаю альбом в сумку и иду к смеющейся толпе. Тим, увидев меня, быстро вскакивает. Нет, определенно, у него есть любовник. Или он в чем-то другом провинился. Или во всем сразу? - Можно я пойду? - Сильно устал? - ерошит мои волосы. - Я хочу остаться один. - А я думал, мы тут переночуем. Извини, я за руль сейчас не сяду. - Если хочешь, можешь остаться, я сам до дома дойду. Смотрит на меня с прищуром, но не таким, когда что-то подозревают, а когда оценивают ситуацию, ища наиболее разумный путь. - Хорошо, иди. Я провожу тебя. - Давай. Мой новый знакомый, заметив мое движение в сторону выхода, тоже засобирался. Мы вышли раньше него. Я смотрю себе под ноги — всегда только туда смотрел. Я вижу свои кеды, но так слабо. А что я, собственно, хотел от зрения -11? - Будь осторожен, - Тим обнимает меня на прощание и целует. - Придешь домой — позвони. - Хорошо. Я смотрю, как он заходит обратно в подъезд, через пару секунд выходит Родион. Он оглядывается назад и хмурится. - Пошли в парк? - даже не получив от меня ответа, тянет за собой. Парк, так парк, мне все равно. Мы шли молча. Это верх странности, потому что тишина была уютной только рядом с Тимкой. Сейчас она была как нельзя кстати, словно окутывала нас с ног до головы. Знаете, если Вы найдете такого человека, с которым комфортно в любой ситуации — цепляйтесь за него, это Ваш человек. Он всегда сможет понять, Вам будет о чем поговорить и помолчать, он будет знать о Вас все, даже если Вы ничего не сказали. Но перед этим убедитесь, что с его стороны то же самое. И тогда не отпускайте его ни за что. Кем он будет в Вашей жизни — решайте сами. Друг, любимый, любовник, всего лишь случайный знакомый, которому можно излить душу... Но никогда не отпускайте, это равносильно тому, чтобы вырвать кусок мяса из своей плоти. Я верю, что все знакомства неслучайны. Каждый, кого я встретил, хоть как-то влияет на мою жизнь. К примеру, если бы не тот вахтер-старикашка из общаги, я бы не тушевался, делая себе пропуск и прописку. Не сказать, что он повлиял напрямую, но осадок был, а это уже воздействовало на мое поведение. Мы подошли к скамейкам. Родион сел и похлопал по месту рядом с собой: - Садись, рассказывай. - Что рассказывать? - устало потираю глаза. Он приподнимает брови и, кажется, немного в ступоре. - Что хочешь. Я сижу и молчу. Молчу и тру правый глаз. Блин, дурацкая линза. Родион смотрит на меня, ждет, когда я хоть слово скажу. Вряд ли он этого дождется. - Сам рассказывай. - Ну, тогда ответь, зачем ты трешь глаз? - Линза на место не встает. Благо, он не стал ничего расспрашивать, а не больно ли их носить, одевать, снимать, как с ними обращаться, сильно ли помогает и прочее. Он убрал мою руку и начал медленно массажировать веко. - Так лучше? Я проморгался. - Да. Видимо, он решил взять на себя ответственность за так называемый разговор. Родион говорил о своей семье, своих друзьях. Хорошая у него жизнь. Раньше я думал, что если человек много говорит, у него много чего происходит в жизни. Но так не всегда. Многие из них просто наблюдатели. Они рассказывают о жизни кого-то другого, а о себе ни слова, потому что нечего. О молчащих вообще нельзя точно что-либо утверждать. То ли жизнь скучная, то ли общаться просто не хотят. Я вот не хочу. Зачем кому-то знать, что у меня татуировка на лопатке? Или что я не люблю людей? Вот встану посреди дороги и начну кричать: «Я ненавижу людей!» - А когда мы уехали оттуда, она написала мне письмо. Я только месяц назад про него вспомнил, прочитал и пожалел, что не сделал этого раньше. Он рассказывает о своей первой любви. Поругался с девочкой, его семья решила переехать. - Знаешь, что она писала? Блин, из нее обычно слова не вытянешь, хоть и сочинения в школе она писала превосходно. Но так она никогда не писала, откровенно, искренне. Листы были сморщенные, видимо, она плакала. Писала, что никогда не чувствовала себя такой защищенной, как со мной. Никогда не привыкала к человеку так быстро. И никогда так сильно не любила. Знаешь, я нашел ее Вконтакте. Она уже не такая, как раньше, взрослее стала. Это видно. И замуж собирается, за одногруппника. Интересно, простила она меня? - Сколько времени? - Уже полвторого. - Мне, наверно, домой пора, - обещал же Тимке позвонить, как дойду до дома. - А где ты живешь? - Отсюда часа два пешком. - Отлично, пошли, провожу тебя. Пожимаю плечами, мы встаем и идем в сторону моего дома. Хотел себе такого человека, получил. Что мне еще нужно? Выговориться? Не сейчас, я слишком мало о нем знаю, а то, что он мне рассказывает, в счет не идет. Я должен просто привыкнуть к нему. - Какую музыку ты любишь? - Рок, классика. - А знаешь, что?.. - он останавливается. - А пошли-ка я тебе одно место покажу, - хватает меня за рукав и тащит в противоположную сторону. Я верю ему, даже не думаю сопротивляться, и не волнует, куда он меня заведет. А завел он меня на крышу. - Здесь рассвет красивый, - сказал он. - И что, до рассвета сидеть будем? - Ну да. Он достал мобильник и включил музыку... Мы просидели на крыше до самого рассвета. Наверное, я сегодня выговорил столько, сколько не проговорил за всю жизнь. Как и ожидалось, он меня понимал. Молчал, правда, но понимал. Мне даже легче стало, а иначе и быть не могло. Когда рассказываешь кому-то о своих переживаниях, думаешь, что твоя история хоть чуть-чуть зацепила этого человека, значит, ты не один. Ты поделился с ним частью себя, теперь вы связаны. Так и я рассказал о своей жизни, о Тиме, о тяге к рисованию. Родион все понял. Мы сидели сначала под трогательные песни Scorpions, The Smiths, потом перешли на Люмен, потом нас увлекла мизантропия, так что мы пришли к Cannibal Corpse. Меня и не удивляет тот факт, что наши музыкальные вкусы совпадают. - Ты же ненавидишь людей? - спросил он тогда. - Так вырази это хотя бы сейчас. И мы кричали, что все козлы, чтоб их всех пытали, чтоб они захлебнулись в собственной крови... Вот таким жестоким я могу быть, но только в мыслях и в рисунках. Я рисовал расчлененных людей, выпотрошенных, изуродованных, и мне становилось легче. А потом я все сжег. Для меня альбом как психолог, которого можно убить. Скажешь ему что-то лишнее — сожги, и нет проблем. Главное, что ты поделился с ним своими мыслями. Хотя кому какое дело до моих рисунков? Разве что только Тима начнет подозревать меня в сатанизме и то со временем успокоится, проходили, знаем. Рассвет был прекрасен, но я стою на своем — лучше заката нет ничего. Родион пожимает плечами и говорит, что все еще впереди. Но это его мнение. После рассвета идет день, солнце, свет. Я никогда не любил свет. Пусть и боялся в какой-то степени темноты, но темнота мне ближе. В ней можно спрятаться... Родион проводил меня до дома. У подъезда я стоял никакой, глаза слипались, да еще и линзы, казалось, прилипли. - Ну, пока, - хлопаю его по плечу и подхожу к двери. - Удачи, - он развернулся и пошел своей дорогой. Вот так вот. И я опять один, зато у меня есть его номер телефона. Я знаю, что могу позвонить ему в любое время, он не откажет мне. С этого момента я не одинок. Квартира встретила меня тишиной. Ну, Тима остался ночевать у Дениса, больше ждать некому. Блин, я же обещал позвонить! Надеюсь, он не сильно рассердится. Умывшись и сняв линзы, я скинул одежду по пути в комнату и развалился на кровати, мгновенно вырубившись. Последней связной мыслью было, что таким спокойным я еще никогда не засыпал. Пробуждение было не из приятных. Когда спишь дольше обычного, тело начинает ломить, ладони сухие и не хочется ничего делать. Было такое? Ну вот, Вы меня понимаете. Будильник равнодушно показывал время 14:34. Вот мог бы и разбудить меня. Первым делом иду в душ. - Почему не позвонил? - раздалось из кухни. Тима сидел за столом, переодетый и вполне свежий, даже не скажешь по нему, что вчера он пил. Хмурится, ладони сжимаются в кулаки и дышит тяжело. Неужели так взбешен из-за меня? - Извини, я пришел только после рассвета. - И где ты был? А главное, с кем? - поднимается и медленно подходит. - С Родионом на крыше сидели. И не надо мне тут говорить, что я похож на дауна, что вот так спокойно говорю всю правду. Просто нет смысла что-то скрывать, да и скрывать-то нечего. Лучше сказать все как есть, иначе потом будет хуже. - Какой еще Родион? - голос срывается на рык. - Он вчера у Дениса тоже был, - хотя... мне все-таки страшно. - Ты... - я вижу, как Тиму трясет. Никогда не видел его таким разъяренным. Ну давай, скажи что-нибудь, не молчи. Ты ведь всегда высказывал мне свое мнение, почему сейчас тишина? Накричи на меня, я ведь заслужил, понимаю. Не сдерживайся, раскричи на весь дом, какая я тварь, сколько лет ты на меня убил, как я шляюсь с кем попало! Ты же всегда так делал. Мы все равно потом помиримся, как обычно. Я не могу ругаться, потому что почти не говорю, так хоть ты не молчи! Тимка, блин! Щеку как будто вмяло внутрь. По зубам растекается боль, металлический привкус заполняет рот, я выплевываю кровь. Нет... Нет, Тима не мог меня ударить. Мы же столько раз ругались, точнее он орал на меня, но никогда не бил. И если уж к скандалам я привык, то к физической боли — нет. Тима, Тима, что ты со мной делаешь? Ушел в комнату, а я стою один... Всегда один... По щекам текут слезы. В сердце неприятно щемит, как будто его чем-то трогают, тыкают. Я столько раз слышал, что я тварь, стерва, шлюха... И я привык. Потом я стоял в, казалось, пустой комнате и ждал, что пройдет это чувство, когда понимаешь - вы стали еще на шаг дальше. Как будто вырывает грудную клетку. Кажется, мы уже так далеко, что не видим друг друга. И что мне сейчас делать, не представляю. Пойти к нему, извиниться? Уйти? Что?.. Наверно, мы теперь просто терпим друг друга. Как он, не знаю, а я его вроде бы еще люблю. Определенно, люблю. Иначе не было бы так больно, правильно? И я бы ушел... У меня же есть характер. То, что я молчу, ничего не значит, потому что если я захочу, уйду, даже не оглянувшись, захочу — выкину его вещи. Я привык делать все молча, потому что не делаю ничего, требующего каких-либо объяснений. Но что мне делать сейчас? Коридор кажется огромным и пустым, еще бы стены были белые. Забавно, чувствую себя потерявшимся. Ха-ха, всегда смеялся над собой в подобных ситуациях, когда хочется выть. Стою еще пару секунд и иду в душ. Все же надо выглядеть по-человечески, а ссора подождет, не в первый раз. Завтра он сам извинится, утром... Потому что ему будет не хватать секса. То, что мы творим в постели... Боже, это нечто потрясающее, дикое и нежное. Особенно после оргазма, мы лежим в обнимку, он так осторожно перебирает мои волосы, гладит по спине, бокам, бедрам, словно боится потерять. Обожаю такие моменты, в них я чувствую себя нужным. А день идет, я решил пересидеть в комнате, порисовать. На листах бумаги моя печаль, мое одиночество... Я выражаю свои мысли через рисунки, было бы здорово, если бы Тима научился их понимать, но это всего лишь мои мечты. Не научился на следующий день, и даже не пришел спать — ночевал на диване в гостиной. Я даже сам пытался с ним поговорить, но чего не умею, того не умею. Он просто смотрел на меня, буквально впечатывая взглядом в стену, и уходил. В другую комнату или вообще из дома. Так я промучился ровно неделю. Через эту самую неделю мне позвонил Родион и позвал прогуляться. Естественно, я согласился. Проходя мимо гостиной, где сидел Тима и смотрел телевизор, я долго сверлил его взглядом, надеясь привлечь его внимание. Привлек, поэтому он в упор смотрел в телевизор. «Дом-2», да? Дурак... Так и ушел, не сказав ни слова. С Родионом мы встретились у продуктового магазина. Забавно, только сейчас я разглядел его внешность. Он красивый, больше нечего сказать. Высокий, широкоплечий, с узкими бедрами, в меру накачанный. На таких обычно западают девушки... и парни. Найдешь себе такого — плюс двести к крутизне, плюс пятьсот к самооценке. Поздоровавшись, мы пошли в парк. Видимо, мое фиговое состояние было слишком заметно. Или это просто синяк на щеке. - Да что с тобой сегодня? - Ничего, с Тимой поцапался. - И чего переживать? Помиритесь еще. А из-за чего вообще? Упс, а про свою ориентацию я ему не говорил. Как-то обтек эту тему, да и что бы я сказал? Меня не привлекают парни, но люблю Тиму? - Да... так, ерунда. - Начни с того, что вы встречаетесь, - смеется над моим вытянувшимся лицом. - Я видел, как вы целовались около подъезда. - Эм... ну, ладно. - Давай, рассказывай все с самого-самого начала, все равно никуда не торопимся, - сворачивает на другую дорожку, самую длинную в парке. - Что ж... Сначала мы просто дружили. Знаешь, ни с того ни с сего стали общаться, каким-то образом находили общие темы для разговора, хотя... в основном мы спорили. О музыке, о девушках, о смысле жизни. Всегда были разными, не знаю, почему сблизились. Это было в десятом классе, нас тогда переформировали по профилям. Я же ни с кем не общался, чисто на «Привет — Пока». А на первом курсе мы напились и поцеловались, на спор, но это было крышесносно. Потом мы не говорили об этом, я молчал, он просто отводил взгляд. Вот тогда все началось, как говорится, пробежала искра. И это казалось таким правильным, ведь мы знали друг о друге все в мельчайших подробностях, даже казалось, что не сможем друг без друга. Как будто это именно тот человек, с которым проживешь всю оставшуюся жизнь. Будем ругаться и мириться, позволять себе всякие глупости, даже изменять, но всегда быть вместе... - А ты изменял ему? - Родион достал пачку сигарет. Диабло. - Было дело. Но ему не надо об этом знать, к тому же мне просто было скучно, вот и решил поиграться... Можно? - протягиваю руку к сигаретам. Он кивает. - Я уже и забыл, каково это, курить. Хоть молодость вспомню, ахах. - Сколько тебе лет? - Двадцать четыре. А тебе? - Двадцать девять. Через месяц отпраздную тридцать. - О, у кого-то скоро юбилей, - смеюсь, затягиваясь сигаретой. Да, я забыл, как это. - Когда мне исполнилось восемнадцать, я так переживал... Хах, думал, что уже совсем старик, а мне еще жить и жить. - Не отвлекайся. - А, да... Ну, отношения у нас были не такими уж сумасшедшими, просто каждый по-своему пытался что-то доказать. Обычно это делал Тимур, потому что я неразговорчивый и из меня редко когда вытянешь хотя бы простое «Да». Но и я в долгу не оставался. Тогда он еще понимал меня, мог читать мое настроение и мысли по рисункам, по музыке... Сейчас он уже разучился это делать, вот и не можем найти общий язык. Или мы слишком разные?.. На третьем курсе мы стали вместе жить. У меня-то друзей не было, только знакомые, которым на меня с высокой колокольни, а вот ему пришлось туго. Он же заводила такой был, всегда в центре внимания... И как мы докатились до такой жизни, вообще без понятия. - Потому что ты молчишь. - Знаю. Наверно, он не мой человек, поэтому. Хотя мы уже пять лет вместе, а это довольно много, верно?.. Чувак, я еще никому так много не рассказывал, только Тиме, и то это было года три назад. - И все же, в чем причина вашего разногласия? - Да я ему не позвонил, когда домой пришел, и утром еще сказал, что с тобой гулял. - Представляю себе. «Дорогой, где ты был всю ночь?», а ты ему в ответ такой: «С каким-то левым парнем гулял». - Мда... Я начал оглядываться по сторонам. Хм, сейчас только сентябрь, начало месяца, уже прохладно. И кроны деревьев наполовину желтые, как волосы фрика. Воздух пахнет прохладой и свежестью, от асфальта тянет холодком. Почти никто не гуляет, все сидят дома, греются, пьют чай, смотрят телевизор. А я сижу в парке с едва знакомым человеком и преспокойно изливаю душу. Дома Тима, наверно, все еще злой... - Пошли ко мне. Мы уходим. Оглядываясь назад, я думаю, что это самое место стало чем-то особенным. Так бывает, когда происходит важное для тебя событие, и потом возвращаешься сюда, чтобы вспомнить... Или же обходишь стороной. Место как будто впитывает в себя твои воспоминания и чувства и потом выливает их на тебя, заставляя захлебываться в своих же эмоциях. А ты стоишь и понимаешь, что все позади, иногда с сожалением, иногда с радостью. Родион живет не так уж и далеко от меня. Минут сорок пешей прогулки. Квартира довольно просторная, светлая. Окно в зале выходит на двор. Песочница и качели забавно смотрятся с седьмого этажа... На стенах нет фотографий, на полках только книги и много бумаг. Тут вообще нет ничего лишнего... - Иди на кухню, чай попьем, согреемся, - делаю, как он говорит. Странное дело — я не замерз. Так было всю мою жизнь, все вокруг меня мерзли, а я не понимал этого и чувствовал максимум прохладу. Иногда действительно замерзал, но то был ужасный мороз. Родион поставил на стол кружки с чаем и торт. - Вчера коллеги подарили, - смеется. - Вроде как в честь того, что я расстался со своей бывшей. - У тебя была девушка? - мне нет никакого дела до его личной жизни, но почему-то хочется знать. - Была. Мы встречались с ней, кажется, два года. - Расскажи о ней. - Ну, звать ее Алена. Она на четыре года младше меня. Мы познакомились, когда ее младшая сестра пришла к нам на практику. Девушка приличная, хорошая, но чересчур как-то, даже скучно немного. Ей нужна семья, посиделки вечером за ужином... Я, конечно, тоже этого хочу, но ей как будто больше ничего не нужно. Понимаешь, она какая-то пустая, как робот. А я так не хочу. Мне кажется, мы не любили друг друга. Хотя кто знает, протянули же два года как-то. - У нас сегодня разговоры о любви? - мило. И слишком слащаво. Дальше сидим в тишине, потом идем в зал и смотрим телевизор, Bridge TV, Rock Party Time. Подпеваем, обсуждаем музыку. Блин, с Тимкой такого не было никогда. Хах... Потом он проводил меня до выхода, и я ушел. Домой совсем не хотелось. Вот если бы Тим перестал дуться... Я устал, наши отношения такие натянутые, как будто струна гитары в руках неумелого гитариста. Случайно перетянешь — порвется, да еще и поцарапает. Я словно жду того момента, когда все остановится. Просто однажды все успокоится и будет только хорошее. Когда-нибудь мы снова будем гулять в парке, пытаться понять друг друга, вместе просыпаться по утрам, сонно улыбаясь, и так до конца. Я не представляю нас обоих стариками, с висящей кожей, седыми волосами, морщинами. И как тогда быть? 36 минут, я около своего дома. Еще 2 минуты — перед своей дверью. Услышу я хоть слово от него? 10 секунд — ключ в замке, щелчок, скрип двери. И Тим сидит на стуле в прихожей. Я в ступоре. Он встает, подходит ко мне, протягивая руки, и обнимает. Внутри меня все переворачивается, я будто смотрю на себя со стороны, или же сознание припечаталось изнутри к затылку, но тело просто плавится. Разлепляю пересохшие губы и произношу всего одно слово: - Прости. Не в моем стиле, конечно, извиняться первым, но если я не сделаю этого сейчас, все рухнет к чертовой матери. Он понимает, снимает с меня куртку и ведет в зал. Мы стояли, обнявшись, и больше нам ничего не было нужно. Мы давно не были так близки, как сейчас, если были вообще. - Не гуляй непонятно с кем. Пожалуйста. - Ревнуешь, что ли? - мой истеричный смех разрушил спокойствие в комнате, как если бы внезапно разбилось стекло. Нет, не может он ревновать. А если и может, то не меня. - Ревную... - Тим, ты чего? - смотрю ему прямо в глаза. Он не шутит?! - Ти-и-им, ты совсем, что ли? Ну, посмотри на меня, кому я нужен вообще? Кто на меня посмотрит? Я же серый, обычный, неразговорчивый. - Вот именно, он же от тебя не отлипает. - Родион вообще-то не гей. И про тебя он знает. - Мы с тобой тоже не геи, - горькая ухмылка. - И если ты действительно не замечал раньше, то тобой многие интересовались. Твоя холодность их так привлекала, а мне только оставалось смотреть за тобой и радоваться, что тебя никто не смог зацепить. - Тим, ты... - я и не знаю, что сказать. Все-таки я ему дорог, и это здорово. - Не говори ничего. Ладно? Я сейчас смотрю на него и улыбаюсь как идиот. Тим вместе со мной ложится на диван, перебирает мои волосы. Неважно, о чем он сейчас так усиленно думает, что лицо напряжено. И плевать, что он скажет завтра. - И вовсе ты не серый. - Что, прости? - он издевается, точно. - Ты не серый, а... светлый такой. И теплый, как солнце. Ты всегда напоминал мне солнце. Рядом с тобой как будто исцеляешься. Правда, иногда ты бываешь пугающим. Я все думал, почему так. Наверное, потому что я тебя так и не научился понимать и ты все держишь в себе... И твоя музыка. Я понимаю, что она красивая или душевная, или еще какая-нибудь, выражает твои мысли, переживания, но я не могу ее слушать, потому что начинаю думать о странных вещах. Например, а если ты меня бросишь? Или почему люди живут? - Понятно, - я поерзал в его объятиях. - Тим, мне линзы снять надо, а то сейчас меня разморит и я засну. Он выпустил меня, и я ушел в ванную. И почему меня всегда клонит в сон в такие моменты? Утром я едва смог разлепить глаза. Как ни странно, примирение у нас было тихим и милым. Мы просто лежали на диване, ели пиццу, смотрели какие-то комедии всю ночь. Я пытался возмущаться, что ему на работу с утра, но он не стал меня слушать. И теперь я наблюдал забавную картину, как Тимка бегает по квартире, ища свой галстук, при этом успевает пить чай, есть бутерброды, натягивать джинсы и разговаривать по телефону. Как я понял, со своим начальником. «Простите, непредвиденные обстоятельства. Такого больше не повторится.» Я подумал, что неплохо бы помочь ему, встал с дивана и пошел в комнату, достал из недр шкафа галстук. У нас там прямо целая Нарния. К этому моменту он уже положил телефон и с расстегнутыми джинсами, голым торсом, кружкой чая и бутером в руках шлепал босыми ногами ко мне. Мда, и вот зачем человеку галстук, если даже рубашки нет? - А я тебе говорил, - сказал я, снимая с вешалки рубашку. - Да ладно, один раз можно, - он запихал остаток бутерброда в рот. Хомяк, блин. - Иди сюда, дурак, - я привел его в порядок, даже не поленился ему ремень найти. - Все, я побежал, - на выходе поцеловал меня и ушел. Вот я и один дома. Надо бы за учебу, но... Я уже сто раз пожалел, что пошел в аспирантуру, как будто мне степени магистра не хватало. Тимка вообще после бакалавриата работать стал и добился куда больше меня. Сейчас 11 утра. Даже не представляю, чем себя занять. Уборка? О, да... После нашей ночной посиделки не совсем помойка, но прибраться не помешает. Я включил Arctic Monkeys и принялся за дело. Когда небольшая уборка превратилась в капитальную, я не заметил. Даже свои рисунки разобрал. Оказалось, мусора три мешка, в том числе никуда не годные рисунки, пустые баночки из-под красок, старые кисточки, которыми я не пользовался вот уже месяцев семь и которые прилипли к бумаге, та же бумага, служившая палитрой, и пустые баллончики от лака для волос. Побрызгав лаком карандашные рисунки, я разложил все по полочкам. Ну вот, теперь я спокоен. Из зала выгреб только коробку из-под пиццы и свои старые черновики по разным математикам. На кухне вообще протухшие сваренные яйца. Говорил же салат нарезать, нет, надо до последнего дотянуть. В общем, два раза ходил мусор выносить. Уже почти вечер. Я молодец. Квартиру помыл, срач разобрал. Думал еще постирать и в шкафу навести порядок, но позвонил Родион. - Привет, Степ. Чем занят? - Эм... Ничем, - ну, стирка и шкаф могут подождать или Тим займется. - Погуляем? - Почему бы и нет. Тим просил не гулять непонятно с кем, но это же Родион. Да и не случится ничего, позвонит, если так переживать станет. - Как дела? - Хорошо. Мы помирились, - у меня сейчас такая идиотская улыбка... - Вот видишь! Все-таки он тебя любит. Это так странно — разговаривать с кем-то о своей личной жизни, учитывая, что у тебя есть парень и ты сам парень. А разговаривать с натуралом — вообще что-то. - А ты как? - О, прекрасно, - он рассмеялся. - Вчера родители приехали, про невест разговор вели. Я даже не удивлюсь, если внезапно мне скажут, что я уже женат. - Тебе почти тридцать лет, естественно, они хотят внуков. - Да, но от кого их заводить? Та же Алена мне просто жизнь испоганит. У нас же образцовая семья должна быть, она немного работает и занимается семьей, я работаю и по вечерам и выходным уделяю им время. Для нее как будто больше нет ничего. Она не развивается, ничем не увлекается, она просто не сможет потянуть, - он ухмыльнулся, доставая из кармана пачку «Диабло». - Будешь? Качаю головой. Сегодня травить легкие не хочется. А он продолжает: - Быть тенью кого-то, по-моему, глупо. Если смотреть на девушек в целом — килл ми плиз, называется. Одна страшная как черт, другая - тп, третья - непонятная курица, которая хочет жить за чужой счет, ну, а четвертая вообще парень, одетый как баба, - оу, чувак, тормози. - Будешь искать свой идеал? - Буду. - Ммм... А я вот хочу аспирантуру бросить. - Зачем? - Не вижу смысла учиться дальше. Кем я буду потом, преподавателем? Нет, спасибо, стебаться над первокурсниками на матане как-то не привлекает, да и погружаться в математику не хочу. Я вообще на программиста изначально шел. Устроюсь на работу и брошу, точно. - А Тим в этом как-то замешан? - Нет. - Тогда ладно, решай сам. - Да, еще Тиме сказать надо, - и как он отреагирует, даже не представляю. Наверно, положительно. Все-таки зарабатывать буду нормально, перестану пинать балду, да и надоело уже самому дома сидеть. Потом мы пошли в кафе. Пили чай с каким-то пирожным под приятную музыку, говорили не о чем. А затем позвонил Тимка. - Да? - Ты где? - Гуляю, а что? - если опять скажу, что с Родионом, будет плохо. - Да так... - слышу разочарование в голосе, даже печаль. Тим, что с тобой? - Когда придешь? - Минут через десять домой пойду. - Тогда ладно, жду. - Пока. Родион понимающе улыбнулся, быстро допил свой чай и встал из-за стола. Мы вышли. А там было уютно, музыка и свет приглушены, создавалось ощущение, что есть только вы и никто больше. В метро я стоял и смотрел за стекло. Народу было — не проломиться. «Станция Золотая Нива. Конечная,» - произносит женский монотонный голос, всегда бодрый. От метро идти минут восемь. Дома игнорирую лифт, бегу по лестнице на шестой этаж, перепрыгивая через три ступеньки. Мне хочется его увидеть. Просто так, может, соскучился. Я хочу убедиться, что он со мной, реальный, что я не сплю, что эта жизнь не иллюзия. Открываю дверь, скидываю куртку и обувь, прохожу на кухню. А там Тимка, такой... родной, что ли. Я подошел к нему сзади и обнял. Опять в своих документах возится, но на меня отвлекся. - Снова этот твой Родион? - недоволен, слышу. Тем не менее, кладет руку на мои сцепленные ладони и нежно гладит. - Снова. - Кушать хочешь? - Нет. - Тогда иди в зал, мне немного осталось. - А можно с тобой посидеть? - опираюсь подбородком на его плечо и прижимаюсь еще сильнее. Он думает пару секунд, потом все-таки пересаживается на диван, я за ним, буквально наваливаюсь на него. Тима продолжает копаться в своих бумажках, иногда хмурится, что-то исправляет... Я не силен в экономике, только в математике. Мда, никуда не годный я... - Сними линзы пока, вдруг, заснешь. Я помыл руки, снял линзы... Про очки, как обычно, забыл. С таким зрением найти их будет просто невероятной удачей. - Тим, не видел мои очки? - На подоконнике. Точно, вот же они, около горшка с каким-то цветком. Я вернулся к Тиме, он пересел в угол, так что теперь было удобнее лежать вдвоем. Я слушал стук его сердца, он одной рукой держал документы, другой обнимал меня, поглаживал по спине, иногда отрываясь, чтобы перевернуть бумажку. Часы тикают... Так я и заснул. Я проснулся, когда Тим нес меня на руках. - Я не сплю уже. - Посмотрим фильм? - Давай. Побольше бы таких вечеров, тихих, спокойных... И таких, чтобы я забывал о своих закатах. Сколько я на них не смотрел уже? Он включил «Назад в будущее». Мило. В чем мы похожи — оба любим старые фильмы. Новые получаются с плоским юмором, все так заезженно, кажется, смешно, но так... банально. Так пошло начиная где-то с две тысячи... наверно, все-таки десятого года. Собираемся идти в кино, но смотреть там нечего. Хотя иногда всплывает что-нибудь интересное. - Завтра не проспишь? - с его любовью ко сну «еще пять минут» на самом деле «еще три часа». - Нет, я будильник поставил. Дальше мы смотрим фильм. Пора бы уже в спальню купить телевизор, а то в зале спим. Вот купим квартиру... Да, надо же было сказать. Ладно, все завтра. Тим сидит в позе лотоса, прислонившись спиной к стене, подложив подушку, а я у него между ног. Он снова меня обнимает. Это... необычно. Я сразу же заметил, что он заснул — когда перестал смеяться. Я выключил телевизор, уложил Тима и лег рядом с ним. Спать не хочется, но надо. И завтра я точно не пойду никуда гулять... Проснулся раньше, чем зазвонил будильник. Тим так крепко меня прижал во сне, я еле выбрался. На завтрак, думаю, будут сырники и чай... Я переложил последний сырник в тарелку, и почувствовал поцелуй в шею сзади. - Доброе утро, - сказал он хриплым ото сна голосом. - Доброе утро. Ты как раз вовремя, - я развернулся к нему лицом. - Блин, ты хоть оденься, что ли. - Я же в трусах. - И что? Неприлично на кухне в трусах расхаживать, - я-то в футболке и трусах, так что мне можно. - Одевайся и садись кушать. Он послушно отправился в комнату. Надеюсь, не исчезнет в своих поисках в Нарнии... За завтраком я лениво ковырял свою стряпню. - Чем сегодня будешь заниматься? - спросил Тимка. - Ну... Вещи в шкафу разберу, неплохо еще постирать. - А потом? Смотрю ему прямо в глаза. Он ждет, что я скажу. Ждет, нервничает... - Нет, я не пойду сегодня гулять с Родионом, - облегченный вздох. - И хватит уже. - Что хватит? Что?! - Тим резко поднялся, опрокинув кружку с чаем. Горячим чаем. И опрокинуть надо было именно на меня, блядь! - С-с-сука, - прошипел я, скуля от боли. - Степ, не дергайся только, - он снял с меня футболку и отнес в кровать. Его движения дерганые. Правда, что ли, беспокоится? Место ожога смазал какой-то дрянью, на масло похоже. Виновато смотрит, гладит по рукам... - Прости. Со мной в последнее время что-то не то, - да я уж заметил. - И этот твой Родион... Ну что ты в нем нашел? - С ним просто интересно, - неужели, чтобы захотеть с кем-то общаться, нужна веская причина? - И все? - А что еще? Он меня понимает, с ним можно поговорить обо всем... Ну, и все. - А знаешь что... Я с тобой сегодня останусь, - он скинул с себя все вещи и надел домашние шорты. - Тим, я же не стал инвалидом от какого-то ожога. - Но ожог есть, так что я останусь. Сегодня пусть без меня завал разгребают. После появления Родиона все стало каким-то странным. Даже Тим стал проявлять ко мне чувства, я забыл о своих закатах и рисую редко, и главное — мне есть с кем поговорить... О чем это я вообще? Прошло всего ничего, а я уже какие-то перемены чувствую. Тима остался. И, черт подери, мы страдали полной фигней. Потом я вытащил его на крышу. Сами понимаете, закат и прочая ерунда, не дающая мне покоя. Но знаете... То, что он мне тогда сказал, просто вынесло меня. - Я понимаю, что ты хочешь сказать своими рисунками, - вот так. Я, конечно, рад, но... Мы сидели в тишине. И легко так, непринужденно, как будто поговорили по душам. Хочешь сказать, мы снова идем рядом? Я счастлив и дышать стало свободнее... - Асрадионзбереси, - пробормотал он. - Прости, что? - ну, я понял, что он сказал «А с Родионом разберемся», не так уж и трудно догадаться. Я хочу, чтобы он сам это сказал. - Да так... Про Родиона. Хотя бы так. Парень, за этот день ты сделал столько для того, чтобы наши отношения устаканились, сколько мы делали последние годы для обратного эффекта. Собственно, я ничего не делал. Понимаю, что поступал глупо, пуская все на самотек, но я буду делать так всегда. Пока не научимся понимать друг друга. На другое я не согласен. Когда мои пальцы стали краснеть от холода, Тим поволок меня домой. Мы пьем чай с конфетами и печеньем. Раньше я не мог без сладкого. Теперь мне уже все равно. - А я хочу бросить учебу. Шуршание фантика резко прекращается. - Почему? - Ну... Надоело. Вот найду работу и брошу. - Степа-а-а, - растягивает мое имя. Так он обычно говорит, намекая, какой я все-таки дурак. Так нежно и с улыбкой. - Можешь хоть сейчас бросить, но тебе не жаль будет? - Нет. Да и на глаза операцию пора делать. - И как ты решил? - Ну... Через месяц где-то. Вот вроде и не боюсь операции, но, блин, у меня от этой мысли как-то жопа слипается. Очкую. Тимка дал добро. Уже хорошо. Он понимает, что я чувствую себя... должником, что ли. Я практически живу за его счет. Стипендия, которую я таки выдрал себе, уходит на продукты. Часть продуктов. Ну да, обжоры мы. Однажды он заявил мне: - Прекрати себя так вести. Ты мне ничего не должен, потому что мы семья. Ага, и было это как раз перед сексом. Ну, понимаете же, пытался как-то расплатиться собой... И все же потом стало легче, не только в постели. - Пошли спать, - он домывает кружки и тянет меня за собой. Де-е-етка, у нас не было секса почти месяц. Раньше не было такого большого пробела, максимум две недели. Стоим в темноте, смотрим друг другу в глаза. Тимка-а-а, как же я тебя люблю... Кончиками пальцев по скулам, ключицам, груди... И его мягкие поцелуи, переходящие в страстные. С таким напором, что ноги подкашиваются. Хочу трахаться. Хочу его в себе... Всю ночь. Целуемся неприлично долго, буквально вылизываем друг друга. Все-таки скучал... Срываю с него одежду, хватит прелюдий. Тим повторяет за мной, толкает на кровать, нависает сверху. Я и ноги раздвинуть успел, замечательно. Непривычно так чувствовать в себе чей-то палец, а что будет, когда... Легкие сдавлены, не позволяют кричать, только хрипеть и стонать. И мой ненормальный чуть ли не насилует мой рот языком, двигает бедрами, еще больше распаляя. Нет, родной, так не пойдет. Перекатываюсь, оседлав его бедра. Он не любит такую позу, знаю, но я хочу быстрее! Обожаю звуки поцелуев и глубокий вдох от нехватки кислорода после них. И когда мы тремся друг об друга, прижимаемся ближе... Накрывает диким восторгом, как будто внутри все переворачивается, поднимается волна, захватывает. И ждешь, ждешь, когда тебя возьмут... Снова подминает меня под себя, смотрит внимательно. Мда, все-таки месяц без секса дает о себе знать... Моей заднице. Входит совсем осторожно, но я едва успеваю привыкнуть к почти забытому ощущению наполненности, как Тим начинает двигаться. Не больно, напряженно и сладко... Затрахал меня до спинки кровати, я уже скулю, как течная сучка, почти прыгаю на нем, а этому зверю все мало. Ноги немеют, не могу даже глаза нормально открыть и, вроде бы, уже ничего не соображаю. То царапаю ногтями Тиму, то обнимаю его, то сжимаю простынь. После офигенного оргазма мы так и не двигаемся. У меня уши заложило, но я слышу его тяжелое дыхание и слова: - Почему ты в постели такой дикий? Он держит меня, чтобы я не упал с кровати. И мне сейчас так хорошо, вечность бы провел вот так, в его объятиях, кожа к коже... Я проснулся. В комнате светло, а рядом лежит Тимка. Водит пальцами по моей щеке, ерошит волосы. - Опять на работу проспал? - бормочу я, не открывая глаз. Лень так... - Угу, - я слышу, как он поднимается. Потом целует меня и выходит со словами, — Я пойду, а то Станислав Сергеевич когда-нибудь убьет меня. Продолжаю лежать с закрытыми глазами и тупо улыбаюсь. Больше ничего не могу сделать, просто радоваться... Вроде бы, все снова наладилось.