latest tenderness

Чунмен обещает себе и Бэкхену заодно, что не пойдет на новый квартирник Чонина: между ними уже давно всё закончилось, а может, и пойдет, но только ради стихов. Бэкхен вяло кивает головой мол, да ладно, можешь не оправдываться. Чунмен в принципе не собирался, но отчего-то хочется, может, потому что полкурса знает, что совсем недавно Чунмен расстался с Чонином, студентом из второго курса филологического, что тот хотел броситься с балкона, но так и не решился, сосед по квартире стянул в последний момент. Чунмен тогда ходил бледнее мертвеца, отвечал на вопросы невпопад, а когда стыкался с Чонином в коридоре, то старательно отводил карие глаза в сторону, цепляясь за рукав темно-синего свитера Бэкхена. А Бэкхен, как всегда, в ответ лишь бросал немой укор: ну, чего ты, как маленький. Пусти. Чонин всё равно преследует все Чунменовские будни: в университете, на коротких переменах, на работе, в редакции дяди. Потому что Чунмен редактирует стихи, которые ему присылают. И среди них Чониновские. И все они Чунмену, хотя младший этого и не пишет, но тот это отчетливо улавливает в строках. Между буквами, сложенными в слова, рифмами много отчаяния, от которого в пору удавиться, много остывших чашек кофе и скрытого сигнала SOS, а ещё просьба простить. Потому Чонин не может говорить об этом в голос, ему же гордость не позволяет, а Чунмену, по правде говоря, надоело слушать. На выходе из редакции его поджидает Чонин, с завернутым невпопад шарфом на смуглой шее и осевшим туманом в волосах. Он знает, как Чунмен не любит, когда от него пахнет сигаретами, поэтому поспешно тушит сигарету о край урны и выбрасывает, нагоняя старшего. - Не поговоришь со мной? – Чонин уверен, что им есть о чем, а Чунмен хочет верить, что нет. - Я спешу. - Всего несколько минут, - Чонин перехватывает запястье старшего и еле ощутимо сжимает. – Мне нужно извиниться. - Прости, Чонин, но мне действительно надоело слушать твои оправдания, - Чунмен знает, какого это Чонину извиняться, переступать через свою гордыню. Город над ними вовремя зажигает фонари, и Чунмен замечает, насколько младший изменился. - Мы всегда жалеем, когда теряем. А я жалею, Чунмен. - Прости, но я действительно спешу. Чунмен шагает быстрее по мокрой от дождя тротуарной дорожке и вскоре исчезает за поворотом в свой район. Чонину действительно очень жаль. Прогулять пару Чунмен решается совсем недолго, он не тащит с собой Бэкхена, зная наперед, что тот ему скажет. Лекция по современной литературе Чунмена интересует меньше всего. В университетском кафетерии тепло и пахнет сдобой, Чунмен садится возле окна и достает книгу из рюкзака, которую пытается осилить уже несколько дней, но всё никак не получается. - Ты придешь ко мне на вечер? – Чонин устраивается рядом и заглядывает в раскрытую книгу. - Не знаю, у меня на работе завалы. - Я буду действительно рад, если ты придешь, - произносит шепотом Чонин и поднимается со стула. Чунмен провожает взглядом фигуру Чонина, спрашивая мысленно, уже в спину, будто ты не знаешь, как мне больно и неприятно снова возвращаться к тебе, в ту же компанию? Чонин пишет замечательные стихи, а Чунмен не может пойти на его вечер. Он встретил Чонина прошлой осенью, в засыпанном желтой листвой парке, когда уронил важные бумаги, принадлежавшие дяде. Младший помог вытащить раскисшие листы из коричневых луж. Чунмен заметил такую же осень, затянутую табачной дымкой, в глазах Чонина именно тогда. Весь образ парня был будто призрачный, так и дрожал на холодном ветру, как дымка, пытаясь рассеяться. В Чонине всегда было что-то богемное: дорогие сигареты и выпивка, парфюм и манера одеваться. Всё говорило об этом. С другой стороны в нем было что-то от побитой собаки, которую вышвырнули в сырую, продрогшую до нитки ночь. Чунмен видел обе его стороны. В ту ночь Чунмен окончательно пошел на дно, где-то в Тихом океане Чонина, а город тоже захлебнулся проливным дождем из сизого, разорвавшегося по краям грешного неба. Чунмен помнит, как Чонин шептал что-то о том, что он его вернувшаяся муза, а он пытался сдержать стоны, потому что младший жил не один, а с улыбчивым парнем Луханем. Слишком быстро линии Чониновских рук стали любимыми. Чунмену хотелось разбиться на части, когда Чонин рисовал узоры на нём и так бережно баюкал своими стихами. Иногда Чунмен захлебывался придуманными строчками, подпуская их близко к сердцу. Чонин оказался уж очень глубоко, как никто другой до этого. У Чонина всё чаще случались романы на стороне, но каждый раз он говорил старшему, что это несерьёзно, ведь только о Чунмене пишется, а все остальные – просто так. И ему не оставалось ничего другого, как просто поверить. А во время одного из квартирников Чунмену больше не хочется слушать стихи Чонина и его лживые обещания, не хочется находится там, где много лгут, пьют и кричат о высоком, совсем не соответствуя. В теплой накуренной кухне пахнет алкоголем, и Чунмен впервые говорит с Луханем на чистоту. Он заверяет, что Чонин хороший, правда, ещё ребенок, и слегка испорчен западными нравами. А Чунмен отвечает, что ему надоело. Лухан просит не бросать Чонина, тот не переживет. Чунмен не верит, что для младшего всё будет так трагично, у него много утешителей, кивает он в сторону шумной и набитой битком гостиной. Чунмен уходит в ту же ночь, когда видит под Чонином хрупкого мальчика, который выстанывает его имя слишком хриплым голосом. Чунмен идет по улице и не понимает, как можно трахать того, кого не любишь, видишь впервые, как можно целовать чужие губы и сжимать безвольно опущенные худые руки паренька. Как можно, зная, что Чунмен видит. На вечер Чонина Чунмен так и не приходит. - Почему не пришел? Было интересно, - спрашивает Бэкхен на следующий день, прячась за своей тетрадкой от взгляда преподавателя. - Было много дел в редакции. - Просто скажи, что всё ещё любишь его. - Люблю, но от этого ничего не меняется. - Он о тебе вчера спрашивал, - сонно зевает Бэкхен и прикрывает рот рукой. – Лухан говорит, что он много пишет в последнее время. И в его стихах действительно обреченно всё обрывается. - Я читал, он присылает их мне в редакцию, - записывать нудную лекцию у него плохо получается, да ещё и Бэкхен с расспросами. В распахнутом пальто Чонин встречает Чунмена возле университета. - Я надеялся, что ты придешь. - Много работы. - Ты так и не простил? - Просто не смог поверить.